Воронеж. Конкурс в память жертв нацистских концлагерей

27 января отмечался День памяти жертв фашистских концлагерей. Несмотря на то, что их было великое множество (Дахау, Треблинка, Собибор, Майданек, Терезин, Бухенвальд), самым известным стал Освенцим. Его и освободили бойцы Красной Армии 27 января 1945 года.

В память об этом Воронежское отделение Всероссийского созидательного движения «Русский Лад» провело конкурс стихотворений. Они были представлены участниками поэтического клуба «Левобережье», а именно – Виталием Чернявским, Савелием Кострикиным и Еленой Смолицкой. Каждый из них является активным членом воронежского «Лада».

Два последних автора и стали победителями конкурса. Представляем вам их стихотворения:

Сверхчеловек

Душа моя плачет и сердце рыдает,
Когда я читаю о страшных грехах.
Мой ум негодует и не понимает,
Как можно жестоко злодействовать так!

Как можно пытать изуверски подростков
И в яму живыми бросать стариков?
Но всё до банальности просто и плоско –
Творит чудеса «промыванье мозгов».

И вот наступает наш век совершенства,
Наш век гуманизма, научности век,
Но вновь получает то злое блаженство
От кровопролития «сверхчеловек».

И каждый уверен: «За правое дело!»
И каждый считает, что лучше других,
Что плох тот народ и неправильна вера...
И снова рыдает Земля за двоих.

Да-да, за двоих! За обоих рыдает:
За жертву, что пала в кровавой борьбе
И за палача, что позорно не знает,
Что мучает зверски он равных себе.

Ужасно, опасно, безумно, позорно!
Безумно позорно – не видеть, не знать,
Как кто-то умы развращает проворно,
И люди готовят людей убивать.

(Автор: Елена Смолицкая)

***

Дороги Освенцима

Я брожу по пустому Освенциму,
Освещая дорогу стихом.
Здесь евреи, убитые немцами,
А вернее – их страшным грехом.

Кто отдал те приказы эсэсовцам?
А кто в душу дух смерти вложил?
Не история – жуткое месиво
Из костей, черепушек и жил.

Предстоит моему поколению,
Прошлым ужасам глядя в лицо,
Извести до конца патогенные
Формы разума – вирусы слов.

Каждый вирус – причастен к трагедии,
Заражая сознание масс,
Через церковь, учёных, масс-медиа,
Как придуманный Габером газ.

Он невидим тупым обывателям,
Как невидим им собственный стыд.
Это тоже скажу, обязательно;
За убитых – судьба отомстит.

Я брожу по чернеющим улицам,
По остаткам сгоревших домов.
Мне убитые, издали хмурятся,
Каждый крикнуть мне что-то готов,

Каждый лагерь – страна безысходности:
Белоруссия, Польша, Литва.
Вот раввин обезглавленный сгорбился.
Только где же его голова?

Кто ответит – в чём смысл страдания?
Для чего нас Господь в мир послал?
Впереди – возвышается здание,
Старых окон беззубый оскал.

Я вхожу в синагогу волынскую,
Вижу трупы убитых детей.
Стены дышат, предсмертными лицами,
Становясь как бы с ними ровней.

Каждый дом – в положеньи родителей,
Потерявших надежду на свет.
Их потомки – его не увидели:
Крематорием лагерь согрет.

Вот таблички: на них нарисованы,
Те, кто должен быть роком убит.
Имена и фамилии – новые,
Каждый новый – по крови семит.

Узнаю я Иосифа Бродского,
А вот здесь – Аронзон, Меламед.
Журналисты, актёры, философы.
Хорошо, что минувшего – нет,

Нет во мне отрицанья и скепсиса,
Есть лишь боль и живучая грусть.
Я брожу по пустому Освенциму,
За безвинно погибших молюсь.

(Автор: Савелий Кострикин)

Автор материала: Савелий КОСТРИКИН