Воитель русской мечты. К 85-летию Александра Проханова
Александру Проханову – 85! Что и говорить, возраст солидный, олицетворяющий собою мудрость, прозорливость, богатейшие жизненные знания, колоссальный опыт, личные удачи, взлёты, победы, и, разумеется, невзгоды, разочарования, трудности, временные поражения. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Так устроена человеческая жизнь, где светлая жизненная полоса соседствует с темной, а добро продолжает бороться со злом, увы, живучим, умеющим подстраиваться под любые обстоятельства и крепко цепляться за эту самую жизнь, многоликую, разностороннюю, наполненную, порою, чем угодно, о чём и рассказать-то простому человеку трудно, неловко, что называется, не с руки…
Александр Андреевич, к нашей великой радости, человек, конечно, не простой. Не обыватель, а выдающийся странник, подвижник, радетель земли русской, самобытный писатель, публицист, философ, мыслитель, трибун, борец за воплощение на нашей русской многострадальной земле жизнеутверждающей идеологии русской мечты, призванной Россию вновь возвысить и возвеличить.
И ведь что интересно. Годы, само собой, не проходят для Проханова бесследно, он, как и все земные люди, стареет, внешне меняется. Но всегда пульсирующая, находящаяся в постоянном круговороте его мыслительная деятельность не блекнет, не тускнеет, не костенеет и не топчется на одном месте. Она по-прежнему ведётся самым активным образом и выдаёт на-гора всё новые и новые мысли, заключения, оценки, предостережения, призывные реляции, победоносные гимны-воззвания, обращения, и, что самое главное для настоящего художника, – широкие, глубинные, наполненные концептуальными идеями художественные полотна, своеобразные, не всегда простые в их постижении и восприятии, не однозначные в трактовках и оценках, но неизменно увлекательные, завораживающие, поглощающие читателя целиком, без малейшего остатка.
Потому-то Проханов и востребован, читаем, обсуждаем и тепло воспринимаем в каждой патриотичной, думающей аудитории, и далеко не возрастной, представленной лишь людьми его поколения. Скорее даже наоборот. Проханов интересен сегодня среднему поколению, тем, кто успел ещё застать позднюю советскую действительность, пережить гибель «великой красной империи», хотя и не осознавая сущности происходившего повсеместно крушения, и не только государства как такового, а целостной грандиозной общественно-политической системы, цинично преданной теми, кто обязан был её до последней капли крови защищать.
Да, именно те, чья сознательная жизнь начиналась уже в капиталистической России, те, для кого она все их юношеские и первые во взрослой жизни годы стояла «голая, нищая, босая на пожарищах, на снегу, исхлёстанная либеральными плетями», но начавшая постепенно подниматься с колен и всё более решительно заявлять о себе на мировой арене. Те, кто в настоящее время за Россию всем сердцем сопереживают, болеют, молятся, постоянно думают и идут добровольно или по мобилизации её защищать.
Вот для них-то, не убежавших из страны кто куда: в Казахстан, Киргизию, Узбекистан, Армению, Грузию, Турцию, а, может, и значительно подальше, Проханов интересен, близок по духу, миропониманию, настрою на позитивный, патриотичный, исконно русский лад.
И дабы уверенно идти сегодня по непростым, ухабистым, полным всяческих препятствий и шальных преград жизненным дорогам, они всё чаще обращаются к нему, к почтенному Александру Проханову, читают написанные им романы, и не лишь только появившиеся недавно, но и ранние, создававшиеся в советское время, а также с нетерпением ждут его, как сказали бы ранее, «передовицы», словно из рога изобилия, еженедельно выдаваемые им в газете «Завтра», и, прежде всего, в её электронной версии.
Отрадно и то, что к Проханову тянется молодёжь. Не повально, конечно же, и далеко не вся, в большинстве своём, к сожалению, до сих пор разобщённая, немонолитная, не имеющая чётких духовно-нравственных ориентиров, и, зачастую, что самое печальное, не связывающая своё будущее с Россией, воспринимаемой ими исключительно страной, но никак ни Родиной.
Вода, тем не менее, камень точит. И те молодые люди, кто о Проханове ещё вчера совсем ничего не знал или имел о нём и его творчестве лишь смутное представление, начинают постепенно писателем-буревестником всё более живо интересоваться, обращаясь к прохановским публицистике, выступлениям, прозе.
Тут важно отметить и то, что Проханов не воспринимается ими и их старшими сверстниками как какой-то закоренелый, нудный, не терпящий инакомыслия старец. Нет. Такой образ писателя и мыслителя Проханова в их восприятии отсутствует. Да, собственно, Александр Андреевич таким отрешённым от всего вокруг происходящего, а ещё хуже, что, если от самого себя стариком, и не является.
Как не является он и ретроградом, живущим былыми яркими событиями и крупными успехами, взлётами, победами, давно пришедшими признанием и славой, не желающим с воспоминаниями о них никогда расставаться.
Воспоминания воспоминаниями, и здорово, когда они ненавязчиво на какое-то непродолжительное время овладевают твоим сознанием. Но жить-то необходимо днём сегодняшним, с его радостями, тревогами, заботами и глобальными вызовами – говорит нам Александр Андреевич, человек вполне современный, не зацикливающийся на прошлом, а неустанно продолжающий думать о настоящем и будущем, в понимании писателя обязательно светлом, великом, наполненном мистикой русской истории и метафизикой русской победы, то есть, грандиозном, какого Россия, с её планетарно-связующей, подлинно духовной миссией, только и заслуживает.
Проханов, думается, как человек-аккумулятор, непрерывным потоком извергающий созидательные идеи, духоподъёмные по своей сути и призванные служить России и её многонациональному народу, и должен быть таким неистовым, неунывающим, полным оптимизма, отвергающим равнодушие, в меру честолюбивым и спокойно, ровно относящимся к публичности и славе.
О ней, пресловутой этой славе, сбивавшей с пути истинного многих и многих талантливых людей, особенно в ту пору, когда они её начинали не только замечать, но и осознавать, Проханов, как большой русский художник, высказывается редко. Складывается такое впечатление, что она его не сильно-то и беспокоит. Хотя, объективности ради, следует сказать, что славы ему не занимать.
Более того, она у Проханова не шумная, не крикливая, не помпезная. У писателя, пишущего серьёзные, глубокие вещи, вообще, полагаю, не должно быть какой-то выходящей за определённые рамки, дутой, подкрепляемой завышенным самомнением известности. Ведь настоящий писатель не артист эстрады, и уж тем паче не безголосая «звезда» шоу-бизнеса. У него совсем другой склад мышления и иные, куда более высокие, гражданственные цели. И Александр Андреевич на своём писательском пути, стремясь к постижению значимых, всеобъемлющих, геополитических тем, неразрывно связанных с человеком, людской природой, естеством, брал пример с писателей-государственников, живших одной неразлучной жизнью со своим народом и оставшихся в его памяти глыбами, столпами высочайшей культуры, духовности и преданности великому русскому слову.
«Я был знаком с Шолоховым, – напишет Александр Андреевич много лет спустя. – Это знакомство было ошеломляющим. Михаил Александрович уже догорал, угасал, до его кончины оставалось два, по-моему, года. Каждый год в Вёшенской справлялось его рождение. Это был уже не семейный праздник, это был государственный праздник, литературный праздник, куда съезжался весь бомонд, московский, кремлёвский, кубанский, донской».
На этом празднике, помимо официальных, номенклатурных лиц, среди тех, кого лично хотел видеть на нём Михаил Александрович, кроме Михаила Алексеева и Егора Исаева, оказался и Проханов.
Всё шло чинно, как принято в таких случаях. Произносились речи, поднимались рюмки, и все излучали радость, по всей видимости неподдельную. «И я вдруг понял, что такое национальный писатель, что такое государственный писатель, – писал далее Проханов. – Шолохов тогда был важнее для Советского Союза всех ракетных установок, авианосцев. Вокруг него, как вокруг Солнца, двигалась огромная советская идеология. Я не забуду эту встречу».
Большое уважение испытывал Александр Андреевич и к Юрию Бондареву.
«Очень важна для меня близость и душевные отношения с Юрием Васильевичем Бондаревым. Это, конечно, рыцарь. Я не говорю о его литературе. Огромной, военной литературе. Эпосе таких его работ, как «Берег», «Выбор», «Игра», – это пример мировоззренческой, переломной литературы. Я говорю о том, каким он был и остаётся человеком – честный, несгибаемый, очень моральный, очень яркий, очень благородный, очень брезгливый по отношению к злу человек (эти строки писались при жизни Юрия Васильевича. – Р.С.).
Именно он, Бондарев, не принял из рук Ельцина награду в своё время. А ещё раньше он, Бондарев, предупреждал – когда все ликовали, все вились вокруг Горбачёва, были им очарованы, – что Горбачёв зажёг огонь над пропастью. На партконференции, где отменяли статью Конституции о правящей роли партии, он, Бондарев, говорил, что “вы подняли самолёт в небо, но вы не знаете, куда он сядет”. То есть он был ярким оппозиционером. И в тяжёлые дни 1991 года именно он, Бондарев, возглавил писательское сопротивление в нашем Союзе писателей российском, где мы забаррикадировались и отражали атаку Евтушенко и его соратников».
Но и сам Проханов был и остаётся оппозиционером. Причём оппозиционером особого, ярко патриотического толка, выступающим категорически против всего того, что может вредить и мешать России. Будь то власть, как в приснопамятные 90-е, ассоциируемая с ельцинским угаром, мракобесием и кровопролитием, отдельные персоны и группировки или, если говорить обобщенно, в целом антирусская, прозападная, либеральная идеология, представленная в нашей стране всяким сбродом, который Проханов никогда не уставал и не устаёт не просто критиковать, а буквально испепелять своим метким, словно разящая стрела словом.
При этом Проханов подлинный, никогда не отчаивающийся и неунывающий воитель, государственник, свято верящий в российское государство, в великую русскую империю, её институты и особое, мессианское предназначение.
А уж коли так, то негоже русскому писателю, философу и общественному деятелю, каковым Александра Андреевича в нашем обществе и воспринимают, отсиживаться где-то на завалинке, в глуши, среди вековечной былинности и величия русской природы, жадно упиваясь ими. Страна наша вновь на историческом перепутье и прохановское слово, как и прежде, ей жизненно необходимо.
Без него, спокойного, веского, аргументированного, излучающего добро прохановского слова, рождённого в глубинах сознания, наполненного удивительными картинами из прошлого, настоящего и будущего, нам не обойтись. Оно чрезвычайно нужно нам – простым русским людям, сопереживающим за судьбу страны, как воздух, как живительная влага, пробуждающая к жизни даже тех, кто казался обречённым на вечное прозябание и подчинение обстоятельствам, внешним и внутренним антигосударственным силам, смотрящим на вожделенный для них Запад, оплот безумия, вседозволенности и попрания всех духовных канонов и скреп.
И слово прохановское, будто пасторское, напитанное некой святостью и пророческими умозаключениями, звучит. И при этом, большое спасибо тем, кто помогает ему это слово по России различными способами разносить, давая возможность соприкоснуться с ним множеству наших неравнодушных сограждан.
Радует и то, что Проханова всё чаще приглашают в те аудитории, где живо обсуждается образ будущей России, что само по себе показательно.
Вот так, совсем недавно, в первой половине февраля текущего года, Александр Андреевич выступал в прямом эфире радио «Спутник» в передаче с символическим названием «Россия – 2062», в которую её ведущие до того приглашали, как правило, деятельных, креативных молодых и среднего возраста людей, творящих сегодня и, естественно, грезящих о счастливом будущем. И тут, неожиданно, как гром среди ясного неба, на телефонной связи с ведущими появляется многое повидавший Проханов, вызвавшийся осветить непростую тему «Как закончить гражданскую войну в России» или, если попросту сказать, примирить красных и белых, представленных сейчас их потомками.
Для Александра Андреевича эта тема, ясно, не нова, и большого труда изложить радиослушателям свои концептуальные мысли о ней, ему было не сложно.
Не составит большого труда сделать на сей счёт и соответствующий вывод. Заключаться же он будет в том, что Проханов для современной России в числе тех авторитетных мыслителей и общественно-политических деятелей, мнение которых россиянам интересно, важно и просто необходимо знать. И не просто знать, в порядке информации, но и руководствоваться им. Стало быть, доносить его и до молодёжи, которой-то и предстоит строить Россию будущего.
Каким оно будет? Станет ли наша страна вновь великой, сильной державой – оплотом мира и гарантом политического равновесия с мировым гегемоном в лице США? Вопросы эти непростые, жгуче волнующие миллионы наших соотечественников и сторонников России по всему миру, для Проханова вообще-то, не просто понятны, но и таковыми не являются.
Россия в прохановском понимании это государство-победитель, цивилизация с особой историей и культурой планетарного масштаба, призванное объединять вокруг своей оси все миролюбивые государства и народы. Но ей противостоит объединённый Запад во главе с США и конфликт между нами приобретает всё более затяжной характер.
В первой половине февраля, когда Россия находилась под воздействием идущих из нашего героического прошлого посланий и импульсов, адресованных нам бессмертным Сталинградом, отмечавшим 80-летие со дня завершения этого величайшего во всей мировой истории сражения, Александр Андреевич, сопереживая за судьбу страны, отдавая себе отчёт в том, с какими глобальными вызовами она столкнулась, явил всем нам молекулу Русского Бессмертия.
«…Что это за малая точка, – задаётся вопросом писатель, – в которую может превратиться Россия? Что это за маковое зёрнышко, из которого вновь вырастает цветок империи? Что за крохотная, не подверженная истреблению молекула? Это молекула Русского Бессмертия. Та малая, едва заметная капля, что упала на землю, капнула из небесной бессмертной России на Россию земную. В этой молекуле – вечность русских небес. Эту молекулу бессмертия пытались обнаружить и уничтожить нашествия западных полчищ, будь то тевтоны, поляки, французы, недавние армады Гитлера и сегодняшняя грандиозная угрюмая махина НАТО, нависшая над нашей Родиной. Они стремились захватить не только русские пространства, не только русские алмазы и нефть, не только труды русских открывателей и учёных. Они стремились отыскать эту молекулу Русского Бессмертия, раздавить её, расплавить в серной кислоте, чтобы навечно покончить с Россией».
Врагу осуществить этот замысел никогда не удавалось, говорит нам Проханов. Русские умели и умеют её скрывать, а также и переносить с места на место. Она и теперь «таится в неоглядных пространствах России – загадочных и непостижимых для западных мудрецов и разведчиков. Им не сыскать этой молекулы, она может оказаться в кристалле якутского льда, в расписной калмыкской чаше, в золочённом кинжале аварца, в сердце русского мальчика, глядящего на бриллиантовую росинку. Быть может, она таится в Небесном граде, том, что на земле зовётся Сталинградом, чьё имя никогда не исчезнет с карты мира».
«Русские ополченцы, русские танкисты, русские артиллеристы, русские лётчики, – взывает Проханов, – генерал Герасимов, генерал Суровикин, Рамзан Кадыров, Евгений Пригожин, Александр Ходаковский, Александр Бородай – в бой! За молекулу Русского Бессмертия! За великую русскую Родину!»
Читаешь эти жизнеутверждающие, вселяющие оптимизм, наполненные победной энергетикой слова и с гордостью ощущаешь себя, пускай совсем маленькой, незаметной, незначительной, но всё ж единицей, единицей великого Русского мира, которому несказанно повезло, что у него есть такой, ни с кем несравнимый мудрец и провидец, писатель и воин, подвижник и патриот, как Александр Проханов. Человек-легенда, человек-подвиг, человек-загадка, человек-воитель, человек… которому приоткрылись врата самой непостижимой для всего мира русской души, очаровавшей его и поведавшей ему великие тайны, которые он, яко государев муж и хранитель секретных знаний, кодов и шифров, выполняя указания свыше, периодически рассекречивает.
Впору, уверен, говорить и о молекуле самого Проханова. И скорее даже не о молекуле, как малой частице большого организма, а о той формуле, выведенной из неё посредством долгих наблюдений и опытов. А они, надо сказать, показывают, что формула эта и до сих пор трудно читаема, и постижима.
Оттого и не получается, вот уж сколько лет и десятилетий кряду, определить то магистральное направление, выбранное Прохановым в качестве основного в его прозаических работах и зарисовках. Впрочем, он и сам чуть более десяти лет тому назад, не дал на сей счёт исчерпывающего ответа.
«Я начинал молодым писателем, молодым художником, когда в культуре господствовали два направления: деревенщики и горожане, трифонианцы, – говорит писатель. – Я в это время пел машины, я пел заводы, я пел города будущего, и меня прозвали “технократ”, с лёгким отторжением.
Затем начались мои сканирования горячих точек, войн, мира – Афганистан, Никарагуа, Ближний Восток. И тогда я получил комплиментарное определение “советский Киплинг”, потому что каждую свою поездку оформлял в виде романа геополитического.
Затем ситуация изменилась, стали приходить к власти либералы, и возникло моё пристрастие к обороне. Я в ту пору был, может быть, единственным писателем, который писал советскую атомную триаду. Я летел над полюсом на бомбардировщиках стратегических, ходил на подлодках в автономное плавание, с самой северной базы двигался с ракетными мобильными установками по треугольникам, в Семипалатинске наблюдал ядерный взрыв. Всё это я описал в романах. Тогда мои противники стали называть меня “соловей Генерального штаба”. Человек, который воспевает вот эту ужасную структуру…
Когда началась изумительная перестройка и тут – ГКЧП, а я поддержал ГКЧП и был близок с гэкачепистами, Александр Николаевич Яковлев, помню, по радио кричал о Проханове, как идеологе путча. Я не отрекаюсь, отчасти моя газета “День” занималась этим.
Потом наступила пора 1991–1993 годов, когда близкие мне люди и я сам были демонизированы, и после событий 1993 года меня стали называть “красно-коричневым”. Я был “красно-коричневый”, даже “русский фашист”, а “русским фашистом” тогда был и Валентин Распутин, был Юрий Бондарев в ту пору.
Затем, когда вся эта вакханалия кончилась и стало всё потихонечку утихать, вдруг – после демонизации, после блокады – ко мне пришла известность; я вырвался на оперативный простор после романа “Господин Гексоген”. Тогда меня стали называть “господин Гексоген”. После этого ко мне пришла в известной степени литературная слава, я получил премии, я стал модным писателем.
Мною заинтересовались молодые люди, журналы типа Playboy, Rolling Stone, другие, и там я о себе прочитал, что Проханов – это “прикольный динозавр”. Молодежь “прикольным динозавром” назвала меня.
Потом наступил период, когда я сформулировал концепцию “Симфонии Пятой империи”. И поскольку первым певцом Русской империи был старец Филофей Псковский в XVI веке, то меня стали называть “старец Филофей”. А определение “солдат Империи” – после моего романа “Последний солдат Империи” – покрывают всю композицию странных, взаимоисключающих прозвищ».
Такого количества именований, точных и не совсем, звучащих выразительно и не очень, добрых по сути или язвительных, напитанных ненавистью и патологическим желанием задеть, высмеять, обидеть, как не крутите, удостаивается не каждый писатель и общественно-политический деятель. Проханову в этом отношении, если так можно выразиться, скучать не приходится. «Доброжелателей», ненавистников и откровенных врагов у него, хоть отбавляй. Но главное во всём этом неприятии Проханова определённой прослойкой, увы, но тоже наших сограждан, естественно, в том, что вся эта шелуха к Проханову, воину, воспевавшему и воспевающему силу и мощь советского и российского оружия, не пристаёт, отлетая от него как от огня, обжигающего, а если потребуется, то и окончательно выжигающего, оставляя после себя разносящийся на ветру пепел.
Многие моральные отщепенцы, при сём числящие себя апологетами либеральной мысли и ратующие за так называемые демократические свободы, давно мечтают Проханова сломать, заставить замолчать, не писать своей наступательной, бичующей их, вместе с исповедуемыми ими ущербными, жалкими идейками, публицистики и потрясающих романов, удивительных, изобилующих метафизическими выкладками и умозаключениями. Но тщетно. Проханов всё также бьёт их наотмашь, а они ерепенятся, злорадствуют, посылают проклятья и призывают в защитники кого угодно, и стар, и млад, но далеко не тех, кто из народа, самой его гущи и от него никогда, ни при каких условиях не отрекался.
Легко ли быть в современной России носителем державных идей, русского кода и тайных шифров русской Победы, бесстрашным защитником Русского мира и убеждённым солдатом Красной советской империи, не предавшим её и продолжающим, как и прежде, свято чтить? А не тернист ли путь политика, мыслителя и трибуна, готового каждодневно идти на политические баррикады и в любую, даже самую неоднородную, разобщённую, напичканную либеральной чушью аудиторию?
Ответ на эти вопросы прост и недвусмыслен. Очевидно и его содержание, берущее начало тогда, когда Проханов, давным-давно, стал, по словам Валерия Ганичева, «привязан к нашему отечеству, державе нашей». Когда стал писать свои романы, в которых с годами стали всё явственнее просматриваться провидческие фабулы, преподносившиеся им как некие данности, ему будто кем-то сообщённые. И неважно кем, докапываться до истоков нам не столь уж и обязательно.
Где и когда ему открывались тайные знания? В лесах, где он жил как беглец от цивилизации и затворник, на других континентах, в Афганистане, в горячих точках? Или уже в перестроечной Москве, когда рушилась великая страна, а затем издавалась его интеллектуальная газета «День» и смело им подписывалось, вместе с другими русскими титанами знаменитое зюгановское «Слово к народу»? А может, всё-таки позже, в не менее тревожные и непростые годы, когда шёл он в патриотических колонах, создавал газету «Завтра», работал в стенах Госдумы, задумывал «Изборский клуб» или там, на Псковской земле, вблизи стародавнего Изборска?
Не исключено, что являлись они Проханову в точности в то самое время, когда работал он над своими романами, над тем же «Господином Гексогеном», буквально поразившим при первом с ним знакомстве, когда в родном провинциальном Симферополе, посчастливилось выпросить эту книгу на пару-тройку дней у одного товарища, бывавшего тогда, в начале 2000-х годов, в Москве и привозившего из столицы прохановские вещи и другую патриотическую литературу, осваивавшиеся нами, как говорится, в один присест.
Писатель не может быть открыт перед читателем, как на ладони. А уж такой, как Александр Проханов, так и подавно. И чем больше тайн и неизведанных истин он будет продолжать нести России и миру, тем интереснее станет нам – его верным, надёжным читателям вновь и вновь обращаться к прозе и публицистике этого столпа Русского мира, классика отечественной литературы, новое прочтение и осмысление произведений которого ещё впереди…
Творческого долголетия Вам, многоуважаемый Александр Андреевич! Неиссякаемой энергии в Вашем великом служении русским слову, литературе, государству, миру, Русскому миру! Он в Вас всё также остро нуждается. А по-другому, в сущности, быть и не должно…
Руслан СЕМЯШКИН, г. Симферополь
