В тревожном поиске. К 100-летию со дня рождения Василия Кулёмина

В тревожном поиске. К 100-летию со дня рождения Василия Кулёмина

Имя русского советского поэта Василия Кулемина, столетний юбилей со дня рождения которого пришелся на апрель текущего года, сегодняшнему российскому читателю практически не знакомо. Уроженец Тульской области, печататься он начал рано – в 1940 году. В годы Великой Отечественной войны он участвовал в обороне Севастополя и Кавказа, в боях за Новороссийск, затем был фронтовым корреспондентом; награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. В 1942 году на фронте Кулемин вступил в ряды ВКП(б).

Первый его сборник стихов «Севастополь» вышел в 1946 году в Симферополе в издательстве «Крымиздат». Молодого талантливого поэта тогда приметили. Затем он работал в газете «Комсомольская правда» и в журнале «Смена», окончив при этом и филологический факультет МГУ.

Кулемин был автором сборников стихов «От сердца к сердцу», «Русские вечера», «Ожидание», «Облака», «Вечный огонь», «Отец». Посмертно, в 1963 году, увидели свет его сборники «Только о любви к тебе» и «Право на нежность». Перу поэта принадлежат поэмы «Республика – Юность», «Магнитогорская баллада», «Время полета», «Я – малахит».

В начале 60-х годов прошлого столетия Василий Лаврентьевич работал заместителем главного редактора журнала «Москва».

Ушел же из жизни он совсем рано – в самом начале декабря 1962 года. Причиной кончины поэта, которому и был то всего 41 год, стал инфаркт. Похоронен Василий Кулемин в Москве на Новодевичьем кладбище.

О том же, каким Кулемин был поэтом, откровенно в очерке «Пришло признание…» написал замечательный русский советский поэт и писатель, лауреат Государственных премий СССР и РСФСР имени М. Горького Василий Федоров:

«Читая поэта, естественно, запоминаешь хорошие стихи и строки. Но не менее важна та нравственная атмосфера, в которой живет и работает поэт и которая создается всеми его помыслами и чувствами и выражается в его творениях. Запомнившиеся стихи носишь в памяти, как право на возвращение в мир поэта, во всем тебе близкого и дорогого. Именно такое ощущение испытываешь от поэзии Василия Кулемина, который всегда писал в тревожном состоянии поиска. Об этом свидетельствует сам автор. “Ты думаешь: мол, сел и написал… Нет, брат! Ты погоняйся за строкой”. А гоняться за строкой – это не придумать ее на бумаге, а выстрадать в жизни. <…>

Он ушел от нас на взлете, на самой его крутизне. Разгон был такой, что, когда отказало сердце, как отказывает мотор, он еще поднимался вверх – написал самые лучшие свои стихи о смысле жизни, о родине, о природе, о любимой. В них он глубоко проник в противоречивые законы жизни. <…>

Тема родины никогда не была для него дежурной, праздничной. Судьба родины осознавалась им как судьба ее людей, как собственная судьба всего сущего на ней. И потому тема красоты в его стихах понималась широко, писал ли он о своих “крыльях” – сыновьях, рассказывал ли о печальной судьбе маленького лосенка, забредшего в городскую суету. <…>

Василий Кулемин ушел от нас слишком рано и не успел достроить своей поэтической “республики”, не успел установить и утвердить всех связей между многими ее областями, но, вступая в ее пределы, мы находим в ней главное – доброту и солдатскую суровость, любовь и преданность любви.

Как истинный лирик, занятый сложным хитросплетением человеческих чувств, Василий Кулемин много строк посвятил любви к женщине. Стихи эти подкупающе достоверны и искренни оттого, что поэт почти никогда не говорит “на публику”. <…>

Василий Кулемин был болен красотой любви, красотой жизни. Он был активен в этой прекрасной болезни. Она заставляла его гневным словом встречать всякую пошлость, всякую несправедливость, и красоту он понимал в первую очередь как правдивость».

Разговор о творчестве этого, к сожалению, практически забытого ныне поэта, не может быть полнокровным и полезным, если мы не обратимся к его поэтическим строкам.

Любовь к родине, к России переполняла Кулемина. Особо это чувство проявляется у него в годы Великой Отечественной войны. В 1943 году он, совсем еще молодой поэт, пишет стихотворение «Родина», в котором признается ей в любви и верности. Она же, земля русская и помогает ему выстоять в бою.

Все, что изведано, пройдено

С горечью в сердце иль с песнею, –

Все это родина, родина,

Родина наша чудесная.

Как не любить эти пажити,

Как не любить это поле нам!

Их красотою, мне кажется,

Русское сердце наполнено. <…>

В пепле дорога тернистая,

Даль неприглядная, тусклая.

Трудно держаться, но выстою!

Почва поможет мне русская.

Вихри свинцовые кружатся,

Но на врага иду смело я.

Родина! Ты – мое мужество,

Жизнь и судьба неизменная.

Каким-то особым взглядом на окружающий мир и творчество пронизано небольшое стихотворение Кулемина «Творчество». В нем поэт аллегорично рассуждает над тем, как рождается слово. При этом видим мы в этих стихах и несколько неожиданное сравнение двух поэтов, один из которых, – «обреченный» – воскреснет, а другой, – «в расцвете сил умрет». Грустно становится от этих строк, написанных в 1960 году, за пару лет до того, как не станет и самого Василия Лаврентьевича.

Вы знаете, как плачет синева?

Леса свои выбрасывают флаги,

И, как синицы, гордые слова,

Слетевшись, отдыхают на бумаге.

Друг другу ничего не говоря,

Они сидят, они молчат до срока,

Пока придет их первая заря

И переменит все в мгновенье ока.

Всему иной, особый оборот,

И ты на мир посмотришь отвлеченно,

Где вдруг воскреснет

Смертью обреченный,

А тот, другой,

В расцвете сил умрет.

Философские рассуждения присутствовали и в одном из его последних стихотворений, написанных Кулеминым незадолго до ухода в вечность. В нем он задумывался над существом такого понятия, как признание, размышлял о жизненных нитях, о судьбе поэта. Но в оценках своих на счет того, когда же к нему придет признание его поэтического мастерства, он, думается, ошибся. При жизни он был куда более знаменит, чем после своей смерти. С годами, к сожалению, о Кулемине стали забывать…

Мне кажется: придет признанье,

А я уж прорасту травой.

Так не со мной с одним в России,

Так было не с одним со мной.

А я хотел еще при жизни

Восславить свой любимый край.

О, как мы уважаем мертвых, –

Ну, хоть ложись да помирай!

Не потому ли я пытаюсь,

Не упуская жизни нить, –

Одною женскою любовью

Все, все затмить и заменить? <…>

Стихи мои, мои молитвы

Суровых, огненных годов…

И я иду к седьмому небу

Сквозь семь тревог и семь потов.

Писал Кулемин и о грандиозных стройках, о новых трудовых победах страны. Так в стихотворении «Пусть светит», написанном в начале 50-х годов прошлого столетия в форме сказа, он повествует о том, как проектировалось строительство Московского государственного университета на Ленинских горах. При сем в нем показан и лично Сталин, принимающий ключевое решение, говорящее о том, что Советский Союз, его правительство не боится внешних врагов и затемнять университет не намерено.

Собиралось в Кремле

заседанье ЦК. <…>

Обсуждали проект

Одобряли проект,

Но чего-то, казалось,

в проекте том нет.

– Может, это добавить,

а это убрать…

Вдруг над миром война

запылает опять?

Это ж важный объект –

университет,

а в проекте

и средств затемнения нет.

Архитектор молчал.

Призадумался он.

– Это верно, пожалуй…

Ведь столько окон! –

Торопливо блокнот

из кармана достал.

– Подождите записывать, –

Сталин сказал, –

Затемненья не нужно, по-моему,

нет!

Пусть он светит всегда,

университет!

О любви к природе, к лесным обитателям, к самой жизни, в которой не должно быть несправедливости, жестокости, в том числе и по отношению к животным; а также не место и серости, посредственности, равнодушию, – говорил поэт в этих трогательных строках, появившихся незадолго до его кончины:

На наш бульвар лосенок выскочил.

Откуда он сюда, голубчик?

Весь из куска самшита выточен.

А меж рогов плутает лучик.

Остановился на газоне,

Где бирочка: мол, рвать не велено.

И дворник тер глаза спросонья

И всматривался неуверенно. <…>

Дома глазами заморгали,

И кто-то крикнул: – Эй, держите!.. –

И прыснул спорыми ногами

Лесов неискушенный житель.

Пред ним все двигалось, летело

Сплошным, необъяснимым ребусом.

От криков спрятаться хотел он

И вот упал – задет троллейбусом.

Лосенок помешал кому-то –

Совсем негаданно, невиданно.

А для меня померкло утро.

Убили люди неожиданность. <…>

Вроде простые, незамысловатые слова использовал поэт в стихотворении «Неодетая весна», дабы рассказать об ожидании весны «глазастой». Но от них веет каким-то теплом, искренностью, неподдельным восхищением природой. Так писать мог только исконно русский поэт.

В лугах трава не встрепенулась,

Весна несмелая в пути.

Глядишь – и вьюга оглянулась,

И снова белый пух летит.

Не видно той весны глазастой,

Беспутной, глупой от щедрот.

Седой молчун глухарь по насту

Все ходит и кого-то ждет.

Поэзия Кулемина была необычайно лиричной. И ценители поэзии, это ее свойство, неизменно отмечали. В центре же авторского внимания, зачастую, находилась природа. Пристальный взор Василия Лаврентьевича многое мог подмечать.

Опять знакомая опушка.

И вечер тих, и даль светла

В свои степные колотушки

Во ржи стучат перепела.

Мне ветер

Веткой липы машет

И что-то хочет рассказать.

И свеж, как прежде,

Снег ромашек,

И мир глядит

Во все глаза.

Согласитесь, так искренне, трогательно писать, замечая даже «снег ромашек», мог не каждый. Необходимо было все увиденное пропускать через пылкое сердце. И лишь неподдельное чувство могло рождать подобные строки.

А вот и строки про весну, светящуюся ручьями и осень, ассоциируемую с отзвеневшими годами из небольшого стихотворения «Весна и осень»:

Когда весна,

Светясь ручьями,

Спешит дорогою своей,

Нам верится:

Ее путями

Идем мы в юность

Вместе с ней.

Когда же осень

Шубой лисьей

Ложится под ноги,

Тогда

Нам чудится

Не шорох листьев,

А отзвеневшие года.

Поэт обращал свой взор и в сторону детства. Его чистые истоки он считал необходимым охранять, дабы дети могли расти и полноценно развиваться, резвиться и смеяться.

Я на сына сейчас наглядеться

Не могу. Не ругайся, мать…

Это грех ведь большой –

у детства

Даже день, даже час отнять.

О том, что дети должны смеяться Кулемин говорит и в стихотворении «Счастье полководца», хотя, конечно, в нем более глубокий подтекст:

Треуголка смята,

Конь весь взмылен.

Непреступен

И суров на вид,

Бронзовый Суворов в Измаиле

Над центральной площадью

парит. <…>

…Есть большое счастье

полководца –

Знать, что там,

Где кончил он с войной,

Радость ходит, детвора смеется,

Мирный сквер

Шумит под выходной…

Интересны строки Кулемина, посвященные Сибири. Она ему видится в природном убранстве, в котором особо выделяются березы, воспринимаемые им «приметою Отчизны».

Сибирь,

Разлив осенних красок!

Заводов трубы

Небо хмурят,

Как будто бы

Из новых сказок

Богатыри

Стоят и курят.

Сибирь, Сибирь!

Дымки по склонам.

Дохнули первые морозы…

А за окном,

А за вагоном

Горят,

Как факелы, березы.

Мне путь березки освещали.

От листьев,

От стволов лучистых

Шел свет…

Не потому ль считали

Мы их

Приметою Отчизны!

Не обходил Кулемин в своей поэзии и тему любви к женщине. При этом об этом чувстве он говорил ненавязчиво и не крикливо. Не было в этих стихах и чрезмерных словесных излияний и признаний. Стихотворения поэта о любви воспринимаются естественно, органично.

Мне нравилась

Женщина молодая…

Я был очень юн.

Я жил,

Всем сердцем в ней узнавая

Судьбу свою.

А вот на смену одному лишь признанию о несостоявшейся любви, приходит уже и некая сюжетная завязка:

Ты вся, как сказка зимняя,

Как молодая рощица.

О чем-нибудь спроси меня –

Молчать мне так не хочется… <…>

Ведь нету слов изношенных,

Опять пришли заветные.

И нету троп исхоженных,

Стоим двадцатилетние.

Взгляни, вновь роща в инее,

И солнце светит молодо.

Платок тебе накину я.

А может, так не холодно!..

Прекрасное владение русским языком, возвышенность слова, неприправленная какими-либо остротами и несуразностями, лиричность, глубокий смысловой фон, психологизм и философичность, позволявшие достоверно освещать современность, – вот те основные составляющие кулеминской поэзии, проникновенной, доброй, жизнеутверждающей и сугубо русской, создававшейся в наших лучших национальных поэтических традициях.

А посему, не поленитесь, найдите его стихи, почитайте, поразмышляйте и с головой окунитесь в это прекрасное творческое наследие, которое, хочется верить, вместо забвения должно обрести вторую жизнь.

Руслан СЕМЯШКИН, г. Симферополь

Читайте также

С. Замлелова. Слышал музыку стихий… С. Замлелова. Слышал музыку стихий…
15 марта отмечалось 100-летие со дня рождения великого русского писателя-патриота Юрия Бондарева, а сегодня, 29 марта, исполнилось 4 года со дня его ухода из жизни. Несколько посвящённых ему материал...
29 марта 2024
А. Маслов. О русской культуре замолвите слово! А. Маслов. О русской культуре замолвите слово!
В период с 22 февраля по 7 марта 2024 года на телеканале Россия-1 состоялись политические дебаты в поддержку кандидатов, выдвинутых на должность Президента Российской Федерации. Мне, как доверенному л...
28 марта 2024
В. Катасонов. Сталинская корпорация: как вершилось экономическое чудо по-советски В. Катасонов. Сталинская корпорация: как вершилось экономическое чудо по-советски
Что бы там ни говорили критики советской экономики, но сегодня становится ясно – она на поверку оказалась для нашей страны, выражаясь современным языком, более «конкурентоспособной», чем так называемы...
28 марта 2024