Трудные пути сокровенного человека

Трудные пути сокровенного человека

Когда в перестроечные годы толстые журналы начали наперебой публиковать так называемую «запрещенную литературу» с гневными комментариями, мол, вот каких замечательных писателей «зажимала» советская власть, то в этих списках оказались как те, кто впрямь был скрытым антисоветчиком и русофобом вроде сочинителя песенки про космонавтов, так и те, кто подобных лиц не переносил на дух, будучи злоумышленно приписанным к их компании подобными же ненавистниками всего искреннего и подлинно патриотического.

Ну а если в стиле писателя присутствовало и сатирическое начало, тут уж фарисеям раздолье для интерпретации его произведения в нужном им направлении – и неважно, что автор борется вовсе не с советской властью, а с извращениями народной сути ее, выступает за очищение от пут неправедно привнесенных, не соответствующих характеру русского и советского народа. «Я со своих позиций не сойду никуда и никогда, – говорил Андрей Платонович Платонов. – Всё думают, что я против коммунистов. Нет, я против тех, кто губит нашу страну. Кто хочет затоптать наше русское, дорогое моему сердцу. А сердце мое болит. Ах, как болит!» 

К губителям «нашей страны» Платонов относит и бюрократов, искажающих идеи коммунизма, подстраивая их для собственных дел, и бездумных исполнителей указаний начальства, и даже обычных обывателей, всецело поглощенных бытовыми интересами и особо не вникающих в смысл и назначение человеческой жизни. Страна представляется ему огромным мирозданием, где должны утверждаться честные и открытые отношения между людьми, социальная справедливость, благоприятные обстоятельства для производственного, научного и художественного творчества, двигающих общество к духовно-нравственным и социально-экономическим высотам. И если сегодня об этом пишут серьезные и объективные литературоведы, то вновь появилось, и немало, антисоветствующих истолкователей писательской и житейской судьбы Платонова, но, поскольку спорить с их односторонними выводами бессмысленно, обратим внимание читателя на гуманистическую и, следовательно, социалистическую направленность его произведений, художническая природа которых обусловлена классовой и трудовой принадлежностью автора. Недаром в статье «Культура пролетариата» (1920) он писал, что вслед за социальной революцией «сознание станет душой пролетария, а борьба с окружающими тайнами – его смыслом и благом жизни» и что «перед этим интеллектуальным переворотом мы сейчас живем и к нему готовимся»... 

Его отец – Платон Фирсович Климентов – был машинистом паровоза и слесарем в железнодорожных мастерских Воронежа, членом ВКП(б), дважды Героем труда, мать – Мария Васильевна Лобочихина – занималась домашними делами. Андрей родился 28 (16) августа (хотя сам называл 1 сентября) 1899 года в многодетной семье, родившей 11 детей, из которых 5 выжили, помогал родителям, работая подсобным рабочим, слесарем, литейщиком, конторщиком, экспедитором; в 1919–1920 годах воевал в Красной Армии. Поступив в 1918 году на первый курс историко-филологического факультета Воронежского государственного университета, он через год перешел оттуда на электротехническое отделение Воронежского рабочего железнодорожного политехникума и впоследствии отлично показал себя в качестве инженера-изобретателя, выпустив брошюру «Электрификация». С успехом занимался как руководитель разных организаций гидротехники и мелиорации, все же ощущая неодолимую тягу к литературе. Первые рассказы – «Сережка» о мальчике-забияке (1917), «Очередной» (1918) о гибели в плавильне малолетки Вани, напечатанные в еженедельнике «Железный путь» вместе со стихотворением «Поезд», – были лишь пробой пера, а вот заметки, статьи, очерки в «Известиях Совета обороны Воронежского укрепленного района» и в «Красной деревне» уже проявили своеобычный стиль будущего писателя, соединяющего общемировое и коллективистское с личным и глубоко выстраданным. 

Такова и его статья «Ленин». Владимир Ильич, как известно, всячески противился чествованию в связи с 50-летием со дня рождения своего, тем весомее, важнее, показательнее слова молодого Андрея Платонова, называющего великого вождя «первым работником русской революции, великим другом труда». С искренней взволнованностью Платонов пишет: «В этот день вся Красная Россия, все истомленные, заработавшиеся люди, в мастерских городов, на оттаявших пашнях, пусть все вспомнят его, всю свою жизнь горящего в нечеловеческом ежедневном труде за наше освобождение, за честную жизнь на земле. В непрерывной жертве и самоотречении он забыл про себя, слившись с интересами дела, которому отдался в юности... Вся его душа и необыкновенное, чудесное сердце горят и сгорают в творчестве светлого и радостного храма человечества на месте смрадного склепа, где жили – не жили, а умирали всю жизнь, каждый день, жили в мертвой тоске наши темные, загнанные отцы». Тогда Платонов высказал то, что позднее станут часто повторять многие другие: «Ленин – это редкий, быть может, единственный человек в мире. Таких людей природа создает единицами в столетия». 

«В нем сочетались ясный, всеохватывающий, точный и мощный разум с нетерпеливым, потому что слишком любящим, истинно человеческим сердцем, – продолжает Платонов далее. – И все это сковано единой сверхчеловеческой волей, направляющей жизнь к определенным раз поставленным целям, не позволяющей склоняться и колебаться». Но главное, подчеркивает писатель, что Ленин «вперед узнал и высказал тайную, еще не родившуюся мысль, сокровенное желание миллионов трудового народа – и не одной России, а всего мира. Тайную и самую глубокую мечту о власти высшей справедливости на земле, которой оказалась, как показала жизнь, рабочая советская власть. Ленин не только первый заговорил об этой власти, но и начал работать, чтобы на самом деле такая власть была у трудящихся людей, пока не добился своего». Емко определяет Платонов лидерские качества Владимира Ильича: «Он наитием, чутьем предугадывает, как надо бороться в данную минуту, чтобы быть ближе к победе». И с четкостью обобщает: «Чуткость вождя и неиссякаемое озарение гения, избранника – вот что живо в Ленине и делает его нам родным и близким, вот что поражает наших врагов. Он и восставший, побеждающий народ – это одно», призывая всех людей и поныне: «И пусть с новою силой вспыхнет в наших сердцах пламя творчества радостной правды на земле!» 

За действительное выдают свое желаемое те, кто пишет о якобы     разо­чаровании Платонова в «коммунистических иллюзиях». Сатира, к которой он вскоре обратился, выделялась на фоне ироничности писавших фельетоны коллег своей социальной всеохватностью, не склонной к избирательности тем и персонажей. «Мы уже привыкли к тому роду литературы, который был у нас в девятнадцатом веке и продолжился в веке двадцатом. Существуют определенные способы создания такой литературы, отвечающие нашему вкусу и нашему вниманию, – говорил Валентин Григорьевич Распутин. – Платонов совсем другой человек и писатель. Такое ощущение, что он пришел из таких глубин и времен, когда она, быть может, только-только начиналась и избирала русло, по которому направить свое течение. И где только-только начинался русский человек и русское мышление. Поэтому у него все «не по правилам» позднейшей литературы. Совсем другой мир – реальный и одновременно ирреальный; какое-то иное расположение слов и даже иные формы слов, иные мысли, еще не говорившиеся и не затвердевшие; иные у героев души, открывающиеся лишь чистому». 

Соглашаясь с проницательностью этих суждений, нельзя не добавить, что платоновская изобразительность находилась в глубинном родстве с классическими традициями русской литературы, скажем, с М.Е. Салтыковым-Щедриным, о чем свидетельствуют и прямые совпадения в текстах: «…Чтобы построить деревенский колодец, техник должен знать всего Карла Маркса» (А. Платонов. «Город Градов»); «…Нынче, говорят, и свиней пасти, так и то Корнелия Непота (древнеримский историк и биограф, жил между 99-м и 24-м гг. до н.э. – Э.Ш.) читать надо» (М.Е. Салтыков-Щедрин. «Дневник провинциала в Петербурге»). Стихи Платонова «Голубая глубина» (1922) и ритмически, и композиционно явно перекликаются со стихами его великих земляков – Алексея Васильевича Кольцова и Ивана Саввича Никитина. В предисловии к ней Георгий Захарович Литвин-Молотов (Литвинов), партийный работник и редактор, друг и соратник Андрея Платонова, активно помогавший ему, отмечал, что перед нами «поэзия борьбы, огромного внутреннего напряжения, постоянной активности», а весьма и весьма требовательный Валерий Яковлевич Брюсов писал: «В своей первой книге стихов А. Платонов настоящий поэт, еще неопытный, неумелый, но уже своеобразный», чья емкая образность проявилась уже, например, в стихотворении 1918 года «Поезд»: «Вьется, вьется, вьется / Путь стальной змеей – / Встречный лес смеется / Дружною семьей… / Льется, льется, льется / Стон груди стальной, / И звонко раздается песнею родной…» 

Неудачи с попытками вступить в партию из-за местных интриганов не поколебала идейных убеждений Платонова. Он пишет статьи «Коммунист принадлежит будущему», «Ответ мещанину», «Коммунизм в сердце человека», «Огни Волховстроя», рассказ «Как зажглась лампочка Ильича» о косности деревенского мышления, еще не способного сблизиться с революционными идеями, о расслоении села на непримиримые классы. После рождения 25 сентября 1922 года в семье сына Платона (с будущей женой Марией Александровной Кашинцевой он познакомился в 1920 году) писатель публикует рассказ «Потомки солнца», где в жанре фантастики описывает, как инженер Вогулов изобретает новый земной шар, в котором все движется с ускоренной энергией, но приходит к простому выводу, что «только любящий знает о невозможном, и только он смертельно хочет этого невозможного и сделает его возможным, какие бы пути ни вели к нему». В мае–июне 1926 года Платонов переезжает в Москву, надеясь на более полное исполнение своих литературных планов. Но одно дело участвовать воронежскому литератору в работе Первого съезда пролетарских писателей с правом решающего голоса и совсем иное – оказаться в центре повседневной писательской жизни, сосредоточенной в различных группах и группочках, непримиримых друг к другу, воюющих между собой, тогда как его вела, писал он Г.З. Литвину-Молотову, «долгая упорная детская мечта – стать самому таким человеком, от мысли и руки которого волнуется и работает весь мир ради меня и ради всех людей – и я каждого знаю, с каждым спаяно мое сердце». 

В Москве Платонов сближается со сравнительно терпимой к разным эстетическим концепциям литературной группой «Перевал» и его журналом «Красная новь», но печатается и в «Октябре», где в 1929 году вышел рассказ «Усомнившийся Макар», вызвавший критический отзыв И.В. Сталина, на что мигом среагировал Л. Авербах в статье «О целостных масштабах и частных Макарах». В год, названный «великим переломом», сатирический рассказ этот, да еще с особенным платоновским стилем, воспринимался в прямом политическом контексте, хотя Лев Чумовой, живший «голым умом», напоминал Троцкого, да и Макар, больше заботившийся «не о хлебе, а о зрелищах», не был ему антиподом, и жили эти «два члена государства» не сами по себе, но «среди прочих трудящихся масс». Но таковы были тогда общественные обстоятельства, что сказанное наверху принималось к исполнению сообразно видению исполняющих, зачастую или не шибко грамотных, или действующих сознательно наперекор, опираясь при этом на «сигналы бдительных граждан». А вдобавок дружба с Борисом Пильняком, вскоре репрессированным (реабилитирован в 1956 году), соавторство в пьесе «Дураки на периферии» – и пошло-поехало. Отрицательное отношение критики приложилось по инерции и к повести «Впрок», где показаны в ироничном плане перегибы в коллективизации крестьянских хозяйств. Однако в 1933 году Андрея Платоновича включили в число писателей, изучавших жизнь после революции в Туркменистане; в результате двух поездок туда он напишет рассказ «Такыр» и повесть «Джан» – о распространении идей революции среди восточных народов, полностью опубликованную, правда, лишь в 1964 году. 

Произведения Платонова конца 20-х – начала 30-х годов становятся, тем не менее, заметной и неотрывной частью советской литературы: сатирическая повесть «Город Градов», разоблачающая туповатых бюрократов, исповедующих «принципы обезличивания человека с целью перерождения его в абсолютного гражданина с законно упорядоченными поступками на каждый миг бытия», научная фантастика «Эфирный тракт» – повесть из времен царя Петра Первого, однако навеянная периодом работы писателя инженером-мелиоратором в Тамбове, «Ямская слобода» – из истории родных мест, «Сокровенный человек» – о Гражданской войне, когда крестьяне в поисках лучшей доли идут на смерть, в отличие от белых офицеров, заботящихся о себе, а также отрывки из «Чевенгура». Не оставляет писатель и публицистику, печатая статьи под псевдонимами Ф. Человеков и А. Фирсов об А.С. Пушкине, Э. Хемингуэе, К. Чапеке, А.С. Грине, Н.А. Островском, К.Г. Паустовском, а в 1937 году выходит книга прозы Платонова, где собраны многие лучшие его вещи. В предвоенное время он пишет повести и рассказы «Ювенильное море», «Фро», «В прекрасном и яростном мире», «Бессмертие», заслужившие похвал со стороны коллег, «Старый механик» – именно здесь герой произносит ставшую знаменитой фразу: «А без меня мир неполный». Неожиданный арест пятнадцатилетнего сына Платона за политический проступок и осуждение на десять лет чуть было не выбили Андрея Платоновича из писательской колеи, если бы не Шолохов, который разговаривал об этом со Сталиным, после чего Платона вернули домой. 

Нападение немецко-фашистских варваров на Советский Союз всколыхнуло патриотические чувства советского народа, сплотив и тех, у кого был коммунизм в сердце, и тех, кто сомневался, и тех, кто сопротивлялся поначалу. «Великая Отечественная война 1941–1945 годов» – термин нынче почему-то малоупотребляемый и в коммунистической прессе – верно передает исторический размах битвы русского народа и других народов СССР с гитлеровским нашествием. Находясь в Уфе, Андрей Платонов написал рассказы «Броня», «Неодушевленный враг», «Крестьянин Ягафар», пьесы «Без вести пропавший», «Избушка возле фронта». В июле 1942 года он в звании капитана едет с удостоверением газеты «Красная звезда» на фронт. «Платонов был человеком мужественным, самоотверженным, – вспоминал главный редактор Д. Ортенберг. – Он обходил штабы фронтовые, армейские, даже дивизионные, не задерживаясь там, а свой путь держал в полк, в батальоны, в роты, в окопы, в блиндажи наши, встречаясь с героями своих очерков, вел с ними беседы, составлял анкеты, брал интервью. Платонов любил слушать. Через отдельные реплики, слова он понимал, чувствовал настроение бойца, его душу. Вот почему он и рвался на передний край, где по-настоящему можно было увидеть боевую жизнь людей...» 

В военные годы вышло несколько сборников его прозы, а свеженаписанные очерки и рассказы Платонов публиковал и в журналах «Знамя», «Октябрь». Один из лучших рассказов о войне – не только у него самого, но и вообще в советской литературе – «Оборона Семидворья» – написан был в 1943 году и напечатан в №№ 5–6 «Знамени» (вспомним, что 4 января 1943 г. умер от туберкулеза Платон, а 11 октября того же года у Платоновых родилась дочь Мария). Изображая, казалось бы, обычный эпизод войны, писатель всесторонне передает чувства и мысли главного героя – лейтенанта Агеева, выразительно рисует его портрет: «Прежде он был моряком, потом его спешили в составе морского экипажа, и он пошел воевать по степям и равнинам, не зная до сей поры ни ранения, ни смерти. Он был велик ростом, но родители его родили, а земля вскормила столь прочным существом, что никакое острие нигде не могло войти в его твердо скрученные мышцы, – ни в руки, ни в ноги, ни в грудь, никуда. Пухлое лицо Агеева имело постоянно кроткое, доверчивое выражение, отчего он походил на переросшего младенца, хотя ему сравнялось уже двадцать пять лет; но маленькие карие глаза его, утонувшие под лбом, светились тлеющими искрами, тая за собой внимательный и незаметный разум, опытный, как у старика». Он «давно понял, что на войне бой бывает кратким, но труд долгим и постоянным».

Разнообразны и характеры красноармейцев: старшина Сычев смотрит на войну «как на хозяйство, в котором, как хлеб в колхозе, должна в изобилии производиться смерть неприятеля, и он аккуратно считал и записывал труд своей роты по накоплению нашего врага». О других, погибших, Агеев говорит: «Товарищи, четырех из нас нет. Они уснули долгим сном, наши бойцы. Антонов мог писать стихи в газете, в нем умер Пушкин, не написавший главных сочинений. Петенко мог быть великим ученым-механиком, он имел медаль Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, и в уме его погиб такой же великий машинист, как Уатт или Ползунов, о которых я вам читал вслух по книгам, когда мы стояли в резерве», и наставляет живых: «Помни – смерти нет, если мы отстоим нашу Родину, где живет истина и разум всего человечества». Смертельно раненный, Агеев всматривается в восходящее солнце: «Ничего, – решил он, – хоть ты не потухай!» – автор же замечает: «И когда его предсмертный изнемогший дух снова возвысился в своей последней силе, чтобы и в гибели рассмотреть истину и существовать согласно с ней, у него появилось предчувствие, что мир обширнее и важнее, чем ему казалось дотоле, и что интерес и смысл человека заключается не в том лишь, чтобы обязательно быть живым. И в отречении своем от уходящей жизни Агеев доверчиво закрыл глаза». 

Сегодня настала пора освободиться от штампов зарубежных и местных антисоветчиков, истолковывающих произведения Платонова так, чтобы приблизить его к своим неблаговидным целям и скомпрометировать идеи коммунизма, делая вид, будто сатира вовсе и не сатира, а, мол, реализм, и попирая, таким образом, особенности литературных жанров. Нет, в «Чевенгуре» автор показывает не «трагедию идеалиста, отрицающего абсолютные нравственные нормы, верующего в утопию социализма и в итоге бессмысленно приносящего себя в жертву этой утопии», как пишет М. Геллер (Париж, 1972 и 1982 гг.), а поиски героем лучших путей к человеческому благоденствию, и он гибнет не зря, но именно в этих поисках. В гротескно-философском с элементами реализма романе «Котлован» изображены неудачи, которые могут быть с людьми, если каждый не будет жить осмысленно, бороться за настоящее и предстоящее не сугубо эгоистически, ощущая лишь «общую грусть земли и тоску тщетности», и не исподволь, а среди подлинно свободных и думающих борцов. 

В рассказе «Афродита» Платонов верно говорит: «Советская Россия тогда только начала свою судьбу. Народ направился в великий безвозвратный путь – историческое будущее, куда еще никто впереди него не шествовал». Недаром после войны он обращается к обработке русских народных сказок, где ищет исконные связи неразрывного сознания русского народа, отображает извечную мечту о справедливой жизни и свободном труде, изданные при заботливом содействии Михаила Александровича Шолохова, который всегда поддерживал его – и когда умер сын Платон, и когда писатель, прикованный к постели, угасал... 

Андрей Платонович Платонов остался верен идеалам молодости, лишь уточняя их содержание и делая поправки на текущее время. Скончался он 5 января 1951 года, похоронен на Армянском кладбище, где теперь покоятся жена Мария Александровна, сын Платон и дочь Мария, это рядом с православным Ваганьковским кладбищем. На могиле его установлен черный мраморный обелиск, в Воронеже – памятник в рост, на домах, где он жил, – мемориальные доски. В некрологе, подписанном ведущими советскими писателями, названы этапы его литературной работы, в заключение говорится: «Андрей Платонов был кровно связан с советским народом. Ему посвятил он силы своего сердца, ему отдал свой талант». 

Таким видится творчество писателя и сейчас. Такой была его гражданская позиция. Так поступал он, как и писал. 

Эдуард ШЕВЕЛЁВ

Источник: «Советская Россия»

Читайте также

А. Маслов. О русской культуре замолвите слово! А. Маслов. О русской культуре замолвите слово!
В период с 22 февраля по 7 марта 2024 года на телеканале Россия-1 состоялись политические дебаты в поддержку кандидатов, выдвинутых на должность Президента Российской Федерации. Мне, как доверенному л...
28 марта 2024
В. Катасонов. Сталинская корпорация: как вершилось экономическое чудо по-советски В. Катасонов. Сталинская корпорация: как вершилось экономическое чудо по-советски
Что бы там ни говорили критики советской экономики, но сегодня становится ясно – она на поверку оказалась для нашей страны, выражаясь современным языком, более «конкурентоспособной», чем так называемы...
28 марта 2024
Тверь. Русские традиции для детей Тверь. Русские традиции для детей
26 марта 2024 г. в Тверском детском клубе «Истоки» руководитель регионального отделения «Русского Лада» Л.Т. Туровская и активист движения И.Б. Рыбкина провели праздник «Жили-были крестьяне» для детей...
27 марта 2024