Триумф русского зодчества – от Кишинёва до Ташкента. К 150-летию Алексея Щусева
Когда мы слышим имя зодчего Щусева, перед нами возникают Казанский вокзал в Москве, Большой театр имени Алишера Навои в Ташкенте, здание филиала Института Маркса — Энгельса — Ленина в Тбилиси, здание Академии наук Казахской ССР, возрождённые после войны Минск и Киев.
Зданий, возведённых по проектам Щусева, хватило бы на целый город — с вокзалами, гостиницами, театрами, санаториями, жилыми домами. Самое красивое сооружение итальянского Сан-Ремо — храм Христа Спасителя — тоже создано по проекту русского зодчего Щусева. О его творчестве можно говорить долго, а можно сказать всего одной фразой: «Архитектор Алексей Щусев — это человек, который построил Мавзолей Владимира Ильича Ленина».
Каруца детства
Кишинёв второй половины ХIХ века окружали виноградники и фруктовые сады. Он только начинал застраиваться и во многом напоминал восточные города. По его неровным улицам двигались пронзительно «поющие» немазаные повозки — каруцы, за ними шли босые молдаване в живописных национальных костюмах.
Но были в этом южном городе и ценители классического искусства: местный помещик, в прошлом — генерал, собрал хорошую коллекцию западноевропейской живописи. Правда, хранил он её в своём загородном имении и никому не показывал. Разговоры об этих картинах велись без конца, и однажды в генеральский сад забрался 12-летний гимназист. Он вошёл в дом и увидел помещика, лежащего на тахте. Не теряя ни секунды, мальчик заговорил о живописи, о том, что встречал снимки с картин Леонардо да Винчи, Рембрандта, Тициана, Рубенса. Называл сюжеты картин, подробно описывал их и сказал, что настоящих полотен он никогда в жизни не видел. Генерал молча слушал маленького гимназиста, потом поднялся и крикнул в пространство: «Иван! Лошадей!» Усевшись на мягком сиденьи, генерал указал мальчику место рядом с собой. Тот влез в коляску, ничего не ведая о своём ближайшем будущем. Возможно, генерал везёт его прямо к директору гимназии, чтобы сдать в карцер. Но кони домчали их за город, и генерал показал мальчишке собрание картин. Среди них оказалось много архитектурных пейзажей. Впечатление от этого события было громадное. По словам Алёши Щусева — так звали храбреца, — оно отчасти и определило его будущее.
Алексей Викторович Щусев родился 8 октября 1873 года в городе Кишинёве. Его предки ещё в начале XIX века перебрались из Малороссии в Бессарабию, где в удивительно тёплой семейной атмосфере прошло Алёшино детство. Отец, Виктор Петрович, смотритель Кишинёвской земской больницы, имел пристрастие к строительству: во дворе их дома постоянно лежали штабеля камня. Мать, Мария Корнеевна, в девичестве Зозулина, знала несколько иностранных языков, участвовала в театральной жизни Кишинёва и прекрасно рисовала. В семье, где уже подрастала дочь Виктора Петровича от первого брака, родилось четверо сыновей — Алёша был среди них третьим.
Потом он всю жизнь вспоминал свой «маленький домик с большим двором, где толпы мальчишек часто играли в мяч, а зимой в снежки, а в жаркие летние дни купались в саду под тенью больших ореховых деревьев».
Дети ходили в пригородные Дурлешты собирать виноград в саду своего отца. Домой возвращались уже в сумерках. Белые хатки Дурлешт, густо рассыпанные на живописных склонах долины, зелень садов и огоньки костров напоминали ночь с картины Архипа Куинджи. Алёша ещё не знал, что этот выдающийся художник в будущем станет его учителем.
Гимназия дала мальчику хорошие знания древних языков, античной литературы, истории. Но любимым его предметом было, конечно, рисование. За свои художественные работы Алёша Щусев получал в гимназии многочисленные награды и похвальные листы.
«Когда я учился в 6-м или 7-м классе, в Кишинёв приехала передвижная выставка, на которой мы с товарищами, любителями рисования, проводили бесконечные часы, беседуя с художником Хрусловым, — вспоминал он потом. — Культурное влияние семьи инженера Апостолопуло, особенно его жены Евгении Ивановны, проживавшей в своём имении Сахарне на Днестре, где я летом гостил, создали у меня стремление добиваться высокого уровня по своей специальности. Я хотел стать и живописцем, и архитектором».
В начале 1890-х годов в России были три высшие архитектурные школы: две в Петербурге и одна в Москве. В Петербурге — Академия художеств и Институт гражданских инженеров, а в Москве — училище живописи, ваяния и зодчества. Академия была наиболее старой и высокой по качеству школой, ей уделялось большое внимание. Алексей Щусев избрал для себя Петербург: «Академия художеств уже в последних классах гимназии была моей настоящей мечтой».
Когда Алёше исполнилось 16 лет, на их дружную семью свалилось большое горе: в одночасье умерли отец и мать. Родственники не оставили детей в беде и по окончании гимназии Алексей уехал учиться в Петербург.
Академия художеств
В Петербургской Академии художеств преподавание велось на двух отделениях: первое готовило художников и скульпторов, второе — архитекторов. Но начальное образование студенты получали вместе. Одновременно со Щусевым в живописных классах учились будущие известные художники Игорь Грабарь, Филипп Малявин, Дмитрий Кардовский, Николай Рерих.
Живопись привлекала Алексея не меньше, чем архитектура. Свою роль здесь сыграло частое посещение мастерской великого Архипа Куинджи, привившего ему любовь к рисунку. Автор «Лунной ночи на Днепре» прекрасно относился к студенту Щусеву и находил у него большое художественное дарование.
«Я работал одновременно по архитектуре, живописи и рисунку и слыл хорошим рисовальщиком, — вспоминал Алексей. — Мастерство рисунка помогло мне добиться высокого уровня в архитектуре».
На окончательный выбор Щусевым своей профессии серьёзно повлиял Владимир Беклемишев, профессор и руководитель скульптурной мастерской академии. Он посоветовал Алексею ни в коем случае не отказываться от архитектуры, ссылаясь на то обстоятельство, что наделённый талантом зодчий сможет добиться успеха куда большего, нежели одарённый живописец.
Весной 1897 года Алексей Щусев защитил дипломный проект, за который его наградили золотой медалью и предоставили право на творческую командировку. Осенью того же года он участвовал в экспедиции Археологической комиссии в Самарканд под руководством профессора Н.И. Веселовского по изучению гробницы Тамерлана Гур-Эмира и соборной мечети Биби-Ханым. Самарканд с шумным, ярким базаром под неистово горячим солнцем был полон экзотики азиатской жизни. Алексей принял участие в детальных обмерах и снял кальки с многочисленных орнаментальных деталей. Эта работа была для молодого зодчего не только ремеслом. Красочное искусство народов Средней Азии нашло отражение в его дальнейшем творчестве. И не раз впоследствии он обращался к этому искусству в своих произведениях.
В августе 1898 года Щусев вместе с женой отправился в творческую заграничную командировку: Венеция, Италия, Тунис, Франция, Англия, Бельгия.
Осматривая итальянские города, восхищаясь их красотой, Щусев оставался реалистом. Он видел совершенство произведений зодчества в их гармоническом сочетании с естественным и архитектурным окружением.
Об этом и его размышления по поводу Святой Софии во время ещё одной поездки в Константинополь (1914 год): «Мне случилось быть прошлым летом в Константинополе, и, любуясь силуэтами города с парохода, идущего на Принцевы острова, я невольно задумался над формами храма Святой Софии. Эти плоские обширные своды, этот кучеобразный силуэт, — ну что в нём красивого, если его поставить к нам на равнину? Но какая это мощь и красота на месте, на таком холме, который она заканчивала в древней Византии! Ведь линии местности просто венчаются ею; тут никому она не покажется бесформенной кучей, так как силуэт её прочувствован гением. А наши северные церкви, особенно деревянные, с их главками и бочками, — как хорошо они выглядывают из зелени ёлок и берёзок, как они вяжутся своими силуэтами с нашим северным лесом. Вот в этом-то соединении природы с творением человека и есть настоящее, свободное искусство».
В другой заграничной поездке зодчий писал: «При изучении памятников… я всегда делал сопоставление с образцами русской архитектуры, которые помогали мне лучше понять форму и композицию, чтобы в будущей практике не опускаться до вульгарной и средней по качеству архитектуры».
К истокам!
Свой профессиональный путь Алексей Щусев начал в сложной общественно-политической обстановке конца ХIХ столетия. 1890-е годы в России были периодом интенсивного развития капитализма и обострения социально-экономических противоречий в стране. Это были годы объединения марксистских кружков в организованную революционную партию. Противоречия и сложность общественной жизни сказались и на состоянии искусства. В области художественной критики всё ещё мощно звучал голос Владимира Стасова. Через него, как идеолога художников-передвижников, шла линия преемственной идейной связи русского живописного реализма с литературным критическим реализмом, возникшим на основе революционно-демократической литературы.
Иное положение было в это время в архитектуре. Великие традиции русского зодчества, подорванные капитализмом, в этот период быстро шли к упадку. Охваченные преклонением перед заграничной модой представители верхушки русского общества не видели истинной ценности отечественной культуры. Эклектика, безыдейное и слепое копирование иностранных «образцов», модернизм, порвавший с высокими традициями искусства, насаждались в это время в архитектуре. Низкая художественная культура промышленных и торговых кругов запечатлелась в ряде новых уродливых зданий, сооружённых на улицах быстрорастущих капиталистических городов.
Для того чтобы найти свой творческий путь в этом «архитектурном ненастье», Щусев устремился в сферу древнерусской национальной культуры. Именно в ней он нашёл вдохновение, неиссякаемый источник архитектурной фантазии и примеры удивительного композиционного мастерства. В одной из своих статей Алексей писал, что искусство Пскова и Новгорода преодолело византийские влияния и «заключает в себе все основы русского самобытного понимания красоты».
В 1901 году Алексей Щусев выполнял росписи трапезной Киево-Печерской лавры, встречался с художниками Виктором Васнецовым и Михаилом Нестеровым, расписывающими Владимирский собор в Киеве. Подлинной школой древнерусского зодчества для Щусева стало последующее восстановление древней Васильевской церкви в городе Овруче на Волыни; проект церкви-монумента на Куликовом поле в память победы Дмитрия Донского в 1380 году; сооружение церкви в Натальевке Харьковской губернии, задуманной как хранилище коллекции древних икон, и Марфо-Мариинской обители в Москве на Ордынке.
Алексей Щусев был первым архитектором, который в своём творчестве использовал целый мир художественных образов древнерусского искусства, в то время как до него во множестве воспроизводились лишь его формы.
В 1910 году А.В. Щусев за свои работы, удостоившиеся высокой оценки, получил учёное звание академика архитектуры. В это время зодчий работал в Полтавской губернии: проектировал приют для детей-сирот.
В 1911 году, составляя проект здания Государственного банка в Нижнем Новгороде, Щусев задумался над важным вопросом: можно ли на основе архитектурных форм Древней Руси создавать не церковные, а гражданские общественные сооружения? Архитектура Новгорода и Пскова с её почти аскетическими художественными образами на улице большого города потеряла бы своё обаяние. И Щусев обратился уже к архитектуре Ярославля, Ростова, Москвы XVII века с её праздничными формами. Большие окна, стены не подавляют своей гладью и толщиной. В проекте здания банка для Нижнего Новгорода зодчий увидел возможность удачного воплощения в современных сооружениях образов архитектуры «московского барокко».
В Русском павильоне на художественной выставке 1914 года в Венеции архитектор использовал мотивы московской архитектуры XVII века.
В связи с открытием этого павильона «Санкт-Петербургские ведомости» от 30 мая 1914 года писали: «Построен он архитектором Щусевым в русском стиле XVII века. Сперва казалось странным перенесение такого стиля на венецианскую почву, хотя она и привыкла к пестроте. Возникало опасение, что наш павильон не будет гармонировать с пейзажем. На самом деле — этого нет. Павильон уютно прячется между громадными деревьями, густая зелень которых образует для него вполне подходящий фон и рамку. Архитектурные линии просты, ясны, нет ничего лишнего, а серо-синеватая окраска стен приятна по тону. Когда после него переходишь к павильонам других наций, то разница в художественности обликов сразу бросается в глаза…»
Алексей Щусев вслед за Виктором Васнецовым, соорудившим фасад Третьяковской галереи, сумел на иной качественной ступени овладеть языком древнерусских архитектурных форм, композиционных приёмов и, что самое ценное, художественных образов.
Постройка зодчим Щусевым нескольких церквей явилась своеобразной практикой в усвоении им композиционных особенностей и форм древнерусского зодчества. Без этой практики он не смог бы заняться проектированием и строительством Казанского вокзала в Москве, значение архитектуры которого заключается в широком использовании богатейшего национального наследия.
Казанский вокзал является одним из выдающихся творческих достижений зодчего Щусева. В 1913 году, в связи с началом строительства вокзала, 40-летний Алексей Щусев переехал из Петербурга в Москву. Работая над проектом здания, он впервые в своей практике обратился к широкой ансамблевой организации архитектурного пространства. Композиционное решение сооружения в виде живописного сочетания разномасштабных и разнородных зданий восходило к традиционным «хоромным» строениям древнерусской архитектуры. Неисчерпаемая фантазия архитектора проявилась в обильном декоративном убранстве фасадов вокзала и оформлении его интерьера. Строительство, развёрнутое в 1913 году, было прервано Первой мировой войной и закончилось уже в советское время.
«Казанский вокзал, начатый с мыслью о «Воротах на восток», после Октября был решительно преображён путём перепланировки, переработки его архитектуры, введением монументальной росписи на революционные темы и приобрёл ясно выраженное новое содержание — «Ворота на советский восток», — писал в те дни Щусев.
Искусство — народу!
Великая Октябрьская социалистическая революция в России повлекла за собой принципиально важные изменения в архитектуре. Последняя стала искусством народа, сооружающего для себя жилища, общественные здания, новые города. Алексей Щусев, чьё творчество всегда было связано с народными представлениями о прекрасном, безоговорочно поддержал Советскую власть. Для него наступили годы напряжённого труда. Творческая мысль архитектора сосредоточилась на одной из самых актуальных проблем времени — реконструкции городов в соответствии с их новым социальным содержанием.
В 1920-х годах Щусев отдал много сил и энергии для общественной и педагогической деятельности.
С 1918 года он преподавал в Высших художественно-технических мастерских в Москве, в 1921-м — избирался председателем Московского архитектурного общества, с 1926 по 1929 год был директором Третьяковской галереи.
В архитектурной мастерской Моссовета, возглавляемой И.В. Жолтовским и А.В. Щусевым, в 1918—1923 годах разрабатывался один из первых планов реконструкции столицы — «Новая Москва».
Для Москвы зодчий создал здания Наркомзема, Госбанка, Библиотеки им. В.И. Ленина и другие объекты. Он много проектировал и строил для Баку, Батуми, Ташкента, Тбилиси и других городов. Тема реконструкции старого и создания нового облика советского города оставалась для него главной.
Мавзолей
Сегодня в либерально-буржуазных СМИ можно прочитать о том, что морозной ночью с 24 на 25 января 1924 года за зодчим Алексеем Щусевым пришли «суровые люди в военной форме» и под конвоем повели его проектировать Мавзолей В.И. Ленина. Именно так антисоветчики подают исторический факт о том, что Правительственная комиссия по организации похорон В.И. Ленина решила поручить проектирование временного мемориального сооружения вождя академику архитектуры А.В. Щусеву.
Из воспоминаний Владимира Бонч-Бруевича, члена Комиссии ВЦИК по организации похорон и увековечению памяти В.И. Ленина: «Утром, часов в 11, 23 января 1924 года, я собрал первое заседание специалистов по вопросу об устройстве могилы для В.И. Ленина, хоронить которого решено было на Красной площади, возле Кремлёвской стены, а над могилой соорудить Мавзолей. На собрание пригласил архитектора Алексея Щусева и ещё нескольких человек. Открыв заседание, я сообщил о выборе места захоронения В.И. Ленина. Наступило сосредоточенное молчание, которое нарушил Щусев: “Владимир Ильич вечен. Имя его навсегда, на вечные времена, вошло в историю России и в историю человечества, — сказал он. — Как нам почтить его память? Чем отметить его надгробие? У нас в зодчестве вечен куб. От куба идёт всё многообразие архитектурного творчества. Позвольте и Мавзолей, который мы будем сейчас воздвигать в память о Владимире Ильиче, сделать производным от куба. Я представляю себе нечто подобное…” И он быстро набросал карандашом тот проект Мавзолея, который потом был утверждён и Партией, и Правительством».
Алексей Щусев лично произвёл разбивку плана Мавзолея, расположив его по оси Сенатской башни, в 25 метрах от Кремлёвской стены. Скованная 25-градусным морозом земля не поддавалась ломам, и её приходилось взрывать. Красную площадь наводнили желающие помочь в строительстве мемориала вождя пролетариата.
Первый (деревянный) Мавзолей В.И. Ленина был возведён в январе 1924 года, сразу после кончины Ильича, второй (тоже деревянный) — в мае 1924 года, третий (каменный) — построен к октябрю 1930 года.
В архитектуре Мавзолея с огромным мастерством был использован приём ступенчатой композиции, характерный для храма Василия Блаженного и для кремлёвских башен, так же как и для множества других древнерусских сооружений. Поэтому Мавзолей органически вошёл в прославленный ансамбль Красной площади, расположенный в самом центре столицы и складывающийся в течение столетий. Вместе с тем новый и яркий образ Мавзолея-трибуны сделал это небольшое по размеру сооружение ведущим звеном ансамбля, прочно связав его с современностью.
«Мы живём в удивительное время…»
В 1930-х и 1940-х годах А.В. Щусев проектировал и строил в Тбилиси здание филиала Института марксизма-ленинизма (1933—1938 гг.), а в Ташкенте — Государственный театр оперы и балета им. А. Навои (1933—1947 гг.). По его проектам возводились здание гостиницы «Москва», Москворецкий мост, жилые дома на Ростовской и Смоленской набережных. В Батуми и Баку сооружались гостиницы «Интурист».
Работая над этими проектами, Щусев пристально изучал местную национальную архитектуру, стремясь органично связать свои сооружения с традиционными художественными представлениями народов СССР.
«Новую архитектуру, — пишет он в статье «За первое место в мире», — нельзя создать путём декретирования готовых рецептов. Не гоняться за готовыми рецептами надо, а философски подходить к глубокому изучению классики для того, чтобы на этой базе создать творческий облик современной архитектуры… Архитектура сама по себе — искусство малодоступное для понимания, она даёт лаконичный образ. Чтобы сделать его понятным массам, обязательно происходит привлечение живописцев и скульпторов...» («Архитектурная газета» от 3 июня 1935 г.).
Годы Великой Отечественной войны стали новым рубежом в творчестве зодчего. По мере освобождения захваченных врагом территорий в нашей стране разворачивалась огромная созидательная работа по восстановлению и реконструкции разрушенных городов. В 1943 году был организован ряд архитектурных мастерских, приступивших к разработке генеральных планов реконструкции крупнейших городов. Одну из них возглавил А.В. Щусев. Он работал над восстановлением родного Кишинёва, городов Туапсе, Истры, Новгорода, центра Сталинграда и Киева.
В 1948 году в своём выступлении на XII пленуме правления Союза советских архитекторов Алексей Викторович говорил: «Так как социалистическое строительство открывает широчайшие перспективы в деле наиболее рационального использования земли, то и планировка социалистических городов и их архитектура должны резко отличаться от планировки и архитектуры старых городов, густо строившихся на частновладельческих мелких участках и изобилующих домами, плохо омываемыми светом и воздухом… Мы создаём новый стиль — великий стиль нашей замечательной современности. Стиль этот не может получить развития в капиталистических государствах, где всё строительство зависит от прихоти предпринимателя и владельца участка. У нас же государство предоставляет все возможности для рациональной планировки объекта. Всё зависит от нас, и мы должны подтянуться и глубоко осознать, что являемся гражданами великой страны».
Последней работой, завершившей творческий путь мастера, был проект станции «Комсомольская» Кольцевой линии Московского метрополитена. Символично, что в конце своей деятельности зодчий вновь обратился к архитектурному ансамблю площади Трёх вокзалов, дополнив его новым подземным сооружением.
Основная тема оформления станции — победа русского оружия — раскрывается в мотивах декора, в мозаичных панно, украшающих её своды, выполненных по эскизам художника Павла Корина. Так же, как и в ансамбле Казанского вокзала, в проекте станции метро Щусев уделяет много внимания синтезу архитектуры с пластическими видами искусства.
В 1952 году за архитектуру этого сооружения зодчему Алексею Щусеву в четвёртый раз была присуждена Сталинская премия, но, к сожалению, посмертно.
В мае 1949 года, во время рабочей поездки в Киев, Алексей Викторович перенёс сердечный приступ. Он вернулся на лечение в Москву, и через несколько дней скончался в больнице.
Алексей Викторович Щусев — крупнейший русский и советский архитектор, опытный строитель, прекрасный художник, выдающийся учёный, академик АН СССР и четырежды лауреат Сталинской премии. Единственный архитектор, в равной степени достигший успеха в трёх эпохах русской и советской архитектуры — в предреволюционном неорусском стиле, конструктивизме 1920-х годов и сталинской архитектуре 1930—1940-х. Зодчий Щусев был полностью народным художником и подлинным человеком своего века. Он жил большими идеями советской эпохи и стремился запечатлеть их в монументальных архитектурных образах.
Ещё в 1932 году Алексей Викторович написал статью «Город счастья», в которой выразил своё политическое, художественное и человеческое кредо: «Хижины и дворцы — архитектурный символ двух классов. Архитектура как образ, как художественное оформление пространства является выражением классовой борьбы.
В этом смысле она решает важнейшие философские задачи… Я думаю, что архитектура бесклассового общества должна осуществлять человеческое стремление к счастью. В ней должно найти осуществление счастье созерцания, мысли, познания. Даже стремление к биологическому счастью может получить выражение в архитектуре. Можно предполагать, что перед архитектурой бесклассового общества будет стоять грандиозная композиционная задача, подобная той, которую разрешил в поэзии Данте, распределив всё современное ему общество по различным разделам своей гениальной композиции».
Анна ПОЛТАВЧЕНКО
***
«Алексей Щусев — это архитектор с глубокой любовью к русскому искусству. Это мастер, в творчестве которого неиссякаемый фонтан величия, красоты и искренности. Это редкий ум, умеющий свободно решать самые сложные задачи. У него здание решается не только на чистом листе ватмана — оно возникает в сложной обстановке местности, в просторах площадей и движении улиц».
Михаил НЕСТЕРОВ, художник
«Когда на Красной площади у Кремлёвской стены появился выстроенный Щусевым Мавзолей (постоянный. — А.П.), в архитектурном мире возникло немало споров, от какого памятника или круга памятников мировой архитектуры разных эпох отправлялся автор при создании этого необычайного, столь впечатляющего здания? Нельзя было уподобить его ни одному из известных сооружений старого и нового времени, ибо идея этого памятника возникла в творческом сознании Щусева совершенно независимо, родившись в скорбные январские дни 1924 года под властным возникновением мысли о великой утрате».
Игорь ГРАБАРЬ, народный художник СССР, академик
Источник: «Правда»