Рабиндранат Тагор и Россия
Создав Международный комитет по организации празднования 70-летия этого величайшего сына планеты Земля, его организаторы – Джогодишчондро Бос, Мохандас Карамчанд Ганди, Ромен Роллан, Альберт Эйнштейн, Костас Паламас в своем обращении к общественности всех стран 90 лет тому назад писали: «Он для нас – живой символ Духа, Света и Гармонии, великая вольная птица, которая парит среди бурь, песнь Вечности, которую играет Ариэль на своей золотой арфе, поднимаясь над морем свободных страстей.
Но его искусство никогда не оставалось равнодушным к человеческим несчастьям и борьбе. Он – «Великий часовой». В трагические часы он проницательный и смелый защитник своего народа и людей во всем мире».
О «Великом Ганге Поэзии и Любви», как называли его вышеназванные современники, имена которых золотыми буквами навечно вписаны в мировую историю, – опубликовано немало книг и статей. Биография его известна во всем мире, так как он был общемировым явлением. И имя это звучное, таким образом, давно стало мировым достоянием, принадлежащем всем народам, все людям доброй воли, все тем, кому дорог мир, добро, справедливость, подлинные человеческие ценности.
Отрадно и то, что незадолго до своего 70-летия великий подвижник с древней индийской земли, который «… совсем один тридцать лет… плыл против течения, навстречу враждебному миру», побывал в Советской России. О значении этого события в его жизни и о тех мыслях, которые он сформулировал в ходе и после посещения нашей страны и хочется рассказать.
Рабиндранат Тагор, чье 160-летие со дня рождения и 80-летие со дня смерти приходятся на 7 мая и 7 августа текущего года соответственно, давно лелеял мысль о том, чтобы побывать в России. Такая возможность у него вроде бы складывалась в сентябре 1925 года – он, наряду с такими крупнейшими учеными Индии, как Рамакришна Бхандаркар, Сурендранатх Дасгупта, Чандрасекхара Раман был приглашен Академией наук СССР на празднование своего 200-летия. Но, из-за болезни, этот выдающийся сын индийского народа, поэт, писатель, композитор, художник, общественный деятель-гуманист, мыслитель с мировым именем, к которому в нашей стране всегда питали интерес, приехать не смог.
Возможность побывать в нашей стране у Тагора появится через пять лет. По приглашению Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС) 11 сентября 1930 года он прибывает в Москву. «Как бы то ни было – я прибыл в Россию. Я бы считал цель своей жизни не достигнутой полностью, если бы не приехал сюда» – напишет Тагор в одном из писем из серии писем, ставших известными впоследствии под названием «Письма о России». «У меня не было ясного представления о большевиках – писал мыслитель в очередном своем письме, – когда я получил приглашение приехать в Москву. Они внушали мне некоторое сомнение, ибо то, что они сделали, сделано насильственным путем, но я заметил, что в Европе враждебное отношение к ним стало как будто ослабевать. <…>
Поэтому надо признать, что поездка в Россию в моем возрасте и с моим здоровьем казалась безрассудной, но не поехать туда, где на алтарь истории принесены самые большие жертвы, было бы с моей стороны недостойным. <…>
Вот почему, когда я услышал, что в России почти на пустом месте народное просвещение приобрело гигантский размах, я подумал, что, если даже мое дряхлое тело, подвергнувшись испытаниям, не выдержит, я все же должен ехать. Они поняли, что единственный способ дать силу слабым – это просвещение. Питание, здоровье, спокойствие – все зависит от этого. Только «закон и порядок» не дают ничего ни уму, ни сердцу».
Эти слова самобытного философа, прибывшего в СССР в возрасте 69 лет, надо сказать, далеко не в блестящей физической форме, не были данью какой-либо признательности или восхищением. Последнее, да и то в достаточно сдержанных тонах, придет к нему несколько позже, когда он начнет сопоставлять увиденное с той горькой действительностью, которая наблюдалась тогда в колониальной Индии. Да и «Письма о России» он писал не для советского читателя, который, между прочим, был неплохо знаком с произведениями индийского писателя и общественного деятеля, имя которого в России, правда для узкого круга лиц, было известно еще до Октябрьской революции. Так председатель ВОКС Ф.Н. Петров в беседе с Тагором 24 сентября 1930 года (далее указываю лишь дату, так как речь будет идти о 1930 годе. – Р.С.) информировал писателя о том, что «…вчера мне захотелось подобрать полное собрание Ваших сочинений, то оказалось, что книги, вышедшие не так давно – в 1925, 1926, 1927 гг., стали библиографической редкостью. Они нашли такое широкое распространение среди населения, что их теперь нужно искать только у букинистов. Это показывает, с каким интересом относятся у нас к произведениям Рабиндраната Тагора. Это свидетельствует о том, что мы следим за идеями и мыслями, изложенными в произведениях Рабиндраната Тагора, и понимаем все значение и полезность таких великих людей».
К сему следует сказать несколько слов и о Федоре Николаевиче Петрове, профессоре, председателе ВОКС и советском гражданине, в силу своих должностных обязанностей, имевшем возможность дольше всех общаться с Тагором во время его нахождения в Советской России.
Это была, без всякого преувеличения, уникальная личность. Член РСДРП с 1896 года он, окончив к тому времени медицинский факультет Киевского университета, с 1903 года примкнул к большевикам. С 1905 по 1915 годы отбывал срок в Шлиссельбургской крепости. С 1915 года и до Февральской революции был на вечном поселении в Верхоленском уезде Иркутской губернии, где ссылку переживал вместе с В.М. Молотовым, М.В. Фрунзе, Я.Д. Янсоном и другими видными большевиками. Затем Петров был участником партизанского движения в Сибири, членом Дальневосточного бюро ЦК и министром здравоохранения Дальневосточной республики. С 1923 по 1927 годы он работал начальником Главка научных и учебных заведений Наркомата просвещения РСФСР. С 1929 по 1933 годы Петров возглавлял ВОКС. Впоследствии возглавлял издательство «Большая советская энциклопедия» и директорствовал в НИИ музееведения и краеведения Наркомпроса РСФСР. Автор ряда научных работ по истории науки, музееведению и культурному строительству в СССР; воспоминаний по истории КПСС и о В.И. Ленине. Делегат ряда съездов КПСС. Дважды Герой Социалистического Труда. Умер в Москве в возрасте 96 лет.
Однако вернемся к пребыванию Тагора в СССР. Итак, великий индийский подвижник, как известно, не был ни марксистом, ни прямым сторонником русской революции, хотя и не отвергал ее идей. Приезд его в Россию имел куда более конкретную цель. Тагора интересовали вопросы, связанные с организацией в Советском Союзе системы просвещения, так как именно этим делом он активно занимался у себя в стране, создав еще летом 1919 года Всемирный университет Вишвабхарати в Шантиникентоне близ Калькутты. Его созданием писатель искренне желал осуществить истинное слияние культур различных народов, независимо от политических, расовых или религиозных различий. Мечтал он и освободить индийскую молодежь от влияния английского воспитания, положив в основу формирования ее взглядов и вкусов национальную культуру Индии и народов Востока, всячески принижаемую колониальными властями.
На следующий день по прибытии в Москву, 12 сентября, Тагор побывает в клубе Федерации объединений советских писателей РСФСР, где встретится с московскими писателями, литераторами и представителями научно-педагогических кругов столицы. Среди писателей на той встрече присутствовали Ф. Гладков, Н. Асеев, В. Инбер, Н. Огнев, Н. Шкляр. Но похоже, если судить по «Письмам о России», эта встреча мало заинтересовала его. Тагор стремился изучить образовательный процесс, тем более, о чем он накануне говорил и профессору Петрову, считал его в нашей стране крупным достижением Советской власти.
Впечатления от посещения нашей страны, по крайней мере, складывается именно такое мнение, – у Тагора формировались по нарастающей. От сдержанных, – до более радужных и в некоторых вопросах, – восторженных. О них он говорит в своих «Письмах о России».
Вообще же эти письма Тагор писал, в том числе находясь в пути в Америку, куда направился после России, своим близким и друзьям – сыну Ротиндронатху и его жене Протиме Деби, художнику Нондолалу Босу, друзьям Нирмолкумари Махаланобис и Прасантачондро Махаланобису, Шурендронатху Кору, Калимохону Гхошу. В них он делился с ними своими мыслями об увиденном. Позже они публиковались в бенгальском журнале «Пробаши», а затем и изданы отдельной книгой на бенгальском языке под названием «Письма о России». К советскому читателю они дошли лишь во второй половине 50-х годов прошлого столетия.
Какое же можно получить представление нам – сегодняшним читателям от всего увиденного Тагором в Советской России, на основании тех писем, кстати, малоизвестных современным россиянам?
Если сказать коротко, то Тагор писал явно неоднозначно, письма эти ни в коей мере нельзя назвать путевыми заметками. Гениальная мысль его находилась в непрестанном поиске. Он размышлял и неизменно переводил все увиденное у нас, на свои индийские рельсы. По сути – «Письма о России» – это свод глубоких размышлений о важности просвещения и борьбы с невежеством, о судьбе Индии, об успехах Советской власти, о развитии советских образования и культуры, о облике советского человека, о настоящем и будущем.
Приезд в Россию для Тагора был радостным и долгожданным событием. «Наконец я прибыл в Россию. Все, что я вижу, – чудесно» – писал он в своем письме, датированным 20 сентября и написанном еще в Москве. И в то же время, накануне, 19 сентября он писал: «… Нигде в Европе нет такой всеобщей бедности, как здесь. <…> Так как здесь нет больших различий между людьми, то нет ни богатства, ни ужасающей бедности, все одинаково серо. Такого повсеместного обеднения нет нигде, поэтому здесь оно сразу бросается в глаза. Здесь живут только те, кого в других странах мы называем народом. Улицы Москвы многолюдны. Однако щеголей нет, праздность исчезла бесследно, все живут своим трудом – нигде ни одного франта.
Мне довелось встретиться с одним интеллигентным человеком – доктором Петровым. Он очень уважаемый здесь человек и занимает высокий пост. Дом, в котором помещается его учреждение, в прошлом принадлежал какому-то состоятельному человеку, но обстановка в доме очень простая, никаких следов роскоши. На полу, не покрытом ковром, в углу стоит плохонький столик. На всем лежит печать унылой пустоты и безразличия, словно в доме только что скончался человек и посторонним нельзя оказывать внимания.
В моем жилище, называемом Гранд-отель (фактически эта гостиница тогда называлась Большой московской гостиницей. – Р.С.), условия жизни совершенно не соответствуют столь высокому названию. Но меня это не смущает, потому что все в таком же положении».
Таковыми были первые впечатления Тагора от увиденного. Любопытно и то, что он, задумываясь над увиденным внешним обликом Москвы, вспоминая свое детство и в очередной раз обращая свой взор к Индии, заключает: «…если бы здешний средний человек видел, как мы жили и чем питались, он содрогнулся бы от отвращения».
Далее Тагор делает принципиальное сравнение и вывод, звучащий в пользу Советской России: «Кичливость пришла к нам с Запада. Когда в дома нынешних мелких служащих и торговцев внезапно хлынули деньги, они стали вводить европейские обычаи. С тех пор критерием интеллигентности стали считать домашнюю утварь. Поэтому и у нас сейчас богатство подавляет все: происхождение, воспитание, образование. Однако нет ничего более позорного для человека, чем кичиться богатством. Нужно приложить максимум усилий, чтобы эта вульгарная заносчивость не проникла в плоть и кровь.
В этой стране мне больше всего понравилось именно полное отсутствие вульгарной кичливости. Только поэтому здесь так быстро распространилось среди народа чувство собственного достоинства. Простой народ, сбросив бремя неравенства, смог выпрямиться и поднять голову. Видя все это, я одновременно и удивлялся, и радовался. Отношения между людьми стали поразительно легкими».
Великому гуманисту и мыслителю потребовалось всего-то каких-то 7-8 дней, чтобы сделать данное заключение. И ведь он подметил самое главное, у советского человека действительно появилось «чувство собственного достоинства». Первопричину этих разительных изменений Тагор видел в повсеместном распространении образования, ставшего в России общедоступным. Что же касается вопроса о кичливости, то, думается, эти слова индийского писателя, сказанные 90 лет назад о его стране, к сожалению, стали характерны для сегодняшней капиталистической России, где все продается и покупается, где образование уже далеко не всегда бесплатное, где культура переживает не лучшие времена, где на щит подымают чуждые нашему народу образцы массовой псевдокультуры, где молодежи внушают установки, говорящие о вседозволенности и о том, что успешны не те, кто по-настоящему образован и культурен, а те, у кого есть шальные финансы и сила. Примеры, подобные, как назло, можно продолжить.
Несмотря не преклонный возраст и неважное состояние здоровья, в ходе той программы, которую ВОКС подготовил Тагору в Москве, он, тем не менее, все схватывал на ходу. Общаясь с крестьянами; со студенчеством и профессурой Москвы, с педагогами и учеными; писателями, журналистами, композиторами; заместителем наркома иностранных дел Л.М. Караханом; с руководством Государственной Третьяковской галереи; с деятелями советского кино; посещая спектакль «Петр I» 2-го Московского художественного театра, спектакль «Воскресение» в Московском художественном театре, балет «Баядерка» в Большом театре; первую пионерскую коммуну им. А.Э. Кингиной, великий писатель всматривался в советскую действительность и делал суждения о ней. Особой интерес, подчеркну, он испытывал к вопросам народного просвещения. И надо сказать, что та работа по его организации, которую он в нашей стране изучил, его поразила.
Как бы невольно заглядывая в завтрашний день, в беседе с профессором Петровым 24 сентября, Тагор говорил: «… То обстоятельство, что вы изменили систему, еще не дает возможности добиться очень многого, но введение впервые всеобщего образования, использование внутренних сил прежде угнетенных и эксплуатируемых масс – это ваше величайшее достижение. Это, несомненно, принесет очень большие результаты и даст возможность создать более совершенный мир». А в одном из писем писатель делает, полагаю, и куда более исчерпывающий вывод: «Здешнего народа не коснулась и тень светскости. Сегодня на авансцену вышли те, кто веками находился за кулисами. Я сразу же отказался от ложного представления о том, что они изучили первую часть букваря и могут лишь бегло читать печатные тексты. Они стали людьми за эти несколько лет».
«… Старое тысячью корней пронизало мозг – писал он в одном из писем, – душу и тело людей, на каждом шагу, в каждом углу оно имело своих защитников и собирало несметную дань поклонения. А они уничтожили его с корнем – и никакой боязни, страха, сомнений у них нет. Старое вымели, чтобы строить новое на чистом месте. <…> Надо торопиться, потому что весь мир им враждебен, все против них. Им необходимо как можно скорее встать на ноги. На каждом шагу они должны доказывать, что то, к чему они стремятся, – не ошибка, не обман; они твердо решили пройти тысячелетие за десять-пятнадцать лет. Их экономическая мощь по сравнению с мощью любой другой страны чрезвычайно незначительна, зато воля – огромна».
Далее, в этом же письме, Тагор – гуманист, человек честный и верящий в торжество разума, ратующий за обездоленных во всем мире пишет: «Нам нечего бояться и нечего злобствовать, если они хотят уничтожить богатство богатых и силу сильных. Какая у нас сила, какое у нас богатство! Мы – голодные и беспомощные. Если кто-нибудь и говорит, что они стремятся поднять тех, кто слаб, то можем ли мы желать, чтобы им это не удалось?
Вероятно, они могут ошибиться, но ведь нельзя сказать, что их противники не ошибутся. Пора заявить, что, если сила угнетенных не пробудится, человечеству нет спасения, ибо могущество сильных неизмеримо выросло – возмущенная земля до самого неба загрязнена сегодня их черными делами. Угнетенные теперь совершенно обездолены, ибо на одном полюсе сегодня концентрируется все общественное богатство, а на другом – беспросветная нищета».
Скажите, разве эти мысли великого просветителя совсем не актуальны сегодня? Или все мы, объединенные в такую субстанцию, как человечество, живем в счастливом и справедливом мире, где сильные неизменно защищают слабых, а богатые делятся своими капиталами с бедными? Нет, конечно, все остается так, как и было 90, 100 и более лет назад. Увы… Да и мыслителей таких, равных по масштабности Тагору в наше время не наблюдается.
Изучая систему просвещения Советской России, Тагор постоянно обращает свои думы в Индию. Судьба зажатого в тисках английских колонизаторов многомиллионного народа не дает ему покоя. И в то же время индийский мыслитель направляет свои размышления всему человечеству. «… Лучше каждый день отдавать все, что имеешь – пишет он в одном из своих писем, – а затем навсегда погасить свечу, чем жалкими крохами осквернять дело. Чем духовно беднее человек, тем он слабее, тем больше недоверия, неприязни, разобщенности между людьми. Как часто щедрость определяется сытостью. Но там, где я вижу настоящие ценности, я убеждаюсь, что они созданы не только богатством – и на бедной земле родятся золотые плоды. Я был бы счастлив, если бы обладал хоть каплей той неиссякаемой энергии, смелости, умения и самопожертвования в деле распространения просвещения, какие наблюдаю здесь. Чем мельче и ничтожнее внутренний, духовный мир человека, тем больше необходимости в материальных средствах».
После посещения в Москве Центрального дома крестьянина, произведшего на писателя сильное впечатление, и обстоятельной беседы с его постояльцами Тагор приходит к следующим заключениям: «У них три дела: просвещение, сельское хозяйство и промышленность. Объединяя народы вокруг этих трех задач, они стремятся предоставить им все возможности развиваться духовно, жить и трудиться. Как и в нашей стране, здешнее население живет сельским хозяйством. Но наш крестьянин невежествен и бессилен, у него нет ни образования, ни инициативы. Его единственной слабой защитой является традиция – как и в прежние времена он мало трудится, зато воображает себя хозяином».
Поражен был Тагор, после посещения Третьяковской галереи и столичных театров, и тем, как в Советской России развернулось культурное строительство, как берегут национальные ценности, как организован доступ широких слоев населения к культурным объектам. «До установления Советской власти в 1917 г. посетителями галереи были богатые, сановники, ученые – те, кого они называют буржуазией, т. е. люди, живущие чужим трудом. Теперь сюда приходят каменотесы, литейщики, бакалейщики, портные и т. д., т. е. люди, живущие своим трудом. Приходят также советские воины, командиры, студенты и крестьяне».
А вот наблюдение Тагора о российском театре: «На театральных сценах России заметна тенденция поисков нового. Никто не препятствует творческим дерзаниям. Революция, изменившая общественный строй, создала безграничное поле для творческих дерзаний. Они не боятся нового ни в общественной жизни, ни в государственной, ни в искусстве».
Поразили великого мыслителя и успехи Советской власти в области здравоохранения и оздоровления трудящихся. «После того что я увидел в России, меня неотступно преследует вопрос, много ли у нас здравниц для бедняков» – спрашивает Тагор у своего адресата и приходит к горькому выводу, что в Индии лишь «чрезмерные расходы на содержание государственного аппарата», которые и можно было бы использовать для лечения и оздоровления простых индийцев.
Категоричен Тагор и по отношению к индийскому правительству. Ему в противовес он ставит успехи Советского Союза, достигаемые путем неимоверных трудностей, лишь сплачиваемых народ: «Бремя мероприятий по всеобщему подъему в Советской России очень велико, поэтому немало людей терпят лишения, но эти трудности переживают все, сверху донизу. Эти трудности не назовешь трудностями, это самопожертвование. Индийское правительство, создав тень просвещения под видом начального образования, за несколько дней захотело стереть темные пятна двух столетий. Но за это придется расплачиваться тем, кто менее других способен это сделать, а угодничающие чиновники, заботливо взлелеянные правительством, существуют лишь для того, чтобы упиваться славой».
К слову скажу, что характеристика Тагора, данная им индийскому чиновничеству девяностолетней давности, вполне применима и к современным российским чинушам. Похоже, их природа неизменна во все времена и при любом общественно-политическом строе.
Будучи бесстрастным наблюдателем, неспособным лукавить и не преследуя сугубо политических целей, сожалея также и о том, что имел в России слишком мало времени, в одном из писем Тагор констатирует: «… Я слышал, что насилие есть, и в достаточных размерах. Наказание приводится в исполнение быстро, без колебаний. Но во всех других отношениях существует свобода, только не для выступлений против правительства. Это и есть оборотная сторона медали, но в мою задачу входило увидеть ее светлую сторону. И тот свет, который я увидел, поразил меня – мертвое ожило».
«… Приехав в Россию – писал Тагор в одном из заключительных писем 8 октября, – я убедился, что часы, отбивавшие рост благосостояния ее народа, были также неподвижны, как наши, но прошло лишь восемь-десять лет, и эти веками неподвижные часы приобрели необходимый ритм движения. Их завели. Теперь я понял, что и наши часы могли бы пойти, однако их не завели».
Завершал же Тагор серию этих писем письмом, написанным в Лансдауне и датированным 28 октября, в котором, впитав в России ее свободолюбивый дух и вдохновленный тем, что в нашей стране началось грандиозное культурное строительство, обращался к своим согражданам: «… Пришло время доказать, что мы – люди, а если мы уподобимся животным, то благоприятный момент будет упущен. До конца мы должны твердить: «Нас не запугаешь!» Время от времени Бенгалия теряет терпение – в этом наша слабость. Если мы вцепимся друг в друга зубами и когтями, это заставит нас поклониться зверю. Крепитесь, пусть ничто вас не сломит! Не надо слез! Не унижайтесь!»
После плодотворного пребывания в нашей стране, где в оное время в музее Нового западного искусства была даже организована персональная выставка акварелей великого индийца, Тагор еще на протяжении десятилетия будет поддерживать, при посредничестве ВОКС, добрые отношения с Советской Россией, интерес к которой у него с тех пор не пропадал. И он сам, и его секретари будут вести с ВОКС деловую переписку. В адрес Тагора эта советская структура будет направлять и наши лучшие книги…
Совсем незадолго до своей смерти, восьмидесятилетний Тагор, в мае 1941 года в статье «Кризис цивилизации», не потерявшей своей актуальности и в наши дни напишет: «… Благодаря настойчивости русских в этой огромной стране исчезли невежество, нищета и забитость. Такая цивилизация не разобщает народа, а только повсюду распространяет власть гуманности. Видя быстрое и удивительное перерождение народа, я радовался и завидовал одновременно. Необычность русского управления, которое я наблюдал в Москве, глубоко тронула меня. Я видел, что в этой стране между мусульманскими и немусульманскими народами нет борьбы за государственную власть, и истинное назначение тамошнего управления состоит в сохранении общих интересов обоих. В настоящее время имеется только два государства, которые обладают достаточной властью, чтобы оказывать влияние на многочисленные подчиненные народы, – это Англия и Советская Россия. Англия, растоптав мужество побежденных народов, сознательно обрекла их на длительное бездействие. А между народом Советской России и многочисленными мусульманскими народностями существует государственный союз. Я могу лично засвидетельствовать, что старания русских сделать эти народности развитыми во всех отношениях поистине безграничны. Я видел доказательства того, что советское правительство старается во всем помочь им. Политика этого правительства ни в какой мере не свидетельствует о неравенстве и не противоречит гуманности. Их управление – не управление чужеземцев, призванных подавлять».
Подвести же черту под этими заметками о Тагоре и его отношении к нашей стране, мне бы хотелось никогда не устаревающими словами величайшего сына Земли из той же статьи «Кризис цивилизации», написанной им буквально за пару месяцев до своего ухода в вечность: «… Все же я лелею надежду, что наступит день свободы и в этой хижине, на которой лежит печать нищеты. Я верю, что этот день придет с Востока, он принесет с собой людям истинную цивилизацию и настоящие ободряющие слова. Сейчас я готовлюсь к своему последнему путешествию. Что же оставлю позади себя? Жалкие развалины, остатки некогда гордых культур! Но потерять веру в человека – огромный грех, и я не совершу его! Я верю, что после катаклизма, когда атмосфера очистится, начнется новая незапятнанная страница истории, и, может быть, восход начнется с Востока, там, где встает солнце. Придет день, когда несломленный человек вступит на путь победы, сметая все преграды, для того чтобы вернуть свою былую славу. Я считаю преступлением думать, что человечность может потерпеть окончательное поражение».
Давайте же прислушаемся к этому гениальному подвижнику и провидцу…
Руслан СЕМЯШКИН, г. Симферополь
