Р. Вахитов. Старая сказка на новый лад
В позднем СССР была одна традиция, которая существует и до сих пор в России. Каждый год, 31 декабря мы… нет, не ходим в баню, а смотрим по телевизору комедию Эльдара Рязанова «Ирония судьбы или с легким паром».
Причем смотрим уже «одним глазком»: за долгие годы (фильм впервые показали по советскому телевидению в 1976 году) все уже практически знают наизусть сюжет фильма, реплики персонажей (некоторые из них стали даже народными поговорками, например, «какая гадость эта ваша заливная рыба!»). Критика давно заметила, что этот фильм Рязанова стал неотъемлемой частью самого советского «церемониала» встречи нового года: в зале ставят и наряжают елочку, накрывают стол, садятся за него и все это под идущую по телевизору «Иронию судьбы».
Оттого мы, наверное, встанем в тупик, если нам зададут прямой вопрос: о чем этот фильм? Казалось бы, об унификации, типичности советских городов, да и самого существования их жителей, которые проживали в одинаковых домах, с одинаковыми квартирами, заставленными одинаковой мебелью. Эта унификация проникала и в души людей, и они тоже подчиняли свою жизнь стандартным схемам: деланию карьеры, стремлению удачно жениться или выйти замуж, выглядеть прилично в глазах общества. И только немногим «безумцам», которые не хотели подчиняться стандартам и унификации, удавалось найти подлинное счастье, настоящие человеческие отношения, настоящую любовь.
Об этом – предваряющий фильм мультфильм, об этом говорится в закадровых словах ведущего в начале фильма, и совсем уж откровенно – в словах ведущего в сценарии пьесы, по которой был поставлен фильм: «Одинаковые лестничные клетки окрашены в типовой серый цвет, типовые квартиры обставлены стандартной мебелью, а в безликие двери врезаны типовые замки. Иногда типовое проникает и в наши души. Встречаются типичные радости, типичные настроения, типичные разводы и даже типовые мысли! С индивидуализмом уже покончено, и, слава богу, навсегда».
То же пишет и сам Эльдар Рязанов в книге воспоминаний «Неподведенные итоги»: «Хотелось рассказать о том, как в суматохе дней, их суете и текучке люди часто не замечают, что не живут подлинными чувствами, а довольствуются их суррогатами, эрзацами. О том, как важно найти в жизни настоящую любовь. Хотелось протестовать против стандартов не только внешних — архитектура, обстановка квартир, костюмы, — но и внутренних. Этой пьесой мы восставали против морального равнодушия и компромиссов, с которыми примиряются многие в жизни».
Но если бы смысл пьесы и фильма сводился только к этому, то они бы вызвали отклик лишь у узких кругов советско-российского общества – у романтически и индивидуалистически настроенной интеллигенции. А получилось совсем иначе – фильм стал поистине народным, причем это не анонимный «народ» статистических сводок, у этого народа есть имя – русские (трудно поверить, что, например, в современной Туркмении до сих пор 31 декабря крутят по телевидению «Иронию судьбы», где Женя Лукашин ругается по-туркменски с Ипполитом). Вероятно, «Ирония судьбы» вошла в резонанс с некими глубинными архетипами и ценностями именно русской души…
А одной из ярких особенностей русской ментальности, как замечали многие философы и писатели – и Л. Толстой, и Ф. Достоевский, и Н. Бердяев, и Г. Федотов, является фатализм. Речь о вере в то, что существует высшее начало – Бог или судьба, которое все устраивает наилучшим для человека образом, человеку же остается только смириться с волей Божьей, своей судьбой и не стремиться самому организовать свою жизнь в соответствии со «здравым смыслом», ограниченным человеческим рассудком. Подчиниться же воле Божьей или судьбе – значит, перестать жить по законам этого мира, в согласии со здравым смыслом, с общественными приличиями и обычаями и быть готовым к тому, что ты будешь выглядеть смешным и нелепым в глазах большинства людей.
Так, в русских сказках (а ведь сказки выражают глубоко укорененные в душе народа архетипы) всегда действуют старшие разумные братья и младший – дурак. Но младший брат является дураком не в том смысле, что он – умственно отсталый, наоборот, часто он показывает глубокий ум, изощренную хитрость (например, он может разгадать сложные загадки). Он – «дурак», потому что выглядит смешно в глазах обычных «умных» людей, которые следуют человеческим обычаям и законам (он сбрасывает стол с телеги, стол о четырех ногах и сам-де дойдет, он за работу у попа выбирает не мешок серебра, а мешок песка). Причем именно он, а не старшие братья, которые во всем рассчитывают на себя, на свое трудолюбие, ум, остается с наградой, а старшие братья остаются ни с чем. Его дурацкое поведение оказывается очень даже разумным, когда приоткрывается граница между нашим миром и миром волшебным, магическим, где действуют совершенно иные законы, нашему разуму недоступные и выглядящие так же нелепо, как и поведение дурака. Как хорошо написал об этом Андрей Синявский: «Назначение Дурака – и всем своим поведением, и обликом, и судьбой доказать (точнее говоря, не доказать, поскольку Дурак ничего не доказывает и опровергает все доказательства, а скорее наглядно представить), что от человеческого ума, учености, стараний, воли – ничего не зависит. Все это вторично и не самое главное в жизни».
Именно в этом и получила выражение глубинная антибуржуазность русского народа. Буржуазное мировоззрение основано на убеждении, что судьба человека находится в руках самого человека: трудись, копи деньги, не транжирь их, не будь падким до удовольствий, не доверяй никому – и ты станешь богатым и успешным. Это взгляд на мир старших братьев из русских сказок, которые при всей своей успешности потерпят неудачу. Причина этой неудачи – отсутствие у них главной добродетели, которая есть у дурака – смирения, понимания того, что наш разум, наш опыт ограничены, что человек не властен над своей жизнью, что есть сила, высшая, чем человек, которая ею распоряжается. Это смирение присутствует только у «дурака» (которого за это дураком и считают), но это смирение и есть высшая мудрость.
По сути, русские сказки – прекрасная иллюстрация к словам Писания о том, что мудрость века сего – безумие в глазах Божьих, а дурак из сказок – фольклорная предтеча юродивого Христа ради (об также этом пишет Синявский: «…Иван-дурак—светская параллель юродивого «Христа ради», равно как Иван-царевич — святого князя»). И сказанное еще раз подтверждает, что русская душа – христианка по своей природе, она несла в себе протохристианские архетипы еще в глубокой древности, когда сам народ еще не был обращен в христианство (а вряд ли можно сомневаться, что сказки уходят корнями в славянское язычество).
***
Женя Лукашин из «Иронии судьбы» и есть такая современная индивидуация фольклорного образа Ивана-дурака. Он ни на что не годен, никогда не может настоять на своем, вечно мямлит, путается, не способен что-либо внятно объяснить. Особый дурацкий оттенок этому персонажу придает веник, который он таскает с собой повсюду большую часть фильма (он забывает о нем, только когда «умнеет», например, отправляется на аэродром ждать утренний самолет или решает не продолжать нелепое случайное знакомство).
К 36 годам он не достиг в жизни больших высот, он обычный врач в районной поликлинике, с небольшой зарплатой и без всяких карьерных перспектив. Он не смог обзавестись семьей и детьми, в отличии от своих друзей – Александра, Михаила и Павла, которые здесь играют роль старших разумных братьев из сказки. Кстати, один из них – Павел – еще в юности «увел» у Жени девушку, в которую тот был влюблен – Иру, и женился на ней, то есть оказался удачливее его и спровоцировал Женю на «дурацкий» поступок – на свадьбе друга признаться невесте в любви к ней. Женя не способен даже достать в бане выпивку, которую там продают «из-под прилавка», за нею отправляется Михаил.
Наконец, когда Женя собрался жениться и остепениться, он никак не может сделать предложение и совершает дурацкую ошибку, рассказав своей невесте о своем давнем побеге в Ленинград (на что ему указывает его разумная мама). Ко всему прочему его невеста Галя – тоже своеобразный аналог разумных братьев – крутит им как хочет.
Но самый дурацкий поступок Жени – отправиться в баню и напиться перед важнейшим в его жизни вечером, который должен стать своеобразным залогом и даже началом его новой жизни, его будущего брака. Разумный человек – например, Ипполит, который является главным антиподом Жени в фильме – воплощением рационализма, прагматизма, успешности – никогда бы так не поступил (собственно, он прямо об этом говорит, когда замечает, что баня не нужна, если в квартире есть ванная, и интересно, что то же самое мнение высказывает и невеста Жени – Галя).
Но Женя делает это, причем безо всяких сознательных целей, просто отдаваясь течению обстоятельств – и … обретает настоящую любовь, которая раскрывает его подлинную сущность, преображает его, делает его уверенным в своих силах, мудрым и тонко чувствующим человеком. Напротив, Ипполит, который привык все в своей жизни планировать и добиваться, основываясь на здравом смысле и волевом напоре, остается ни с чем и даже признает поражение своей жизненной философии и пытается – правда, комично и неудачно – пародировать поведение дурака – напивается, моется под душем в одежде.
Собственно, слово «судьба» в названии фильма звучит не случайно. Этот фильм как раз о судьбе, которая предопределила Женю и Надю друг другу. Они, как это принято называть, созданы друг для друга, они очень похожи – оба неприкаянны, не устроены в жизни, хотя и стараются честно делать свое дело и оно им нравится, оба склонны к доверительности и искренности, любят песни под гитару, хорошие стихи, задушевные разговоры, но их окружение не позволяет им раскрыть эти качества, они вынуждены их скрывать (друзья Жени относятся к нему с высокомерной иронией, как к недотепе, подруги Нади так далеки от нее духовно, что она боится рассказать им правду о новогоднем казусе – проникновении в ее квартиру незнакомого пьяного мужчины и выдает его за Ипполита).
Жене и Наде достаточно нескольких часов общения и шуточного поцелуя, чтоб понять, что они – родственные души и так крепко полюбить друг друга, чтобы пожертвовать ради этой мимолетной встречи месяцами и годами выстраиваемыми отношениями. Да и сам факт совпадения их адреса: оба они живут на 3-й улице Строителей, дом 25 квартира 12, только Женя в Москве, а Надя – в Ленинграде, содержит в себе намек на их предназначенность друг другу, на то, что они должны жить вместе, под одной крышей.
Почему же так долго они не могли найти свою судьбу (ведь им обоим далеко за тридцать)? Ответ прост: потому что они боялись вести себя по-дурацки, старались подчиниться приличиям, жить в соответствии со здравым смыслом, как все. Надя нашла Ипполита – положительного всех отношениях, солидного и обеспеченного мужчину, которому она нравится, и совсем уж решилась стать его женой, образумиться и подчиниться всеобщему закону, хотя, очевидно, душа ее к этому не лежала, ведь Надя вовсе не любила Ипполита. Женя также, устав от холостой жизни и от насмешек женатых, устроившихся в жизни друзей, решает жениться, хотя не слишком-то влюблен в Галю.
И Надя, и Женя пытались сами обустроить свою жизнь, жить согласно человеческим законам, здравому смыслу и это им не удалось (и не случайно, ведь успешность – прерогатива их более «разумных» ближних). Но стоило им перестать пытаться это делать, смирить свой ум, полностью отдаться течению событий, высокопарно говоря, предать себя в руки судьбы (для Жени это значило плюнуть на обязательства и планы и напиться, для Нади – поддаться чувству симпатии к незнакомому мужчине, которого приличия требовали поскорее вышвырнуть из квартиры) как все кардинально меняется, судьба свершается.
И, как уже отмечали кинокритики, судьба берет свое, используя рождественское волшебство. События сочельника, когда так легко переступить грань между этим миром и миром волшебным, магическим, в советском сознании смещены и перенесены на канун новогодья – и в этом смысле перед нами типичный святочный рассказ со счастливым концом. Но все-таки и это не так уж и важно, а важен сам типаж – человека, сохранившего в себе веру в то, что есть нечто высшее, чем наш самодовольный, титанический, человеческий разум, что есть судьба, высшая магическая сила, перед которой нужно смириться и отказаться от титанизма, невзирая на насмешки…
***
Долговечность популярности «Иронии судьбы» показательна. Уже выросли дети тех, кто впервые смотрел этот фильм в новогоднюю ночь 1976 года, но и эти выросшие дети продолжают смеяться над нелепыми похождениями Жени Лукашина и радоваться тому, что Женя с Надей нашли свое счастье.
Это означает только одно: несмотря на почти двадцатилетние усилия либералов-западников обуржуазить русский народ, им это не удалось. Буржуазное сознание – антропоцентрическая, титаническая «мораль Ипполита», согласно которой никакого высшего начала, стоящего над человеком, нет, каждый делает свою жизнь сам, и поэтому люди успешные достойны почитания, а неудачники – презрения, в России не прижилась. Мы продолжаем сочувствовать недотепам, живущим не по законам «мира сего», мы сохраняем благоговение перед высшим началом в нашей жизни, даже если это требует от нас смешных поступков, мы не верим в человека как в Бога. Нам ближе не Ипполит, а Женя Лукашин…
И поэтому русские и не стали гражданским обществом, буржуазной нацией, ведь гражданское общество, нация в западном смысле слова – это сообщество людей, которые не верят в то, что высшая сила обустроит жизнь людей через своего наместника на земле и через сакрально санкционированное государство. Члены гражданского общества, буржуазной нации сами, без царя, без Бога и без героя-вождя, посредством своих разума и воли желают обустраивать свою жизнь, в чем и состоит метафизический смысл понятия суверенитета нации. Русские же до сих пор верят, что настоящая власть – от Бога (дана ли она для благочинного житья, как вознаграждение, или для страданий, как наказание), а что учрежденное людьми «государство», и не государство вовсе, а так – стыдобище одно, сборище воров, мошенников и болтунов, короче, «демокрадов»…
То, что для западного человека – высокий идеал, лежащий в основе бытия их цивилизации, для русского человека – нечто странное, стыдное и кощунственное. Русский народ в феврале 1917 не вышел на улицы ради спасения самодержавия (белое движение, возникшее в 1918 году, было не народным, а интеллигентски-буржуазным, и боролось не за царя и православное царство, а за «завоевания февральской революции», демократические свободы и учредительное собрание). Это естественно: если власть царя – от Бога, ее нельзя воссоздать силами человеческими, что Бог взял, то человек не возродит. Народ, как младший брат из сказки, смирился со своей судьбой и ждал пришествия нового, народного царя, пытаясь увидеть такового и в образе Ленина и в образе Сталина… Так что Сталину в конце концов пришлось все же стать «кем-то вроде русского царя», как он назвал себя в разговоре с матерью, или «Богоданным вождем», как назвал его патриарх Сергий (митрополит Алексий Симанский, будущий патриарх Алексий Первый также назвал Сталина «мудрым Вождём, которого Промысел Божий избрал и поставил вести наше Отечество по пути благоденствия и славы»).
И сейчас народ дурачится – пьет, юродствует и … ждет настоящую власть. И так будет, пока он не перестанет быть самим собой, русским народом. Такие вот мысли навевает старая советская кинокомедия.
Рустем ВАХИТОВ
