Р. Вахитов. «Пушкин – наш, советский...»
Предвоенный период был очень важен в истории СССР. Дело не только в том, что в это время советские люди делали все, чтоб подготовиться к грядущей страшной войне, неизбежность которой стала очевидной уже в 1933 – после прихода к власти в Германии Гитлера и нацистской партии. Гитлер еще в 1925 году в «Майн кампф» откровенно заявлял, что считает необходимым захват «восточных территорий», населённых восточнославянскими народами, поскольку «высшая раса», «арийцы» (немцы) нуждаются в «жизненном пространстве».
Советские люди в 30-е под руководством партии большевиков, И.В. Сталина готовятся отразить фашистскую агрессию, возводят заводы и ГЭС, строят танки и самолеты. В школах и вузах вводится военная подготовка, в 1930 учреждены всесоюзные испытания по разным видам спорта – от прыжков в длину и в высоту до стрельбы. Победившие получали значок «ГТО» - «Готов к труду и обороне». С 1931 по 1941 готов значок ГТО первой степени получили 6 миллионов юношей и девушек Страны Советов! Как им потом, после июня 1941 пригодилось умение стрелять...
Но было не только это. С середины 1930-х в стране происходят существенные изменения в укладе государственной, общественной жизни, в системе законов, наконец, в государственной идеологии. Была принята новая Конституция, объявлено о построении социализма в стране.
Однако самыми заметными были, вероятно, идеологические изменения. В современной исторической литературе они именуются «консервативным», «национальным» или даже «национал-большевистским» поворотом Сталина. Имеется в виду реабилитация в глазах советских людей русских национальных культурных и государственных героев – от князей и царей до поэтов и писателей, которых раньше объявляли крепостниками, эксплуататорами, «феодалами» и т.д. На экраны страны Советов выходят фильмы о Невском и Суворове, в учебниках по литературе появляются слова о народности творчества Толстого и Гоголя.
Но наиболее ярко это проявилось на примере чувствования величайшего русского поэтического гения – Александра Сергеевича Пушкина, которого Аполлон Григорьев назвал «наше всё». Сегодня нас убеждают, что в 1937 году были одни репрессии и расстрелы. На самом деле в этот поворотный для советской истории год произошло много значимых событий, но мы не ошибемся, если назовем его и пушкинским годом. В этот год с самых высоких трибун прозвучало: «Пушкин наш, советский».
***
На заре Советской власти у многих революционеров, особенно в среде молодежи, всегда склонной к максимализму, Пушкин был символом всего старого, отжившего, связанного с царским режимом. Молодежь только что появившейся страны Советов истинными революционными поэтами считала футуристов, которые в одном из своих сборников торжественно объявили, что «сбрасывают Пушкина и Гоголя с парохода современности». Улицы «красных» Москвы и Петрограда в 1917-1918 были «украшены» плакатами в кубистической манере, «музыку революции» пытались передать при помощи авангардистской какофонии, в поэзии царила футуристическая заумь.
Но и после того, как горячка гражданского противостояния улеглась, началась мирная жизнь, возник СССР, ультралевая критика Пушкина не прекратилась. Официальный советский историк М.Н. Покровский назвал великого поэта «идеологом дворянства». Официальный литературовед Благой «подправлял»: до восстания декабристов Пушкин был-де идеологом дворянства, а потом стал идеологом буржуазии. Литературоведение той поры вообще было социологизаторским, господствовал взгляд, согласно которому человек не может избавиться от стереотипов того класса, к которому он принадлежит от рождения. Если Пушкин или Толстой были помещиками, то значит, они и должны быть идеологами помещичьего класса, выражать его интересы, а народу, конечно, такие идеологи якобы чужды и враждебны.
Кто же, по мысли апологетов вульгарно-классового подхода, должен был заменить народу Пушкина, Лермонтова, Фета и Тютчева? Здесь к дискуссии подключались представители «пролетарского искусства». Еще в 1917 году возникло широкое движение писателей, артистов, режиссеров, художников, которые образовали организацию – Пролеткульт. Ее идеологом стал Александр Богданов – тот самый, с которым Ленин полемизировал в «Материализме и эмпириокритицизме». Пролеткультовцы отвергали мировую классику (под видом ее «критического переосмысления»), видя в ней лишь прославление эксплуатации и индивидуализма. Они утверждали, что пролетариат сам создаст «новое искусство», которое якобы будет выше творений Данте, Гете, Пушкина и Толстого. Это искусство будет служить не цели потешить эстетический вкус, оно будет помогать в процессе труда, как народная песня в эпоху первобытного коммунизма.
Пролеткультовцы исповедовали космополитический идеал. Они считали, что СССР не нужны Пушкин и Лермонтов еще и потому, что верили – скоро произойдет мировая революция и возникнет Союз социалистических республик всей планеты. В нем границы между народами очень быстро – за несколько десятков лет! – сотрутся и многообразие языков останется в прошлом. А. Богданов, к примеру, был убежден, что граждане общемирового СССР будут говорить на английском языке. Богданов писал в работе «Пролетарская культура и международный язык», что английский язык годится в качестве международного в силу своей распространенности, «на нем говорит ... наибольшее количество индустриального пролетариата».
Идеи пролекультовцев не просто были популярны в 1920-е годы, Пролеткульт пытался сделать свою идеологию государственной и встроился как особый институт в систему наркомата просвещения РСФСР.
***
Против ультрареволюционеров-авангардистов и в защиту русской и мировой классики в самые первые годы революции выступил не кто иной, как В.И. Ленин. Ленин препятствовал выдвижению футуристов на первый план во время митингов и празднеств. Ленин нещадно критиковал идеи Пролеткульта, видя в них извращение марксизма, связанное с отрицанием диалектического материализма А. Богдановым. Обращаясь к съезду Пролеткульта в 1920 году, Ленин призывал отвергнуть «как теоретически неверные и практически вредные всякие попытки выдумывать свою особую культуру...». Пролеткульт, по мысли Ленина, должен был бы заняться просвещением народа, который в то время в массе своей оставался неграмотным. И не только обучением грамоте, но и передачей лучших достижений русской и мировой культуры.
Эти мысли Лепнин развил в своей знаменитой речи на 3 съезде комсомола: «...учение Маркса могло овладеть миллионами и десятками миллионов сердец самого революционного класса ... потому, что Маркс опирался на прочный фундамент человеческих знаний, завоеванных при капитализме... Все то, что было создано человеческим обществом, он переработал критически». И далее, на основе этого бесспорного аргумента, Ленин громит антикультурную позицию пролеткультовцев: «Пролетарская культура не является выскочившей неизвестно откуда, не является выдумкой людей, которые называют себя специалистами по пролетарской культуре. Это все сплошной вздор. Пролетарская культура должна явиться закономерным развитием тех запасов знания, которые человечество выработало под гнетом капиталистического общества, помещичьего общества, чиновничьего общества. Все эти пути и дорожки подводили и подводят, и продолжают подводить к пролетарской культуре».
Важную роль при этом Ленин отводил русской классике и, в частности, Пушкину. Владимир Ильич сам был поклонником поэзии Пушкина, часто упоминал и цитировал Пушкина в своих статьях и речах (и этим шокировал своих ультрареволюционных молодых соратников). Но это было не только дело личного вкуса. Ленин требовал популяризировать наследие Пушкина и других русских классиков в рамках социалистического просвещения и строительства. По предложению Ленина еще в годы гражданской войны стали выпускать многотиражное, доступное по цене собрание сочинений Пушкина (под редакцией поэта Брюсова), устанавливать в городах РСФСР памятники Пушкину, Гоголю, Достоевскому, Толстому, Некрасову. Пушкина и декабристов Ленин считал основоположниками освободительного движения в России. Лозунг первой марксистской газеты «Искра» – «Из искры возгорится пламя!», взятый из послания декабристов Пушкину (это был ответ декабристов на знаменитое стихотворение Пушкина «Во глубине сибирских руд»), предложил именно В.И. Ленин.
Однако приходится с сожалением признать, что в 1920-е годы эти идеи Ленина так и не получили поддержки и развития. Всевозможные «красные художники» и «красные профессора» клялись именем Ленина, цитировали Ленина в своих статьях, восхваляли его в стихах и романах и ... продолжали отстаивать идеи, которые Ленин отверг как «теоретически неверные и практически вредные». Все 20-е годы продолжает существовать и пропагандировать свою идеологию Пролекульт, всевозможные ассоциации и журналы «пролетарских писателей», в советской литературе идет борьба авангардистских группировок – футуристов, конструктивистов, лефовцев, имажинистов, обэриутов, ничевоков...
Только в 30-е годы ситуация стала меняться. В 1934 году был создан Союз советских писателей и на первом съезде Союза провозглашено, что методом советской литературы является социалистический реализм. Но требовалось теоретическое обоснование социалистического реализма как наследника реалистической традиции русской классики, восходящей к Пушкину. Это было сделано советскими литературоведами и эстетиками 30-х гг. в ходе широких дискуссий о классовости и народности литературы (вот и верь после этого либералам-антисоветчикам, которые повсюду вопят, что в 30-е годы дискуссий в СССР не было, а за каждое свободное высказывание следовал расстрел!). Значительную роль в этом сыграло «течение» М.А. Лифшица, объединившиеся вокруг журнала «Литературный критик».
Михаил Александрович Лифшиц (1905-1983) был философом, которого называют создателем советской марксистско-ленинской эстетики. Он сам не претендовал на некую «оригинальность» и именовал себя «обыкновенным марксистом», однако сегодня стало ясно, что наряду с его другом – Георгом Лукачем и младшим коллегой Э.В. Ильенковым он был крупнейшим теоретиком марксизма ХХ века.
В начале 1930-х Лифшиц подготовил хрестоматию «Маркс и Энгельс об искусстве», а в 1938 году – «Ленин об искусстве», сразу же переведенные на множество языков. В них он показал, что пристрастие основоположников марксизма (а Маркс, как известно, тоже был поклонником Аристофана, Шекспира и Бальзака, а не ультрареволюционных поэтов своего времени) именно к классическому искусству – не случайность, а закономерность. Классика – это не просто образцовые произведения культуры. Классика – своеобразный сплав истины, добра и красоты. Именно поэтому капитализм с его культом наживы и вражды людей противоположен классической культуре, разрушительно действует на нее, а социализм – общество, основанное на идеале социальной справедливости, должен опираться и опирается на классическую культуру как на базис. Более того, классика, кем бы она ни создавалась – дворянами, буржуа – подлинно народна, ибо народ является носителем столь дорогих для социалиста и коммуниста идеалов справедливости и равенства. Поэтому и поэзия дворянина Пушкина народна.
Надо заметить, что не только Лифшиц и его течение (Лукач, Усиевич, Сац и др.) отстаивали тезис народности классического искусства. В 1930-е годы на эти и схожие позиции встали многие советские литературоведы – Чулков, Кирпотин, Бродский, Гроссман. Но победа литературоведов-марксистов над вульгаризаторами и социологизаторами так и осталась бы победой в научной дискуссии, если бы первых не поддержала партия и ее руководитель – Иосиф Виссарионович Сталин.
***
Иосиф Виссарионович, как и В.И. Ленин, был поклонником классической русской литературы. В его библиотеке (объем которой был поразителен – 20 тысяч книг!) имелись книги большинства русских классиков. Причем Сталин их внимательно читал. Сохранился сталинский экземпляр «Воскресенья» Толстого, испещренный красным карандашом вождя. Пушкин, конечно, тоже занимал почетное место на полках этой библиотеки.
Сталин знал творчество Пушкина, высоко ценил поэта, упоминал его в своих статьях и речах. Так, широко известно, что Сталин упомянул Пушкина в знаменитой речи от 6 ноября 1941 года, произнесенной в московском метро, переоборудованном под бомбоубежище. Вождь говорил там о немецких нацистах: «И эти люди, лишенные совести и чести, люди с моралью животных имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова...». Впоследствии, 9 мая 1945 года, известный драматург Николай Погодин будет вспоминать об этом так: «И в те часы на устах Иосифа Виссарионовича прозвучало имя Пушкина... какая это была светлая, возвышенная мысль гордой, пламенеющей души!».
Но Сталин был не только внимательным читателем Пушкина. Он глубоко интересовался научными исследованиями его творчества. В той самой знаменитой его библиотеке имелась значительная подборка исследований о Пушкине – и дореволюционных, и советских. И это был не праздный интерес. Сталин был политик «до мозга костей», причем, политик «с холодной головой». Выводы пушкинистов ему понадобились, потому что он понял – Россия доросла до социализма, а социализм, как и учил Ленин – наследник всего лучшего, что было в мировой культуре. А значит, пора изживать «детскую болезнь левизны», пора возвращать советскому народу русскую классику, возвращать Пушкина.
Современные историки СССР сходятся в том, что инициатива широко отметить день 100-летия со дня гибели великого русского поэта принадлежала лично И.В. Сталину (как и идея поставить фигуру Пушкина в центр национально-патриотического поворота). Рой Медведев писал об этом: «…В случае с Пушкиным кремлевский правитель проявил незаурядное политическое и идеологическое чутье. Для русского народа Пушкин – не просто гениальный писатель, он… можно сказать, символ нации».
Подготовка к пушкинскому ренессансу началась заранее. В 1933 году Академией наук был принят план мероприятий 100-летней годовщины смерти Пушкина. Создан Пушкинский комитет под председательством А.С. Бубнова. В 1935 году начата масштабная реконструкция музея в Михайловском. В 1936 г. по решению партии и правительства издали 12,5 млн экземпляров книг поэта – чтоб они были в каждой школьной библиотеке страны! За год до этого, в 1935 г., вышел первый том полного собрания сочинений А.С. Пушкин, причем, его выпуск лично контролировал и даже частично редактировал И.В. Сталин. Кроме того, стихи русского поэта стали переводить и издавать на языках различных народов СССР.
10 февраля 1937 года – в годовщину гибели Пушкина – главная газета страны «Правда» выходит с портретом поэта и с передовой статьей, где говорится, что Пушкин предвидел освобождение от царизма, он «всегда помнил о народе...», что «Пушкин целиком наш, советский, ибо советская власть унаследовала все, что есть лучшего в нашем народе и сама она есть осуществление лучших чаяний народных». Автор передовицы завершает: «творчество Пушкина слилось с Великой Октябрьской революцией, как река вливается в океан». Прозвучали в передовице и отзвуки недавних споров в литературоведении: «Пушкин был дворянином. Это дало повод глупым вульгаризаторам объявить дворянским все его творчество. Какая низкая клевета! Пушкин прежде всего глубоко народен...».
В этом же номере «Правды» была статья Нечкиной «Ленин и Пушкин», Тынянова «Личность Пушкина», Шкловского «Путешествие из Москвы в Петербург».
Все города Советского Союза в этот день были украшены портретами Пушкина, перед памятниками поэту проводились митинги. Но центром торжеств стала, естественно, Москва. Вечером 10 февраля, в зале Большого театра собрались лучшие представители трудовых коллективов страны и партийное руководство во главе с И.В. Сталиным. Открывая торжественное заседание, глава Пушкинского комитета Бубнов сказал: «только великая страна победившего социализма по достоинству может оценить великого поэта Пушкина... Пушкин принадлежит тем, кто борется, работает, строит и побеждает под великим знаменем Маркса – Энгельса – Ленина и Сталина». Потом лучшие театральные актеры показали сценки, связывающие Пушкина и современность, например, «Чтение Пушкина на льдине после гибели «Челюскина».
Буквально за несколько лет Пушкин превратился в любимейшего поэта советского народа. Вспомним, что при жизни Пушкина более 90% населения России были безграмотны, а, значит, не могли прочитать ни строчки из Пушкина. Творчество поэта было доступно лишь высшим классам. Но Пушкин ни на минуту не сомневался, что его лира придется по душе народу. Перед смертью он писал:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в наш жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Специалисты-литературоведы знают: вместо «в наш жестокий век» в первом варианте стихотворения стояло «что вслед Радищеву», но имя обличителя крепостного права было под запретом, и Пушкин переработал стих...
Мечту Пушкина осуществили большевики. Они сделали народ грамотным. Они подарили народу Пушкина, который сам, в свою очередь, питался родниками народной поэзии и мировоззрения. И в творениях Пушкина как в волшебном зеркале народ увидел самого себя – не такого, каким он есть в эмпирическом бытии, где много случайностей и даже грязи, а себя в идеальном состоянии, каким он должен быть. И познав себя, благодаря Пушкину, народ навсегда полюбил Пушкина.
Говорят, что в советские годы образ Пушкина «ретушировался», на первый план выдвигалось его свободолюбие, стихи консервативного и религиозного содержания замалчивались... Отчасти это верно и даже понятно: советским людям некоторые идеи и настроения исторического Пушкина так сразу, с «налета», были непонятны. И, в конце концов, таков уж удел поэта, который стал символом нации на долгие века: каждая эпоха видит его по-своему. Нужно просто внимательнее читать поэта – и он раскроется во всей цельности и богатстве. И Советская власть такую возможность – читать поэта – народу дала!
Добавим еще, что хулители большевиков – и тогдашние, эмигрантские, и сегодняшние, постсоветские – любят позлословить: мол, Сталиным двигали сугубо прагматические стремления. Он-де лишь желал укрепить государство и свою собственную власть за счет национального поворота, за счет возвращения Пушкина. Но это однобокий, убогий взгляд. Социализм, поскольку он выводит на сцену многомиллионные народные массы, не может не сомкнуться с классической культурой, ведь она, как уже говорилось, глубоко народна. Сталин и большевики просто выступили выразителями воли народных масс, которые тянулись к свету просвещения, к классической культуре, к Пушкину...
***
Я начал свою статью с того, что эти годы в СССР все было посвящено подготовке к большой войне, предчувствие которой носилось в воздухе. И что Советский Союз смог к ней подготовиться – и потому победил. Но не меньше движения ГТО одержать победу над захватчиками помог советскому народу ... Пушкин. Именем Пушкина заклинал идущих на фронт солдат Сталин в своей речи. Строками Пушкина выражали свой патриотический порыв красноармейцы и командиры в письмах к родным, в разговорах между собой.
Жизнеописатели войны, фронтовые журналисты говорили, что когда наши солдаты врывались в блиндажи противника, то они обнаруживали там чтиво – легкие романчики, а то и разные эротические журналы. Немецкие захватчики не обременяли себя серьезным чтением, как и полагается захватчикам. Если ты пришел на чужую землю грабить и убивать, то ты будешь стараться загнать поглубже голос совести при помощи разной развлекухи. Советские солдаты и офицеры читали другое – романы Льва и Алексея Толстого, стихи Пушкина и Лермонтова. Видя сожженные селенья, убитых безвинных советских людей, наши воины поневоле задумывались над тяжелыми вечными философским вопросами – о справедливости, о патриотизме, о войне и о мире... и искали ответы на них у классиков... И Пушкин вдохновлял их на защиту Родины.
Как вынужден был признать писатель Дружников (не очень-то сочувствовавший советской власти – и тем ценнее его признание!): «Тень Пушкина ожила и принимала участие в войне. Его имя начертано на танках, кораблях, самолетах. На пушкинской конференции после войны сообщалось, что артиллеристы-балтийцы осенью 1941 года посылали врагу свои смертоносные снаряды под лозунгом «За Пушкина!». А когда советская армия освободила от немцев Михайловское – родовое имение Пушкина, то бойцы, возмущенные варварством немцев, осквернивших могилу поэта, оставляли на стенах Святогорского монастыря надписи: «Великому Пушкину – от танкистов энской бригады». «Пушкину – от сталинских соколов», «Пушкин, ты в составе нашей роты дойдешь до Берлина».
Так Пушкин стал нашим, своим, советским поэтом...
Рустем ВАХИТОВ
