Путинизм и его социальная подоплека. Диалектический анализ
Идеолог современного российского режима Владислав Сурков публично определил сей режим как путинизм и, более того, предложил поразмышлять о сущности путинизма. Предложение хорошее и, правду сказать, давно уже перезревшее. Вопрос: «Who is Mr. Putin?» прозвучал еще 20 лет назад, когда нынешний президент был преемником Ельцина, а внятного ответа на него не нашли до сих пор.
Правда, сам Сурков тоже предложил ответ никуда не годный: мол, путинизм – это набор прагматических и успешных политических методов. Успешность методов, которые использует нынешняя российская власть, безусловна разве что для апологетов этой самой власти. Весь остальной мир, включая большую часть населения России, далеко в этом не уверены. Перед нами так сказать, тот случай, когда холодильник свидетельствует против телевизора…
Но главное в другом: очевидно, что говоря о путинизме, никто не имеет в виду политтехнологии, которые совершенно безлики, потому что используются в случае надобности кем угодно. Говоря о путинизме, имеют в виду особый тип общества: его экономику, политику, культуру. Этот тип общества воплощен в фигуре президента Путина, но вовсе не порожден одной этой личностью, а является равнодействующей множества объективных социальных сил, вызванных к жизни объективными политическими и экономическими обстоятельствами.
Что же из себя представляет путинизм как социальный феномен? Как он появился и какие социальные силы стояли у его истока? Какова его опора в обществе и каковы его главные внутренние противоречия, которые, как это бывает со всем на свете, когда-нибудь его уничтожат? Попробуем порассуждать об этом, используя старый добрый диалектический метод.
Главное противоречие 90-х
Как известно, в основе диалектики лежит та очевидная и неоспоримая истина, что все в природе и в обществе появляется как разрешение, синтез долгое время боровшихся друг с другом противоположностей. Горящий в кислородной атмосфере водород «боролся» с кислородом, уничтожал его в процессе горения, но в итоге получилась вода и в ней мирно соседствуют, будучи взаимосвязанными, атомы водорода и атомы кислорода.
Если мы задумаемся о том, что из себя представляет режим, построенный в России в период правления Владимира Путина, то нам нужно будет обратиться к основным противоречиям предыдущей, ельцинской эпохи или, как сейчас говорят, эпохи «лихих 90-х». Ясно, что путинизм стал ответом на кризис 90-х годов, своеобразным разрешением тех противоречий, которые разрывали общество при Ельцине.
А эта эпоха характеризовалась борьбой двух непримиримых политических сил – либералов-западников во главе с Ельциным и его правительством младореформаторов и левых патриотов во главе с Зюгановым и другими лидерами Фронта национального спасения, позднее – Народно-патриотического союза. Либерал-демократы стремились разрушить советское наследие, создать на руинах советской цивилизации новую, капиталистическую Россию с олигархической экономикой и государством, скукожившемся до «ночного сторожа», охранявшего доходы олигархов. Ни о каких инфраструктурах социального государства речи не шло. Младореформаторы вдохновлялись идеями неолибералов и утверждали, что помощь малоимущим ведет лишь к увеличению числа иждивенцев. Если пенсии и пособия сохранялись в России Бориса Ельцина, то исключительно вынужденно, в силу давления снизу рассерженных народных масс. Вспомним «анпиловских бабушек», которые устраивали шумные многотысячные марши с кастрюлями на улицах Москвы!
Вхождение России в мировой рынок на правах поставщика дешевых углеводородов гайдаровцев также вполне утраивало. Они и исходили из того, что каждая страна должна иметь свою специализацию в мировом разделении труда. Так почему бы России не быть поставщиком нефти и газа? Тем более такое одностороннее развитие экономики еще больше привяжет нашу страну к «западному миру».
Левые патриоты напротив, мечтали о возрождении сильного советского государства и советских механизмов социальной помощи. При этом они были готовы сохранить некоторые сегменты возникшего за годы реформ рынка, но основные стратегические активы – нефтегазовый комплекс, металлургию, ВПК они намеревались вернуть государству и воссоздать государственную мощь былой сверхдержавы.
Всем тогда казалось, что победит либо одна, либо другая сторона. Или Россия окончательно станет придатком глобального капитализма, возможно, даже распадется, превратится в «дикое поле» и сюда будут приезжать «белые сахибы» посмотреть на аборигенов с балалайками, или из пепла восстанет РСФСР для того, чтобы начать процесс интеграции бывших республик Советского Союза. Но не произошло ни того, ни другого. В битве между либералами-западниками и левыми патриотами победила «третья сила», которая была по-своему связана с обеими лагерями (хотя с либеральным – гораздо теснее) и которая предложила пусть плохенький и не без обмана, но синтез того и другого. Этой третьей стороной и стал Путин, его режим, идеология, короче говоря – путинизм.
Чтоб понять, в чем состояла суть этого синтеза, нужно разобраться, какие социальные силы стояли за политиками обоих лагерей.
Социальные силы 90-х и их расслоение
Опору либерал-демократов составляли верхушка советского государства и бывшей партноменклатуры – партийные секретари, превратившиеся в банкиров и брокеров; генералитет армии, МВД и спецслужб, получивший возможность безнаказанно разворовывать советское наследие; либеральная интеллигенция – писатели, киношники, журналисты, обалдевшие от возможности открыто высказывать свои потаенные антисоветские стереотипы…
Сюда можно включить прикормленную часть элиты рабочего класса – вспомним, что забастовки угольщиков Кузбасса и Донбасса подорвали советскую экономику в конце 1980-х, а также, естественно, преступное сообщество, которое поддержало перестройку деньгами и боевиками, надеясь поживиться на приватизации (из него и вышли бизнесмены бандитского вида в малиновых пиджаках).
Добавим сюда и оболваненную молодежь, которой официальная пропаганда внушала, что наступило «время больших возможностей», а также националистов из союзных республик и автономий России, которые почуяли шанс получить независимость от центра.
Таковы основные социальные силы, поддерживавшие Ельцина и его команду.
Кто же им противостоял?
Средний и низший офицерский состав армии, милиции, спецслужб, мелкие чиновники, и даже низшее, «белое духовенство» православной церкви. Далее – рабочие обанкроченных заводов, крестьяне из распущенных указом Ельцина колхозов, опущенные в нищету бюджетники (врачи, учителя, преподаватели вузов и ссузов), а также пенсионеры, лишившиеся советских накоплений, вынужденные выживать на грошовые пенсии. Это была социальная база КПРФ и НПС. Они проиграли в результате реформ, лишились былого, пусть и среднего, но достатка, гарантий работы, «чувства безопасности» и чувства собственного достоинства. Поэтому они мечтали о возрождение сильного социалистического государства, о реставрации советского социализма…
К сожалению, так уж вышло, что эти силы оказались примерно равны по своим политическим возможностям. Ни одна не могла навязать свой проект другой и, как следствие – всей стране. Левые патриоты не давали либералам-западникам завершить их реформы в политике и экономике (уже первый шквал возмущения результатами реформ смел правительство Гайдара и заставил Ельцина поставить на его место более умеренного Черномырдина), либералы-западники, в свою очередь, не давали левым патриотам прийти к власти (первоначально, после того как повалилась попытка запретить Компартию, за счет их отлучения от федеральных телеканалов и ежедневного их шельмования на них).
По мере развития событий наметились серьезные противоречия внутри самих этих лагерей, как мы видели, сильно разношерстных. И внутри лагеря левых патриотов (о чем мы скажем ниже) и внутри лагеря либералов (о чем – сейчас).
Первым таким противоречием внутри либерального лагеря стал раскол между «красными директорами» и «комсомольскими олигархами, который стал причиной кризиса 1993 года. Руководители хозяйственного корпуса, которые в 1991 году выступили вместе с либеральным крылом бывших партийных и комсомольских номенклатурщиков, остались недовольными тем вариантом приватизации, которые предлагали номенклатурщики в лице Ельцина и Гайдара. Они заключили тактический союз с советскими патриотами и все закончилось парламентским кризисом, противостоянием между президентом и Верховным Советом и трехдневной гражданской войной в центре Москвы. Тогда-то Ельцин и его сторонники впервые поняли: насколько им важна верность МВД и спецслужб и как дорого им может обойтись пренебрежение интересами силовиков (вплоть до среднего и рядового состава).
Вторым противоречием стало противостояние окраинных националистов и федерального центра. Некогда националисты из союзных и автономных республик сыграли свою роль в разрушении СССР. Ельцин пообещал им суверенитета столько, «сколько они смогут проглотить», чтобы свалить «федеральный центр». И тут оказалось некоторые из них, прежде всего элиты Чечни и Татарстана, слишком всерьез восприняли это и начали процесс выхода из РФ. Причем Чечня прошла его до конца и объявила о независимости, благо, армейское вооружение у нее было, его бросили там при расформировании советской армии. Центр начал военно-милицейскую операцию, которая превратилась в полномасштабную войну на Кавказе с всполохами терактов в Москве и русских городах. Пришлось волей-неволей заботиться о состоянии армии и МВД, которые еще вчера, во времена перестройки были жупелами для ельцинистов-либералов.
Третьим противоречием стало противоречие между номенклатурщиками и преступным сообществом, которые, еще недавно – в 1991 также были союзниками ( известно, что в августе 1991 «братки» подвозили к ельцинистам у Белого дома деньги и продукты, умоляя их помешать «запретить кооперативы»), а с 1992 схлестнулись в борьбе за приватизационные ресурсы. Причем преступное сообщество, в силу развала в системе МВД, местами (особенно в Сибири и на Дальнем Востоке) выигрывало борьбу. В 90-е в РФ были целые города, которые контролировались преступными группами. После 1996 года преступное сообщество начало делегировать своих представителей во власть, сначала на уровне муниципалитетов, но не за горами был и уровень региональный и федеральный (отдельные депутаты Думы, «делегированные» ОПГ, тогда уже появились).
Итак, к концу 90-х власть имущим стало ясно: без укрепления силового блока им не удержаться. Нужно было усмирять националистов, распоясавшуюся организованную преступность, которая уже зарилась на ресурсы олигархов, нужно было подавлять сопротивление оппонентов из оппозиции, а также народа, разозлённого и «доведённого до точки» экономическими реформами. А армия с милицией были в развале. В начале 90-х Ельцину удалось добиться лояльности генералитета, отдав ему лакомые куски советского наследия, но на уровне среднего и низшего офицерского состава царили крайне оппозиционные настроения. Они были социальной базой лево-патриотической оппозиции. То же можно было сказать и про многих гражданских чиновников среднего и низшего уровней.
Последним «звоночком» стала подготовка военного переворота, одним из лидеров которого, как теперь уже ясно, был легендарный генерал Лев Рохлин. Генерал был убит, и убийство демонстративно свалили на его жену, тем самым показав другим, что может случиться с каждым несогласным (и не только с ним самим, но и с его семьей). Однако проницательные аналитики Кремля понимали, что это только временное решение проблемы.
Так и возникла идея «проекта Путин» – союза между силовиками и чиновниками с одной стороны и олигархами – с другой (причем идея возникла гораздо раньше прихода в политику конкретного человека В.В. Путина; первым, пробным Путиным до Путина был генерал Лебедь). По сути, речь шла о синтезе программ либералов-западников и левых патриотов, но о таком синтезе, который был бы выгоден не народу, а олигархам с чиновниками и силовиками. Либералы-западники выступали за капитализм в экономике и за буржуазную демократию в политике, а левые патриоты – за социализм в экономике и за сильное, авторитарное, однопартийное государство, опирающееся на армию и МВД со спецслужбами, контролирующее СМИ в политике. Путинисты взяли от программы первых капитализм, а от программы вторых – сильное, авторитарное государство. Государство стали укреплять: расширили чиновничий корпус, стали лучше финансировать полицию, армию, произвели их переоснащение и реформы. Телеканала и главные печатные СМИ окончательно перешли под контроль государства. Свободы стали медленно сворачивать, создали «партию власти»
Пропаганда укрепление государства, выгодное, прежде всего, олигархам (потому что они не хотели ни развала страны, ни победы организованной преступности) стала выдавать за возрождение самой страны, за «вставание с колен», за частичное возвращение СССР. Многие в это поверили.
Левопатриотическая оппозиция была тоже не монолитной. В ней были левое и правое крыло. Как только был запущен «проект Путин» правое, державническое крыло стало отваливаться. Лидеры карликовых патриотических партиек, входивших в НПС России, стали выходить из него и перебегать в «Единую Россию». Газета «Завтра» опубликовала большое интервью с Чубайсом, который еще недавно всеми в стане левых патриотов (и, конечно, читателями и авторами «Завтра» – наследницы легендарного «Дня») воспринимался как абсолютный враг. Чубайс провозгласил тогда курс на либеральный империализм. Впоследствии А.А. Проханов, развивая эту идею, создал пропрезидентскую концепцию «Пятой империи», где президент Путин предстал как создатель империи – наследницы СССР. На самом деле в словах Чубайса было гораздо больше истины: новая постъельцинская Россия – никакая не «Пятая империя», а порождение чубайсовского курса на либеральный империализм – маленькая полупериферийная капиталистическая «империя», сколоченная после 2008 года за счёт отхватывания пядей и крох у бывших «братских республик СССР». Куда ей до второй сверхдержавы мира, каковой был СССР! Либеральные империалисты даже Донбасс побоялись присоединить, больно уж осерчали на них западные хозяева за мини-империалистические эксперименты…
В общем, от НПС отпали те, кому сила государства, пусть и капиталистического, оказалась важнее положения народа (хотя на самом деле именно опора на народ могла бы обеспечить подлинное державничество, вспомним, как быстро большевики в начале века собрали имперские земли в СССР).
И уж конечно, путинистский синтез был достигнут за счет народа. Эта новая разновидность российского капитализма – уже не либерального, а авторитарного – стала гнобить народ, вводя страховую медицину и пенсионное обеспечение, платное образование и прочие подобные неолиберальные «прелести». Особенно остро народ это почувствовал в 2018 после пенсионной реформы, но не будем забывать, что закон о переходе к страховым пенсиям Путин подписал еще в 2001…
Определение путинизма
Подведем промежуточный итог. Путинизм – это союз силовиков и госчиновников и олигархов, оседлавших государство в 1991. Но олигархи и силовики должны были так сойтись в обществе путинского типа, чтоб этот механизм мог работать, хотя бы короткий исторический срок. Если мы поймем, в чем особенность такого синтеза, мы поймем сущность путинизма.
Философ-марксист Э.В. Ильенков писал, что две стороны диалектического тождества взаимодействуют так, что одна нуждается в другой, чтобы вся система могла нормально функционировать. В качестве примера он приводил взаимоотношения капиталиста и наемного работника в капиталистическом хозяйстве. С одной стороны, их интересы противоположны и они представляют собой два враждующих и непримиримых класса. С другой стороны, в рамках капиталистического хозяйства они не могут обойтись друг без друга, потому что у каждого из них есть то, что нужно другому. У капиталиста есть деньги и средства производства, которые нужны пролетарию. У пролетария есть рабочая сила, которая нужна капиталисту (не встанет же он сам у станка!). То же и с путинизмом.
У силовиков и чиновников было то, что нужно олигархам – власть, возможность легитимизировать статус-кво, применять легальное насилие. Олигархи были заинтересованы в том, чтобы появились хоть плохенькие, но законы, понятные условия игры, чтоб им гарантировали неприкосновенность собственности и необратимость приватизации, чтобы их оградили от преступности и от ненависти народа, наконец, чтоб РФ не распалась вслед за СССР и новоявленные госграницы не стали препоной перед трубопроводами из Сибири в Европу. Все это могло обеспечить сильное государство, которое только нужно было поддержать финансово: чтоб платить хорошие зарплаты чиновникам, полицейским и военным, чтоб перевооружить, реформировать, сделать более эффективными армию и полицию со спецслужбами. Все это олигархи готовы были сделать и сделали, делясь частью своих прибылей.
Силовикам (прежде всего, спецслужбистам и военным) тоже не хотелось перебиваться на грошовую зарплату, а то и увольняться и искать себя «на гражданке». Впрочем, возвращения Советской власти они тоже не желали – в свое время они изменили советской присяге, с равнодушием смотрели на распад СССР, и стали противниками Ельцина только когда либеральные реформы коснулись их лично, лишив средств к существованию. «Консервативный поворот» олигархии их вполне устраивал: предотвращение распада страны, востребованность армии, МВД, спецслужб, твердые зарплаты и все прелести капиталистического «общества потребления».
Что же касается народа, то ему дали самое необходимое – регулярные, минимальные выплаты. Но ему после ельцинского хаоса и это казалось счастьем! К тому же ему объяснили, что когда государство укрепляется – страна встает с колен, а это лечило обиды, которые нанесла либеральная пропаганда, все 90-е поносившая Россию и русских. Многие остались довольны. А под шумок режим стал размонтировать советскую социальную систему: вводить страховые пенсии и медицину, коммерческое образование… Основная задумка была – лишить социальных гарантий и приучить к подачкам начальства (для этого отменили тарифную сетку и ввели новую систему оплаты труда, где зарплата работников зависела от руководства организации), чтоб народ был сговорчивее и на протесты не отваживался.
Конечно, была и геополитическая составляющая. Запад не препятствовал превращению ельцинизма в путинизм, потому что ему это было выгодно. Объективной функцией и ельцинского и постъельцинского режимов была и остается перекачка российских углеводородов за рубеж и рынок сбыта для дешевых западных товаров. Путинизм (не как личная власть Путина, а как тип режима) это обеспечивает и поэтому Запад, шокированный крымской эскападой нашего президента, выступает против Путина, но не против путинизма. Сильное авторитарное, точнее псевдодемократическое государство нужно Западу, чтоб сырьевые олигархи могли беспрепятственно продолжать подпитывать метрополию мирового капитализма.
Итак, путинизм – это синтез сильного авторитарного государства (с вертикалью власти, ограниченными политическими свободами, послушным парламентом и СМИ, господствующей «партией власти») и капиталистическим рынком. Он возникает как нечто среднее между советским социализмом и ельцинско-гайдаровским капитализмом. От советского социализма он берет авторитарное государство, фактическую однопартийность, идеократию и агитпроп, от капитализма – частную собственность, банки, корпорации, олигархат, ориентацию на Запад, сырьевую зависимость страны. Причем авторитаризм здесь работает не на поддержание высокого уровня социальной справедливости, а наоборот – на обогащение олигархов и подавление возмущения народа.
Социальные силы, поддерживающие путинизм
Теперь понятно и на какие социальные силы опирается нынешний режим и чьим интересам отвечает идеология путинизма.
Во-первых, это олигархи. Ряд олигархов ельцинского периода, правда, ушел, но на смену ему пришли новые, из генерации силовиков, так что прослойка сверхбогатых россиян только расширилась. Их устраивает режим, потому что он обеспечивает им сохранность капиталов и дальнейшее обогащение в обмен на необременительные социальные обязательства.
Во-вторых, едва ли не главными и вполне очевидными бенифенциарами режима являются чиновники и силовики (работники МВД, ФСБ и других силовых служб). Сюда можно отнести не только действующих госсслужащих, но и тех представителей этой страты, кто вышел на пенсию и получают пенсии по гособеспечению (не путать со страховыми и социальными пенсиями для «народа»). Альтернативная пенсионная система для привилегированных высших слоев – еще один стимул для чиновников и силовиков, они знают, что родное государство не забудет о них в старости.
В-третьих, это верхушка штатных пропагандистов (прежде всего с федерального телевидения и из крупных провластных газет), которые получают внушительные гонорары за идеологическую накачку населения, вообще подкупленная сервильная интеллигенция, обрабатывающая общественное сознание, дабы люди голосовали за власть.
В-четвертых руководители и даже, как ни горько это сознавать, верхушка квалифицированных инженеров и рабочих, занятых в нефте- и газодобывающих и перерабатывающих производствах и в оборонной промышленности. Олигархи нуждаются в нефти и газе для продажи их за рубеж, а силовики – в новой военной технике и технике для разгона демонстрантов, для контроля над населением и т.д. Все это предоставляют им соответствующие предприятия, а значит, на них открываются новые рабочие места, выплачиваются без задержек зарплаты, выдаются премии. И люди, которые работают на них, забывая о солидарности трудящихся и о бедственном положении своих товарищей в других сегментах хозяйства, твердят, что при Путине жизнь наладилась, экономика заработала, а значит, надо за него голосовать.
В пятых, сторонниками Путина и его государства являются, конечно, представители верхушки бюджетников – главврачи больниц, директора школ, ректора вузов, директора госпредприятий – все, кто теперь законно может распределять выплаты из фонда зарплат в виду стимулирующих себе и своему окружению... Время красных директоров и красных ректоров прошло. Режиму удалось расколоть бюджетников, подкупить их руководящий слой, добиться, чтоб они сами обеспечивали поддержку режима прессингом своих подчиненных, которые выполняют роль тупых исполнителей в избиркомах, рабочей массы митингов единороссов.
Социальные силы, противостоящие путинизму
Также наш анализ позволяет обрисовать силы, которые противостоят путинизму и представляют угрозу для этого режима, причем имеются в виду не политические партии и не общественные движения, а социальные прослойки и классы, которые выступают при этом режиме в роли эксплуатируемых, подавляемых, угнетённых и которые этот режим не устраивает принципиально.
Прежде всего, это слои, которые этим режимом уничтожаются или максимально сокращаются, потому что они ему не нужны. Установившийся в России режим своей главной экономической функцией имеет перекачку за рубеж сырьевых ресурсов, поэтому ему не нужны столь обширные, созданные при СССР система образования и здравоохранения. Отсюда его стремление фактически уничтожить эти системы, во всяком случае, в том виде, в котором они существовали раньше. Режим делает это, прикрываясь лукавыми лозунгами об «оптимизации», но мы видим, чем это оборачивается в реальности – закрытием больниц, школ, «укрупнениями» вузов. Несколько лет назад, в эпоху высоких цен на энергоносители, истинное отношение к этим социальным системам и их работникам режиму удавалось скрывать. Теперь же оно стало явным. И не случайно мы наблюдаем сейчас яростный протест бюджетников, которые считались самым забитым и покорным слоем – забастовки и увольнения врачей, учителей…
Собственно, даже умные руководители, которые, как мы говорили – сторонники режима, в душе понимают, что объективно они должны были бы быть на стороне своих сотрудников. Ну получает главврач 200 тысяч в месяц! Все равно ведь это тоже до поры, до времени! Завтра власть решит, что городу достаточно 3 больниц из 15, и он тоже окажется на улице, как и его бастующие хирурги. Но мешают жадность и надежда, что именно его теплого бюджетного местечка оптимизация не коснется…
То же, кстати, касается и «страховых пенсионеров». Значительная их доля превратилась в сторонников «президента-патриота», но только за счет постоянного телезомбирования и подбрасывания редких подачек, сопровождаемого несусветным пропагандистским шумом. На самом деле режиму они не нужны и при любом удобном случае он сократит поддержку пенсионного фонда и посадит их на «голодный паек».
Объективные противники режима – часть мелкой и даже средней буржуазии, а также рабочего класса и ИТР всех остальных, несырьевых отраслей. В сущности, России, после ельцинской сдачи СССР, уготована роль рынка сбыта дешевых и низкокачественных западных и сработанных в Китае товаров. А для этого нужно, чтобы в самой России производилось как можно меньше. Не случайно же при Ельцине почти полностью были уничтожены текстильная промышленность, станкостроение, наукоемкие производства… Разрушение промышленности ударило и по мелкому и среднему бизнесу – у людей не было денег, чтоб ходить по кафе, путешествовать за границу…
В сытые 2000-е буржуазии, да и рабочим с бюджетниками казалось, что жизнь налаживается. Люди стали жить лучше, чем в 90-е, стали выплачивать зарплаты, пенсии… Многие думали, что после «ночного сторожа» 90-х возвращается социальное государство, что суть режима Путина – мощный социальный поворот… Но это оказалось заблуждением. И дело вовсе не в фигуре президента и его личных предпочтениях. В 1999, когда Ельцин передавал бразды правления Путину, никто не мог предположить, что баррель нефти будет стоить 100 рублей. Ельцинские олигархи потому и поделились властью с силовиками, что видели только один путь умиротворения народа, который в конце 90-х стоял уже на грани революции – это путь силовой. Самые откровенные из либеральных журналистов приветствовали приход Путина выкриками: «нам нужен свой Пиночет!». Первые действия «русского Пиночета» тоже не несли в себе даже намека на поворот к социальному государству: он сразу же отменил советские госпенсии для населения и заменил их страховыми (то есть за счет самих граждан), он прямо заявил, что он сторонник перехода медицины на коммерческие рельсы... Просто ему повезло, цены на нефть ринулись вверх, денег стало хватать и на подачки населению, подавление революции не понадобилось, кнут на время заменили пряником… Но на всякий случай полицию реформировали и Росгвардию создали…
Только сейчас, после окончания дождя из нефтедоларов мы ощущаем на себе истинную мотивацию выбора Ельцина. На московских демонстрантов в августе 2019 обрушилась та дубина, которую готовили для их отцов, если бы они, не польстившись на патриотические словеса нового президента, в 2000-м вышли бы под красными знаменами на улицы свергать «банду Ельцина»… Истинная суть этого режима в том, что он репрессивный, а не социально-ориентированный.
Наконец, противниками режима становятся миллионы, занятые в сфере теневой и полутеневой экономики (пресловутые «гаражники» и т.д.). Государство пытается превратить их в самозанятых и обложить налогами что рождает в их среде откровенно оппозиционные настроения.
Таков расклад социальных сил в условиях путинизма. Мы его описали. Какой кризис может расшатать это режим и что делать оппозиционным силам – и социальным и политическим – в условиях этого кризиса – другая большая тема. Я намерен осветить ее в следующей статье.
Рустем ВАХИТОВ
