Поэзия против смерти души

Поэтический мир Игоря Меламеда, одного из самых утончённых лириков-неоклассицистов постсоветской России, очень точно описан современным отечественным литературоведением. Это – мрачный, угнетающий любую адекватную человеческую психику зимний вечер, на фоне которого полностью погружённый в своё подсознание лирический герой кажется читателю чем-то несущественным. 

И снова в перевернутом бинокле

ты встанешь под безлиственною веткой,

почти неразличимая, с подсветкой

чужих зрачков… Я знаю, что мой оклик

не слышишь ты… Мои глаза устали,

и я опять бинокль переверну:

и уплываю в твой глазной хрусталик,

во влажную и темную вину

его глубин… А в комнате моей

среди таких причудливых ночей

так тихо, что я сам здесь словно лишний,

когда в ней раздается тяжело

крик бабочки, о лампу опалившей

слепое, иллюзорное крыло…

(Игорь Меламед, 1983 год)

В данном стихотворении мы видим подобную картину, только вместо зимы здесь присутствует условно «летняя» тема. Она не проявляется практически никак, за исключением упоминания некой таинственной «бабочки, о лампу опалившей слепое, иллюзорное крыло». 

Учитывая то, что образ бабочки у Меламеда – такой же часто употребляемый, как и образ снега или дождя, можно сказать, что под ней автор подразумевает жизнь, такую же хрупкую и беззащитную перед реальным миром. 

Её крик заставляет поэта ощущать себя поистине лишним человеком, в страхе задумываясь о вечных истинах, спасающих от смерти. В ней, сверхъестественной силой перемещающей человека в иной, божественный мир, автор видит спасение от проблем мира реального, который всеми силами старается поработить человеческую сущность. 

Следовательно, можно упрекнуть Игоря Сунеровича в излишней мрачности, перетекающей в откровенную романтизацию суицида, а иногда – и в нескрываемое, сладострастное наслаждение им. Однако это не так, поскольку поэт отчётливо и ясно понимает ужас гибели, стоящей перед каждым человеком, и тщетно пытается предотвратить её. 

Более того – силой своего слова он пытается помочь нам избежать самой ужасной смерти – смерти Души, духа, которые, по его мнению, являются главным отличием человека от зверя. Под этим словом («зверь») я подразумеваю нечистую силу, которой призвана противостоять религиозная часть поэзии Игоря Меламеда, к которой в какой-то незначительной степени можно отнести и данное стихотворение. 

Например, в образе той женщины, которая «встала под безлиственною веткой», многие угадают Богоматерь, к которой обращён взор лирического героя. «Почти не различимая», она олицетворяет собой то божественное начало, которое человеку нужно рассмотреть в реальной жизни, прежде чем она сменится чёрным, удушливым мраком смерти. 

Поэтому, подводя итог, необходимо отметить то, что поэзия Меламеда – вовсе не так безнадежна, как может показаться на первый взгляд. Она даёт каждому человеку шанс на спасение его бессмертной Души через приобщение к чему-то прекрасному, каким является и данное стихотворение.

Савелий КОСТРИКИН