Мы богаты: у нас есть Распутин

Сегодня, 15 марта, мы отмечаем день рождения выдающегося русского писателя Валентина Григорьевича Распутина. Ему исполнилось бы 83 года. А вчера, 14 марта, была скорбная дата — 5 лет со дня его ухода из жизни. Напомним, что Валентин Григорьевич был членом первого состава Высшего Совета Всероссийского созидательного движения «Русский Лад», избранного в 2012 году. В связи с памятными датами предлагаем читателям статью, опубликованную в декабре прошлого года в журнале «Наш современник» и посвящённую книге А.А. Королькова о В.Г. Распутине.

***

«Божье дело», «подлинность», «тишина», «чувствователь», «слово» – эти понятия пронизывают и отличают исторический, проникновенный, ставший компонентом культурного бытия России диалог двух наших современников – выдающегося русского писателя Валентина Григорьевича Распутина и его друга, известного русского философа, доктора наук, профессора Александра Аркадьевича Королькова. Их дружба, продолжавшаяся несколько десятиле­тий, нашла отражение в уникальной по содержанию, насыщенной смыслами книге Александра Королькова «Нравственная философия Валентина Распути­на».

В неоднородном по композиции, сочетательном по жанрам произведе­нии встречаются и другие опорные понятия: просвещение, наследие, тради­ция. В совокупности названные категории равнозначны физическим силам, извлекающим скрытый порядок из кажущегося беспорядка, посредством этих сил преодолевается хаос, просвещается мир, достигается истинная свобода.

Новая книга Александра Королькова состоит из очерков, посвящённых Валентину Распутину, свидетельств о встречах, дневниковых записей, содер­жит философские размышления автора, а также воспоминания, записанные после ухода из жизни выдающегося русского прозаика в 2015 году. Особо ценной её частью являются письма Валентина Распутина петербургскому собеседнику и земляку, сибиряку по рождению, сопровождаемые развёрнуты­ми комментариями и ссылками автора сборника. Эта книга предназначена для тех, кто любит Россию. Но она может стать откровением и для тех, кто ее не любит, но, прислушавшись к проникновенному голосу мудреца Распутина, умилостивит свой критический взгляд на Отечество. Это актуальная книга не только по смыслам, но и по структуре: современные отношения диалогичны. Эта книга историческая – она о времени и истории, о дружбе и верности, о литературе и науке, но главное – она о России в понимании Валентина Рас­путина, представляющего своё Отечество как Космос, формирующий гармо­ничную структуру русского мира и всемирного бытия.

Творчество считается высшей степенью психической человеческой актив­ности, заключающейся в способности познавать, обобщать, создавать новое. В связи с этим можно говорить о философских основах творчества-познания, так поясняемых Николаем Бердяевым: «Если мне дано познание, это есть, прежде всего, моё внутреннее познание, ещё неведомое для мира, настоя­щая моя философия, когда я стою лицом к лицу перед тайной бытия, как бы перед лицом Божьим». Бердяев подчёркивает, что «творческое огненное дви­жение» должно не только восходить, но и нисходить к людям, к миру.

Эти пути исследует в своей книге Александр Корольков в пространстве литературной и жизненной судьбы выдающегося писателя Валентина Григорь­евича Распутина. Но почему учёного связывали долгие крепкие дружеские от­ношения со знаменитым сибиряком? Александр Корольков так отвечает на этот часто задаваемый ему вопрос: «Тут можно долго говорить о духовном родстве, но начну с того, что мы земляки, из Сибири. Мне захотелось с ним встретиться ещё и потому, что в своё время я упустил возможность познако­миться с другим своим великим земляком Шукшиным. В Сростках жила се­стра моей бабушки, не раз я там бывал, знаком со всеми родственниками Шукшина, сестру его хорошо знал, Наталью Макаровну, его тётушек. А вот с ним самим познакомиться не получилось, хотя, как выяснилось, я заезжал в Сростки именно в то лето, когда Василий Макарович строил там баньку.

Это меня подтолкнуло к чему? Нельзя откладывать встреч с единомыш­ленниками, которые тебе дороги. Где-то в 78-м году приехал я в Иркутск по делам университетским, сидели мы с нашими коллегами, преподавателями философии, в кафе, и я упомянул, что хотелось бы познакомиться с Распу­тиным. Николай Коноплёв, ныне профессор в Иркутском университете, го­ворит: “Пойдём хоть сейчас, я живу рядом с ним, а с его женой Светланой в одном классе учился”. Пара выпитых рюмок придала храбрости. И вот так отчаянно я вошёл в дом Валентина Григорьевича. Отнёсся он ко мне благо­склонно, пригласил на следующий день ещё пообщаться. Постепенно стали переписываться, встречаться и в Иркутске, и в Петербурге, и в Москве. Так мне посчастливилось обрести в нём искреннего друга. Он сам написал в од­ной книге: “С Александром Аркадьевичем мы не могли не встретиться и не сойтись уже потому, что встреча наша и последующая дружба, что называ­ется, на роду была написана”».

Александр Корольков почувствовал, что Валентин Распутин близок ему по духу, что вопросы, поставленные Распутиным в его произведениях, созвучны идеям традиционной русской философии, исследующей духовные и нравст­венности начала человеческой жизни. Отметим, что Александр Корольков – педагог, академик Российской академии образования (РАО), понимающий, что для осмысления и отражения истины нужен всеохватный взгляд, различа­ющий разные уровни приближения к ней.

Первым словом книги, дающим определение личности Распутина, Алек­сандр Корольков полагает распутинский термин «чувствователь». Он этимоло­гически близок к физическому понятию «чувствовать», но относится к духовно-­нравственной антропологии. Чувствователь-Распутин даёт в своих повестях, очерках, письмах спасительные направления, ориентированные не на тради­ции рационализма, присущие философии, а на дух и душу народа, понимаю­щего русскую правду. «“Чувствователь" – слово распутинское, оно отражает способность русских писателей и мыслителей чувствовать природу, Родину, семейные и исторические истоки, родство душевное, духовное и передать своё чувствование письменным словом», – поясняет Александр Корольков, создавая достоверный портрет Валентина Распутина. Его личность, мысли, прозрения, творческая смелость важны для духовного оздоровления русского народа, для восстановления прекрасного лика России, теряющей свою красо­ту под натиском массовой культуры.

В этом общем спасительном деле важен и нужен подлинный портрет русского мыслителя. Он нужен именно сегодня, когда ещё не ушли поколе­ния, знающие творчество писателя, когда не поблёк во времени его образ, озарённый спасёнными им водами родного Байкала, когда не иссякла ис­конная вера в слово писателя. Именно сейчас русскому народу более всего требуются свои, русские праведники и учителя. Используя слова самого Ва­лентина Григорьевича из письма к Александру Королькову от 7 ноября 1985 года, можно сказать, что «позже было бы, пожалуй, поздно». Именно сегодня нам необходимы уроки Распутина, когда Россия хочет вернуться к своим историческим духовно-нравственным корням, на свой националь­ный путь, но сдерживается негативными силами. В книге эти силы подразу­меваются, но не называются, так как человеку, если он вооружён родным словом и родной верой, никакие злые силы не страшны. Поэтому речь в книге идёт не о противостоянии, а об укреплении основ, о познании: о на­учении русскости, о русской ментальности, о русской идее, требующей се­годня, образно говоря, «археологических раскопок».

Александр Корольков отмечает, что Валентин Григорьевич первым во второй половине XX столетия во весь голос заговорил о православной сущности русской куль­туры, о необходимости переиздать отечественную религиозно-философскую литературу, которая большей частью долгие годы была под запретом. И его голос был услышан, потому что это был голос сына в защиту матери: «До че­го же мила ты и тепла, до чего же по-матерински родна ты и прекрасна, не­наглядна и приветлива, матушка Русь!.. По Руси-России, как по матери, мы все кровная родня», - говорит с искренней любовью Распутин.

Автор книги, также осознавая себя кровной роднёй по России и Распути­ну, и многим единомышленникам, понимает своевременность постановки и необходимость решения этой трудной задачи. Он откровенно и с печалью говорит об отсутствии чувства преемства и добрых отношений к сибирским дедушкам и бабушкам в собственной семье. Изыскивая спасительные пути, писатель даёт простой и действенный совет своим «забывчивым» детям: нуж­но читать произведения Валентина Распутина, слово которого не только про­свещает, образовывает, но вдохновляет и исцеляет, укореняет в людях рус­ский дух.

Русскость творчества Валентина Распутина очевидна. Известный совре­менный писатель Василий Дворцов, подчёркивая, что «литература разделяет­ся на русскую и русскоязычную не по крови авторов», отмечает основные па­раметры русскости литературы, присущие творчеству Валентина Распутина: сострадание (писатель не выделяет себя из народа, не отстраняется от него, живёт, мыслит и чувствует себя в нём); лиризм (разговор по душам, беседа душ ведётся языком лирики), нравственная неколебимость (неколебимость нравственной традиции суждений о добре и зле, которая искони утвердилась в русской православной культуре).

Александр Корольков доказательно дополняет этот ряд уточняющими ха­рактеристиками. Это совестливость (особая чувствительность к нравственной стороне собственной жизни и творчества), философичность (диалог идёт в религиозно-философских категориях), целительность (оздоровление духа). Целительность как особенность произведений Распутина, неоднократно упо­минаемая автором книги, - понятие производное и совокупное, имеющее духовно-нравственное, просветительское и физиологическое значение. Издревле известно, что грех разрушает организм, губит телесные силы, ведёт к неми­нуемой смерти. Исцеление души – спасительно.

Отразить основные свойства прозы и публицистики Валентина Распутина Александру Королькову удаётся посредством собственного литературного та­ланта. Перу автора книги подвластна научная стилистика, публицистические формулировки, он мастер живописного литературного слога и автор собствен­ных художественных произведений, что позволяет в полной мере охарактери­зовать многогранную одарённость Валентина Распутина, чьи произведения стали вехами русской культуры. «Искреннее его слово целительно для каждо­го из нас, и молодых, и считающих себя зрелыми. Он редкостный собесед­ник, хотя все общавшиеся с ним отмечают его замкнутость, неразговорчи­вость. А какая душа жила в этом человеке! Она выплескивалась повестями, рассказами, а теперь будет очищать нас ещё и его личными письмами, которые постепенно станут появляться в печати».

Эмоциональная сдержанность Валентина Распутина отмечается многими людьми, его знавшими. Или недостаточно знавшими? Так поясняет эту свою психологическую особенность сам Валентин Григорьевич в письме к Алексан­дру Королькову (май 1990 года): «Надо знать меня, и, боюсь, при давнем на­шем знакомстве и дружбе ты меня знаешь плохо: я готов раскрыться и вывер­нуться почти наизнанку, но делать этого не умею; моя искренность искренна, но неловка. Я разговариваю и понимаю больше чувством, и в этом смысле мне казалось, что мы сказали друг другу многое».

«Понимание чувством» – не просто особенность психики конкретного че­ловека, но свойство души мыслителя, умеющего слышать Вселенную, вни­мать тайне бытия, различать истинную красоту. Для этого умения нужна ти­шина, спокойствие, мысленная артикуляция, отвлечённость от объективной реальности. Но в творчестве, в искусство невозможно выразить красоту мира без органического сочетания его материальных и духовных компонентов. Это большой литературоведческий вопрос, поэтому художественные особенности сочинений и аспекты мировоззрения Валентина Распутина автор книги пока­зывает схематично, посредством смысловых акцентов. Процесс истинного творчества всегда диалектичен, или, как говорил Михаил Пришвин, «я назо­ву победой момент творческой высоты, когда субъективно я и мир – одно, а объективно остаётся свидетельством этому созданная новая форма».

Можно сказать, что Валентин Распутин мыслил созидание собственной жизни и литературное творчество не как копии действительности, но как саму действительность, создание новых форм своей жизни, из которых православ­ное крещение было формой наивысшей. Как говорит Александр Корольков, решение о крещении у Валентина Распутина было лёгким, осененным высши­ми силами. Это решение снизошло на писателя на поле Куликовом, по молит­венному велению св. преп. Сергия Радонежского.

Невозможно не поверить Валентину Распутину, так вспоминавшему о своей ночной встрече с преподобным на Куликовом поле в канун 600-летия битвы. «В ту ночь я впервые близко ощутил присутствие Сергия. До того близ­ко, будто, отыскав меня, чужака, он и ко мне прикоснулся умиротворяющей дланью. Сыграли тут роль рассказ товарища, душевные поиски перед вели­кой датой, когда, как археологу перед раскопом, который завтра закрывать, так хочется отыскать самое важное... И я, кажется, нашёл. Оно было со мной, но правильно ли рассмотрел я его, это уже другое дело. Только, бывая не раз в Сергиевой Лавре, я и возле мощей преподобного не мог протиснуть­ся ближе. Что-то мешало. Или многолюдье, густота и сбивчивость чувств от преклонённых. Или то как раз, что мне уже была явлена милость в разверстости той полекуликовой ночи. “Чего же смущаешися, чадо?” - я и голос по­том отыскал под эти слова, сказанные под вопрошающе-твёрдый взгляд под­нятых глаз».

Об этом духовном рубеже свидетельствует и Александр Корольков: «Рас­путин считал, что его духовное преображение началось после посещения по­ля Куликова. Ренита Григорьева (будущая крёстная Валентина Григорьевича) познакомила его в Ельце со священником Воскресенского собора отцом Ни­колаем (в монашестве Нектарием). Он встретил их приветствием-благослове­нием: “Воинство приехало, вот то воинство, которое будет возрождать славу поля Куликова”. В Ельце после беседы со священником Нектарием (Никола­ем Александровичем Овчинниковым) созрело решение: “Когда выходил от него, понял – это случилось. Случилось какое-то духовное преображение, уже не Мира, как на поле Куликовом, а моё духовное преображение. Уже тогда стало ясно, что без крещения нельзя, и это крещение должно происходить здесь, в Ельце, который обладал каким-то особым сиянием».

Валентин Распутин осознанно и смело, радостно и взволнованно принял крещение в сентябре 1980 года. Но путь к воцерковлению оказался тернистым, растя­нулся на всю жизнь. Много трудностей и трагедий выпало на долю русского классика. Не скрывая ужаса его переживаний, показывая мучительные поис­ки ответов на безответные вопросы своего единомышленника, Александр Ко­рольков выделяет такую неотъемлемую часть русской жизни, как претерпева­ния и испытания, показывает, что Валентин Распутин осмысленно принимает их, как воцерковлённый христианин.

В исследовании личности Валентина Распутина красота – понятие-лейт­мотив, ведущая мелодия и инструмент одновременно, это образ русской идеи. Валентин Григорьевич, будучи выдающимся художником слова, тяготел к первозданной, божественной красоте, искал и находил горние черты не только в человеческом образе, но только в природе, но во всей русской зем­ле, в русской деревне, в простом крестьянском быте, в живом историческом укладе провинциальной жизни. Дивные страницы книги посвящены воспоми­наниям о гостевании друзей у простых сельчан, «где на плите закипает кар­тошечка, никогда не надоедающая русскому человеку». Живописны зарисов­ки о пирах у хлебосольных знаменитых земляков. Например, у известного в России тобольского мецената и благотворителя Аркадия Елфимова. Сибир­ское гостеприимство изображено Александром Корольковым пышно, подроб­но, в традициях классических произведений. Но от простых застольных или эпистолярных диалогов с Валентином Распутиным веет сдержанной мудрос­тью, в них отсутствует пышнословие, современное представление о мире и человеке определяется глубинной традицией. Мысли и темы этих диалогов формируются на основании констант, заложенных в сознание человека рели­гией, обычаями, социально-историческими отношениями, определяющими понятия судьбы, счастья, смысла и правды жизни. И философские, и лири­ческие, и политические откровения Валентина Распутина, доверенные бума­ге или собеседнику, показывают, что при всех своих страданиях-испытаниях он был счастливым человеком.

В русской ментальности понятие «счастье» семантически родственно поня­тию «участие», осознанию себя частью чего-то: церкви, семьи, общества, род­ной истории, круга единомышленников и друзей. Александр Корольков показы­вает Валентина Распутина в храме, в семье. Интересно видеть писателя соуча­стником русской истории, о многих фактах которой он имел своё аналитическое суждение, основанное на критериях нравственности и объективных зависимос­тях. Незримые связи открылись Валентину Распутину в селе Покровском, на родной земле известного однофамильца Григория Распутина. Вопреки усто­явшимся представлениям об этом спорном историческом герое, писатель ищет обстоятельства ого жизни и черты характера, смягчающие беспощадный приго­вор прошлого. В заслугу прозорливому крестьянину, которого не выки­нешь из нашей истории, ставит также его связующую деятельность. Трудные, в тысячи километров, пути: Покровское-Петербург-Москва, Петербург-Тобольск-Тюмень, проторённые историческими личностями и госу­дарственными событиями, прочно соединили необъятные российские прост­ранства.

Валентин Распутин душой, разумом и телом ощущал существование и значение заповедных, исторических, родственных, нравственных связей в жизни. Видя их распад, пытался восстановить, соединить их в пространстве своего могучего, выносливого, всё знающего крестьянского сердца. В сви­детельство реальной физической мощи выдающегося сибиряка Александр Корольков приводит афористичную, символизирующую смиренное отноше­ние к нелёгким сторонам жизни фразу Распутина: «Не такое таскали...» Эти слова он произнёс, закидывая на плечо, к восхищению наблюдавших, тяже­ленный чемодан с книгами своего американского приятеля и переводчика Джерри Майкельсона, который такой груз даже с места не мог сдвинуть. Пи­сатель эту тяжесть нёс до вокзала.

Вспоминается крестьянский образ Валентина Распутина, имевшего к зем­ле врождённое уважение. Он умел и грядки делать, и капусту с картошкой вы­ращивать, и дома строить, и брёвна на плечах носить. Из своей крестьянской жизни, со своего родового древа писателю было видно дальше, легче оцени­вать современность, «всматриваться в вечность». На образных аналогиях ис­конного бьггия строятся философские рассуждения Валентина Распутина, например, о разрыве связи времён. «Основание перестаёт быть основанием? – вопрошает Валентин Распутин. – И чем оно заменится? Победителей этот во­прос не интересует. Чем-нибудь да заменится, на то и завтрашний день... Честь, совесть, все эти “не убий”, “не укради", “не прелюбодействуй”, а также более нижние венцы фундамента – традиции и обычаи, язык и легенды, покой­ники и история – всё это заметно перестаёт быть основанием жизни». Через сравнительный образ домостроительства диагностирует современные боды и болезни выдающийся русский писатель. В своей современной, в большей степени городской жизни он видит в друзьях-единомышленниках, в выдающих­ся современниках такие венцы, на которых держится здание русской традиции, с помощью которых укрепляются фундаментальные связи.

Основываясь на личных воспоминаниях, на публицистике и письмах Ва­лентина Распутина, Александр Корольков выявляет огромный совокупный ду­ховный потенциал выдающихся современных просветителей в конкретной, деятельной реальности. На страницах книги встречаются имена друзей Рас­путина: священников, исповедников и молитвенников, поэта иеромонаха Ро­мана, писателей – близкого друга Распутина Владимира Крупина, Станисла­ва Куняева, Василия Белова, Александра Вампилова, Виктора Астафьева, Николая Коняева, Василия Забелло и многих других отечественных подвиж­ников возрожденческой мощи, направленной на восстановление связи вре­мён через литературу и искусство.

Большое значение Валентин Распутин придавал деятелям культуры и ис­кусства и их просветительским усилиям. Отмечал не только творческие дости­жения, но и общественное служение композиторов Георгия Свиридова, Вале­рия Гаврилина, дирижера Владислава Чернушенко, исполнительницы русских народных и современных песен Татьяны Петровой, фотографа-биографа Ана­толия Пантелеева и многих других, чьи лица запечатлены на уникальных фо­тографиях, представленных в книге.

Многих из названных писателей, деятелей культуры можно видеть вмес­те на фотографиях с прославленного фестиваля «Дни русской духовности и культуры “Сияние России"». Ежегодно на протяжении почти четверти века он проходит в Иркутске. Основан по инициативе деятелей культуры, при актив­ной поддержке Валентина Распутина, епархии и администрации города. Этот мощный, многолюдный, многоплановый фестиваль, имеющий огромное про­светительское значение, стал школой патриотизма в высшем смысле этого прекрасного слова. Во всех мероприятиях было незримое, а иногда и зримое участие Валентина Распутина. На поприще по «пробиванию стен отчуждения от русской культуры» здоровья он не жалел и как будто успокаивал себя воз­можностью в любое время оставить это своё служение: «Решил я... отойти. Пусть тянут другие, а у меня силенок ужо не остаётся» (письмо 07.07.2002).

«Никуда он не отошёл в сторону, так и тянул эту лямку многие годы, – вспоминает Александр Корольков. – Не мог он при всех тяготах, издеватель­ствах отбросить своего послушания, данного самому себе, послушания слу­жить верой и правдой русскому делу, русской культуре, русскому просвеще­нию в его сокровенном смысле как просвещению душ».

Просвещению русскостью Валентин Распутин служил вдохновенно, исто­во, находил современные формы этого служения. Как говорит Александр Ко­рольков, любое новое произведение Распутина вызывало народный интерес. «Имя и творчество Распутина поддерживало соборную традицию русского народа, когда появление новой его повести или даже рассказа становилось духовным событием для читателей». И сам классик своим вниманием к новым произведениям современных писателей эту соборную традицию расширял. Известен интерес прозаика к творчеству духовного поэта иеромо­наха Романа (Матюшина), выразившийся в беседах, в переписке, во вступ­лении, которое Валентин Григорьевич написал для сборника о. Романа «Вни­мая Божьему веленью». «Чувствователь» Распутин определил непреходящее значения этой русской православной поэзии, понял, как важна она «для попечения о запущенной русской душе».

«Вы богаты, у вас есть Распутин», – цитирует невольное откровение од­ного американца Александр Корольков. И действительно, нравственная фи­лософия светоча русской жизни, великого русского писателя Валентина Рас­путина – великое наше богатство, которым Россия готова поделиться со всем миром, ибо в этом творчестве заложен всемирный и вневременной – спаси­тельный смысл.

Валентина ЕФИМОВСКАЯ

«Наш современник», № 12, 2019