«Люблю, как сын, Абхазию мою…» К столетию со дня рождения Ивана Тарбы

Начиная с первой половины 50-х годов и вплоть до конца 80-х годов минувшего столетия этого самобытного абхазского поэта и прозаика нередко печатали на русском языке, причем немалыми тиражами, в центральных московских издательствах и всесоюзных журналах. Печатался он на русском, конечно же, и в Тбилиси, и в Сухуми. Выходили его книги и на других языках народов СССР и зарубежных стран.

И следует сказать, что и читатели, и критики отмечали как несомненный литературный талант Ивана Тарбы, так и особый лиризм его произведений, светлых, наполненных яркими красками и какой-то особой проникновенностью, возвышенностью и искренним желанием сделать окружающий мир краше, добрее и человечнее.

Классик абхазской советской литературы, почитаемый у себя на родине, порядком подзабыт у нас в России. Так уж сложилось. К сожалению, слишком много испытаний, отдалявших нас от многонациональной литературы, выпало пережить нашим народам после того, когда ренегаты и предатели развалили великий Советский Союз, на просторах которого, и в первую очередь в литературной, писательской среде, достаточно хорошо знали творчество абхазского художника, да и самого Ивана Константиновича, человека открытого, общительного, ценившего дружбу, трепетно относившегося к своим друзьям и уважительно к многочисленным товарищам, бывшим у него во многих советских республиках.

Столетний юбилей со дня рождения крупнейшего литератора и общественно-политического деятеля братской Абхазии, лауреата Государственной премии Абхазской АССР им. Д.И. Гулиа и премии ЦК Компартии и Совета Министров Грузинской ССР, кавалера орденов Дружбы народов и «Знак Почета», приходящийся на эти мартовские дни, дарит нам прекрасную возможность вновь соприкоснуться с историей его жизни и творчеством, которое, к счастью, не кануло в лету, а до сих пор продолжает оставаться доступным.

Иван Тарба, начинавший путь в литературе как поэт, всегда был и лириком, и философом одновременно. Он видел родную землю и людей особым зрением, позволявшем ему подмечать как крупные, существенные особенности и детали, так и мелкие, незначительные штришки. Особо пристально он всматривался в человека, современника, желая видеть его во всей человеческой красе. При сем он, как художник подлинно советский, неразрывно связанный с Советской властью, веривший ей, но при этом и исконно национальный, не забывавший народных обычаев и традиций, хотел видеть человека, то бишь, народ, – сильным, одухотворенным, трудолюбивым, живущим по вечным нравственным законам и стремящимся к высоким целям.

Так, в стихотворении «Молитва», а написано оно было в 1971 году, – уже достаточно зрелый поэт, выбрав несколько неожиданную форму молитвенного обращения к судьбе, а по сути и к самой жизни, говорит о своем отношении к жизненному пути, о вере в народ, в человека, в любовь, в то, что жизнь обязательно должна быть хорошей и содержательной, так как в ней «упований взойдут семена»:

Пусть не заблудится путник в дороге,

Пусть над ним светит во мраке луна,

Пусть его женщина ждет на пороге,

Пусть она будет в него влюблена.

Пусть не томит меня лето жарою,

Пусть ко мне тянутся с веток плоды,

Пусть меня встретит родник под горою,

Пусть будет кружка стоять у воды. <…>

Пусть мы прославимся, кое-что знача,

Пусть о нас добрая ходит молва,

Пусть нам сопутствует в жизни удача,

Пусть не сотрутся святые слова.

Пусть не напрасною будет молитва,

Пусть упований взойдут семена,

Пусть не состарится эта молитва,

Пусть отвратит все плохое она.

(перевод Я. Козловского)

Сердце Тарбы всегда переполнялось любовью: к родной Абхазии, к большой и могучей стране, к народу, к человеку, к женщине, к любимой жене. О любви к жене, хранительнице домашнего очага, в свойственной настоящему горцу манере, поэт говорил в стихотворении «Песня мужа о собственной жене»:

Еще мне женою жена не была,

Когда я, не скрыв одержимого пыла,

Поклялся в любви ей.

Вчера ли то было,

А может быть, целая вечность прошла? <…>

В разлуке скучаю о ней неспроста,

Ценю и заботу ее и усердье.

Я – мужество мира,

она – милосердье,

Я – строгость закона,

она – доброта.

И, в путь провожая близ отчих ворот

С любовью меня,

не скрывая тревоги,

Она мне желает счастливой дороги

И стремя удачи сама подает.

(перевод Я. Козловского)

Писал Тарба и о бескрайности земли, о впечатлениях от увиденного в ходе его командировок по стране и за рубеж, о сопоставлении различных культур, о ценности человеческого межнационального общения. Вспоминаются такие его строки из стихотворения «Земля»:

Я – житель волн и житель скал,

Сын милой горной стороны.

Я много ездил и видал

Мир весь почти – со стороны.

Опять по глобусу гоню,

Опять кручу его – крути!

А в сердце бережно храню

Все, что увиделось в пути.

Мы все по-разному живем

На этой маленькой земле:

И на просторе полевом,

И в птичьих гнездах на скале.

(перевод Я. Смелякова)

Свои взволнованные, лиричные и гражданственные строки Тарба посвящал Абхазии («Река и море», «Зеленые гектары», «В нашей горной стороне», «Абхазия», «На скачках», «Темна и непроглядна ночь над Рицей…», «Сухуми», «С первых дней», «Нет, не чувствовал я жажды…», «Сердце Жагу», «Песня об Абхазии», «Это небо, вместившее всю синеву…», «Здесь горы и долины обнялись…», «Можно ль взглядом это все обнять!», «Гвада», «Соловей», «Беслахубская мельница», «Я иду по деревне абхазской», «Утро»); Грузии («Сигнахский музей», «Сигнахская ночь», «Бицменди», «Мтацминда», «Долина Алазани», «Тбилисская ночь»); России («Старший брат», «Московское небо», «Волга», «Цимлянское море», «Маяковский в горах», «Язык Октября», «Хунзах», «Гунибская ночь», «Здравствуй, Сибирь!», «Плыл теплоход по Иртышу», «Начни свой путь в Сибири», «У костра», «Геологи», «Река Катунь», «Алтайский дождь», «Алтайские горы», «И гость я и не гость», «Я в пути»); зарубежным впечатлениям и союзным республикам (цикл «Под ивами Пхеньяна», «Камень Армении», «Живет в Киеве мой друг», «Ереван», «Товарищ и друг Гашек», «Ян Жижка», «Домой»); природе («Звезды», «Два моря», «Дождь», «Мой белый конь», «Мое горное небо», «Ласточка», «Скакун», «Ольха», «Жеребенок», «Вода», «Ястреб», «Золотые слитки», «Весенний снег», «Родник», «Луна», «Море», «В горах», «На охоте», «Дуб», «Теленок», «Горные туры на водопаде», «Орел»); героям Великой Отечественной войны («На берегу Дона», «Встречай девушка», «Бессмертие»); матери и отцу («Мать беспомощна в постели», «Последнее слово», «Баллада об отце», «Песня о матери», «Песня об отце», «Песня мастера, делающего зыбку», «Песня в честь стариков», «Родное»); дружбе («Был у меня друг…», «Гость», «Хозяин и гость», «Гость, пожалуй ко мне!», «Иди, мой друг, не останавливаясь», «Что, друзья, случилось?..», «Друзья», «Песня в честь гостя»); любви («Рук они не разомкнут шагая...», «Цветет мимоза под окном…», «Лопочет в листве…», «Как много девушек хороших…», «Подарок», «Я не ревную», «Иль ты ко мне не приросла душою?», «Когда я выхожу из дома…», «Милый любит не меня», «Очень холодно сегодня», «Без любви», «Песня влюбленного парня», «Тайная песня влюбленной девушки», «Присвадебная песня», «Приглашение к свадебным песням», «Песня о невестке», «Песня о рождении сына», «Песня в честь рождения дочери», «Колыбельная песня», «Песня жены, ожидающей мужа», «Песня мужа о собственной жене», «В саду»); слову и поэзии («Правдиво слово», «Поэту», «Лизало море темный мол», «Дмитрий Гулиа в гостях», «Первое слово», «Весенние строки», «Назым Хикмет», «Трон поэта», «Песня», «Лилео»); труду, времени, жизненным дорогам, думам о настоящем и будущем («Инженер», «И вновь поток…», «Рождение стали», «Машинистка», «Комбайн», «Голос свирели», «Время и люди», «Девушка-почтальон», «Новогоднее», «Бзыбский пастух», «Вновь зажили люди», «Бессонница», «Люди мира», «Сплетня», «Был я кузнецом», «Хлеб», «Еще один уходит день», «Порой себе я места не найду…», «День от всех потрясений храним…», «Быть памятником самому себе…», «Пускай игра идет без правил…», «В пути», «Поезда идут, поезда», «Мост», «Человека хоронят сегодня…», «Человек я ученый, конечно…», «Дорожные наставления», «Я пойду искать детство», «Не желаю жить наполовину…», «Листья опадут, но неужели…», «Хозяин земли», «Мой путь широк, с него я не сойду…», «Мечта и тревога», «Дети играют в войну», «Что такое счастье?», «По дороге», «Могу ли я брести бесстрастным по земле…», «Посвящение», «Горец я», «Старая песня», «Песня о горах», «Песня пахаря», «Песня виноградаря», «Песня винодела», «Песня гончара», «Песня каменотеса», «Песня кузнеца», «Песня мельника», «Песня рыболова», «Песня ловчего», «Песня о соколиной охоте», «Песня в честь хлеба», «Застольная песня о вине», «Песня о доброй вести», «Песня о печальной вести», «Песня перед атакой», «Думы воина в бою», «Песня ранения», «Песня раненого воина», «Песня жены над раненым мужем», «Песня-плач», «Песня воина после победы», «Песня жены в день возвращения мужа с войны», «Песня всадника в дороге», «Песня в честь родника», «Песня в честь огня», «Песня на закате солнца», «Песня о земле и небе», «Завет», «Молитва», «Наездник», «Дорога, которой нет конца», «Чабан», «Моя мечта коснулась небосвода…»).

Также свои стихи поэт посвящал и друзьям – поэтам и писателям: К. Симонову, А. Твардовскому, Р. Гамзатову, К. Каладзе, Г. Леонидзе, О. Гончару, Я. Козловскому, Е. Евтушенко, Н. Хикмету.

Здесь мною перечислены лишь наиболее известные стихи Тарбы, удачно переведенные при этом на русский язык. И даже в их заглавиях видно, сколь разнообразным, многогранным и глубоким было поэтическое творчество абхазского литератора, работавшего страстно, не жалея сил, вдохновения и стремившегося тем самым показать красоту своей республики, ее народа-труженика, народа-созидателя.

Кстати, русскому читателю при знакомстве с произведениями Тарбы, действительно повезло видеть все их своеобразие и неповторимый лиризм, дававшийся за счет блестящих переводов. А переводили абхазского писателя на русский язык такие признанные мастера русской словесности, как Н. Тихонов, Н. Асеев, М. Светлов, Н. Заболоцкий, Я. Смеляков, М. Львов, А. Кронгауз, Я. Козловский, Н. Гребнев, А. Межиров, К. Ваншенкин, В. Соколов, О. Шестинский, Е. Евтушенко, Р. Казакова, Л. Озеров, И. Кашежева, Б. Дубровин, А. Дементьев, Б. Ахмадулина, Ст. Куняев, Ю. Ряшенцев, И. Фоняков, Л. Васильева, А. Передреев, М. Синельников, С. Кузнецова, И. Снегова, Е. Николаевская, В. Солоухин.

Иван Тарба, уроженец села Беслахуба Очамчирского района Абхазии, был сыном своего времени. Если коротко, что называется, штрихами, обозначить вехи его биографии, то перед нами предстанет такая картина.

После обучения в Беслахубской начальной школе и в Очамчирской средней школе-интернате, Тарба в 1947 году окончил отделение русского языка и литературы филологического факультета Сухумского государственного педагогического института им. А.М. Горького. В 30-е годы Иван, будучи еще учеником школы, умудрялся уже работать и в редакции районной газеты «Большевистский путь», а затем некоторое время он, член КПСС с 1940 года, работал в редакции газеты «Апсны капш» («Красная Абхазия») и инструктором обкома партии. В 1948–1953 и 1958–1979 годах он трудился председателем Союза писателей Абхазской АССР. В 1953–1954 годах Тарба был министром просвещения Абхазской АССР. В 1954–1958 годах Иван Константинович являлся секретарем Абхазского обкома Компартии Грузии. С 1979 года признанный в народе писатель работал секретарем Абхазского областного совета профсоюзов.

Тяжелые испытания придется пережить Ивану Константиновичу в старости. Во время Отечественной войны 1992–1993 годов в Абхазии тяжело больной писатель некоторое время находился в оккупированном грузинскими войсками Сухуми, где от осколков разорвавшегося снаряда во дворе собственного дома погибла его супруга, актриса театра, народная артистка Абхазии и Грузинской ССР Этери Когония.

Впоследствии Тарбу удастся вывести в Гудауту. Несколько позже он окажется в Пицунде. Доведенный до отчаяния Тарба попытается покончить с собой, но чудом останется жив. Прежде чем уйти из жизни он напишет письмо «Вместо завещания», адресованное абхазским писателям и объясняющее причины принятого им решения. Тяжелая военная ситуация, потеря близких людей, неизлечимая болезнь, не давали ему покоя. И тем не менее, несмотря на трудное положение Абхазии, Иван Константинович оставался преданным родине и верил в ее победу. Мысли же, выраженные в том письме, были высказаны автором намного раньше в стихотворениях «Зачем мне долго жить...» 1988 года и «Свобода», написанном в мае 1992 года.

Многие годы писатель избирался членом обкома партии и депутатом Верховного Совета Абхазской АССР, а в 1954 году – депутатом Верховного Совета СССР четвертого созыва.

Писать Тарба начал рано. С 1937 года его стихи начали печатать, в том числе и в республиканской печати. В 1949 году выходит первый сборник стихов, поэм и переводов молодого поэта «Горный родник». А с 1953 года стихи поэта начинают публиковать и в московских издательствах.

С начала 60-х годов минувшего века Иван Константинович начинает писать прозу. В 1963 году выходит его роман «Известное имя», а в 1968 году роман «Солнце встает у нас», отмеченный в 1971 году Государственной премией Абхазской АССР имени Д.И. Гулиа. Позднее выйдут романы писателя «Глаза моей матери», «Начало мира».

Также Тарба выступит и в роли сценариста. По его сценарию снимут первый абхазский фильм «Кто оседлает коня».

Появившийся в 1970 году в русском переводе, прекрасно осуществленном В. Солоухиным, роман «Солнце встает у нас» имел большой успех. Эту лиричную книгу отметили и товарищи Тарбы по писательскому цеху. Вот что писал о ней М. Алексеев: «…мой большой друг Иван Тарба, отчаявшись, похоже, увидеть меня у себя в гостях, и мне подарил книгу с несколько, я бы сказал, самонадеянным заглавием: «Солнце встает у нас».

По прочтении романа, а также нескольких сборников его стихов, вышедших ранее, теперь уж и я готов согласиться с автором, что небесное светило подымается именно там, в Абхазии, и рождается оно в сердце старого пастуха Харзамана, в прекрасных глазах прекрасной его внучки Амру. Вместе с рассказчиком я сижу за низким столом мудрого горца и понимаю славного парня Алоу, когда он признается, что «целый вечер… не смел посмотреть перед собой, чтобы не взглянуть на Амру, сидящую напротив». Он не смог поднять глаз своих, верно, потому, что ему до невозможного хотелось сделать это, потому что Алоу полюбил. А я полюбил самого Алоу, потому что, будучи влюбленным, он взволнованно рассказал мне не только об Амру, но и о ее дедушке, матери, отце, о своем селении Новолунии и в конце концов обо всей Абхазии с ее великолепными обычаями, с ее неповторимой красой».

Этот небольшой по объему роман повествует об Абхазии, ее традициях и обычаях. В центре романа – история о любви молодого ветеринара Алоу к красавице Амре, работающей сельской учительницей. Видим мы в повествовании также старого пастуха Харзамана, его сына и невестку, их односельчан, складывающиеся в их общине взаимоотношения. Показывает нам Тарба и их внутренний мир, представления о жизни, любви, семье, обществе. На фоне этой незамысловатой истории, где присутствует даже эпизод о похищении невесты, писатель показывает и современный день республики, в котором идет строительство электростанции и меняется облик всего сельского поселения. Затрагивает Тарба в романе и вопросы об отношении к традициям, природе, к животным, в том числе и тем, которые не могут жить, не испытывая при сем недостатка в пище, в неволе, как и та косуля, подаренная Харзаманом внучке Амре, выросшая на их подворье и гибнущая при попытке перепрыгнуть через высокий забор, дабы уйти в горы, туда, где и находится среда обитания ее рода.

Писатель показал нам своего молодого героя человеком мыслящим, переживающим, стремящимся постичь мир, ну, и, конечно, влюбленным, страдающим и готовым бороться за свою любовь. Интересно звучат мысли Алоу Нанбы, рождающиеся у него в горах. В них четко просматривается авторская позиция, глубоко философская по смыслу: «У гор своя чистота и своя гордость. Есть у них и своя осанка. И вот они от маленького существа, поднявшегося на них, тоже требуют осанки, гордости, чистоты. Невольно оглядываешься на себя, невольно становишься или хотя бы стараешься стать чище и выше. Горы учат тебя тому, что должен ты быть гордым, они вливают в тебя некую силу, они помогают тебе сосредоточить и волю, и мысли, они способствуют трезвой душевной ясности. <…> Передо мной лежит весь мир, иди по нему, наслаждайся им и подари ему всю свою жизнь. Если мир лежит передо мной такой огромный, такой ясный, почему я должен смотреть на него глазами, полными тоски и скорби? Человек незаметно может привыкнуть к горьким мыслям и к горечи в душе. Если он даст им волю, то они будут подтачивать его, человек ослабнет. Свет жизни для него потускнеет и померкнет, душевная вялость одолеет его. Нет, я не должен подпускать к себе никакого мрака. Я еще не сделал по жизни и трех шагов, а мне кажется, что я уже споткнулся, и меня одолевает робость перед дальностью пути. Далеко ли я уйду, если начать отдыхать на первом шаге?»

Роман этот, как и другие, написан доступным языком и читается с неподдельным интересом уже хотя бы потому, что перед глазами жизнь другого народа, близкого нам, братского, но живущего, тем не менее, по своим нетленным национальным законам, строго соблюдавшимся, по крайней мере, в то, не такое и далекое от дня сегодняшнего время.

Писатель оставил потомкам немалое литературное наследие, во многом переведенное, к нашей радости, и на русский язык. Отрадно и то, что Ивана Тарбу не забыли в родной Абхазии. Его именем названа одна из улиц города Очамчира и он по-прежнему пользуется уважением у абхазцев.

А завершить же этот небольшой рассказ о талантливом и пытливом абхазском советском художнике слова следует его трогательными стихами 1953 года, в которых он воспевает свою красавицу Абхазию:

Люблю я всю Абхазию мою,

Страна души она по праву.

Природа здесь, как в сказочном краю,

Народ хозяйствует на славу.

Здесь цепи гор, как стены крепостей,

И камни рощами покрыты.

Ее наряда нету зеленей,

В ней солнца круглый год избыток. <…>

Люблю ходить, где пропасти оскал,

Все выше, вдаль, чтоб сердце пело,

И где-то встретить у Багадских скал

Гостей далеких загорелых.

Мой путь все выше, к высям ледяным,

Их путь лежит в долины к морю.

Мой добрый край раскроет сердце им,

Амткел обнимется с Кодором.

А там, по Бзыби, где скала глуха,

Машины к Рице горным мчат проходом,

Где озеро как бурка пастуха,

Где льются Авадхары воды.

Люблю, как сын, Абхазию мою,

Не устаю ходить по ней, – такую

Ее, как цвет невянущий, пою –

Большой земли советской часть родную!

(перевод Н. Тихонова)