Иван Шевцов – писатель, фронтовик, патриот

К счастью, имя это не забыто и не вычеркнуто из анналов истории отечественной словесности. К нему прослеживается определенный интерес, и прежде всего у тех сограждан, кого интересует советское прошлое, а также и имевшие место в нем неизбежные противоречия и конфликты в творческой среде, малоизвестное, серьезно не изученное, но громко звучащее противостояние почвенников или охранителей и либералов, сторонников советского строя и западников.

Интересное это было размежевание. Внешне неприметное, но затрагивавшее целый ряд известнейших имен, их взгляды, дела, пререкания, переписку, покровителей из властных структур, в какой-то степени и само творчество. Впрочем, разговор все же не о нем, этом требующем, как минимум, отдельной публикации противоборстве, а о русском советском писателе Иване Михайловиче Шевцове, воспитаннике Советской Армии, фронтовике, полковнике, журналисте, талантливом прозаике, искусствоведе, столетний юбилей которого пришелся на первую декаду сентября 2020 года.

Ивану Михайловичу суждено было прожить большую и насыщенную жизнь. 92 года видел он белый свет. И при том, что потрясений, как сугубо лично характера, так и всеобъемлющих, грандиозных, менявших на глазах облик страны, на его долю пришлось предостаточно, Шевцов по сути всегда и во всех своих помыслах, вплоть до последних дней оставался солдатом, готовым биться с врагами всех мастей и оттенков за Россию, ее величие, духовные скрепы, светлое будущее, каждого простого человека, находящегося в центре нашего русского, в своей основе коллективистского мира. Могло ли быть по-другому? Вряд ли. Не из того теста он был слеплен, не в той среде воспитан, не те книги читал, не той атмосферой дышал, не те мысли обдумывал.

Да и как ему, отпрыску бедной крестьянской многодетной семьи с Гомельской губернии, в полугодовалом возрасте потерявшему отца, воспитывавшемуся в более чем скромной обстановке, испытывавшему нужду, но наблюдавшему и явные успехи новой народной власти, учившемуся в советской школе, с совсем юных лет приобщавшемуся к журналистскому делу, учившемуся в Оршанском педучилище и окончившему Саратовское училище погранвойск, участвовавшему в советско-финской и Великой Отечественной войнах и войне с милитаристской Японией, – было бы думать и жить иначе? Взять и все перечеркнуть? Отказаться от всего пройденного, от первых детских впечатлений и юношеских стремлений, забыть войны, сражения, в которых принимал участие и не вспоминать советское прошлое, кстати, не слепо им и идеализированное? Нет, так поступать он не мог, не имел право, не смог бы вытерпеть и давление груза прошлого, не давала бы покоя и совесть, и долг перед ушедшими в безбрежную даль, всеми теми, с кем становился на крыло, вместе воевал с врагом, дружил, работал, шел рядом по жизни…

Путей ясных и безоблачных у Шевцова практически не было. Само время, непростое, драматичное, полное тягот, проблем, переживаний, и вместе с тем, геройское, переполненное примерами беззаветной самоотдачи, удали, самоотверженного труда, стремления созидать, диктовало свои условия, и не принять их он не мог. Тем более, в нем как-то предельно рано сформировалось обостренное чувство правды, надоумившее браться за перо, а в более зрелые годы и быть на острие определенной мировоззренческо-идеологической борьбы, развернувшейся в стане советской, а затем и российской интеллигенции. Борьбы очень своеобразной, замысловатой, полной закулисных игр и разборок, и за которой стояли разные силы, вплоть до тех, кто заседал в самых высоких кабинетах в ЦК КПСС, в которых и Шевцову приходилось бывать, отстаивая свое мнение и саму возможность писать о тех проблемах, о которых болело его сердце русского патриота.

И не следует думать, а тем более и верить либеральным писакам, подвязавшимся однобоко интерпретировать отечественную историю, что там, на Старой площади все, сплошь и рядом, были догматиками с заскорузлым мышлением и невозможностью думать широко, по государственному, не замечая и тех проблемных вопросов, о которых говорил писатель. Были и у него сторонники. В пожилые годы он откровенно вспоминал взвешенный, разумный подход и доброе участие к нему таких высоких партийных руководителей, как Е.А. Фурцева, Д.С. Полянский, А.Н. Шелепин. По словам писателя, «разделяли его позиции» также А.Н. Косыгин, К.Т. Мазуров. Делаю же на этом акцент и потому, что человеком, несмотря на откровенные козни его недоброжелателей, он был заметным, ярким, талантливым, по существу всецело таким, с кем нельзя было не считаться.

О последнем, одном из самых главных качеств, а именно о таланте художника-реалиста знали и вышеперечисленные руководители, уделявшие отечественной литературе значительное внимание и поддержку. Художественное и публицистическое слово были тогда при больших возможностях, книги и так называемые «толстые» журналы, газеты в купе выходили многомилионными тиражами и не воспринимать их влияние на умонастроения людей советское государство, естественно, не могло, фактически, не считало и возможным. И в этом отношении примеры из жизненных баталий литератора Шевцова, наверное, как никогда показательны.

Но имелась у него и военная отметина, реальный фронтовой опыт, отображенный затем в публицистике и прозе, насквозь пронизанной потребностью донести до читателя как первооснову, так и примеры ратных подвигов советского гражданина и воина, его героизм, стойкость, мужество, готовность к самопожертвованию, пламенный патриотизм, убежденность в правоте советского общественно-политического строя.

Достоверность произведений Шевцова, связанных с военной тематикой не вызывает сомнений. Но и не лишены они, как и подразумевают общепринятые каноны создания прозаических литературных текстов, художественности, писательского, но не переходящего порогов реалистичности, вымысла, ярких и темных красок, портретов, диалогов, раздумий, философско-психологических обобщений. Не уходил писатель от правды истории и тогда, когда вводил в канву повествования конкретных исторических личностей, как, например, в романе «Бородинское поле», где перед нами предстают И.В. Сталин, К.Е. Ворошилов, Б.М. Шапошников, А.И. Микоян, А.С. Щербаков, Д.Д. Лелюшенко.

К слову, присутствовала в этом перечислении широко известных имен и некоторая личная взаимосвязь. В своей книге «Москва – Сталинград – Берлин – Прага» генерал армии Д.Д. Лелюшенко, рассказывая о боях под Москвой, вспоминал: «Несмотря на потери, гитлеровцы продолжают продвигаться. Стойко отражают нападение неприятеля бойцы воздушной бригады С.М. Ковалева, пограничники И.И. Пияшева. Из них особо выделяется взвод лейтенанта И.М. Шевцова».

А лейтенанту Шевцову на ту огненную пору 21 год. Но был он уже далеко не пылким юношей. Имелся у него и опыт участия в советско-финской войне, знал он и то, как командовать пограничной заставой. На ней, на рассвете 22 июня 1941 года вступит он и в первый бой с фашистскими захватчиками. Девять дней будет сдерживать его погранзастава наступление врага на участке 79-го погранотряда юго-западной границы СССР. О тревожной предвоенной обстановке весны 1941 года, о неминуемых ожиданиях, о первых боях с фашистами, форсировавшими реку Прут, писатель расскажет в одном из ранних своих романов «Семя грядущего». А образы пограничников он выведет, кроме данного романа, также и в таких романах, как «Среди долины ровныя…», «Любовь и ненависть», «Лесные дали», «Бородинское поле», «Набат». О том же, чем была для него пограничная служба, Шевцов говорил и в интервью журналу «Пограничник» в 1995 году: «Я всегда говорил и повторяю: меня физически и духовно закалила граница, она вошла в мою плоть и кровь, и какую бы я впоследствии ни носил форму, зеленая фуражка мне стала всех родней и дороже».

Позже он станет участником тяжелых битв с танками Гудериана под Мценском, Тулой и Москвой, выдвинется в командиры разведвзвода и роты 34-го погранполка, в августе 1945 года будет в числе военных журналистов при проведении молниеносной войны с Японией.

Журналистике Шевцов отдаст немало лет своей жизни. Еще в разгар войны он опубликует в газете «Литература и искусство» критическую статью «О литературном современнике», в которой представит обзор трех номеров журнала «Новый мир». Эта статья была замечена и капитана Шевцова пригласили на штатную должность в журнал «Пограничник». Так начинался его журналистский путь. Примечательно и то, что уже на начальном этапе журналистской службы Шевцов познакомился с начальником студии погранвойск художником П.Ф. Судаковым и художественным руководителем студии, народным художником, академиком П.П. Соколовым-Скаля. Позже на пути успешного журналиста встретятся и такие признанные мастера, как П.А. Кривоногов, В.А. Серов, П.Д. Корин, А.М. Герасимов, Е.В. Вучетич. Много талантливых, с глубоким пониманием создаваемых ими публицистических произведений он им посвятит. Со многими из них, да и с целым рядом других творцов у Шевцова сложатся, не смотря на разницу в возрасте, даже и дружеские отношения.

Большой практический опыт творческой работы Шевцов приобретет в «Красной звезде», где он не один год потрудится специальным корреспондентом. Главная газета Вооруженных Сил неоднократно направляла его в наиболее ответственные командировки. Так, в Польской Республике он познакомится с легендарным маршалом К.К. Рокоссовским. А впечатления от пребывания в этой стране найдут впоследствии свое отображение в романе «Набат», рассказывающем о действиях русских и польских партизан.

Пришлось литератору послужить и собственным корреспондентом газеты «Известия» в Болгарии, где он успел даже в короткие сроки освоить и болгарский язык. Затем была служба в газете «Советский флот» и журнале «Москва». Не прекращалась и работа по написанию очерков, фельетонов, литературно-критических статей, публиковавшихся в ведущих советских газетах и журналах. В конце 50-х годов прошлого столетия Воениздат опубликует и первые книги рассказов писателя.

И все же, не каждый талантливый журналист, имея за плечами хотя бы и сотни удачных, тепло воспринятых читателем публикаций, сможет выдвинуться в писатели. Не так-то просто найти в себе способность видеть мир художественных образов. Для этой цели необходимо иметь особые данные. У Шевцова они были. Да и писать, пускай по началу, что называется, в стол, он начал достаточно рано. К этому следует добавить и то, что у Шевцова к 1960 году имелся и интереснейший опыт написания биографических книг «Евгений Вучетич» о выдающемся художнике, с которым его будет связывать многолетняя дружба и общие взгляды на судьбу России и «Орел смотрит на солнце», рассказывавшей о жизни и творчестве крупнейшего русского советского писателя С.Н. Сергеева-Ценского, отмеченного высокой похвалой самим А.М. Горьким, и с которым ему удалось познакомится в Алуште, в доме-мастерской прославленного прозаика, куда и был он направлен редакцией «Советского флота». К удивлению, престарелый классик не просто принял достаточно тогда еще молодого журналиста-литератора, но и поддерживал с ним отношения, подготовив к тому же и рекомендацию для вступления нового своего товарища по перу в Союз советских писателей.

А вот с этой творческой всесоюзной организацией, имевшей огромное влияние в среде как самих писателей, так и представителей других направлений искусства и культуры, а также в советском книгоиздании и печати, да еще и к тому же обладавшей внушительными материальными ресурсами, позволявшими достаточно неплохо писателей стимулировать, у Шевцова сложатся крайне непростые взаимоотношения. Членом Союза писателей СССР, при том, что первая рекомендация С.Н. Сергеева-Ценского была датирована апрелем 1958 года, он станет практически только через два десятка лет, имея все же признание читателей, выражавшееся в том числе и в многочисленных письмах к писателю, сумевшему при определенном противостоянии со стороны своих оппонентов опубликовать к тому времени аж 8 достаточно удачных романов. Помогли же Шевцову наконец-таки стать членом писательского союза признанные русские мастера прозы П.Л. Проскурин, А.С. Иванов, И.И. Акулов. О том, как последний выступал на заседании секретариата Московской писательской организации вспоминал сам Иван Михайлович: «Признанный мастер художественного слова фронтовик Иван Акулов, автор великолепного романа о войне «Крещение» и других книг, в своем выступлении сказал: «Значимость каждого писателя измеряется прежде всего широтой общественного звучания его произведений. И справедливо говорят, что писатель – это голос своего времени, это совесть и память народа… Именно таким писателем своего времени я считаю И.М. Шевцова. У его книг завидная судьба: они никогда не лежат на прилавках магазинов или библиотечных полках, потому что читатели самых отдаленных уголков нашей Родины знают Шевцова и охотно, с увлечением читают его…»

Писатель постоянно обращался к проблемам, внешне не таким уж выпуклым и заметным, но тесно связанным с влиянием интеллигенции на настроения и взгляды советских граждан. В наши дни эти вопросы смотрятся архаично, дескать, ну что за разговор, что за проблема, кто там что творит, пишет, рисует, лепит, поет. Все так, но в советские годы вопросы творчества, во всей его совокупности рассматривались иначе. И не в одной идеологии даже было дело, хотя, безусловно, именно она выдвигалась на передний план. Не снималось со счетов и то, как воспитывался советский человек, к какой приобщался он культуре, какие ценности исповедовал, что составляло в конечном итоге его мировоззрение. Праздные ли это вопросы? Отнюдь, и Шевцов эту истину понимал, может быть, наиболее остро. Об этом он писал в целом ряде романов, не всегда, при этом, выводя данные проблемы на самое видное место.

Так, в романе «Свет не без добрых людей», увидевшем свет в 1962 году и рассказывающем в общем-то о незамысловатой истории молодой девушки Веры Титовой, писатель знакомит читателя с молодежью, зараженною абстракционизмом, нигилистически смотрящей на жизнь и свое будущее, а также с отчимом, скульптором Балашовым, продающим по сути душу и свои работы за подачки американскому меценату Лифшицу, рыщущему по Москве в поисках художественных произведений с этакой гнильцой, с червоточинкой, способных предстать на Западе в качестве доказательства того, что есть в Советском Союзе некие альтернативные, способные расшатывать существовавший в стране социалистический строй силы. И разве, смотря на те события с позиций дня сегодняшнего, не прав был писатель? Или совсем не велась в СССР подрывная деятельность, к которой привлекались отщепенцы всех мастей, пресыщенная жизненными благами, так называемая элита, разбалованные дети высокопоставленных родителей, все те, кто собственные корыстные выгоды и посулы ставил выше интересов государства?

В том то и беда, отчетливо показавшая свой размах и всеохватность на рубеже конца 80-х – начала 90-х годов прошлого столетия, что внутренние враги в стране были, и работали они не столько против «коммунистического строя», как это ими безапелляционно преподносится, сколько против России, ее духовно-нравственных вековых устоев, ее коллективистских и соборных скреп, ее самостоятельности и государственности, ее культуры, ее самоидентичности. И недооценивать эти явления все же не стоит, тем более если ставим перед собой задачу правдиво говорить об отечественной истории, ее героических и трагических периодах, событиях и эпизодах, личностях. И прежде всего во имя того, дабы историю нашу знала молодежь, те, кто сегодня вступает в взрослую жизнь, кто осознанно выбирает путь защитника Отечества, кто уже буквально завтра взвалит на свои плечи тяжкую, но почетную миссию служения России.

Проза Шевцова не была скучной. Писать он умел страстно, с неизменным желанием открывать читателю новые пласты жизни, неожиданные явления, не лишая повествования как сугубо художественных начал, так и некоторой публицистичности, придававшей текстам большую реалистичность. При том, что написал мастер прозы 14 романов, самым известным, вне всякого сомнения стал написанный им еще на рубеже 1950 года, а изданный лишь в 1964 году роман «Тля». Много вызвал он тогда кривотолков, откровенного недовольства писателем и обвинения его в нападках не только на художников, о которых и пишется в романе, но и на еврейский народ, при том, что слов «еврей» и «сионизм» в нем вообще не упоминалось. Да и не был Шевцов националистом, а уж тем более юдофобом. Писал же он о подрывной деятельности идеологического подполья космополитов, а по существу и всех тех, кто ненавидел Советскую власть, а, следовательно, считай, и Россию. А ведь были такие, и отрицать это, в свете того, что нам сейчас приоткрылись многие некогда неизвестные стороны советской действительности, просто бессмысленно.

О романе «Тля» следовало бы написать самостоятельный очерк, но «Красная звезда» конечно же, не литературоведческое издание. Посему ограничусь тем, о чем сказал выше. К сему только добавлю то, что он после 1964 года, уже в наше время неоднократно переиздавался, свободно можно прочесть его и в интернете. Как говорится – было бы желание…

Современную российскую действительность, в которой были написаны замечательные, остро современные, психологичные романы «Голубой бриллиант», «Крах», «Что за горизонтом», а также цикл очерков о великих сынах России, которых он знал и с кем дружил под названием «Соколы», особенно «лихие 90-е» писатель воспринимал предельно критично. Но и советскому времени от него доставалось. Художником он был взыскательным, требовательным, принципиальным, бескомпромиссным. И убеждений коммунистических не поменял, имел он и деловые связи с КПРФ. Хотя политиком не был. Скорее его, при том, что романы не лишены были и политической составляющей, следует считать радетелем подлинных ценностей, тонким психологом, философом-практиком, постоянно внедрявшимся в повседневную проблематику, в людскую сущность, преследуя исключительно единственную цель – служить России и ее народу.

Иван Михайлович Шевцов оставил нам большое наследие. Актуально ли оно в наши дни? Да, более чем, ведь природа людская практически не претерпела изменений. Не потеряют своей значимости и те произведения, которые он посвятил Великой Отечественной войне, в которых описывал величие русского воинства, как, впрочем, и те, где предупреждал о том, что враг умеет маскироваться, а посему, бдительности терять никак нельзя и сегодня.

Читайте же, современники, прозу и публицистику русского советского писателя, тонкого психолога, офицера, бескомпромиссного защитника русского мира и русской идентичности Ивана Шевцова, до последней своей минуты оставшегося верным присяге, верным России…

Руслан СЕМЯШКИН, г. Симферополь