Евразийский странник – доктор Кирилов
В филиале «Окно в Азию» Иркутского областного краеведческого музея имени Н.Н. Муравьёва-Амурского 27 апреля состоялась презентация книги историка Анатолия Шинкового «Жизнь и деятельность Николая Васильевича Кирилова». Кирилов (именно так, с одной Л, писалась его фамилия) – интересная фигура в истории Сибири и Дальнего Востока предреволюционной поры, врач, неутомимый путешественник, археолог, зоолог и ботаник, востоковед, исследователь тибетской медицины и шаманских практик.
Провёл встречу учёный секретарь музея, кандидат исторических наук, член правления Иркутского областного отделения ВСД «Русский Лад» Артём Ермаков. Выход книги был приурочен к 160-летию со дня рождения Кирилова, которое отмечалось в 2020 году, но по ряду причин состоялся лишь сейчас.
А. Шинковой в своём выступлении представил собравшимся (не все из которых заранее успели ознакомится с изданием) героя своей книги. Николай Кирилов – редкий даже по меркам того времени подвижник науки и просвещения в Сибири, настоящий русский интеллигент в лучшем смысле этого слова. Но это ещё и «евразийская» фигура, связавшая западные регионы Российской империи (Гродненскую и Могилёвскую губернии, где уроженец Вышнего Волочка работал на заре своей медицинской карьеры) с Сибирью, Центральной Азией, Дальним Востоком, Китаем, Японией и бассейном Тихого океана.
Как отметил А. Шинковой, личностью Кирилова он заинтересовался, изучая коллекции Иркутского краеведческого музея, в частности, переданную доктором-путешественником коллекцию японских гравюр. Отсюда исследователь перебросил мостик к биографии самого учёного, имя которого, к сожалению, мало известно нашим современникам.
В книге Анатолия Шинкового есть и «герои второго плана», те, с кем судьба сталкивала Николая Кирилова на разных этапах его деятельности. Это и Антон Павлович Чехов: Кирилов был его ровесником, однокашником, состоял с великим писателем в переписке (к сожалению, сами письма не найдены) и встречался с ним, когда тот ехал через Сибирь на Сахалин. Это и знаменитый исследователь Дальнего Востока В.К. Арсеньев, друг и соратник доктора Кирилова. Это и Бронислав Пилсудский, ссыльный польский революционер, учёный-этнограф, женатый на женщине из племени сахалинских айнов, брат будущего диктатора межвоенной Польши. И даже «Сонька Золотая Ручка», Софья Блювштейн, которую Кирилов встречал на сахалинской каторге, когда трудился там врачом.
А началась его научная деятельность в забайкальской глубинке. Туда, в Баргузинский округ, Кирилов с молодой женой приехал добровольно, движимый стремлением помогать русским крестьянам и «инородцам» (бурятам и эвенкам, которым он впервые в истории делал прививки от оспы). Позже в качестве врача Николай Васильевич работал чуть ли не во всех городах Сибири и Дальнего Востока – от Томска, Иркутска и Верхнеудинска (нынешнего Улан-Удэ) до Читы, Владивостока и Благовещенска. И везде он проявил себя не только как умелый врач, но и как общественный деятель, добивавшийся улучшения санитарного состояния на подведомственных территориях.
Супруги Кириловы откликнулись на опубликованный в местной прессе призыв Географического общества вести регулярные наблюдения погоды: таким образом, первой научной специализацией Н.В. Кирилова – после медицины – стала метеорология. Позже он занимался изучением климата на Сахалине и в других регионах Дальнего Востока, что вылилось в большой труд по сравнительной климатологии восточных регионов России.
За свой счёт Кирилов, не добившись необходимого финансирования от Географического общества, совершал поездки в Монголию, где не только изучал тибетскую медицину, практиковавшуюся в ламаистских монастырях, но и занимался раскопками знаменитой столицы Чингисхана – Кара-Корума – и сбором материалов по монгольской этнографии и буддизму.
Что касается медицины, которой Кирилов занимался профессионально, то первоначально доктор был настроен не в пользу местных практик, противопоставляя им европейскую научную медицину (в частности, в Чите он провёл на эту тему публичную дискуссию со знаменитым бурятским врачом Петром Бадмаевым, лечившим членов царской семьи). Но более углублённое знакомство с предметом привело его к другим выводам: тибетская медицина тоже базируется на определённых основаниях, которые надо не отвергать, а изучать и соединять с научными практиками.
На Дальнем Востоке Кирилов встретился с другими народами – китайцами, корейцами, японцами, а также с представителями местных малочисленных народов, таких как нанайцы, нивхи, айны. Все они также стали предметом его антропологических, этнографических, демографических, медико-санитарных исследований. Глубокое впечатление произвели на него два путешествия в Японию, поездка в Китай и Юго-Восточную Азию. Книга А. Шинкового даёт представление не только о самой биографии Кирилова в эти годы, но и о политической обстановке в этих государствах, особенно в связи с русско-японской войной 1904-1905 гг., об отношении их жителей к России и русским.
Доктора Кирилова интересовало всё. Так, сохранилась афиша, приглашавшая на его публичную лекцию во Владивостоке, которая посвящалась сразу трём темам: «а) о заразных болезнях, б) как живут китайцы и в) басни Крылова».
Из-за мора, напавшего на ездовых собак, – что делало невозможным передвижение по суше, – Кирилову пришлось даже совершить кругосветное путешествие: из Владивостока на Чукотку (в 1903 году он получил назначение анадырским окружным врачом) добирался через Петербург, Европу и Америку. И всюду он наблюдал, проводил научные исследования, сопоставлял. Так, увидев индейский «танец солнца», он заметил его сходство с рядом шаманских обрядов коренных народов Сибири, чем подтвердил гипотезу о сибирском происхождении американоидной расы.
Кирилов, живя в столь сложное и бурное в российской истории время, не был чужд политики, как и подавляющее большинство русских интеллигентов. Во время революционных событий 1905-1907 гг. он выступал с речами, писал статьи с призывом изымать вклады из банков, был делегатом крестьянского съезда. За эту деятельность он был арестован и полтора года (1908-1909) провёл в тюрьме, где, впрочем, не прекращал научную деятельность, написав работу «Санитарная обстановка и болезни полярных стран». Участвовал он и в первой мировой войне в качестве военного врача.
Одним словом, это был яркий выразитель типа русского интеллигента с его неуёмной страстью к познанию, к просвещению, к работе на благо общества, к переустройству мира. Широта его научных и общественных интересов заставляет вспомнить даже «титанов возрождения».
Кстати, о силе характера Кирилова говорит то, что он сумел побороть собственную болезненность: победил туберкулёз, которым страдал в юности (и с которым не справился его друг А.П. Чехов). Смерть же его была трагической: в 1921 году, работая в Благовещенске, он попал под колёса одного из немногочисленных в те времена автомобилей и скончался от полученных травм.
Память Кирилова почтил некрологом Владимир Арсеньев, который писал: «Если бы нанести на карту его маршруты, то получилась бы удивительно прихотливая ломаная зигзагообразная линия, обошедшая кругом всё северное полушарие Земли». На Дальнем Востоке в честь Николая Кирилова названы гора Кирилловка, перевал Кирилловский, на Сахалине посёлок Уро получил название Кириллово. Мемориальная доска исследователю висит на здании краеведческого музея в Чите.
Будем надеяться, что труды Н.В. Кирилова по широкому спектру наук когда-нибудь найдут своего читателя, и вслед за биографической книгой о нём, написанной таким же подвижником – А.И. Шинковым, – мы увидим опубликованным и сборник его статей. Это, несомненно, важно для русского самосознания в Сибири и на Дальнем Востоке, для изучения истории нашего региона и сопредельных стран.
Павел ПЕТУХОВ
