«Человек везде человек». К 175-летию Н.Н. Миклухо-Маклая
17 июля исполняется 175 лет со дня рождения легендарного русского учёного-этнографа и путешественника – Николая Николаевича Миклухо-Маклая. Эту запоминающуюся фамилию знают в России, наверно, все. Но при этом для своих соотечественников (почти как для папуасов Новой Гвинеи), он предстаёт не как реальный человек, а как своего рода анекдотический персонаж: чудак, поехавший куда-то на край света неизвестно зачем и непонятно как там выживший.
В советское время, когда государство вело целенаправленную работу по пропаганде русской истории и образов наших великих людей, жизнь Миклухо-Маклая была известна, конечно, гораздо лучше. Этому способствовали и книги, и журналы, и кинофильмы, и теле- и радиопередачи, и даже почтовые марки. Так, только в серии «ЖЗЛ» биографии Маклая издавались четыре раза (и ещё один раз в составе сборника «Великие русские люди»).
В 1947 году в ряду историко-биографических фильмов, которые особенно активно снимали в сталинские годы («Александр Невский», «Иван Грозный», «Суворов», «Композитор Глинка», «Академик Иван Павлов», «Пржевальский» и т.д.), был снят и фильм «Миклухо-Маклай». Роль учёного здесь исполнил Сергей Курилов, а значительную часть сюжета заняли не столько научные, сколько политические – и «шпионские» – темы, что было естественно для времени разгара «холодной войны».
В 1984 году отечественный кинематограф вновь обратился к образу учёного-подвижника. Трёхсерийный фильм «Берег его жизни» снял Юрий Соломин, который и исполнил главную роль. В этом фильме почти не показаны сами путешествия Маклая, его жизнь среди островитян, больше внимания уделено делам любовным и семейным, хотя, разумеется, и они вписаны в контекст биографии учёного и его дипломатической деятельности.
***
Николай Николаевич Миклуха – именно так первоначально звучала его фамилия – родился 5 (по новому стилю 17) июля 1846 года в Новгородской губернии, в деревне Языково. В его роду по отцовской линии были запорожские казаки, а по материнской – выходцы из Германии и Польши. Отец путешественника, Николай Ильич (1818-1857) был инженером путей сообщения, строил каналы и первые в России железные дороги. После его ранней смерти семья, где было пятеро детей, бедствовала, мать зарабатывала черчением – в том числе и географических карт. Возможно, это стало одной из причин интереса Николая к географии.
Откуда же взялась двойная фамилия «Миклухо-Маклай»? Версий на этот счёт великое множество. Например, указывают, что один из малороссийских предков учёного носил шапку-малахай, или, как говорили в тех местах, «махлай», за что и получил соответствующее прозвание. «Махлай» (а это слово имеет и обидный смысл – «олух», «недотёпа») постепенно видоизменился в «Маклая». По другой версии, Маклай – фамилия шотландская: якобы в битве при Жёлтых Водах в плен к казакам попал некий шотландский наёмник, да так у них и прижился, породнившись с Миклухами.
Исследователь Н.А. Бутинов предложил следующую версию: обнаружив на Канарских островах новый вид губок Guancha blanca, Н.Н. Миклуха по традиции добавил к названию сокращённую фамилию первооткрывателя (Mcl). Из этих букв он составил новую фамилию «Maclay», которую и присоединил к исконной, вероятно, чтобы двойной фамилией придать себе дворянское достоинство (а дворянское происхождение Миклух было не вполне очевидным). Так или иначе, двойная фамилия появилась у нашего героя во время учёбы в Гейдельбергском университете, в 1868 году ею была подписана его первая научная публикация.
С гимназических лет Николай занял активную общественную позицию, даже оказывался в Петропавловской крепости за участие в протестах. Поступив вольнослушателем в Петербургский университет, он и там долго не продержался. В 1864 году он был вынужден выехать за границу и в последующие годы учился в университетах Германии – Гейдельбергском, Лейпцигском, Йенском. Изучал медицину, естественные науки, политэкономию, право, одним словом, всё что только можно. Здесь же, в кругах русского радикального студенчества, определились и политические взгляды Маклая: он серьёзно увлёкся «утопическим» социализмом, идеями Оуэна, Сен-Симона, Чернышевского…
В этот период в науке стал широко дебатироваться вопрос о человеческих расах. Наметилось противостояние двух концепций – моногенизма и полигенизма. Моногенисты утверждали единство человеческого рода, независимо от расовой принадлежности, полигенисты же придерживались той точки зрения, что белые, негры, индейцы и прочие расы произошли от разных видов человекообразных обезьян, и, таким образом, единого человечества не существует. Этой теорией оправдывалась колониальная экспансия европейских держав, усиливавшаяся с каждым годом. Молодой русский учёный встал на сторону моногенистов и доказал эту концепцию всей своей последующей работой.
В студенческие годы начинаются дальние путешествия Миклухо-Маклая. В 1866 году его научный руководитель, известный немецкий естествоиспытатель Эрнст Геккель приглашает его в свою экспедицию на Канарские острова и Северо-западную Африку. Здесь Маклай занимается в основном исследованием водной фауны, но всё больше определяется его интерес к изучению человека, к антропологии, которая в то время только формировалась как наука. Собственно, открытая им губка, о которой уже упоминалась, была им названа в честь гуанчей – древнего населения Канарских островов, истреблённого и ассимилированного испанцами.
Вероятно, судьба гуанчей заставила молодого учёного задуматься о других расах и народах, которым грозила та же участь. Немало ему пришлось спорить с собственным учителем Геккелем, который отстаивал не только дарвинизм в биологии, но и социал-дарвинизм, считая, что «дикари» должны исчезнуть, уступив место более приспособленным к жизни расам, то есть европейцам. К тому же, как считали тогдашние дарвинисты, тезис о близости темнокожих рас к обезьянам помогает обосновать и саму теорию о происхождении человека от обезьяны.
После Канарской экспедиции Миклухо-Маклай посетил Италию, а затем отправился на берега Красного моря. Дело в том, что в 1869 году завершалось строительство Суэцкого канала, а это неминуемо вело к перемешиванию вод Средиземного и Красного морей и к смешению их фаун. Русский учёный надеялся изучить животный мир Красного моря в его «первозданном» виде. Путешествие это стало настоящей авантюрой, поскольку Маклай оказался в сердце арабского мира, в местах, в те годы весьма опасных для любого «неверного». После пяти лет отсутствия молодой учёный вернулся в Россию и сразу же приступил к подготовке нового путешествия, которое его и прославило.
На втором съезде русских естествоиспытателей (сентябрь 1869 г.) Миклухо-Маклай отчитался о своих путешествиях, а также предложил проект создания сети морских зоологических станций на всех морях, окружающих Россию, причём сам вызвался руководить такой станцией на Тихом океане. Оттуда он намеревался совершить длительное путешествие на юг, через Японию к островам Малайского архипелага. Но этому плану не суждено было сбыться.
В 1870 году Маклай предлагает Географическому обществу новый проект, связанный с исследованием Новой Гвинеи. Почему именно её? Как ни странно, мотив тут примерно такой же, что и с Красным морем: этот остров изолирован от окружающего мира, населён первобытными племенами, находящимися на стадии каменного века и практически не смешивающимися с другими расами. Необходимо исследовать островитян до того, как в их жизнь вторгнутся европейские влияния. «Я хочу доказать видовое единство ныне живущего человечества, – говорил исследователь. – Все расы равноценны, нет раз низших, нет рас избранных…»
27 октября 1870 года Миклухо-Маклай отправляется в плавание на корвете «Витязь». Перейдя Атлантический океан, обогнув Южную Америку, остров Пасхи, Таити, почти через год корвет подходит к северо-восточному берегу Новой Гвинеи, который вскоре стал называться Берегом Маклая. Учёный сошёл на берег в сопровождении двух слуг – шведа Ульсона и мальчика Боя с одного из островов Микронезии.
Первое пребывание путешественника на берегах Новой Гвинеи продлилось чуть больше года. За это время он основательно ознакомился с местными жителями, их антропологическим типом, культурой и бытом, да и сам завоевал среди них непререкаемый авторитет.
Русский учёный, демонстрируя мирные намерения, никогда не носил с собой оружия, не говоря уже о том, чтобы применить его. И эта тактика дала свои плоды: были опасные моменты, когда, казалось, папуасы готовы были убить незваного гостя, но в итоге ему удалось сдружиться с местными жителями. Близким другом учёного стал папуас Туй, с которым они даже ритуально поменялись именами: Туй стал Маклаем, а Маклай – Туем. Был он и «крёстным» для папуасских детей: например, одной из новорождённых девочек он дал имя Мария.
Хрестоматийным стал рассказ о том, как Маклай продемонстрировал своё могущество при помощи зажжённого спирта, который он выдал за воду, так что папуасы умоляли его «не зажигать море». Пригодилась и его первая медицинская специальность: он стал практикующим врачом для жителей соседних деревень. Но и сам учёный тяжело страдал от тропических болезней, которые и сведут его в могилу в неполные 42 года, уже после возвращения в Россию.
В декабре 1872 года Маклая, которого уже «похоронила» пресса, забрал с острова клипер «Изумруд». Он посетил Нидерландскую Индию, Филиппины, Сиам, Гонконг, Кантон. Начиналась мировая слава русского путешественника. Но он не почивал на лаврах: на Малаккском полуострове изучал местные негритосские племена, боролся с пиратскими набегами малайцев на западное побережье Новой Гвинеи…
В 1875 году начали распространяться слухи о грядущем Новой Гвинеи между европейскими державами – Англией, Германией и Голландией. 28 октября Н.Н. Миклухо-Маклай отправил в Русское географическое общество письмо: «Вследствие настойчивой просьбы людей этого Берега я обещал им вернуться, когда они будут в беде; теперь, зная, что это время наступило и им угрожает большая опасность (так как я убеждён, что колонизация Англии кончится истреблением папуасов), я хочу и должен сдержать слово<…> Не как русский, а как Тамо-боро-боро (наивысший начальник) папуасов Берега Маклая я хочу обратиться к Его Императорскому Величеству с просьбой о покровительстве моей страны и моих людей и поддержать мой протест против Англии…»
П.П. Семёнов-Тян-Шанский, возглавлявший тогда РГО, переслал письмо в министерство иностранных дел. Однако канцлер Горчаков в докладе императору рекомендовал эту просьбу отклонить (впрочем, официальное письмо с отказом ввиду «отдалённости этой страны и отсутствия там русских интересов» настигло Маклая только в 1878 году). Напомню, что в XIX веке существовали планы присоединения к России и Гавайских островов, так что проект Маклая не был чем-то совсем уж фантастическим. В конце концов, именно русские мореплаватели открыли Антарктиду, да и в Тихом океане есть множество островов, носящих русские имена – от Бородино до, собственно, островов Россиян. Впоследствии русско-японская война (на которой, кстати, погиб младший брат Миклухо-Маклая – Владимир) показала, что иметь базу на Тихом океане для России было бы выгодно в стратегическом отношении, но, увы, было уже поздно.
В 1876-1877 годах Миклухо-Маклай вновь живёт на Новой Гвинее, продолжая свои исследования. Он пытается примирить враждующие папуасские племена и выстроить союз, который мог бы противостоять западным агрессорам (себе в этом союзе он отводил роль «министра иностранных дел»). В последующие годы учёный жил в австралийском Сиднее, путешествовал по северной части Австралии и островам Меланезии. Всюду он защищает туземные народы от европейских поработителей. Например, на Малаккском полуострове он отказался передать материалы своих географических исследований в руки англичан, поскольку это помогло бы колонизаторам завершить свои завоевания в этих местах и подавить сопротивление туземцев.
Выступая против расизма (правда, само это слово появится в обиходе лишь через полвека), русский учёный писал: «Возражение подобные: тёмные расы, как низшие и более слабые, должны исчезнуть, дать место белой разновидности, высшей и более сильной, мне кажется, требуют ещё многих и многих доказательств. Допустив это положение и проповедуя истребление тёмных рас оружием и болезнями, логично идти далее и предложить отобрать между особями для истребления у белой расы всех не подходящих к принятому идеалу… Логично не отступать перед дальнейшим выводом и признать ненужными и даже вредными всякие больницы, приюты, богадельни…»
В сентябре 1882 года Миклухо-Маклай вернулся в Россию. Здесь он читает лекции, готовит к печати свои записки, потом ездит по Европе. В 1883 году он, посетив Берег Маклая, снова оказывается в Австралии. Здоровье учёного расшатано, но было и приятное событие: в 1884 году он вступает в брак со своей австралийской знакомой – Маргарет Робертсон-Кларк. У четы родились два сына, которые после смерти отца, к сожалению, вместе с матерью покинули Россию. Ныне прямые потомки Маклая живут в Австралии.
В середине 80-х годов восточная часть новой Гвинеи была окончательно разделена между Великобританией и Германией, причём Берег Маклая достался последней и стал называться «Землёй императора Вильгельма». Российское правительство вновь отказалось от вмешательства в дела отдалённого острова. Дело, которому Миклухо-Маклай посвятил много лет, было проиграно. Хотя он и на этом этапе проявил недюжинные дипломатические способности, обращаясь с письмами к Бисмарку и Гладстону и пытаясь столкнуть лбами империалистов двух держав.
Впрочем, в очередной раз вернувшись в Россию, он выдвинул новый проект. На этот раз он предлагал создать небольшую земледельческую колонию на одном из незанятых островов. Маклаю удалось даже собрать более двух тысяч заявок от добровольцев, готовых туда переселиться (причём среди них были как представители интеллигенции, так и простые крестьяне). Но и этот проект был отклонён специальным комитетом: «поднятие русского флага неминуемо вовлекло бы правительство в целый ряд дорогостоящих мероприятий без существенной пользы для государства».
К тому же в колонии такого типа властям явно виделись социалистические устремления, заставляющие вспомнить увлечение Маклая учениями Оуэна, Фурье и Сен-Симона, о котором речь уже шла. Он фактически предлагал создать коммуну с коллективной обработкой земли и распределением прибыли по труду.
Неудачи окончательно подорвали здоровье путешественника. Он умер в петербургской больнице в апреле 1888 года.
За свою недолгую жизнь этот удивительный человек успел внести вклад во множество наук: географию, биологию, антропологию, этнографию, геологию, океанологию… Лев Николаевич Толстой писал нашему герою: «Вы первый несомненно опытом доказали, что человек везде человек, т.е. доброе общительное существо, в общение с которым можно и должно входить только добром и истиной, а не пушками и водкой. И вы доказали это подвигом истинного мужества».
При жизни имя Миклухо-Маклая пользовалось большой популярностью, но после смерти путешественника настал период забвения. Географическое общество отложило «в долгий ящик» публикацию его дневников, уже подготовленных к печати. Лишь после революции, в 1923 году, антрополог и этнограф Д.Н. Анучин выпустил в свет первый том описания путешествий Миклухо-Маклая со своей вступительной статьёй. В 1950-1954 годах (то есть в тот же период активной популяризации отечественной науки, о котором уже шла речь) Институт этнографии выпустил собрание сочинений учёного в пяти томах.
Потомок старшего брата учёного и его полный тёзка – Николай Николаевич Миклухо-Маклай – основал фонд имени своего великого родственника, который изучает его наследие и сам организует научные экспедиции в Новую Гвинею. «В честь нас подняли российский флаг: это не мы привезли, а они где-то раздобыли, – говорит путешественник. – И если в Европе сейчас сносят памятники, связанные с Россией, то там, наоборот, начали восстанавливать хижины Миклухо-Маклая».
Павел ПЕТУХОВ