Бояков несовместим с Островским
Да, убийственному персонажу досталось возглавить уникальный МХАТ имени М. Горького после кощунственного свержения великой Татьяны Дорониной. И самое поразительное в том, что этот Бояков провозглашает изо дня в день одно, а делает совсем другое, но всё непотребное сходит ему с рук.
Ну ладно, мы уже поняли: где-то «на самом верху» есть у него сильное покровительство. Наверняка оно и сдерживает кардинальные меры по результатам финансовых проверок, проведённых министерством культуры, о которых сообщалось в последнее время. Однако ведь не менее, а ещё более важно сценическое содержание работы театра, определившееся при Боякове. На него-то обращают внимание в соответствующем министерстве? И что думают по этому поводу?
Когда русский театр отменяет русскую классику
Давайте вернёмся к вопросу, который поставил я, — не впервые! — в статье «Бояков сумел обмануть Путина?» («Правда» за 28 ноября 2020 г.). Тогда как раз исполнилась вторая годовщина бояковского пребывания в должности художественного руководителя МХАТ. Так вот, что же особенно бросалось в глаза при анализе минувшего периода?
За эти два года на сцене МХАТ имени М. Горького не поставлено ни одного спектакля по русской классической драматургии!
Ни одного... Если бы речь шла о каком-то ином театральном коллективе, может, и не стоило бы придавать такому факту чрезвычайного значения. Но МХАТ — это театр, для которого отечественная классика всегда была основой. Мало того, в своих бесчисленных интервью и статьях новый внедрённый руководитель упорно твердит, что он строит русский национальный театр, что в этом видит главную задачу.
Так — на словах. А на деле? В реальности при Боякове за два сезона не только не появилось ни единой новой постановки по русской классике. Он ещё с какой-то патологической нетерпимостью взялся в первую очередь именно это изымать из богатейшего репертуара, доставшегося ему от Татьяны Васильевны Дорониной.
Изымал Горького и Чехова, Тургенева и Островского, заменяя их на «Последнего героя», «Парикмахершу», «Некурортный роман» и прочие поделки далеко не самых даровитых нынешних авторов. И такое называется строительством русского национального театра? Что тут скажешь, смелое утверждение...
Но вот в первом месяце наступившего 2021 года, кажется, дождались. Объявлена была премьера «Лес» — по одному из лучших произведений Александра Николаевича Островского.
Написанная ровно полтора века назад, эта пьеса имеет замечательную сценическую историю не только в Доме Островского, то есть в Малом театре, но и в Художественном тоже. Характерно не случайное совпадение. Тяжелейшие для страны 1990-е ознаменовались почти одновременным воплощением «Леса» и на сцене Малого, где его поставил руководитель театра Юрий Соломин, и в МХАТ имени М. Горького. Здесь «Лес» стала репетировать тоже лидер коллектива — Татьяна Доронина, что, конечно, само по себе свидетельствует о многом.
О, два эти спектакля, которые с упоением смотрел я неоднократно, впечатление произвели неизгладимое! И было понятно, почему двое крупнейших мастеров русской сцены, независимо друг от друга, выбрали для постановки именно этот шедевр Островского. В общественной атмосфере, казавшейся порой беспросветной и безнадёжной, они хотели дать людям надежду и духовную опору.
Это удалось, получилось. Замечу, спектакль МХАТ привлекал ещё и тем, что народная артистка СССР Т.В. Доронина сыграла в нём одну из самых значительных своих ролей. С огромным успехом этот «Лес» прошёл на Фестивале национальных театров и школ Европы в Бухаресте, а в репертуаре доронинской труппы он с 1993-го по праву утвердился на многие годы.
Однако теперь настало время Боякова.
И когда Бояков за русскую классику берётся
Что в конце концов определило выбор нового худрука МХАТ после двухлетнего дистанцирования от русской классической драматургии? Почему Островский? Почему «Лес»?
С точностью ответить не возмусь, но выскажу по этому поводу некоторые соображения. Знаете, по-моему, на какой бы пьесе из сокровищницы классического отечественного репертуара ни остановил своё внимание г-н Бояков, все по-настоящему взыскательные зрители, уже достаточно постигшие вкусы его, критерии, минимальную меру одарённости, ничего хорошего ждать не могут.
В последние десятилетия вообще отношение к великой театральной литературе, созданной гениями и талантами за века, сложилось в сценической практике поистине угрожающее. Чуть ли не подавляющее большинство постановок по этой литературе имеет крайне мало общего с первоосновой. То есть авторов, будь то Чехов или Островский, Горький или Гоголь, переиначивают до неузнаваемости! Выкручивают наизнанку, бессовестно переписывают, напропалую несут отсебятину, абсолютно несовместимую с мыслями и чувствами бессмертного классика...
Такой получился и «Лес» в театре Боякова. Неузнаваемый, можно сказать.
Если вы помните пьесу, то с первой же картины будете озадачены и ошеломлены. Ведь нет у Островского ничего подобного! На сцене — очень странный хор, среди которого женские и мужские фигуры в костюмах не то лётчиков, не то космонавтов. И помещица Раиса Павловна Гурмыжская, в имении которой происходит действие пьесы, почему-то учит всю эту пёструю толпу правильно ставить дыхание, включая «грудные резонаторы».
Не пытайтесь разыскать тут некий потаённый смысл. Его нет. А что же есть? Абсурд, рассчитанный на то, чтобы любой ценой заинтриговать зрителей и по возможности их рассмешить.
Именно это, в чём вы вскоре убедитесь, составляет главные пружины спектакля. Пьеса-то глубокая, многослойная. Названная комедией, она и драму в себе несёт. Любовь и честность сталкиваются в дремучем лесу несправедливых человеческих отношений с полновластным господством денег, с засильем лжи, лицемерия, угнетения.
Но постановщик остроту автора старается максимально приглушить и сгладить. Он даже трагическую сцену, где юная Аксюша бросается в омут, использует как повод развлечь зрителей. И вот девушку без сознания, только что вытащенную из воды, бесконечно долго перебрасывают с рук на руки, неуместно придавая происходящему эротически-сексапильный оттенок.
Особенно неоправданным выглядит участие в таком балагане истинного героя пьесы — благородного актёра Геннадия Несчастливцева, роль которого выпала Андрею Мерзликину. Современный исполнитель должен бы понимать, что трагик Несчастливцев — любимое создание Островского и во многом его душа, а голос он обретает нередко от Шекспира или Шиллера: «О, если б я мог остервенить против этого адского поколения всех кровожадных обитателей лесов!»
Однако, повинуясь воле режиссёра, Мерзликин готов на всё что угодно — ради «развлечь и повеселить». Скажем, он нелепо ползает по сцене на четвереньках с руками, «обутыми» в резиновые сапоги. Смешно? Или изо всех сил бессмысленно рычит, опять-таки пытаясь вызвать смех у зрителей. А в телепередаче «Главная роль» на канале «Культура» актёр удовлетворённо заявляет: постановщик сделал из осуждающей пьесы неосуждающий спектакль.
Заявляет, соглашаясь с такой вопиющей операцией! Каково? Это же значит вывернуть замысел классика «до наоборот». И мы все должны радоваться, приветствовать?..
Кто же ответит и что дальше?
В программке этого спектакля я трижды прочитал повторённые имя и фамилию: Виктор Крамер. Он, представьте себе, «автор интерпретации» (!), он режиссёр-постановщик, его же сценография.
Нет, извините, не трижды, а четырежды, оказывается, причастен к спектаклю сей фигурант. На обратной стороне той же программки напечатан нынешний репертуар бояковского театра, и здесь Виктор Крамер значится уже и как… автор пьесы «Лес»! Например, авторы «Пигмалиона» и «Полоумного Журдена» — Бернард Шоу и Михаил Булгаков, а «Леса» — Виктор Крамер. На равных, так сказать. А про Островского как бы забыли. Случайно?
К стыду своему, раньше я про столь многогранного театрального деятеля ничего не слышал. Теперь просветила правительственная «Российская газета»:
«Виктор Крамер начинал свою театральную жизнь в начале 90-х спектаклем «Фарсы, или Средневековые французские анекдоты», позже работал главным режиссёром «Академии дураков» знаменитого клоуна Славы Полунина». Тут автор статьи в «РГ» сочла нужным добавить: «Со стороны фарса и клоунады Крамер решил, видимо, взглянуть и на популярную русскую классику».
Великолепно сказано. По самой сути. Но не один же он решил — сперва для этого нашли его и пригласили. Кто? Бояков, конечно. Вот бояковская оценка режиссёра из Петербурга «с уникальным взглядом и особенным почерком»:
«Виктор Крамер обладает свойством создавать большие полотна. Спектакль «Лес», поставленный в МХАТ им. М. Горького в 2021 году, — это глобальное действо, подобающее русскому национальному театру (!)… Новая постановка пьесы «Лес» — это ещё одна краска в новой репертуарной палитре МХАТ (?), это серьёзное высказывание театра о проблемах нашего общества…»
Бояков никогда не скупится на похвалы самому себе и всем, кто ему угождает. Однако этому спектаклю «Российская газета» даёт совершенно иную оценку. Помните про взгляд на русскую классику «со стороны фарса и клоунады»? А далее эта мысль продолжена:
«Расчёт у режиссёра верный. Зрителям наверняка захочется поглазеть на масштабную гору (опилок, которые до потолка насыпаны во всю сцену. — В.К.) и лихие видеодизайнерские спецэффекты, на согбенную богомольную ключницу Улиту (Алиса Гребенщикова), которая внезапно превращается в развязную девицу в корсете, пикантных чулочках и с сигаретой в мундштуке. На бенефис приглашённых медийных актёров, в конце концов».
С актёрами, замечу, просто беда. Очевидно, что необходимой работы с ними не было вовсе. А «медийность», то есть известность через экран, не выручает ни Мерзликина, ни Григория Саятвинду в роли Счастливцева, ни Надежду Маркину, которая играет Гурмыжскую. Про остальных что и говорить: однообразно каменные лица, крайняя невыразительность.
Вот к чему приводит забота лишь о броской форме спектакля — без проникновения в глубину содержания пьесы и в характеры персонажей. Этого не могут заменить всякого рода «прибамбасы», как выражается коллега из «Российской газеты»: необычно, однако смысла маловато.
Почему в данном случае на другую газету ссылаюсь? Поясню. Вот уже больше двух лет «Правда» бьёт тревогу в связи с начавшимся разрушением МХАТ — одного из ведущих театров страны. Процесс горький: мы всё более утрачиваем основы русского реалистического, психологического театра, а значит, и нашего художественного кино, и драматического искусства на телевидении.
Но большинство других СМИ молчат об этом или вовсю поддерживают мнимые успехи Боякова. К сожалению, «Российская газета» до сих пор была в их числе, имея, как я думаю, соответствующую установку «свыше».
Статья «Опилки летят», которая здесь процитирована, впервые в официальном правительственном издании честно сказала правду о теперешнем состоянии МХАТ. Выходит, что называется, уж совсем допекло и далее демонстративно кривить душой стало невозможно?!
Хотелось бы надеяться. Во всяком случае вывод критика «РГ» не просто категоричен, но и неопровержим: «А подлинный «Лес» — он остался в пьесе Александра Николаевича Островского, главного русского драматурга».
От себя скажу, что фактически такая оценка имеет отношение отнюдь не только к данному спектаклю. В определённом смысле тут приговор Боякову в целом, его громким декларациям и обратной реальности.
Суть в том, что русский национальный театр, о котором он всё время спекулятивно болтает, ничего общего не имеет с внутренним содержимым Боякова. Они несовместимы. По существу — даже враждебны друг к другу. А изобразить любовь, увы, не получается…
Виктор КОЖЕМЯКО
Источник: «Правда»
