Будущее русского языка в России – за молодым поколением. Памяти А.Н. Самарина

Завершились основные торжества по празднованию Дня русского языка в день рождения А.С. Пушкина. Однако проблема бытия русского языка в его родной стране остается, и она имеет много аспектов. На один из них, как важнейший, в свое время обратил внимание главный редактор сайта «Русского Лада» Анатолий Николаевич Самарин. Он связывал будущую судьбу русского языка в России с тем, какое отношение к родному языку, к родной культуре сформируют у подрастающего поколения наши школа и ВУЗы.

Деформации по отношению к русскому языку и культуре в образовательной сфере он считал очень серьезной темой, планировал посвятить ей отдельное собственное исследования, но этим планам не суждено было осуществиться при его жизни.

Важно вспомнить, что имя Анатолия Николаевича Самарина прочно, а теперь навечно связано с учреждением в России Дня русского языка, поскольку он входил в состав инициативной группы Движения «Русский Лад» и много потрудился, чтобы в 2011 году День русского языка стал государственным праздником России. Так что этот Праздник теперь навсегда стал и его личной победой!

Очевидно, что актуальность Праздника не исчерпывается одним и даже несколькими днями.

Включиться в дискуссию о судьбе русского языка в России на сайте Движения предлагаем публикацией статьи А.Н. Самарина в соавторстве с доктором философских наук, профессором Т.В. Панфиловой, которую он не успел обнародовать сам.

Вместе с тем, это хороший повод для коллектива «Русского Лада» почтить память своего соратника и ученого, который на протяжении 8 лет был главным редактором сайта Движения.

Статья посвящена вопросам межкультурного общения, причем особое внимание обращено на важность приоритетного значения родного русского языка для тех, кто сегодня учится, а завтра – станет новым поколением граждан, которому суждено определять будущее страны.

В частности, на примере МГИМО показана целенаправленная тенденция многих, притом элитных ВУЗов страны – ориентировать студентов на преимущественное освоение иностранных языков ради трудоустройства за рубежом. Таким образом, родной русский язык оттесняется как второстепенный, а вместе с языком понижается мотивация к познанию собственной культуры, к пониманию миссии русской культуры в современном мире!

***

В заключение следует пояснить, что поводом к написанию статьи послужила монография доктора философских наук, профессора М.Т. Степанянц «Межкультурная философия: истоки, методология, проблематика, перспективы». Она вышла из печати в 2020 году, Анатолий Николаевич ушел из жизни в конце 2019, однако он был знаком с идеями и основными положениями будущей книги, знал и многие другие работы Мариэтты Тиграновны, поскольку был лично знаком с ней по Институту философии РАН, где когда-то трудился.

Павел Самарин, учитель информатики

Людмила Самарина, искусствовед

***

МЕЖКУЛЬТУРНОЕ ОБЩЕНИЕ: НОВЫЕ ГРАНИ И СТАРЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Аннотация. Межкультурная философия – новый уровень межкультурного общения, требующий пересмотра ряда мировоззренческих постулатов и упрочения многомерного философствования с целью поиска нестандартных решений глобальных проблем в интересах всего человечества. Нынешняя позиция России противоречива. На словах «диалог культур» поощряется, на деле отечественная культура вытесняется из сферы общения и замещается западноевропейской культурой, особенно англоязычной. Видимо, России нужна новая «культурная революция».

Межкультурное общение обретает новое измерение, свидетельством чему является недавно вышедшая в свет книга М.Т. Степанянц «Межкультурная философия» [4]. Автор книги показывает, что пока речь может идти только о первых шагах на пути к межкультурному философствованию, но подчёркивает при этом не столько теоретическое, сколько практическое значение межкультурного общения на философском уровне для решения глобальных проблем, ныне кажущихся не разрешимыми. Поскольку глобальные проблемы затрагивают всё население планеты, решать их надо совместными усилиями всех народов, для чего уже недостаточно просто признавать наличие разных философских систем и выстраивать диалог между ними. Необходимы принципиально новые подходы к общезначимым вопросам, «…когда речь идёт о переосмыслении социально-политических идеалов, формировании альтернативных концепций модернизации, отыскании эффективных ответов на экономические вызовы, расширении границ философии и науки, создании новых сценариев построения глобального мира и т.д.» [4, с. 25].

Но переосмысление основных мировоззренческих установок, исключающее навязывание культурных стереотипов одной культуры представителям всех других, требует не только глубокого проникновения в культуру, как в свою, так и в чужую, но и осознание необходимости качественно нового устройства мира - единого и в то же время многомерного. Пора понять, что «пришло время заново осознать смысл человеческого бытия, задуматься над тем, что значит жить по-человечески» [4, с.114]. Тем самым «очеловечивание» мира переходит из области умозрения в область решения насущных проблем. Готовы ли российские обществоведы, особенно представители младшего поколения гуманитариев, переделать самих себя, согласовать собственное мировоззрение с требованием времени ради того, чтобы включиться в межкультурное общение на новом уровне и совместно с представителями других культур разрабатывать новые подходы к глобализации?

Проф. Степанянц считает, что отечественной системе образования не хватает межкультурной ориентации, с чем вполне можно согласиться. На этом фоне приятным исключением, казалось бы, должен выглядеть наш университет МГИМО, выпускницей которого, кстати говоря, является проф. Степанянц. В самом деле, по сравнению с другими вузами, МГИМО находится в преимущественном положении, ибо, в силу его специфики, в нём должны готовить не узких специалистов в какой-либо области международной деятельности, а высоко культурных людей, в первую очередь, конечно, овладевших специальными знаниями в определенной области, но, помимо того, способных вести «диалог культур» на мировом уровне ради «очеловечивания» глобализирующегося мира. Насколько мы, преподаватели МГИМО, преуспели в этом направлении?

Авторы настоящей статьи уже обращались к сходной теме [3], однако тогда речь шла преимущественно о мировоззренческой подготовке дипломатов, и более общая тема межкультурного общения почти не затрагивалась. На сей раз сосредоточимся именно на ней. Начнём с проблем, общих для всей отечественной системы образования, в частности, с оценки творческих научных разработок. Созвучен ли требованиям реформированной системы высшего образования переход на новый мировоззренческий уровень и научная работа по выработке нестандартных моделей модернизации или новых сценариев глобализации? На словах вроде бы научное творчество поощряется. В действительности же нынешняя официальная практика оценки научной работы свидетельствует об обратном.

По собственному опыту знаем, что поощряется работа, выполненная по так называемым международным стандартам, а в действительности уложенная в «прокрустово ложе» требований, принятых в неких зарубежных системах индексирования. Это обстоятельство беспокоит не только нас, преподавателей МГИМО, но и коллег из других вузов. Они тоже отмечают, как и мы это делали неоднократно, что одним из следствий бюрократизации процесса образования является исключение творчества из процесса обучения. Происходит переориентация «российской образовательной среды на стандарт исполнительства (вместо инициативности)» [1, с.88] в погоне за «западными образцами». В результате такие интересные и по-настоящему новые разработки, как предложения по межкультурному философствованию, например, рискуют остаться за пределами официальных учебных программ до тех пор, пока они не станут общепризнанными в западной литературе. Авторы настоящей статьи не берутся судить о целесообразности применения международных стандартов к научным работам по всем существующим научным дисциплинам. Для естественных наук или математики, возможно, такая практика оправдана. Не нам судить. Пусть представители соответствующих наук сами решат. Но для обществоведческих дисциплин, тем более тех, что опираются на умозрительные построения, она абсолютно противопоказана. Нетрудно догадаться, что в эту систему требований не впишутся и будут отвергнуты ею как раз те разработки, в которых ставится под сомнение система ценностей глобализирующегося мира. Поскольку России отведено в нынешнем мире подчинённое положение, существующую систему ценностей ей предписывается принимать как должное, а не «фантазировать» по поводу более совершенных способов мироустройства. Согласно требованиям системы Scopus, такого рода рассуждения не подпадают под определение науки, ибо научной признаётся работа, опирающаяся на эмпирический подход. Если учесть, что от автора статьи требуется кратко изложить её содержание по-английски, станет понятно, что работы российских учёных, сколь бы оригинальными они ни были, должны подстраиваться под британские научные традиции.

Сказанное вовсе не означает, будто мы против использования английского языка в качестве средства общения учёных на научных конференциях. Речь о том, что в отечественной науке не может не быть тем, специфичных для российской действительности, а для их осмысления необходимы особые понятия, не характерные для западноевропейской науки. В XVIII - начале XIX века такие выдающиеся сыны России, как М.В. Ломоносов и Н.М. Карамзин, вырабатывали русский научный язык, многими терминами которого мы пользуемся до сих пор. Следовало бы ожидать, что обсуждение научных проблем учёными разных стран выльется в «диалог научных достижений», для которого понадобится сопоставление научных терминов на разных языках и их взаимное осмысление. У нас же пока получается, что на уровне государственной политики никакого «диалога наук» между учёными разных стран не предусматривается. Здесь имеет место скорее отказ от собственной культуры.

Особенно страдает русский язык, разработанный нашими предшественниками специально для обществоведения. Он просто вытесняется из научного общения под натиском иноязычных веяний. Вместе с ним утрачиваются специфические смыслы, значимые для российской действительности, но не имеющие значения для стран, давно присвоивших себе статус более «цивилизованных», чем Россия.

С учётом этого обстоятельства, какие бы варианты будущего устройства мира мы ни предлагали, в рамках британских научных традиций они будут восприниматься как вненаучные. Вписав же их в британскую научную традицию, мы утратим смысловые особенности излагаемой идеи. Например, понятие творчества для российского обществоведения имеет важнейшее значение. Выразив его на английском языке и в духе британской научной традиции, мы получим термин «креативность», чем обедним понятие творчества, сведя его к способности выбрать оптимальный вариант из имеющихся вместо исконного смысла слова «творчество»: создание чего-то принципиально нового, никогда не бывшего прежде. Или другой пример: английское слово value переводится и как стоимость, и как ценность. Для британской научной традиции это, видимо, не имеет особого значения. Зато для отечественного обществоведения в понятие ценности в принципе не могут входить стоимостные показатели: ценность и стоимость – понятия из разных областей знания. Отдавая предпочтение англоязычному термину, мы закрываем для себя возможность выразить то, что хотим, а поневоле выражаемся «усреднённо», как принято в западной науке.

Выходит, что российская политика в области общественных наук противоречива. Требование повысить научный уровень разработок в области обществоведения выливается в подгонку их под требования зарубежных систем индексирования, ибо негласно признаётся, что научный уровень зарубежных исследований заведомо выше отечественных. Мировоззренческой проблематике наносится непоправимый ущерб, а межкультурное общение обессмысливается и сводится к обмену словами, за которыми не прослеживается ничего серьёзного. Вместо работы по переустройству мира на гуманистической основе нас насильно втискивают в существующие процессы глобализации, разрушительные и для всей планеты, и для отдельного человека. Отсутствие в политике российского руководства чётких ориентиров, выражающих национальные интересы России, отрицательно сказывается на системе образования. Для студентов МГИМО, изучающих многие иностранные языки и специализирующихся на изучении разных стран мира, вопросы межкультурного общения, на первый взгляд, должны бы сводиться к умению наладить личные контакты с представителями других культур, - контакты, не предполагающие мировоззренческих или идеологических затруднений. Нам представляется, однако, что дело гораздо серьёзнее. Начнём с того, что межкультурное общение станет содержательным, если обе стороны являются полноценными носителями культурных традиций своих народов и одинаково заинтересованы в контактах с представителями других культур. Можно ли рассчитывать, что учащиеся МГИМО способны достойно представить на международной арене культурное наследие России и в то же время по достоинству оценить своеобразие культуры собеседника? Похоже, не всегда. Тому есть, как минимум, две причины: в первую очередь, недостаточное владение отечественной культурой и, во вторую, недостаточное внимание вопросу о смысле межкультурного общения. Наличию отмеченных затруднений не приходится удивляться: воспитание полноценной культурной личности, способной самостоятельно принимать решения и нести ответственность за свои поступки, по-прежнему не обеспечено должным образом в рамках образовательной системы. И это несмотря на многочисленные протесты педагогического сообщества, включая авторов настоящей статьи, направленные против отрыва образовательного процесса от воспитания личности.

Сказанное в полной мере относится к студентам и аспирантам нашего вуза – МГИМО. Общемировоззренческой подготовке учащихся уделяется всё меньше внимания. Количество часов, отводимых на изучение философии, неуклонно сокращается. Сегодня уже приходится говорить не об изучении философии, а всего лишь о знакомстве с философской проблематикой, тогда как на выработку навыков самостоятельного мышления и на создание целостной научно-обоснованной картины мира учебные часы вообще не предусмотрены. Не имея целостной картины мира, человек перестаёт понимать перспективы развития человечества, ради которых по идее и ведётся межкультурное общение. Что касается отечественной философской и общественной мысли, она практически полностью выпала из учебных программ. В результате многие студенты не задумываются о том, к какой культуре они сами принадлежат и каковы ценности отечественной культуры. В то же время изучение западноевропейских языков и социально-экономических достижений развитых капиталистических стран склоняет многих учащихся к «западоцентризму», который, в существующих условиях, становится господствующей мировоззренческой установкой.

Лишённые навыков критического анализа, с   опорой на систему ценностей отечественной культуры, многие студенты принимают «западоцентризм» как должное. И хотя студенты, специализирующиеся по какому-то региону, изучают его особенности достаточно глубоко, их понимание происходящего в мире нередко остаётся односторонним, поскольку они невольно усваивают господствующее представление, согласно которому всё новое и интересное исходит с Запада. На наш взгляд, сложившееся положение вещей весьма тревожно. Мы рискуем потерять молодое поколение как для развития России, так и для построения нового, более справедливого и человечного мира. К сожалению, государственная администрация не только не противодействует этим негативным явлениям, а зачастую содействует им. Так, «западоцентризм» - установка, заведомо ущербная с научной точки зрения – выгоден при устройстве на работу. Дело доходит до абсурда: специалист по любой гуманитарной специальности может рассчитывать на высоко оплачиваемую работу, только если владеет иностранным языком, особенно, английским. Его специальные знания и умения отходят на второй план. Владение же родным языком, особенно русским, вообще во внимание не принимается. Получается, что пренебрежительное отношение к русскому языку и русской культуре официально признано, хотя на словах утверждается обратное. Действительно, регулярно проводятся государственные мероприятия по пропаганде русской культуры. В то же время повседневная практика показывает, каким именно культурным традициям отдаётся предпочтение в России. В результате у человека не остаётся сомнений в том, что на общегосударственном уровне русскоязычная культура оттеснена на второй план. Действительное отношение к русскому языку, в отличие от официально провозглашаемого, прослеживается и в том, что для иностранных учащихся специально организуются занятия на иностранных языках, вместо того, чтобы научить их свободно владеть русским языком. Причём, преподавание на иностранных языках в российском вузе официально поощряется: лекции, читаемые на иностранных языках, выше оплачиваются, чем те же лекции, прочитанные по-русски.

Слов нет: хорошо, если преподаватели МГИМО владеют иностранными языками. Вопрос в другом: почему мы должны подстраиваться под иноязычных студентов, а не они – под нас? Молодёжь приезжает из других стран, чтобы получить российское образование, а значит, познакомиться с нашим вѝдением мира, освоить принятые у нас способы общения. Это ли не основа для «диалога культур»? Вместо этого мы упрощаем им жизнь, чем невольно убеждаем их в том, что сами не ценим ни русского языка, ни отечественной культуры. В каких ещё странах такое возможно? В США учится множество студентов-иностранцев, и все обучаются на английском языке, причём никого не интересует, достаточно ли данный студент владеет английским языком, чтобы понимать преподавателей. Это дело каждого человека. Не можешь – не учись. Надо ли нам копировать опыт США? Полагаем, что не стоит. Иноязычных студентов надо учить русскому языку, причём до тех пор, пока они не овладеют им настолько, насколько необходимо для беспрепятственного понимания изучаемых предметов. Наверно, потребуется более гибкий подход к продолжительности обучения, поскольку не все студенты справляются с программой в отведённое для неё время. Но раз уж студент изъявил готовность получить образование в России, он обязан понимать особенности нашего бытия и уметь общаться по-русски, а мы должны помочь ему в этом. В противном случае студент вынесет из обучения в МГИМО не желание наладить межкультурное общение, а наплевательское отношение к русской культуре.

Западоцентристская установка закрепляется у русскоязычных студентов благодаря порочной практике так называемых обменов студентами, когда учащихся на целый семестр вырывают из учебного процесса ради знакомства с зарубежной практикой обучения. Видимо, считается, что студенты ничего не потеряют в образовании, поскольку за рубежом получат равноценные знания. В действительности же ценностно-смысловое содержание каждой культуры уникально, и раскрывается оно только в процессе освоения данной культуры через выработанную в ней систему образования и воспитания. Давно известно, что даже самая плохая система образования лучше её отсутствия. У нас же реализуется наихудший вариант, поскольку мы невольно убеждаем учащихся в том, что системность в образовании значения не имеет, зато имеет значение, в какой стране они получили образование.

Мировоззрение, лежащее в основе данной образовательной системы, признаётся заведомо лучшим у той страны, которая занимает лидирующее положение в международном разделении труда. Стоит ли удивляться, что студенты начинают пренебрегать родным языком. Русскоязычные студенты, преуспевшие в освоении западноевропейских языков, зачастую охотно расстаются со своей национально-культурной идентичностью ради призрачной надежды на то, что носители западноевропейских ценностей примут их в свои ряды. В результате вместо межкультурного общения мы получаем отказ от собственной исконной культуры. Получается, что Россия не готова не только к межкультурному философствованию, но и к «диалогу культур» вообще. Правда, в этом отношении она не лучше и не хуже большинства других стран, точно так же не готовых ни к тому, ни к другому. Хуже то, что Россия по существу и не готовится к межкультурному общению ни на каком уровне. А это значит, что она консервирует своё подчинённое положение в мире, даже не пытаясь сделать мир более справедливым и человечным, чем он есть сейчас.

* * *

Таким образом, позиция России относительно межкультурного общения весьма противоречива, что не позволяет надеться на скорое освоение межкультурной философии и продуктивное участие в философском полилоге. На словах межкультурное общение приветствуется; на деле отечественная культура всё больше оттесняется на задний план под натиском англоязычной культуры. В результате межкультурное общение утрачивает то, ради чего его следовало бы поддерживать: налаживание взаимопонимания между народами ради совместной деятельности по сплочению человечества на основе гуманизма и решению глобальных вопросов, угрожающих самому существованию человечества.

Причину проблем межкультурного общения мы усматриваем в отсутствии у руководства страны осмысленной стратегии развития, прежде всего в культурно-нравственной сфере. Разработка такой стратегии, в свою очередь, требует смены мировоззренческих ориентиров и соответствующих изменений в области образования и воспитания.

В конечном счёте, видимо, России нужна новая «культурная революция» в том широком общественном смысле, какой придавался ей в первые десятилетия советской власти [2].

Литература

1. Мишин Ю.Д., Дёмина О.А., Постников П.М. Модернизация высшего образования и национальные интересы России // Концепт: философия, религия, культура. – 2018. - № 1 (5). – С. 84-94.

2. Панфилова Т.В. Культурная революция: размышления о прошлом в назидание будущему // Концепт: философия, религия, культура. – 2017. - № 4. – С. 104 – 115.

3. Панфилова Т.В., Самарин А.Н., Желудова Н.Ф. Образование для дипломата: должное или сущее? // Концепт: философия, религия, культура. – 2018. - № 1 (5). – С. 95 – 104.

4. Степанянц М.Т. Межкультурная философия: истоки, методология, проблематика, перспективы / М.Т. Степанянц; Ин-т философии РАН. – М.: Наука – Вост. лит., 2020. – 183 с.