Звезда Зары Долухановой. К 105-летию выдающейся советской певицы
Долгие годы эту прославленную вокалистку и в Советском Союзе, и во многих зарубежных странах признавали одной из ведущих представительниц русской советской школы камерного исполнительства. И такая общепризнанная в музыкальном мире оценка, вкупе с восторженными отзывами профессиональных музыковедов и благодарных слушателей, звучавшими, что называется, с завидным постоянством, были исключительно справедливы и оправданы.
Да и как могло быть иначе, если эта потрясающая певица, воспринимавшая музыку особым, каким-то потаенным, но необычайно сильным чутьем и легко, плавно переносившаяся в неповторимую атмосферу вокальных творений, создававшихся в разные эпохи, – блестяще владела даром раскрытия эмоционального мира этих произведений, написанных лучшими композиторами прошлого и настоящего будто бы для нее?
Потому-то до сих пор можно только диву даваться, с каким отточенным, филигранным мастерством Зара Долуханова передавала непревзойденное своеобразие музыки времен барокко, сочинений стародавних итальянских мастеров, венских классиков, композиторов-романтиков, французских импрессионистов, зарубежных и советских композиторов, в первую очередь таких маститых, прославивших советскую многонациональную музыку, как Н. Мясковский, Ю. Шапорин, С. Прокофьев, Д. Шостакович, А. Хачатурян, А. Долуханян, Г. Свиридов, В. Гаврилин.
В этом-то универсализме выдающейся певицы, 105-летний юбилей со дня рождения которой пришелся на 15 марта текущего года, – как раз заметно и просматривались приметы большого художника, воспитанного советской вокальной школой, всегда пытливого и искавшего постоянное и широкое общение с музыкальной культурой различных временных периодов и народов, бывшее для нее насущной жизненной и творческой потребностью.
Заре Долухановой было суждено прожить большую, интересную, насыщенную многими яркими событиями и делами жизнь. И главным, горячо любимым в ней делом, конечно, являлось служение вокальному искусству. В служении же этом она добилась воистину небывалых высот, став признанной королевой камерного пения, которую слушатели необъятной страны любили, боготворили и имя которой всегда произносили с огромным почтением.
При сем эта по-настоящему красивая, статная, грациозная, а с годами и по-настоящему величественная, одним своим видом производившая неизгладимое впечатление женщина, отличалась независимостью суждений, самостоятельностью и нежеланием следовать в фарватере чьего-либо до нее проложенного пути, каким бы удачным и звездным он не был.
И такое устоявшееся отношение к творческой деятельности, да и к самой повседневной жизни, ни в коей мере не означало того, что Долуханова была капризной, заносчивой, с завышенным самомнением и зашкаливающими амбициями вокалисткой, обласканной судьбой и пользовавшейся благосклонностью сильных мира сего. Нет, ее скромности и интеллигентности поражались многие, лично знавшие певицу. Они же отмечали и высочайшую культуру, присутствовавшую во всех делах Долухановой и даже в манере ее общения со знакомыми и незнакомыми ей людьми. Подмечали в ней и неизменный такт, выдержанность, умение слушать собеседника, оставаясь при этом человеком доброжелательным, сдержанным, отвергавшим крикливость и популизм.
Независимость же Долухановой, в широком понимании данного слова, имела иную, не базировавшуюся на внешних факторах основу, куда более глубокую и не прозаичную. С самых молодых лет Зара Александровна способна была на смелые и решительные действия, формировавшие в ней характер и, в результате, позволившие ей стать выдающейся, яркой, самобытной камерной вокалисткой, отказавшейся от служения на оперной сцене, бывшей для нее, пожалуй, в полной мере недостаточной, в чем-то не отвечавшей ее намерениям и творческим пристрастиям.
Потеряла ли она от того, что не осталась трудиться и профессионально расти в Ереванском театре оперы и балета имени А.А. Спендиарова, а в далеком и грозном 1944 году, после трехлетнего пребывания в Ереване, вернулась в Москву, где стала солисткой Всесоюзного радио? Вряд ли. И дело тут, разумеется, не только в чисто житейских хитросплетениях, как и не в том, что на ереванской сцене ей приходилось выступать лишь в эпизодических партиях, таких, например, как Дуняша в «Царской невесте» Римского-Корсакова, Эмилия в «Отелло» и паж в «Риголетто» Верди или Гаянэ в «Алмаст» Спендиарова. А в том, что Зара Александровна уже тогда свое будущее с оперным театром не связывала, рвавшись на простор камерной сцены, в ее понимании дававшей ей, как вокалистке, более существенные возможности для полной самореализации.
Выбор Долухановой в пользу камерной сцены, как покажет время, судья неподкупный, строгий и беспристрастный, окажется для нее все же удачным. По крайней мере, певица, сумев его принять, в проигрыше не останется. Хотя у близких ей людей мнение на сей счет не будет и однозначно категоричным.
«Ее перевоплощения в каждом последующем произведении – говорил известный советский, российский, армянский певец и вокальный педагог, племянник Долухановой Рубен Лисициан, – необычайно талантливое пение с оркестром, сами арии, сцены и целые оперы в концертном исполнении при всем многообразии ее палитры вызывали, однако, сожаление, что это не оперный театр, что нет игры света, не декорирована сцена. Там она могла бы многократно усиливать свое мощное влияние на публику. Примером тому – ее сенсационное исполнение главной партии в опере Пуччини «Сестра Анджелика» в Большом зале консерватории, где добрая половина зала сидела, опустив лица в платки. Этот факт и доказывает, что она была способна самостоятельно решать как актерские, так и чисто режиссерские задачи».
О том, почему Долуханова не пела в опере, рассуждали многочисленные ее слушатели, преклонявшиеся перед вокальным дарованием Зары Александровны и желавшие видеть любимую певицу на оперной сцене, будучи искренне уверенными в давно сложившемся в общественном сознании мнении, что только опера является вершиной драматического искусства и лишь она одна может дать актеру-певцу основу и широкое пространство для высших своих творческих проявлений.
Долуханова ушла из театра, разумеется, не потому, что не могла петь в опере. Вокальные ее возможности были неограниченными и артистическое дарование также заметно выделялось. Но вот призвание у нее оказалось иным. Да и влекли молодую вокалистку обостренный психологизм и философская глубина именно камерной музыки, позволявшей сфокусироваться на сосредоточенных размышлениях, тихих созерцаниях и внутренних монологах, предпочтя их сценическому искусству активного действия. Бесспорным для Долухановой было и то, что камерное пение давало исполнителю несказанно большее преимущество в раскрытии личного, лиричного, субъективного начала, а также и в приобретении им своеобразного стройного музыкального мышления, крайне необходимого в повседневной певческой деятельности.
Первое же выступление Долухановой в открытом концерте состоится в 1946 году в Колонном зале Дома Союзов. И ставилась на нем тогда композиция по комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь» с музыкой Мендельсона, где молодая исполнительница выступала в роли одной из солисток, а дирижером был прославленный Н. Голованов – главный дирижер симфонического оркестра радио и Большого театра Союза ССР. С ним, между прочим, Долуханова встретится и несколько позже, и, наверное, не без его участия, ей тогда-то и поступит предложение стать солисткой Большого театра, певицей решительно отклоненное. Несмотря на всю его заманчивость и лестность, Зара Александровна тогда уже окончательно убедилась в том, что на оперной сцене ей себя не найти.
Тут же подчеркнем, что певица откажет впоследствии и дирекции лондонского театра «Ковент Гарден», пытавшейся ее специально пригласить на роль Амнерис в «Аиде» Верди.
Зато на радио и в концертах оперные партии Долуханова пела увлеченно, и сама манера их исполнения певицей привносила немало нового, идущего от тонкой вокальной выразительности камерной музыки, выступавшей как бы в противовес монументальному стилю оперы. И, что интересно, с годами Долуханова, как известно, обладавшая бархатным, роскошным, незабываемым по красоте тембра меццо-сопрано, – станет обращаться к репертуару драматического сопрано «веристского» типа и включать в свои программы сопрановые арии, например, Нормы, Лауретты («Джанни Скикки» Пуччини), Маддалены («Андре Шенье» Джордано), а позже, со всей присущей ей многоцветностью звуковой палитры, начнет исполнять знаменитые арии Флории Тоски, Манон Леско, Аиды, Чио-Чио-сан, Мими.
Обращение к репертуару драматического сопрано, бесспорно, раскроет еще одну яркую грань таланта этой выдающейся, щедро одаренной природой вокалистки.
По воспоминаниям известного советского музыковеда и критика В. Тимохина, на одном из концертов певицы «…прозвучала сцена письма Татьяны из «Евгения Онегина» – она была исполнена с большой экспрессией, настоящим сопрановым звуком, очень плотным и сочным. Когда слушаешь Долуханову в этой сцене, трудно поверить, что та же самая артистка пела в свое время арии Далилы из оперы «Самсон и Далила», Марфы из «Хованщины» или Изабеллы из «Итальянки в Алжире». В своей интерпретации она не столько подчеркнула лирическое начало образа, сколько выявила его импульсивно-волевые, драматические черты, и сделала это очень убедительно.
Вершинным достижением Долухановой в сопрановом репертуаре явилось, пожалуй, ее исполнение роли Анджелики в одноактной опере Пуччини «Сестра Анджелика», которая впервые в нашей стране была показана на эстраде Большого зала консерватории в феврале 1969 года.
«Сестра Анджелика» стала первой оперой, в которой Долуханова выступила как драматическое сопрано, и эффект перевоплощения оказался разительным как по использованию тембровых красок, так и по характеру звучания голоса. В условиях концертного исполнения певица создала яркий драматический образ, родственный многим пуччиниевским героиням (Мими, Чио-Чио-сан или Лиу) искренностью и взволнованностью чувства, душевным теплом. <…>
Выдающееся вокальное мастерство Зары Долухановой раскрылось здесь во всем блеске. Все эмоциональные, смысловые, психологические нюансы роли получили у певицы законченное художественное воплощение. Она жила в образе, в каждой спетой ею фразе, захватив аудиторию настоящим оперным размахом чувства и глубиной постижения душевного мира своей героини, ее переживаний. Долуханова пела удивительно трогательно и проникновенно, с огромной эмоциональной отдачей, редкой душевной открытостью. Неподражаемый «долухановский тембр» придавал драматическому сопрано певицы своеобразную окраску, а сам голос то звучал нежно, полетно, трепетно, то приобретал «матовый», густой оттенок. А главное – он был выразителем мыслей и чувств, владевших героиней, раскрывая перед слушателями человеческую сущность персонажа, который несет печать столь характерного для Пуччини сочувствия и любви к людям, ставшим жертвой сословных предрассудков, грубой силы или социальной несправедливости, людям обиженным и оскорбленным».
Признание слушателей пришло к Долухановой, молодой, красивой, изящной исполнительнице, за сравнительно короткое время. И было оно для нее, это всегда молниеносно ускользавшее время, по-настоящему активным и плодотворным. Концерты, на которых она старалась пропагандировать творчество выдающихся советских композиторов, участие почти во всех оперных постановках, осуществлявшихся силами артистов Московского радио, к счастью, не пройдут для молодой исполнительницы бесследно. Ее заметят, о ней станут говорить, а в 1949 году делегируют и на II Всемирный фестиваль молодежи и студентов, проходивший в Будапеште.
Там, на большом, ярком, завораживающем празднике прогрессивной и талантливой молодежи со всего мира к Долухановой и придет первый ее значительный успех за пределами родной страны.
На суд авторитетного жюри конкурса Долуханова тогда представила ариозо Воина из кантаты Чайковского «Москва», «Ave Maria» Баха – Гуно и «Alelluia» Моцарта. Последняя вещь, без сомнения, одна из труднейших в ее вокальном репертуаре. Но исполнила она эти произведения, столь отличающиеся друг от друга по характеру и стилю, в действительности блестяще. Первое место в заключительном туре конкурса стало для певицы в те радостные дни как бы неким промежуточным итогом ее пятилетних исканий и упорного каждодневного труда, отнимавшего немало времени и сил, однако приносившего и удовлетворение от профессионального взросления, становления, обретения собственного артистического стиля и амплуа.
По условиям того представительного, на всю долгую жизнь запомнившегося ей певческого состязания, Долухановой, как одной из победительниц, представится возможность дать сольный концерт. И хотя программы для самостоятельного выступления ею заранее подготовлено не было, из сложившегося трудного положения певица выйдет с честью.
Более того, Долуханова поразит слушателей широтой своего творческого диапазона. Одинаково прекрасно она исполнит произведения различных творческих школ – русской и западной классики, армянской национальной музыки. Такие всемирно известные, оказавшие мощное воздействие на публику вещи, как «Ave Maria» Баха – Гуно, «Alelluia» Моцарта, ария Далилы из оперы «Самсон и Далила» Сен-Санса, певица дополнит в меру сдержанными поэтичными русскими романсами «Нам звезды кроткие сияли» и «Песня Земфиры» Чайковского, «О, не грусти», «Она, как полдень, хороша», «Весенние воды», «Сирень» Рахманинова, известным романсом Спендиарова «К розе».
Победив в непростом конкурсе, уверенно дав сольный, хотя и несколько грешивший пестротой сольный концерт, подтвердивший наличие у нее яркого дарования и самобытности, Долуханова уезжала из Будапешта окрыленной, с окрепшем убеждением в том, что искания ее оказались ненапрасными и могут принести добрые плоды. И они не эфемерны, а вполне реальны, осязаемы, стоит лишь продолжать упорно трудиться, гореть… стремиться к новым высотам.
После 1949 года, года в жизни певицы рубежного, перед Долухановой откроются многие двери филармоний в нашей стране, а затем и за рубежом. Впереди ее будут ждать бесчисленные концертные поездки по городам Советского Союза и гастроли во многих странах Европы и Америки. Они принесут Заре Александровне мировую известность и признание слушателей.
О признании вокального таланта Долухановой, ее востребованности как вокалиста, которого следовало пропагандировать за пределами огромной страны, говорят ее гастрольные выступления пятидесятых годов ушедшего столетия, продолжавшиеся, естественно, и на протяжении последующих десятилетий.
Вослед Будапешту она устремится в Румынию. Потом, в 1950 году успешно выступит на фестивале «Пражская весна» в Чехословакии и успеет побывать в Германии. Оттуда Долуханова направится на гастроли в Швецию и Норвегию.
А уж за этими странами с искусством выдающейся советской вокалистки будут знакомиться Италия и Франция, Великобритания и Греция. Осенью 1956 года Долуханова совершит интереснейшую концертную поездку по странам Латинской Америки. И здесь – в Аргентине, Уругвае, Бразилии, Коста-Рике, а затем и в Мексике – ее редкий дар также получит всеобщее признание.
«Неожиданное открытие большого артиста – наиболее волнующее переживание человека, постоянно посещающего концерты», – писал в «Times» Д. Бредли после первого концерта Долухановой в Англии в 1953 году. И далее: «Ее голос, легко и плавно рождающийся – замечательный инструмент для воображения певицы… А ее фантазия и темперамент необычайно живы и вместе с тем восхитительно контролируются стилем музыки…»
«Как будто только добрые феи окружали ее колыбель и наделили своими дарами, а злая не дала ни одного недостатка, – напишет во французской газете «Le monde» Р. Дюмезниль. – Изысканность, соединенная с простотой, придает ей особое изящество… С первых звуков угадываешь подлинного и вполне сложившегося музыканта».
«Великолепны ее природные качества, но чувствуется, что певица работала над ними с большим искусством», – отмечал К. Ростан в статье «Русские музыканты в Париже». А Г. Леон во французской радиогазете утверждал: «Мастерство техники никогда не может удовлетворить слушателя: он требует еще чувства, музыкальности, глубокой мысли. Только в совокупности эти качества создают впечатление высокого стиля. Зара Долуханова обладает им… Она – выдающаяся артистка нашего времени…»
Подобным восторженным отзывам, печатавшимся в иностранной прессе, вторили и наши отечественные журналисты вкупе с музыкальными критиками.
«В пении Зары Долухановой нет ошеломляющих вокальных эффектов, – писал в одном из майских номеров газеты «Известия» за 1955 год композитор В. Власов. – Строгость ее исполнения иногда близка к суровости. Но ее искусство сильно воздействует потому, что артистка глубоко верит в силу благородного влияния поэзии и философского содержания музыки. Пение Зары Долухановой порой воспринимается как рассказ, повествование, – так естественно льется мелодия, так просты и понятны все ее исполнительские намерения».
Не менее выразительно в одной из своих статей о певице, опубликованной в журнале «Советская музыка» (№ 5 за 1957 год), напишет и известный советский музыкальный критик и музыковед В. Городинский, много лет наблюдавший за творческим становлением певицы. «Зара Долуханова одна из очень немногих выдающихся художников – писал этот авторитетный музыкальный публицист, – которые умеют свой огненный темперамент, стихийную силу своего дарования подчинить контролю постоянно бодрствующей зрелой глубокой мысли… Долуханова довела до степени высокого совершенства мастерство певца-концертанта, придав ему значение и смысл выразительно-драматического пения… Эта артистка… представляет собой живое воплощение идеала концертного певца-художника».
С такой меткой, предельно точной оценкой, конечно, не поспоришь. Долуханова на протяжении всей своей многолетней артистической деятельности действительно была вокалистом-художником, потрясающими мазками буквально писавшая свои концертные картины-выступления, не оставлявшие слушателей равнодушными. Да и вообще ее камерному пению были свойственны стилистическая многогранность, тонкость эмоциональной нюансировки, богатство оттенков экспрессии, чуткость к произносимому слову, мастерское использование всей гаммы тембровых, звуковых красок, сполна присущих удивительному голосу певицы, собственно, заметно и отличавшему его в богатейшем советском вокальном многоголосии. В музыкальном произведении она неизменно искала прежде всего содержательность, глубокую выразительность, полноту чувств, искренность и непосредственность переживаний. Была певица также твердо убеждена и в том, что если эти качества присущи тому или иному сочинению, то оно обязательно найдет путь к сердцу слушателей, вне зависимости от того, создано ли оно несколько столетий тому назад иль принадлежит перу современного автора.
Официальное признание профессиональных заслуг Долухановой также не заставило себя долго ждать. Уже в 1951 году концертно-исполнительская деятельность певицы будет отмечена Сталинской премией второй степени. А в следующем году ее удостоят звания заслуженной артистки Армянской ССР.
В 1956 году за высокое исполнительское мастерство и заслуги в развитии советского музыкального искусства Заре Александровне присваивают почетное звание народной артистки РСФСР. Несколько позже певица станет и народной артисткой Армянской ССР. Ну, и, что особо подчеркивалось в советское время, в 1966 году Долухановой, первой среди советских вокалистов, присвоят Ленинскую премию, самую авторитетную и престижную в Советском Союзе. Кстати, Зара Александровна, к тому же, в 1959 году была награждена Всемирным Советом Мира почетной грамотой «За выдающийся вклад в дело укрепления мира и дружбы между народами», чем, справедливости ради, мог похвастаться далеко не каждый, даже известный в стране мастер искусств или деятель культуры.
Несколько иная, правда, сложится история с затянувшимся по времени не на одно десятилетие, присвоением Долухановой звания народной артистки СССР. «Она была обласкана наградами – вспоминал Р. Лисициан, – но, уже будучи лауреатом Государственной (имеется ввиду Сталинской премии. – Р.С.) и самой престижной тогда Ленинской премии, еще долгие годы не могла получить высшее звание страны – народной артистки СССР. Ей не могли простить ее постоянные отказы участвовать в правительственных мероприятиях. И только тогда, когда ушел на незаслуженный отдых чиновник, ведающий этими вопросами, многократно подаваемые документы с представлением наконец не были больше возвращены обратно в Московскую государственную филармонию с пометкой «считаем нецелесообразным».
Впрочем, несправедливое, основывавшееся лишь на злой воле зарвавшегося чиновника-самодура от культуры, отсутствие в послужном списке певицы этого самого высокого в советском артистическом мире звания, Долуханову никак не сдерживало, и, что самое главное, не преуменьшало чувство искренней любви ее настоящих поклонников, обожавших Зару Александровну.
Концертный репертуар народной артистки СССР, РСФСР и Армянской ССР Зары Долухановой был широк и многогранен. Не преследуя цели перечислить всех авторов, произведения которых исполняла певица, остановлюсь лишь на самых знаковых. Итак, среди русских композиторов, чьи вещи блестяще исполняла Зара Александровна, обязательно назовем Глинку, Даргомыжского, Рубинштейна, Бородина, Кюи, Балакирева, Мусоргского, Чайковского, Римского-Корсакова, Танеева, Рахманинова, и, само собой, выдающегося армянского, русского, да и советского композитора Спендиарова.
Советское музыкальное искусство в творчестве Долухановой ассоциировалось с именами Ипполитова-Иванова, Мясковского, Шапорина, Прокофьева, Шостаковича, Хачатуряна, Левиной, Кочурова, Долуханяна, Арутюняна, Свиридова, Вайнберга, Гаврилина, Таривердиева.
Ну а лучшие классические творения западных мастеров, исполнявшиеся Долухановой, принадлежали авторству Баха, Генделя, Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шумана, Листа, Вагнера, Гуно, Россини, Верди, Пуччини, Векерлена, Сен-Санса, Массне, Грига, Штрауса, Бизе, Дебюсси, Равеля, Брамса, Де Фалья, Монюшко.
Бесподобно исполняла певица и произведения старинных итальянских авторов, таких, как Кальдара, Страделла, Джордани, Перголези. Причем именно Долухановой удавалось передавать слушателю стихию чувств, господствовавших в их творениях. Голос певицы словно наполнялся живительными соками природы и направлялся в далекие дали. И в нем наблюдались как сами чувства, так и те внезапные бурные вспышки, усиливавшие эмоциональное восприятие этих удивительных вещей, исполняемых в наше время вокалистами редко, да и не так возвышенно и эмоционально, как это могла делать Зара Александровна.
Воистину легендарную славу у настоящих почитателей музыки снискало исполнение Долухановой песен Листа «Как дух Лауры» и «Лорелея», бывшее, вне сомнения, одним из вершинных артистических достижений певицы, пленившее, очаровывавшее своим звучанием, поразительной пластикой звуков, мягкостью и прозрачностью тембровых красок, отображавшее законченный художественный образ, а вместе с тем, передававшее ощущение полета вдохновенной мечты и погружавшее в естество поэтической музы Петрарки.
Поражало слушателей, разумеется, совершенное, безукоризненное, чарующее исполнение Долухановой произведений, если так можно выразиться, сугубо русских, вплотную ассоциируемых с Россией, ее глубинными основами и скрепами, подлинной духовностью, бывших Заре Александровне, – армянке по национальности, но родившейся и всю свою большую жизнь прожившей в России (за исключением трех лет, с 1941 по 1944 годы, проведенных в Армении) близкими, понятными, родными. И таковыми являлись, к примеру, романсы и песни Сергея Прокофьева, музыка которого Долухановой была с молодых лет особенно близка своей неповторимой самобытностью, свежестью художественного выражения и жизнеутверждающей силой светлых образов.
Следует сказать, что к творчеству этого русского советского классика певица тяготела всегда и потому, что ее миропонимание и восприятие музыкального искусства во многом перекликались с прокофьевскими. Она также, как и великий композитор, любила жизнь, остро чувствовала добро, красоту, резко отрицательно относившись ко всему негативному, что веками, увы, сопровождает человеческую жизнь, должную быть в обязательном порядке прекрасной, возвышенной, полной созидательного труда, подлинной гармонии и самого обычного, земного счастья.
Из всех же прокофьевских вещей, думается, украшением репертуара Долухановой являлись осуществленные этим столпом русской советской композиторской мысли обработки русских народных песен, и в особенности песен «Дуняшка» и «Зеленая рощица», исполняя которые Зара Александровна излучала необыкновенную красоту грустно-задумчивой, нежной и поэтичной русской песни.
Когда певица пела «Зеленую рощицу», голос ее покорял мягкостью и ласковой теплотой. При сем отчетливо звучала типично русская по вокальным краскам, плавная трепетная кантилена, на которой-то до сих пор и зиждется русская национальная певческая школа, та самая, ярчайшей представительницей которой была Долуханова, покорявшая своей интерпретацией произведений, в том числе и таких исконно русских гениев, как Георгий Свиридов и Валерий Гаврилин.
Подробно поведать в пределах небольшого очерка о такой глыбе в мире камерного искусства, каковой являлась Долуханова, понятное дело, невозможно. Как невозможно сейчас же представить хотя бы беглый, основанный исключительно на личном, субъективном по сути восприятии большинства вещей, составлявших ее многолетний репертуар разбор, дававший бы возможность порассуждать о творчестве этой выдающейся певицы более основательно, подробно, с некоторыми отступлениями, конкретизирующими определенные этапы артистического пути Зары Александровны. Пути красивого, емкого, насыщенного, наполненного множеством ярких событий, по сей день живущих в благодарной памяти ее слушателей.
Деятельность певицы не ограничивалась только концертными выступлениями и записями в студиях звукозаписи на пленку. Многие годы Долуханова занималась преподаванием в Музыкально-педагогическом институте имени Гнесиных, сыгравшем в ее жизни также определенную роль. Щедро делиться с молодежью секретами мастерства для нее было так же важно, как и заниматься основной концертной деятельностью, с которой ей своевременно, в солидном возрасте пришлось все же расстаться.
Выдающаяся вокалистка двадцатого столетия, олицетворявшая собою, своей знаковой в мире советского музыкально искусства фигурой неразрывную связь и вековую дружбу между армянским и русским народами, Зара Александровна в жизни была человеком непритязательным, скромным, практически лишенным честолюбия и не требовавшим к себе особого. чрезмерного внимания.
«Она никогда не жаловалась, никогда никого ни о чем не просила – писал Р. Лисициан. – Она всегда была независимой. Я никогда не видел ее в домашней одежде, она просто не позволяла приходить к ней без звонка. Будучи предельно вежливой, скромной, она, однако, обладала такой природной статью, которая никому не позволяла переходить черту в отношениях с ней.
Ее вторым домом, где она могла выразить все свои чувства, был Большой зал консерватории, ломившийся от заполнявшей его публики. Там она царствовала безраздельно, и все мы были счастливы опять увидеть и услышать Ее Величество. Ее никто никогда ни с кем не сравнивал. Она была одна. Она любила своего мужа, своих детей, но навсегда была обручена со своим творчеством.
Работоспособность ее была поистине уникальной. Однако она не работала, как каторжная. Она работала, любя свое дело, работала всегда. Поливая цветы или рисуя картину, она заучивала новый текст. Стоя около рояля, она по многу раз повторяла тесситурно сложные места. Склонившись над нотами, она выбирала полезные произведения для своих учеников.
Она ушла со сцены, оставив своих поклонников в недоумении. Почему так рано? Она считала, что ей уже пора, и ни у кого не спрашивала совета, как этого не делала всю жизнь».
Личность во всех отношениях самодостаточная, Долуханова могла себе позволить быть не просто независимой в своих делах и начинаниях, а и последовательной в их самостоятельной реализации, что, согласитесь, в творческой среде просматривалось далеко не за всеми.
Зара Долуханова, досконально, до самых на первый взгляд незначительных нюансов, познавшая все сокровенные тайны вокального мастерства, относилась к числу тех больших художников, которые осознанно, несмотря на определенные соблазны, всегда их окружавшие, выбирали самый трудный путь в искусстве – путь подвижнического служения, наполненного искренней любовью и привязанностью к нему. И особо важно здесь же отметить то, что певица, по большому счету, на протяжении всей своей концертной жизни, стремилась не себя показать, как таковую, завоевавшую славу и любовь слушателей, а сделать все истинно прекрасное в музыке достоянием публики, к которой она всегда испытывала уважение, и мнением ее, любовью, предпочтениями по-настоящему дорожила. Потому-то и старалась она преподносить ей все самое лучшее, соответствовавшее самым высоким представлениям о музыкальном искусстве, призванном человека облагораживать, делать чувственнее, добрее, гуманнее, человечнее…
Переступив порог вечности, Зара Долуханова, к счастью, не оказалась в числе забытых. Нет, этого не произошло и ее не забыли, как в России, где на родной ей московской земле она нашла последнее пристанище, так и в Армении, которую она искренне любила, желая родине предков мира, стабильного развития и благополучия. О ней по-прежнему говорят и пишут, записи ее концертов транслируют по телевидению, как, например, в день столетнего юбилея, когда по российскому телеканалу «Культура» показали один из концертов певицы с теплым и глубоким предисловием народной артистки СССР Тамары Синявской, восторгавшейся ранее и продолжающей восторгаться Зарой Александровной и сейчас, в наше непростое, но судьбоносное время.
А посему, для всех нас, независимо от того, где мы живем и трудимся, в какой из постсоветских стран, имя Зары Долухановой остается дорогим, притягательным, гарантирующим приобщение к высочайшему и не утраченному насовсем, рожденному в советскую эпоху вокальному искусству, ею, в том числе, поднятому на небывалую доселе высоту, к которой сегодня, отбросив все пустопорожнее и наносное, вновь следует стремиться и непременно возвращаться.
Руслан СЕМЯШКИН, г. Симферополь
