Жизнь во имя правды и идеалов справедливости. К 120-летию со дня рождения Вилиса Лациса
Такого читательского интереса, любви, признания удостаивался не каждый профессиональный литератор. Далеко не каждый оставил после себя и такое внушительное печатное наследие. Да и так плодотворно работать на писательской стезе могла только действительно неординарная, подлинно талантливая, наделенная даром глубокого проникновения в мир художественных образов личность.
Уникальна и сама биография классика латышской советской литературы. Выходец из бедняцкой среды, получив рабочую закалку, Вилис Лацис смог стать, без преувеличения, первым по значимости писателем в буржуазной Латвии, и крупнейшем писателем, государственным и общественным деятелем огромной многонациональной страны. 120-летний юбилей со дня рождения столпа советской литературы, одного из самых выдающихся мастеров реалистической прозы призывает нас вновь обратить к нему свои взоры.
С раннего детства будущему писателю пришлось немало повидать и многое пережить. Ему было всего восемь лет, когда его родители-бедняки вынуждены были покинуть рыбацкий поселок Ринужи и в «поисках счастья» отправиться в далекую Сибирь. Та первая поездка окажется для семьи Лацисов неудачной, они вынуждены будут вернуться в Латвию. Но вскоре начнется Первая мировая война и в Прибалтийский край вторгнутся германские войска. Судьба беженцев заставит семью рижского портового рабочего Тениса Лациса вновь пуститься в дальний путь.
На этот раз пристанищем для них становится Алтай. На календаре грозный 1917 год. Юный Вилис поступает в Барнаульскую учительскую семинарию и работает посыльным в редакции газеты «Заря Алтая». После Октябрьской революции, в начале 1919 года, семья Лацисов переезжает в Бийский уезд и селится в поселке Латвийский, где пятнадцатилетний Вилис становится секретарем поссовета. К этому времени относятся и его первые публикации – несколько небольших стихотворений, фельетоны и корреспонденции о местной сельской жизни в сибирской латышской коммунистической газете «Сибирияс циня».
В 1921 году Лацисы возвращаются в Латвию. Буржуазная республика ставит молодого человека перед непростым жизненным выбором: где применить свои силы, какой выбрать жизненный путь, способный не просто накормить, но и вывести в люди? Как и многим его сверстникам, ему мечталось и грезилось о морских путешествиях и романтике мореплавания. Но для того, чтобы поступить в мореходное училище, необходимо было иметь практику службы на судах. Не имея таковой за плечами, Вилису пришлось пойти по стопам отца и устроиться портовым рабочим. Тогда же выходил он с рыбаками и на лососевый промысел, а зимой работал на лесозаготовках.
По прошествии двухгодичных мытарств, Лацису наконец-то удается устроиться кочегаром на пароход, осуществлявший грузовые рейсы в Великобританию и Францию. Однако сбывшаяся мечта принесет ему горькое разочарование – работа на судне окажется отнюдь не легче, чем в порту или на лесозаготовках. Произошедшее знакомство с зарубежными капиталистическими странами убедит его в том, что простому рабочему человеку живется в них так же тяжело, как и в Латвии. В 1926 году, после прохождения обязательной военной службы, Вилис вновь уходит в море и на этот раз ему удастся побывать в портовых городах Германии, Бельгии, Дании, Англии.
В конце двадцатых годов он вынужден вернуться к работе в порту. Будучи уже вполне сформировавшимся молодым человеком, познавшим все тяготы труда, повидавши многие «прелести» буржуазных «демократий», глубоко переживая все виденное, Вилис Лацис приходит к осознанию необходимости взяться за перо, при этом не предполагая, чем стремление к писательству может для него обернуться. Его тяга к творчеству оказывается сильнее всех барьеров. Выкладываясь по полной на роботе, вечерами, ночами, наперекор усталости он начинает писать.
Для тех лет это был исключительный случай. Портовый рабочий, не имевший ни громкого имени, ни должного образования, финансовых средств, поддержки влиятельных людей, и, что самое главное, практически никаких шансов на опубликование своих произведений, решается писать и упорно, настойчиво, вступает на это, практически не знакомое ему, непростое поприще.
Естественно, что в атмосфере затхлой капиталистической повседневности рассчитывать на успех начинающему писателю не приходилось. И все же, несмотря на то, что он не находил поддержки в редакциях журналов и газет, надежды на опубликование своих произведений не терял. Лацису повезло, работавший тогда в журнале «Домас» («Мысли») известный прогрессивный писатель, будущий классик латвийской советской литературы Андрей Упит находит возможным опубликовать его новеллу «Женщина». Он же, знакомясь с написанными Лацисом рукописями, советует ему обратиться к большой по объему и формам прозе, так как, по его мнению, именно в романе лучше всего смогут проявиться литературные задатки и способности молодого автора.
Это было первое личное знакомство двух крупнейших латышских писателей. Много лет спустя, вспоминая ту встречу, Упит характеризовал Лациса как молодого, энергичного человека, полного протеста против латышской буржуазной литературы того времени, нежелающей ставить перед обществом острые социальные проблемы, волновавшие широкие читательские массы. «Это был не осознавший себя реалист», – подчеркнет впоследствии Андрей Мартынович, добавим: питавший интерес к «изуродованной личности» человека, искренне веривший в возможность освобождения родной страны от оков капитализма.
Тогда же, начиная литературный путь, одновременно с Лацисом-писателем формируется и Лацис – общественный деятель. В 1928 году он вплотную соприкасается с Коммунистической партией Латвии, начинает выполнять отдельные партийные поручения, усердно занимается самообразованием, изучает марксистскую литературу.
Подвергавшаяся постоянным нападкам и преследованиям Компартия Латвии, по существу, находилась в подполье. Более десяти лет Лацис был коммунистом без официальной принадлежности к партии, вступил в нее лишь в конце июня 1940 года, в дни провозглашения нового курса сближения Латвии и СССР. Но ЦК ВКП(б) вынесет более определенное решение: считать годом вступления в партию не 1940, а, принимая во внимание многолетнюю революционную деятельность, постоянную связь и помощь партии, засчитать партийный стаж с 1928 года, с момента установления взаимоотношений с КПЛ.
Литературный труд для Лациса не станет отвлеченным и приятным времяпрепровождением. Взявшись за него, остро ощущая в себе классовый инстинкт, желая высказать свою боль, отстоять человеческое достоинство, он, не желая кому-либо подражать и не научившись мыслить отвлеченными литературными категориями, нисколько не заботясь о том, как воспримут его профессиональные литераторы и критики, всего себя отдает писательству. Начиная с 1929 года Лацис публикует роман за романом, что по тем временам было чем-то из ряда вон выходящим.
Каждая новая книга писателя получает широкий общественный резонанс. Тиражи романов, а также газет и журналов, печатавших Лациса, необычайно возрастают. Писатель находит своего преданного читателя в лице рабочего человека, которому его проза понятна и близка. Буржуазная же критика по отношению к нему выбирает тактику замалчивания.
В начале тридцатых годов прошлого столетия публикуется его трилогия «Бескрылые птицы», в которой впервые в латышской литературе так правдиво и основательно изображена жизнь рабочих в «демократической» Латвии, в условиях которой «бескрылые птицы», то есть одинокие, разобщенные беспомощные, не ведущие борьбы за свои человеческие права люди, неминуемо гибнут. Гибнут под гнетом более сильных и безжалостных, тех, кто научился умело паразитировать за счет других.
И в этом отношении нынешняя Латвия, возомнившая себя оплотом демократии и защитницей мнимых гражданских свобод, от той своей прародительницы практически столетней давности не так уж далеко ушла. Обездоленных в некогда зажиточной советской республике и сегодня хватает, с каждым годом не становится меньше и тех, кто Латвию сознательно покидают.
Эта трилогия, имевшая грандиозный успех, была все же написана в условиях жесткой цензуры, а потому некоторые, наиболее острые моменты, писателю пришлось убрать или дезавуировать. Так, не призывая напрямую революционной борьбе, в романе «По морям», в котором изображена жизнь зарубежных рабочих, мысль о необходимости борьбы звучит, тем не менее, вполне явственно и убедительно.
Главный герой трилогии Волдис Витол, оппонируя тем, кто в безработице обвиняет машины, вытесняющие рабочего человека как лишнего и ненужного, прямо говорит: «Надо уничтожать не машины и тех, кто их изобрел, а тех, кто эти машины присвоил как частную собственность… Надо сделать машину достоянием всего народа…» Эти слова и по прошествии практически девяноста лет после их написания, в условиях капиталистической системы, укоренившейся на постсоветском пространстве, остаются и по сей день актуальными.
В беспристрастном отображении капиталистического мира и заключается непреходящая современность и злободневность довоенных романов Лациса. Ведь при том, что жизнь изменилась, и сравнивать буквально то время с днем сегодняшним нет оснований и необходимости, природа самого капитализма, как явления и общественно-политической формации, увы, осталась прежней.
«Бескрылые птицы» были созданы на материале из непосредственных наблюдений писателя, пережитого и прочувствованного им собственного жизненного опыта. Но это не автобиографичное повествование и Волдиса Витола никак нельзя отождествлять с самим автором. Позже, отвечая на вопрос об автобиографичности своих произведений, в статье «Немного о моей работе» Лацис напишет: «…свой биографический материал я разбрасывал направо и налево во многих своих произведениях! Автобиографический материал можно найти в книгах «Бескрылые птицы», «Сын рыбака», «Семья Зитаров», «Буря» и в других моих произведениях, но ни в одном из них нет чисто автобиографического персонажа».
Герои произведений Лациса – это талантливо обобщенные литературные образы, в которых воплощены типичные черты, характерные для многих его сограждан того времени. В основе этих образов находится жизненная правда, так как «действительность, конкретные наблюдения, – отмечал сам Лацис, – это исходная точка, старт, откуда писатель отправляет в путь своих героев». И для того, чтобы старт героев был успешным, Вилис Тенисович всегда скрупулезно работал над литературной обработкой конкретного жизненного материала и преломлением его через свою собственную призму художественного восприятия.
Не стоит забывать и то, что герои писателя были представителями определенной исторической эпохи и социальной среды. Потому-то Лацис был твердо убежден и четко придерживался той линии, что «первая и главная задача писателя – создать правдивую картину той эпохи, свидетелем и участником которой является он сам», поскольку «правильно, исторически правдиво и глубоко изображая свою эпоху и жизнь людей, писатель в то же время помогает ее создавать, влияет на нее, движет ее вперед». Эти рассуждения были написаны писателем уже в советское время, но такой взгляд на писательское ремесло присущ был ему и в самом начале творческого пути.
Над романом «Сын рыбака» писатель работал в 1933-1934 годах. В этом, одном из самых известных своих романов, Лацис в очередной раз выступит с остроконфликтным, динамично развивающимся сюжетом (мастером создания которых он будет продолжать оставаться и в последующие годы), в раскрытии которого четко определит тех, кому отданы его авторские симпатии. Так в явном противоборстве с отрицательными персонажами, олицетворяющими мир капитала, главный герой романа, рыбак из небольшого рыбацкого поселка Оскар Клява становится выразителем насущной необходимости перемен, нового справедливого уклада жизни, за которые, однако, следует побороться.
Следует сказать, что писательская самобытность Лациса наиболее ярко проявится в создании и типизации образов положительных героев. Уже на начальном этапе творчества он всегда стремился свои общественные идеалы, свое мироощущение воплотить в положительных героях – физически сильных, выносливых, мужественных, кристально чистых и честных, нравственно и духовно здоровых, стремящихся, выражая чаяния трудового народа, изменить жизнь, сделать ее по-настоящему справедливой, счастливой, мирной и созидательной.
Своих героев и сюжетные линии Лацис преподносил с определенной публицистичностью. Оправданность необходимости публицистических отступлений он обосновывал тем, что предельная точность донесения того или иного общественного явления, конкретных исторических условий, не просто нужна для большей реалистичности художественного повествования, но и полезна при показе собственного отношения автора к поставленным им проблемам.
После выхода «Сына рыбака», в короткий временной срок успевшего выдержать три издания и издававшегося небывалыми для буржуазной Латвии тиражами, при том, что сама книга стоила тогда достаточно дорого и была многим не по карману, Лацис становится самым известным и популярным писателем Латвии и с тех пор получает материальные возможности для занятия литературной деятельностью на профессиональной основе. Это позволяет ему всецело сосредоточиться на писательском труде. Во второй половине тридцатых годов, оставаясь верным призванию писателя-реалиста, он напишет ряд остросоциальных романов о жизни в капиталистической республике и глубоких противоречиях между разными слоями общества, сложившихся в ней.
Судьба же романа «Сын рыбака» была поистине звездной. Дважды, в 1939 году в буржуазной Латвии и в 1957 году, в советское время, роман был экранизирован. Многократно он ставился и на театральных сценах. «Сын рыбака» был переведен на десятки союзных и зарубежных языков и суммарный тираж его издания исчисляется явно не одним десятком миллионов. В СССР роман «Сын рыбака» был читаем и любим многими поколениями советских граждан, усматривавших в нем не только его реалистический сюжет из жизни довоенной Латвии, где человеку труда приходилось бороться за само свое существование, но и своеобразную, наполненную динамично развивающимися событиями романтику моря и тех сильных, мужественных людей, живущих в суровом приморском крае и жизнь свою без моря не представлявших.
Казалось бы – к Лацису приходит внушительный успех, он становится известным писателем и вполне обеспеченным человеком. Можно спокойно жить и в условиях буржуазно-националистического государства, а если к тому же не перечить властям, так вообще почитай свою жизнь во всех отношениях удавшейся... Но такой путь был для него неприемлем. Выходец из рабочей среды, патриот своего края, он стремился не только к личному успеху, но и к тому, чтобы изменить жизнь народа, рабочих, крестьян, тех, кто составлял абсолютное большинство граждан Латвии.
Между тем, сделаем небольшое отступление и вернемся к фразе «и вполне обеспеченным человеком». Несмотря на то, что сам Лацис о финансовых вопросах не любил распространяться, есть основания полагать, что значительную часть своих солидных доходов от издания и продажи его книг, он, продолжая жить достаточно скромно, направлял на поддержку подпольной деятельности Компартии. Разумеется, эта помощь носила закрытый, тайный характер. До конца своих дней эту тему писатель деликатно умалчивал, не афишировали ее и бывшие подпольные руководители КПЛ. Суровые правила подполья, постоянная потребность конспирации своей каждодневной политической деятельности, в действительности многому их научили. Достоверно известно лишь то, что Лацис оказывал постоянную материальную помощь своим двоюродным братьям-коммунистам, в конце тридцатых годов находившимся в тюремных застенках.
Летом 1940 года в Латвии создается народное правительство, в котором писателю доверяют пост министра внутренних дел, а со времени свержения буржуазной диктатуры и вхождения республики в состав Советского Союза, Лацис становится Председателем Совета Народных Комиссаров Латвийской ССР. Начинается новый и самый счастливый период его жизни.
В годы Великой Отечественной войны Лацис, как глава правительства Латвийской ССР, вместе с товарищами по государственной работе находился в Москве. Он занимался созданием латышских воинских частей Советской Армии, принимал участие в руководстве партизанским движением в оккупированной Латвии, часто бывал на фронтах. Совместно с руководством ЦК Компартии Латвийской ССР занимался решением многих конкретных народнохозяйственных задач.
Несмотря на напряженную работу в должности руководителя правительства республики, требовавшую полной самоотдачи делу, физических и духовных сил, времени, писатель не бросает и труд литературный. В советское время он пишет лучшие свои произведения – эпопеи народной борьбы «Буря» и «К новому берегу», удостоенные в 1948 и 1951 годах Сталинской премии. Эти широкие художественные полотна будут изданы на многих языках народов Советского Союза и мира, а также инсценированы и экранизированы.
В них писатель показывал все важнейшие исторические события, связанные с движением латышского народа к социализму, рассказывал о его непростой, драматичной борьбе. Оставался он верным и своей главной художественной теме – жизнь народа, человека труда Лацис показывал на фоне эпохи, во всей противоречивости тех социальных конфликтов и того созидательного пути, который открылся перед латышской землей с приходом на нее советской власти.
На Втором Всесоюзном съезде советских писателей, состоявшемся во второй половине декабря 1954 года народного писателя Латвийской ССР Вилиса Лациса избирают членом Правления Союза писателей СССР. Тогда он был в числе самых известных, читаемых и любимых авторов Союза. Значительным был его авторитет и в самом Союзе писателей, среди коллег по Правлению.
Пост Председателя Совета Министров Советской Латвии Лацис занимал в общей сложности практически двадцать лет. Оставил его он лишь в конце 1959 года. За эти два десятилетия, пережив страшную войну, преодолев тяготы восстановительного периода, Латвийская ССР во всех отношениях преобразилась и превратилась в экономически развитую республику. Заложенный в те и последующие годы власти Советов фундамент реальной, а не надуманной, с явным душком сегодняшнего провластного национал-шовинизма государственности, позволяет современной капиталистической Латвии до сих пор как-то выживать и имитировать свое развитие.
Многие годы Вилис Тенисович был членом ЦК и Бюро ЦК Коммунистической партии Латвийской ССР, а на XIX, XX, XXII съездах КПСС он избирался кандидатом в члены ЦК КПСС. С 1954 по 1958 годы Лацис являлся Председателем Совета Национальностей Верховного Совета СССР.
О том, каким человеком в повседневной жизни был Лацис, о его непосредственных человеческих качествах, рассказывал народный писатель Латвийский ССР Зигмунд Скуинь: «По натуре Вилис Лацис был истым тружеником – писал ежедневно. Точен бывал до минуты. И никогда не опускался до празднословия, не похвалялся увиденным и пережитым, ему было глубоко чуждо чванство. Всегда сдержанный, внешне спокойный, он говорил негромко, без эмоциональных акцентов. Был он статным, физически крепким и видным. Любил бокс и футбол и, если позволяло время, приезжал на стадион посмотреть наиболее интересные состязания. Неумолим и бескомпромиссен бывал он, когда речь касалась принципиальных вопросов. Не любил выступать в роли адвоката, рассыпаться в похвалах и комплиментах, однако там, где это было необходимо, высказывался со всей прямотой, даже если это расходилось с общепринятыми взглядами».
Последний роман писателя «После грозы» невелик по объему. Лацис писал его в непростых условиях, сознавая, что силы и сама жизнь на исходе. Но вопреки физическим трудностям, в живой канве романа никак не чувствуется угасания мысли автора, как раз-таки наоборот, – в нем проявляются новые грани творчества подлинного мастера реалистической прозы.
Литературное наследие Вилиса Лациса действительно впечатляет. На его родном латышском языке оно составило двадцать шесть увесистых томов. Велико оно и в переводе на русский язык, тот язык, носители которого считают Лациса действительно крупным романистом, непревзойденным корифеем многонациональной советской литературы.
Написанные крупным планом широкие и захватывающие панорамы народной жизни и в наши дни не потеряли своей свежести, привлекательности и актуальности звучания. Более того, сегодняшнее восприятие проблематики романов Лациса, постижение сильных и цельных натур его героев, вне всякого сомнения, получает особый, ярко выраженный контекст. Суть его в том, что писатель показал нам две диаметрально противоположные стороны – жизнь Латвии при буржуазном профашистком режиме и расцвет республики в условиях социализма, преимущества которого очевидны и не подлежат сомнению.
Поэтому, кстати, молодому российскому читателю скорее будут понятны досоветские романы писателя, рассказывающие о хорошо знакомых ему капиталистических условиях и порядках, нежели его более поздние эпопеи, повествующие о советском времени, в котором 20-25-летнему современнику жить уже не довелось. В этом балансировании на грани двух систем общественного развития и заключается злободневность прозы писателя.
Крупнейшему писателю многонациональной советской литературы и общественному деятелю, кавалеру семи орденов Ленина и ордена Отечественной войны I степени было суждено из жизни уйти достаточно рано. В последние годы он тяжело болел, но, превозмогая физическую боль, работал, ибо без постоянного труда, напряженной умственной деятельности, жизни своей не представлял. Привыкнув к установленной им самим спартанской дисциплине, каждый день Лацис посвящал работе. И даже тогда, когда зрение не позволяло писать самому, он мысли свои излагал под диктовку.
Многочисленные письма (писатель отвечал всем адресатам, будь то начальник смены цеха электроснабжения Невинномысского химического комбината или учащиеся, члены литературного кружка школы № 27 Барнаула), датированные 1962-1963 годами, чаще всего приходили читателям не в рукописном написании, а отпечатанные на машинке и лишь подписанные Лацисом. Однако приходили они обязательно и в оперативном порядке – невнимание к читателю Лацис считал недопустимым, непростительным для себя поступком. И эта, на первый взгляд незначительная деталь, очень тонко характеризуют глубину и масштабность личности писателя, вся жизнь которого была всецело отдана народу, народу-творцу, народу-созидателю.
Фигура Вилиса Лациса, писателя всецело советского, к счастью, и нынешние времена не оказалась в числе забытых. И по прошествии трех десятков лет после развала СССР, имя его на некогда союзных просторах помнят, книги им написанные, пускай и не часто, читают и перечитывают, в библиотечных фондах произведения его не подверглись массовому списанию и уничтожению.
И даже на малой родине писателя (большой родиной он считал Советский Союз), в проамериканской, упивающейся своей дикой, оголтелой русофобией буржуазно-националистической Латвии, с этим славным именем вынуждены считаться. Правда власть прибалтийской страны всячески пытается отделить его от политики. Дескать, что в общем не отрицается, выдающийся латышский писатель бесспорно был, а вот о государственной и партийной деятельности его распространяться не стоит. Такая, увы, казуистика, такие нравы и трактовка собственной истории…
Тем не менее, великий писатель продолжает жить. Жить в нашей памяти, наших сердцах и сознании. Завершить же настоящий очерк мне хотелось бы проникновенными словами Зигмунда Скуиня: «На могиле Вилиса Лациса стоит бронзовый памятник – юноша и волна. А может, это вовсе и не волна, а крыло. Современный вариант мифа об Икаре.
Здравствуй, Вилис Лацис, перелившийся в этот славный памятник. Теперь вы оба бесконечны – Ты и Твой справедливейший критик – Время».
Руслан СЕМЯШКИН
