Востребованность Виктора Розова. Режиссёр Сергей Розов в беседе с Виктором Кожемяко

Виктор Сергеевич Розов — один из создателей русской советской драматургии, выдающийся её мастер, творивший во второй половине ХХ века. В это время, по крайней мере до 1991 года, его пьесы с успехом шли во всех театрах нашей страны и во многих зарубежных странах, а снятый по розовскому сценарию фильм «Летят журавли» вошёл в число лучших произведений мирового кинематографа.

Возможно, кто-нибудь, не очень сведущий, скажет: «Да ведь это всё в прошлом». И крупно ошибётся! Вот так же, как ошиблись некоторые «предсказатели», похоронившие более двадцати пяти лет назад не только всё творчество Виктора Розова, но и — ЗАЖИВО! — его самого.

Писалось, например, так: «Его драматургия недолговечна, своё время она не пережила, умерла вместе с ним, вряд ли сегодня какой-нибудь режиссёр решится ставить спектакли даже по самым лучшим его пьесам, да и пойдёт ли публика смотреть на переживания его героев?»

Это программные строки из статьи журналиста Льва Колодного, которая была опубликована в газете «Московская правда» 17 февраля 1994 года. Если я напомню, что скончался Виктор Сергеевич в сентябре 2004-го, то легко вычислить: до смерти ему оставалось ещё почти десять лет, а он уже был объявлен умершим.

Подчеркну, поводом для такого бесцеремонного или, точнее, даже безобразного выпада против уважаемого и любимого миллионами писателя стало его выступление в «Правде». Уже сам факт, что Розов для выражения наиболее заветных своих мыслей после расстрела Дома Советов в октябре 1993-го выбрал газету КПРФ, немедленно поднял волну ожесточения в определённой части интеллигенции. Той самой, которую он, пытаясь не допустить кровопролития, публично обвинил в позорном холуяже перед Ельциным. ХОЛУЯЖ! Это слово его стало крылатым. А когда кровопролитие всё-таки свершилось, он назвал свои размышления, предложенные нашей газете, «Сеются зубы дракона».

Вот в ответ на что глумливо похоронил его Лев Колодный, провозгласив также смерть всей розовской драматургии. Но миновало больше четверти века — и что же? Пьесы талантливейшего автора по-прежнему идут в России и за её пределами, а в феврале — марте нынешнего 2019 года в Ярославле состоялся уже II Международный театральный фестиваль имени Виктора Сергеевича Розова!

«Правда» рассказала об этом событии в номере от 19—20 марта. Однако читатели в своих письмах задают разные вопросы, связанные и с этим фестивалем, и с судьбой тех или иных розовских пьес, и с тревожащим их теперешним состоянием отечественной драматургии. Это побудило меня встретиться с режиссёром Сергеем Розовым, сыном выдающегося драматурга, который продолжает в своей творческой работе лучшие традиции отца и утверждён почётным руководителем Международного театрального фестиваля его имени.

РАДОСТЬ ОГРОМНАЯ ДЛЯ ВСЕХ, КТО ЛЮБИТ РУССКИЙ ТЕАТР

— Дорогой Сергей Викторович! Особой радостью для меня стало прошлогоднее известие, что в Ярославле и Костроме состоялся I Международный театральный фестиваль имени Виктора Розова. Об огромной (именно так!) радости говорю без малейшего преувеличения, и вы, надеюсь, меня понимаете. Есть для того очень веские причины, о которых кратко по телефону мы с вами уже обменялись мнениями. Дело ведь не только в том, что Ярославль, где Виктор Сергеевич родился, и Кострома, где он написал свои первые пьесы, помнят Розова и вот таким образом, учреждая Розовский фестиваль, воздают ему должное…

— Хотя это тоже, безусловно, радует.

— Несомненно! Поклонимся ярославцам и костромичам за их святую память. Однако, наверное, этого фестиваля не было бы, если бы время не утвердило с абсолютной неопровержимостью: драматургия Виктора Розова не просто жива, вопреки тем самым негодяйским «пророчествам». Она сегодня насущно необходима, и есть уверенность, что будет столь же необходима завтра.

— Да, она востребована, это факт. «Предсказатели» скорой её смерти посрамлены. Но я сказал бы шире: ведь смерть пророчили не только Розову, а всей культуре советского периода.

— А как же! Трудно забыть, скажем, кликушескую статью в «Литературной газете» диссидентского писателя Виктора Ерофеева, мало кому известного, под заупокойным названием «Поминки по советской литературе». Этого Ерофеева при его раздутом самомнении и сегодня почти никто не читает, а великая советская литература в лучших её образцах остаётся на высоте.

— Даже если кто-то из «прорицателей» был в своих суждениях вполне искренним, надо признать: они глубоко заблуждались. Советская культура, и в том числе советская литература, драматургия, театр, кино, — это такой грандиозный пласт, с которым теперь уже ничего не поделаешь. Он был и есть, он живёт и будет жить, оказывая существенное влияние на дальнейшее наше развитие. Это стало сегодня совершенно очевидным.

Вы посмотрите для примера: наступают очередные праздники. И что показывает телевидение в те дни, когда особенно хочется объединить людей? Показывает знаменитые, замечательные советские фильмы! И какие бы ремейки потом ни делались, превзойти советское не удаётся.

— Полностью с вами согласен.

— Так же и с драматургией Розова. Она — часть великого советского наследия, и она никуда не ушла, по-прежнему актуальна. Разные театры в нашей стране и за её пределами выбирают и ставят розовские пьесы. Причём со временем число таких постановок не уменьшается, а растёт.

Если взять только последние пять лет, то лишь в Москве я насчитал более десяти театров, где шли или сейчас идут спектакли по Розову. Театр Российской армии и Театр на Покровке — «Вечно живые», театр «Табакерка» — «Гнездо глухаря» (под названием «Год, когда я не родился»), МХАТ им. М. Горького и Театр на Таганке — «В поисках радости», «Её друзья» во МХАТе, Российский академический молодёжный театр (РАМТ) — «В дороге», Театр им. Пушкина и Новый драматический — «С вечера до полудня»; инсценировки: Новый драматический — «Брат Алёша», театр «Сфера» — «Обыкновенная история»…

— Список производит впечатление!

— И это далеко не всё, а лишь то, что с ходу вспоминается. Когда спрашиваешь режиссёров, что определило их выбор, ответы слышишь разные. Но главный смысл в том, что им интересно над этим работать и они верно предугадали, что интересно будет зрителям. Вы знаете, как сам Виктор Сергеевич оценивал тот или иной спектакль?

— Нет, об этом вы не рассказывали мне.

— Я как-то у него спросил: а чего ты хочешь от спектакля, на который пришёл? Ответ был такой: «Хочу провести вечер с интересными людьми. Я уже немолодой человек, пришёл в театр, чтобы побыть там три-четыре часа. Так вот, хочу потратить это время не впустую, а в общении с интересными, содержательными людьми».

Сам он как драматург старался каждый раз не обмануть ожидания зрителей. Конечно, многое зависело (и зависит!) от режиссёра, ставящего пьесу, от актёров, которые в ней играют. Надеялся на единомышленников.

КТО ТЫ ИЛИ КАКОЙ ТЫ?

— А ваши ожидания Розовский фестиваль оправдал? Какую вы ему даёте оценку? Ведь прошёл уже дважды!

— Вот это как раз особенно обнадёживает. Вы же знаете: нередко, сказав «а», дальше начатое не продолжают. А тут я почувствовал очень серьёзное отношение к задуманному и твёрдое намерение сделать фестиваль регулярным, раз от разу поднимать его уровень.

Не вызывает сомнений широта выбора. Можно сказать, что театральное предложение удовлетворяет зрительский спрос. Пьесы Розова и ныне ставятся от Сибири и Дальнего Востока до западных наших рубежей. Руководство Омского драматического театра «Галёрка», порадовавшего очень свежим прочтением одной из первых пьес Виктора Сергеевича — «В добрый час!», намечает целый цикл розовских постановок, думает даже провести в своих стенах «Год Розова».

— Движет людьми театра любовь?

— Иначе такое не объяснишь. Розов и сегодня нравится многим, интересует многих. Замечу: не только в России. В I фестивале приняли участие коллективы из Молдовы и Латвии, во втором был представлен театр из Донецкой народной республики — спектаклем «Вечно живые». Нетрудно понять, почему именно эту пьесу они ставят сегодня.

— У зрителей на фестивале была возможность не только посмотреть спектакли, но и совместно обсудить увиденное?

— О да! И это весьма ценно, что организаторы позаботились о создании такой возможности. На обсуждение был нацелен, например, Студенческий клуб зрителей, начавший действовать с первого фестивального дня. Собирались здесь студенты педагогического, театрального университетов, других вузов и колледжей Ярославля. Перед ними выступали с глубокими докладами видные столичные театроведы и критики, но обязательно проходили также диспуты по острым проблемам.

— По каким, например?

— Кроме обсуждений того или иного спектакля, интересная дискуссия развернулась о том, как следует рассматривать сегодня драматурга Розова: как современного автора или исторического?

— Ну да, у нас же социализм сменился капитализмом. Другая совсем эпоха.

— Однако ситуации, возникающие в розовских пьесах, как правило, нынешним зрителям понятны и волнуют их так же, как в иное, давно прошедшее время. Так бывает с истинной классикой.

Вот уже упоминавшаяся пьеса «В добрый час!». Речь о поступлении в вуз, о выборе будущей профессии. Казалось бы, ныне всё уже иначе: ЕГЭ и так далее. Но остаётся главный вопрос: по душе определить себе профессию или «по выгоде», там, где больше шансов «пройти»?

— К вам возникали у зрителей вопросы?

— Обязательно. Часто спрашивали, к примеру: какие из пьес отца я считаю ныне наиболее злободневными?

— Таких много. Согласны?

— Согласен. И режиссёры это сами улавливают, как говорится. Но про одну пьесу я сегодня особо напоминаю, потому что считаю: несправедливо её подзабыли. Это — «Традиционный сбор».

Там, собравшись вместе, прежние одноклассники в баллах пробуют оценить, кто как прожил минувшее время. И определяют это по успешности карьеры. Если ты профессор или удачливый театральный критик, значит, молодец, «пятёрка» тебе с плюсом. А если ты продавщица или, скажем, сотрудница в сберкассе — увы, получай «троечку».

Но возникал вдруг пронзительный дуэт (в «Современнике» это были Евгений Евстигнеев и Лилия Толмачёва), из которого следовал убедительный вывод: важно не столько кто ты по профессии, по должности, сколько КАКОЙ ТЫ ЧЕЛОВЕК. И вот это сегодня, по-моему, приобрело ещё большую остроту, так что пьеса, на мой взгляд, одна из самых современных по звучанию.

ЕСТЬ ТОСКА ПО ТАКИМ ГЕРОЯМ

— Меня обрадовало, что Российский академический молодёжный театр (бывший Центральный детский, где Розов начинал свой драматургический путь) поставил довольно редко появляющуюся сегодня пьесу «В дороге». Помню, что впервые в журнале «Юность» она была напечатана под названием «А, Б, В, Г, Д…».

— Да, и в то время она попала, что называется, «под раздачу». Хрущёв резко критиковал её, наряду со «Звёздным билетом» Аксёнова и некоторыми другими подобными произведениями, за то, что тут молодые якобы противопоставлялись старшему поколению. Как носители «высшей истины». Но вот по отношению к пьесе отца, о которой мы сейчас говорим, это было явно несправедливо. Здесь, наоборот, молодой человек, столкнувшись с реальной жизнью и настоящей любовью, проникается сочувствием к людям старшего поколения, переживает истинную драму. Надо сказать, что в нынешнем РАМТе этот спектакль очень интересно и подлинно новаторски поставил начинающий режиссёр Михаил Егоров, сохранив и тонко передав при этом дух пьесы.

Поделюсь одним наблюдением. Сейчас из наследия В.С. Розова больше ставятся его первые работы, начиная с «Её друзья» у Татьяны Дорониной во МХАТ им.

М. Горького. Затем здесь же поставили «В день свадьбы» и «В поисках радости».

— А как вы это объясняете?

— Возможно, тем, что есть тоска по таким героям — правдолюбам, в определённом смысле идеалистам, которых даже называли тогда «розовскими мальчиками». И что со многими из них потом стало? Это Розов показал в инсценировке «Обыкновенный истории» И.А. Гончарова. Младший Адуев в конце концов становится таким прожжённым бюрократом, какие дядюшке его, с которым он конфликтовал, и не снились!

— То есть теперь настало время торжества этой самой бюрократии?

— В определённом смысле — да. Бюрократическая процедура зачастую становится важнее сути дела. У Вампилова в пьесе «Прошлым летом в Чулимске» герой говорит: «Бумажке верят, а человеку — нет». Вот так мы шли и в конце концов пришли к «правовому государству». А отец, надо признать, относился к нему очень скептически. Я его, бывало, спрашивал: «Так ты хочешь, чтобы тебя судили не по закону, а по совести?» Он отвечал: «Конечно». Правда, тут же с усмешкой добавлял: «Но для этого надо, чтобы совесть была».

Вот оно, главное-то! Важнее не закорючка бюрократическая, а совесть. Так его великая русская литература учила. Вспомните «Воскресение» и «Живой труп» Толстого, вспомните «Братьев Карамазовых», где из-за судебной ошибки рушится человеческая судьба. Вспомните, наконец, многие страницы Шукшина, Распутина, Белова…

— Давайте, Сергей Викторович, вот о чём задумаемся. Было в нашей советской драматургии золотое время, когда ежегодно появлялись новые талантливые пьесы, привлекавшие внимание всей страны. И какие авторские имена! До Розова взошёл Арбузов, потом появился Володин, затем Вампилов… Это же всё действительно театральная классика, продолжившая великую драматургию Гоголя и Островского, Чехова и Горького. Но с началом «перестройки» на сцену полезли бездарные сочинения, названные почему-то «Новой волной» или «Новой драмой».

И что же нового они с собой принесли? Разве что «ненормативную лексику», а попросту говоря — похабщину! Я помню, с какой болью говорил мне об этом Виктор Сергеевич в одной из первых наших бесед. Просил прямо обратиться от его имени со страниц «Правды» к таким авторам: «Прекратите издевательство над родным языком и над зрителями, которым прививаете вы непотребство». Но не в силах оказался он всё это прекратить…

— Да, слишком широкий размах сразу приняло так называемое стремление к свободе, выразившееся просто-напросто в извращении великого и могучего русского языка. Знаете, я вчитался в эти, с позволения сказать, драматургические произведения и пришёл к выводу: эпатаж, на котором они построены, — от бесталанности. Таланта нет, а зрителей привлечь хочется. Вот и пускаются во все тяжкие.

— Я думаю точно так же. Но ведь представьте, что заявляют громогласно покровители такой «драматургии»: «Нам Арбузовы и Розовы не нужны!» Это, в частности, уже не раз слышали от Эдуарда Боякова, которому нынче ни с того ни с сего доверено руководство Московским Художественным академическим театром имени М. Горького! Честное слово, невозможно читать примитивные поделки бездарных авторов, с которых начинает свою деятельность на великой сцене этот «культуртрегер». Такого уровня драматургическая литература ведёт театр только к помойной яме. Да она, эта яма, уже стала реальностью не для одного сценического коллектива. Горько в итоге получается?

— Зациклены лишь на том, чтобы быть «в тренде», чтобы принимали их «за своего». Такой тусовочный подход. В советское время было точное слово для определения этого: групповщина. Она теперь и процветает, причём в наихудшем варианте. Бесперспективный вариант! Тупиковый.

— Часто думаю: а как чувствовал бы себя Виктор Сергеевич, будь он жив сегодня?

— Можно представить, если вспомнить, что капитализм он на дух не переносил. И вот это расслоение чудовищное, и это сословное общество, которое насадили у нас вопреки здравому смыслу, — для него такие «прелести» были непереносимы.

Вместе с тем вы же знаете: он всегда считал, что хороших людей гораздо больше, чем плохих, а в каждом человеке хорошего больше, чем плохого. Всё остальное зависит от устройства общества в родной стране, от того, что оно поощряет, развивает, а что осуждает.

Он был советский человек, и справедливость для него была превыше всего на свете.