В сраженье — отважная, к чести — строгая

До обидного коротка была жизнь этой отважной, целеустремлённой, наделённой недюжинным талантом и прозорливостью женщины. Всего-то пятьдесят два года отвела ей судьба. Но, даже зная, что расставание с жизнью близко, борясь с неизлечимой болезнью сердца, Галина Николаева продолжала работать. Врачам в больницах, в которых она в последние пару лет жизни буквально прописалась, приходилось порою просто отнимать у неё рабочие блокноты. Какое-то непреодолимое желание сказать своё слово, донести свою мысль до читателя не покидало её на протяжении всего не такого уж и долгого писательского пути.

В сущности, ей вообще несвойственно было чувство успокоенности, хотя чисто по-женски она и мечтала о тихом уголке и красивом небольшом саде, который у неё всё же появится на дачном участке в Барвихе, где и напишет Николаева, вырываясь из клиник, на самом закате своих дней книгу раздумий «Наш сад». Её тянуло в самую гущу народной жизни, и темы в своих произведениях она — врач по специальности — поднимала на первый взгляд ей незнакомые и несвойственные. С обнажённой правдивостью прокладывала Галина Евгеньевна путь к своему читателю, а читали её творения, без всякого преувеличения, миллионы советских граждан. Читали её романы и за рубежом, где, как, например, в ГДР, после выхода романа «Битва в пути» ряду бригад коммунистического труда присвоили имя писательницы. Что и говорить, «Жатва» и «Битва в пути» стали символами своего времени. По ним и сегодня следует изучать жизнь того не простого, но героического времени.

Годы бегут, многое стирается из памяти. Но забывать этого мастера мы не вправе. И хочется, чтобы 110-летний юбилей со дня рождения писательницы, приходящийся на вторую половину февраля 2021 года, привлёк внимание к этому светлому имени.

В одном из ранних стихотворений Николаевой «Разговор с читателем» есть такие слова:

Что же самое важное?

Цель поставить высокую,

Волю иметь железную,

Верить — всё поборю!

Быть в сраженье отважною.

К чести быть очень строгою.

Это самое важное.

Правильно я говорю?

Для писательницы эти слова были в жизни определяющими. В них — её мироощущение. Отваге же, выдержке, напористости её можно лишь удивляться. Собственно, и произведения писательницы учили мужеству, решительности, принципиальности, умению постоять за правду. Причём эти ключевые понятия она отстаивала не только в прозе, но и в поэзии, с которой и начинался её литературный путь. Кстати, о таком своеобразии в поэтике Николаевой, после выхода в 1945 году в издательстве «Советский писатель» её поэтического сборника «Сквозь огонь», в статье, посвящённой разбору данного произведения и опубликованной в журнале «Знамя» в 1947 году, известный русский советский поэт Илья Сельвинский писал: «Если понятие «мужественной женственности» что-либо говорит читателю, я бы остановился на этом определении. Стихи Николаевой совсем не «женские» и уж тем более не «дамские», но мужчина их не написал бы. Женственна теплота, с которой она обращается к друзьям… Женственны её интонации… самые ритмы некоторых её стихов… Ещё более тонко, неожиданно и впечатляюще проявляется в поэзии Николаевой черта мужественности».

Первые стихи Галина Волянская, а таково настоящее имя писательницы, стала сочинять ещё до войны, хотя позже, в автобиографии, хранившейся в архиве Союза писателей СССР, упомянула о том, что начинала с 1944 года. Но это временное расхождение не столь уж и принципиально. Ранняя поэзия, датированная 1939 годом, также опубликована.

Заявить же о себе как о поэте Николаева смогла в декабре 1944 года, когда отправила из Нальчика в Москву в самодельном конверте ученическую тетрадь со своими стихами. А на конверте написала: «Москва. «Литературная газета». Поэту Н. Тихонову. Если он жив».

«А я не умер, я жив. Меня не так легко оказалось свалить с ног. Ни трёхлетняя блокада Ленинграда, где я был всё время, ни голод, ни снаряды, ни бомбы, ни пули, видите, не убили меня, — писал ей в ответ Николай Семёнович. — В ваших стихах, — продолжал один из крупнейших русских советских поэтов, — живёт та поэзия, которая так нужна сейчас, поэзия, откровенно говорящая о главном, о чувствах, которым свойственна высокая человечность и страсть… Я вижу вашу жадность ко всему живому, вашу честность в работе над стихом…»

Благодаря Н. Тихонову, зачитавшему в январе 1945 года стихи начинающей поэтессы на заседании редколлегии журнала «Знамя», они и появятся в февральской и апрельской книжках этого популярного тогда периодического издания.

«У вас сильный голос, — напишет ей в феврале 1945 года главный редактор журнала «Знамя» Вс. Вишневский, — ясная, правдивая постановка тем, непринуждённая свободная манера речи, свободный выбор форм… Культура стиха, постоянное раздумье, человеческая хорошая простота, откровенность…»

В конце апреля того, во всех отношениях памятного 1945 года, отвечая на приглашение руководства журнала, молодой литератор впервые побывает в редакции «Знамени», на долгие годы ставшей для неё родным домом. Тогда же фактически и завершится трудовая биография врача Волянской и начнётся творческая жизнь писательницы Николаевой.

При том, что достаточно простую, душевную поэзию писательницы читатель воспринял, она приступает к написанию прозаических и публицистических произведений. Так, уже в октябрьском номере журнала «Знамя» публикуется её оригинальный рассказ «Гибель командарма». Он был новаторским для того времени и его ничто не роднило с такими во многом документальными произведениями о войне, как «Молодая гвардия» А. Фадеева, «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого, «Спутники» В. Пановой. Пожалуй, в чём-то просматривается сходство разве что со «Звездой» Э. Казакевича. Кстати, этот скупой на похвалы мастер, отмечая художественные достоинства «Гибели командарма», сказал в августе 1947 года в письме к Николаевой и такие слова: «Это действительно превосходная вещь. Незабываема та река, и тот тонущий пароход, и тот мальчик с винтовкой, и та женщина, всё понявшая и почувствовавшая. И прекрасен автор, стоящий над всем этим, — автор строгий, чувствительный, почти плачущий и уверенно спокойный… Эта маленькая «Смерть» останется в той большой литературе, в которую не влезут иные большие книги, ныне признаваемые повсеместно».

Весь творческий путь Николаевой был сконцентрирован вокруг отображения современности. В этом видела она свой писательский интерес, который и направлял её труд в нужное русло. Но притом Николаева изучала современную жизнь не только по газетным публикациям и соответствующей литературе. Длительные командировки по стране, по колхозам, заводам, научным учреждениям были для неё необходимой составной частью писательских будней. «Невозможно изучить жизнь, — писала Галина Евгеньевна в одной из статей, опубликованных в «Литературной газете» в 1954 году, — глядя на неё с позиций пассивного созерцателя. В непрестанном поиске, сравнениях, сопоставлениях нащупываются тенденции развития и пути нового, народ ждёт от нас обобщения нового, возникающего сейчас. Народ хочет, чтобы мы, писатели, шли с ним в ногу, не тормозя и не отставая! И мы торопимся! Мы не можем не торопиться!!!»

С 1947 года Николаева вплотную начинает свою неутомимую деятельность по пристальному изучению современности, отобразившуюся в ряде публицистических очерков. Тогда же по заданию «Знамени» она и поедет в длительную командировку по северным колхозам Горьковской области.

Результатом тех скрупулезных и в хорошем понимании дотошных проникновений в трудовую жизнь и повседневный быт колхозников становится очерк «Трактор», появившийся в третьем номере журнала «Знамя» за 1948 год. Резонанс его был огромным. В конце марта — первых числах апреля 1948 года в трёх своих номерах очерк перепечатывает «Правда». Она же опубликует на него положительную рецензию Б. Галина «Чувство времени». И в том же году он будет напечатан отдельной брошюрой в «Сельхозгизе».

С ленинской «Правдой» у писательницы сложатся добрые отношения. По командировке редакции Николаева побывает в передовом колхозе «Красный Октябрь» Кировской области, возглавляемом знатным руководителем, Героем Социалистического Труда (в 1958 году он будет удостоен этого высокого звания второй раз), будущим многолетним депутатом Верховного Совета РСФСР П.А. Прозоровым. Находясь под большим впечатлением от увиденного, Галина Евгеньевна пишет очерк «Черты будущего», опубликованный в «Правде» в номерах от 7 и 8 января 1949 года.

Интересный и очень показательный, говорящий о высокой сознательности колхозников эпизод содержится в данном очерке. Николаева в беседе с бригадиром полеводов Героем Социалистического Труда Е.Г. Лалетиной задаёт ей вопрос: «Вы никогда не жалеете о том, что у вас нет единоличного хозяйства?» Ответила же колхозная активистка московской гостье следующим образом: «Батюшки, да какой интерес в таком хозяйстве? И развернуться-то негде. Да разве от индивидуального хозяйства получили бы мы такой достаток, как от коллективного?! У меня и дед, и отец всю жизнь сидели на своём участке, а что они видели? Им и во сне не снилось то, что я имею. Отцу-то купили мы хорошую кровать, так он первое время всё — постель на ночь сложит, снимет, дерюжку подстелет на кровать да на ней и спит по старой привычке! Вот какая жизнь была у людей в индивидуальном-то хозяйстве! Верно я говорю? — обратилась она к полеводу Герою Социалистического Труда Михаилу Петровичу Колупаеву.

— Редкая семья у нас, — отозвался Колупаев, — имеет меньше чем полторы-две тысячи трудодней, а на трудодни у нас по два килограмма зерна, и картофель, и овощи, и молоко, и мясо. Для меня и санаторий, и библиотека, и клуб, и кино не хуже, чем в городе. И я в него безо всяких хлопот хожу два раза в неделю. Я жизнь вижу!.. И мы эту нашу жизнь сами строим и сами ею пользуемся! Разве это мыслимо было бы при единоличном хозяйстве!» И это, уважаемый читатель, речь ведётся о крайне непростом для Советского государства 1948 годе. К сожалению, сегодня официальная пропаганда, представляя сталинскую эпоху исключительно в чёрном цвете, естественно, о таких ярких примерах коллективного хозяйствования не напишет.

ИЗУЧАЯ колхозную жизнь, вдохновляясь трудом передовиков из колхоза «Трактор», Николаева начинает работать над своим замечательным романом «Жатва», увидевшим свет в 1950 году в ряде номеров «Знамени» и отмеченным в 1951 году Сталинской премией первой степени.

«Жатва», прототипами героев которой стали колхозники «Трактора», — роман глубоко психологический и обозначивший многие проблемные вопросы в развитии коллективных хозяйств тех лет. Сама сюжетная композиция писательницей выстроена оригинально и увлекательно, так как сфокусирована вокруг взаимоотношений в семье председателя колхоза Василия Бортникова с его непростым и противоречивым внутренним миром. Он, человек деятельный, порядочный, болеющий за колхоз, но и взрывной, темпераментный, переживает разрыв с женой Авдотьей, разрыв вынужденный, первопричиной которого была ненавистная война. Непросто Василию и Авдотье найти нужные слова, ещё сложнее понять друг друга. В финале романа любовь в их сердцах возрождается с новой силой.

На этом житейском фоне, окутанном горькими мыслями и переживаниями Бортниковых, Николаева показала непростой процесс поднимания колхоза, названного ею «Первомайским», на новую высоту, пускай и не столь внушительную, какой она грезилась Бортникову и другим колхозникам. Василию удаётся мобилизовать людей и найти дельных помощников. Помогает ему и райком партии во главе с молодым и ответственным первым секретарём Андреем Стрельцовым. Колхоз в итоге преодолевает трудности, и на его просторах начинается новая, разумная, наполненная созидательным трудом жизнь. Созревают плоды коллективного труда, и наступает период жатвы. Общими усилиями, постановкой перед собой конкретных целей достигается и результат, говорит нам Николаева, досконально изучавшая колхозную жизнь тех лет.

Убедительно нарисовала писательница и галерею своих положительных героев — людей цельных, трудолюбивых, открытых, честных, стремящихся наладить колхозную жизнь. Непросто им всем живётся, но они верят в завтрашний день, верят партии, с воодушевлением встречают решения февральского (1947 года) Пленума ЦК ВКП(б), наметившего комплекс мер по подъёму сельского хозяйства страны.

О роли партии в налаживании послевоенной жизни Николаева в романе говорит не только словами и делами секретаря райкома Стрельцова. Важно и то, как показала она зарождение колхозной партийной организации, образовавшейся благодаря тому, что к Бортникову Стрельцов присылает на подмогу бывших жителей этих мест, молодого электрика Буянова и свою жену, начинающего агронома Валентину.

С первого собрания, на которое они пришли принаряженные, надев орденские планки, и где открыто высказали замечания друг другу, начинают они свою работу по воспитанию колхозников, по поднятию их духа, по вселению в их сознание мысли о необходимости слаженного и продуктивного труда.

Более семи десятилетий прошло с того времени, описанию которого посвятила свой роман Николаева. Вроде бы ничего связующего с днём сегодняшним найти мы в нём не должны. А получается наоборот. Он по-прежнему читается с неподдельным интересом, в нём правда жизни, в нём и тонкие портреты целого поколения, и рассказ о том, как превозмогать личную боль, как сконцентрировать силы и добиваться поставленных целей, как строить новую жизнь и бороться с мещанством, заскорузлым мышлением, индивидуализмом и скопидомством. Как это важно сегодня!

После «Жатвы» за Николаевой прочно закрепляется всесоюзная известность. Писательница выдвигается в ряд наиболее популярных и любимых в народе литераторов. Сама же Галина Евгеньевна, несмотря на прогрессирующую болезнь, переполненная творческими планами, продолжает публицистическую деятельность и начинает накапливать материал, переплетённый с живыми впечатлениями, для будущего крупного художественного полотна.

После поездки в 1953 году в Краснодарский край и на целину годом позже свет увидит «Повесть о директоре МТС и главном агрономе», ставшая результатом работы прозаика по тщательному изучению образа положительного героя, которым в повести стала названная недругами «неподобной агрономшей» Настя Ковшова — «девочка с косичками», вступившая в настоящий бой за благополучие отстающего колхоза с теми, кто разучился работать «по совести», и теми, кто за цифрами не видит людской беды.

Эту повесть Николаева адресовала молодёжи, о чём и говорит она в конце произведения в своём страстном, публицистичном монологе: «Пусть у этого рассказа будет точный адрес! Юноши и девушки, идущие Настиными дорогами, он адресован вам! Каждый на своём поле — воин, потому что для Насти нет одиночества на земле, потому что с такими, как она, — партия, потому что рядом миллионы таких же юношей и девушек, а из них составляется армия, которая побеждает в борьбе за хлеб, за мир, за нашу большую правду».

С «большой правдой» и верой в партию, советский строй и народную мудрость Николаева создаст и своё главное произведение — роман «Битва в пути».

«Битва в пути» — книга о больших делах и людях, напрямую связанных с производством, искренних чувствах и переживаниях, — стала культурным событием в жизни огромной страны, имевшим кардинальное влияние на последующее развитие советской литературы, отображавшей контуры современности. Книгу читали, что называется, поголовно, ею восхищались, её раскупали нарасхват, в библиотеках на роман записывались и зачитывали его «до дыр». «Битву в пути» повсеместно обсуждали, спорили о существе поставленных в романе тем, их масштабности и актуальности для общества, дискутировали о сюжетных коллизиях и поступках героев, о возможности возникновения чувства у женатого мужчины, главного инженера завода Бахирева к другой женщине, о мужестве и непоколебимости этой маленькой женщины-инженера Тины Карамыш, прообразом которой во многом была сама писательница. А сколько женских слёз пролилось над страницами романа, рассказывавшими о Тине и зарождении её искренней любви к Бахиреву! И слёзы эти вкупе с переживаниями были ненаигранными — в стране тогда в действительности было немало таких вот Тин, женщин сложной, изломанной судьбы.

Не следует думать, что Николаева представила на суд читателя мелодраматическое чтиво, вызывавшее охи и ахи. «Битва в пути» — роман на злобу дня, остроконфликтный, ставивший перед читательской аудиторией массу серьёзных как общественных, так и нравственно-психологических вопросов.

Предваряя выход романа в свет, в одной из публикаций 1956 года писательница поясняет: «В новом романе «Битва» я храню верность своей теме: пишу о росте людей в тяжёлой, но успешной борьбе за подъём завода и района. Преданность этой теме объясняется тем, что в подобных характерах я вижу наиболее типичные характеры, а в подобных процессах — наиболее типичные процессы нашей действительности».

Роман был своевременен и впервые опубликован в 1957 году в журнале «Октябрь» (№3—8). Страна в тот год продолжала переживать большое политическое потрясение. Менялись не только ранее установленные порядки, менялись сами стереотипы мышления. Кто-то воспринимал такой разворот, а для кого-то он был неприемлем. Но жизнь не стояла на месте. Об этом нам и говорила Николаева, рисуя основной конфликт романа, заключавшийся в столкновении консервативно мыслящего директора завода Вальгана и руководителя новой формации главного инженера Бахирева. И надо отметить, что подход к созданию образа главного положительного героя у писательницы был по-настоящему новаторским. По сути, Николаева смогла расширить существовавшие рамки обрисовки образа руководителя-производственника и представить своего героя в широком политическом и философском контексте, пытаясь тем самым вновь осмыслить вопрос о взаимоотношениях личности и общества.

Потому-то на фоне вроде бы исключительно производственного столкновения, вызванного чисто технической проблемой «летающих противовесов», необходимых в тракторном двигателе для стабилизации хода и способных, при определённых условиях, благодаря неучтённым силам инерции, разносить вдребезги моторы, главного инженера завода Дмитрия Бахирева писательница в романе выводила как личность сложную, неоднозначную, не всегда понятную окружающим, но при этом светлую, порядочную, стремящуюся к решению непростых задач, прогрессу и процветанию завода, отрасли, государства.

Но и противостоящий ему директор завода Вальган тоже ведь был государственником, хотя и миссию свою служения социалистической Отчизне понимал иначе. Беда этого крупного руководителя заключалась в том, что он в условиях мирного времени так и не может перестроиться с военного лада, знавшего и признававшего только приказ как форму волевого, требующего неукоснительного исполнения решения.

САМ ЖЕ конфликт между Вальганом и Бахиревым носил глубоко философский, мировоззренческий характер, наталкивавший читателя на целый ряд принципиальных вопросов. За кем жизненная правда — за руководителем нового типа Бахиревым или ярким представителем жёсткого командного стиля руководства Вальганом? Кто из них приносит б`ольшую пользу государству? Кто трудится творчески, новаторски, по-современному, а кто привык плыть по течению, придерживаясь заезженных штампов? Да и в конце концов — за кем же будущее за Вальганом или Бахиревым?

Из романа нам становится известно, что в этом, внешне насквозь производственном столкновении победу одерживает Бахирев. Но сможет ли он преодолеть силу инерции замалчивания проблем, воцарившуюся на заводе во имя ложного понятия о защите «чести завода»? Поймут ли его рабочие, изначально не воспринявшие Бахирева и не понявшие стремление последнего к преодолению негативных явлений, бывших на заводе и позволявших выпускать бракованные изделия?

Существенно и то, что и Вальган, а в его лице всё консервативное, устаревшее, во многом и примитивное, — не побеждён окончательно. И если время его ушло, это не значит, что он сам канул в Лету. Нет. У него есть поддержка в центре, где привыкли к его покладистости и безукоснительной исполнительности, зная, что Вальган, при любых условиях, правдами и неправдами, ценою неимоверных усилий, а плановые задания тем не менее обязательно выполнит. То бишь и сбрасывать со счетов его не стоит, рано. Он, по мнению Николаевой, сможет ещё собраться с силами и заявить о себе в новом качестве.

Совершенной противоположностью Вальгану в романе предстаёт Дмитрий Бахирев. Важно и то, что он, вступив в схватку с директором, не боролся за власть как таковую. Это ему было безразлично. По сути, власть для него лишь средство мобилизации и объединения людей на выполнение общих производственных задач, решению которых и посвящает он свою жизнь. И демократичность его не наигранная. Органичность её не вызывает сомнений.

Не сомневается читатель и в его порядочности, принципиальности, честности. Не случайно писательница рассказывает нам о том, что в годы Великой Отечественной войны Бахирев отказывается от Сталинской премии, так как прекрасно видит несовершенство новой модели танка, над которой работал. Так же предельно честно, самокритично и последовательно ведёт он себя и в мирное время на тракторном заводе.

В финале романа за Бахиревым идёт весь завод, следовательно, рабочие поняли и восприняли его как нового вожака производства. Всё вполне логично — человека слова и дела поддерживают те, во имя которых он и взваливает на себя тяжёлую ношу. За ним — правда жизни, сопутствует ему и само время.

Однако, скажет сегодняшний внимательный и вдумчивый читатель, в том числе и молодой, а не приукрасила ли Николаева действительность? Не слишком ли приторно-слащавым, во всех отношениях положительным нарисовала она Бахирева? Может, и не было в жизни таких вот Бахиревых?

Конечно, художественный образ отличается от реальных прообразов, с которых создавала писательница своего положительного героя. Но не был её Бахирев и плодом писательского вымысла. Более пяти лет посвятила Николаева изучению заводов и тех людей, которые там работали. Она неоднократно побывала на Сталинградском и Харьковском тракторных заводах, Горьковском автозаводе, познакомилась там с руководителями и передовиками производства, с их трудом, увидела новшества, столкнулась с технологическими особенностями циклов производства, исписала сотню рабочих блокнотов. О реальных прототипах героев романа писательница рассказала в очерке «Живые голоса», опубликованном в одиннадцатом номере журнала «Октябрь» за 1957 год.

Таким образом, николаевский Бахирев был типичным представителем руководителей-производственников того времени. Таких как он немало работало в огромной стране. В связи с этим существенно и то, что писательница показывала и роль партии в воспитании подобных руководителей. В своих блокнотах, отображавших работу над романом, формулируя его основную тематику, она не раз делала и такие записи: «1. Борьба партии за человеческое в человеке…», «I. Тема — чёрное и алое. Борьба партии за «красное» в человеке». И эти мысли не являлись конъюнктурным следованием вызовам повседневности. Нет. Не таким человеком была Николаева. Да и сами записи эти стали известны исследователям её творчества лишь после смерти Галины Евгеньевны.

По сути же, не будучи членом партии, Николаева всегда была исконно партийным, советским художником. Она безгранично верила Советской власти, Коммунистической партии, её Центральному Комитету, была убеждена, что коммунистические идеи обязательно претворятся в жизнь. А посему, будучи настоящим советским патриотом, несмотря на то, что и в её семье не обошлось без личных переживаний, когда был оклеветан отец, она и рвалась на фронт Великой Отечественной, дабы быть среди защитников своей любимой социалистической Родины. И Николаева добилась своего. В 1942 году её зачислили вольнонаёмным врачом-ординатором на плавучий эвакогоспиталь «Композитор Бородин», доставлявший в город Горький раненых со Сталинградского фронта. Позже она успела потрудиться и в госпиталях Северного Кавказа.

Могла ли писательница поступить иначе? Нет, не могла. Как не могла она и не стать литератором. Всё существо, все мысли, чувства, желание быть на острие, среди людей, подталкивали её, состоявшегося медицинского работника, к этому выбору, осознанному и осмысленному.

О высоком партийном духе Николаевой и её понимании писательского долга красноречиво говорят слова из статьи «Главное направление», опубликованной в октябре 1961-го, за два года до кончины, в журнале «Вопросы литературы»: «Мы живём в такое время, когда все процессы, происходящие на наших глазах, исполнены огромного смысла. Они ставят перед советскими писателями глубокие, сложные, интересные задачи. Партия зовёт нас создавать произведения, которые воспитывали бы людей в духе коммунистических идеалов, пробуждали в них чувство восхищения всем замечательным и прекрасным в нашей социалистической действительности, рождали готовность отдать свои силы, знания и способности беззаветному служению своему народу, желание следовать примеру положительных героев произведений и вызывали непримиримость ко всему антиобщественному, отрицательному в жизни. Мы с горячей готовностью должны откликнуться на этот призыв».

Последним завершённым произведением Галины Евгеньевны станут «Рассказы бабки Василисы про чудеса», где Николаева пытается проникнуть в глубины социальных процессов в обществе и показать истоки русской народной речи. Из задуманного же и активно прорабатываемого в последние годы жизни романа о физиках появилась лишь первая законченная глава «Я люблю нейтрино». Успела писательница оставить читателям и начатый в марте 1961 года то ли дневник, то ли свод раздумий «Наш сад», повествующий о сильной, яркой личности и подлинном творце, каким и была Николаева.

СИБИРЯЧКА, уроженка Томской губернии, познавшая много трудностей и горя, состоявшаяся как врач, спасавшая в годы войны своих сограждан, Галина Николаева стала крупным советским писателем, лауреатом Сталинской премии, кавалером двух орденов Трудового Красного Знамени. Её произведения, переведённые на языки народов СССР и иностранные языки, читали миллионы. Ими восторгались, их разбирали, пересказывали, цитировали. Два романа Николаевой — «Жатва» и «Битва в пути», а также две крупные повести — «Повесть о директоре МТС и главном агрономе» и «Рассказы бабки Василисы про чудеса», составляющие основу её творческого наследия, были к тому же и удачно экранизированы. Что и говорить, не каждому писателю, даже и маститому, выпадает такая счастливая творческая судьба…

Давайте же, уважаемый читатель, вновь обратимся к произведениям Галины Николаевой. Они не растеряли своих художественных достоинств и актуальности. А для молодого человека, желающего знать правдивую историю нашего Отечества, знакомство с ними принесёт не только новые знания, но и радость соприкосновения с большими и удивительными картинами народной жизни, оставленными нам этим потрясающим мастером.

Подлинная литература, как известно, никогда не устаревает.

Руслан СЕМЯШКИН. г. Симферополь.

"Правда", №18 (31078) 19—24 февраля 2021 года