В.А. Туев. Сталин как великий военный стратег
В недоброй памяти хрущёвские времена удары наносились по сталинской истории. Но не только: именно тогда был нанесён первый сокрушительный удар по нашим идеалам и перспективам развития Советского государства. Однако сегодня мы сосредоточимся лишь на одном из этапов военной истории, обозначаемом понятием «десять сталинских ударов».
Хрущёвские псевдоисторики в своё время просто вывели это понятие из военно-исторической литературы. В самом деле, вещали они, какие могли быть «сталинские» удары? Ведь разрабатывали планы наступления советских войск в 1944 году наши штабы, и прежде всего — Генеральный штаб. Впрочем, и ныне историки и публицисты антисталинского лагеря зачастую вообще отказывают этому понятию в праве на существование, так как не видят в Сталине военного стратега. В результате советские наступательные операции 1944 года рассматриваются обособленно друг от друга, вне их общей идеи, единого замысла и стратегической взаимосвязи в процессе осуществления.
Удивляться тут не приходится: теперешним горе-историкам хрущёвского разлива попросту невдомёк, что в военном деле существует особое понятие «стратегия» и является она, эта самая стратегия, не чем иным, как главной составляющей в любой сколько-нибудь крупной военной кампании. А в структуре управления войсками «почему-то», помимо начальников штабов, существуют командующие различных рангов, и прежде всего — Верховный Главнокомандующий. От его стратегических способностей зависит ход и исход любой военной кампании, но особенно это касается крупномасштабных военных столкновений, таких как наша Отечественная война 1812 года, а уж тем более — Великая Отечественная и Вторая мировая войны в целом. Для понимания этого существенно, что стратегический замысел «десяти сталинских ударов» возник задолго до реального проведения этих операций.
Как известно, в ноябре 1943 года состоялась Тегеранская конференция «большой тройки» — руководителей стран антигитлеровской коалиции И.В. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля. Основным предметом обсуждения была выработка стратегии военных действий против гитлеровской Германии и её сателлитов на победном этапе войны. При этом ключевым — и наиболее трудным — вопросом стало открытие нашими союзниками второго фронта в Европе. Черчилль отстаивал так называемый балканский вариант военных действий западных союзников. Смысл его стратегии сводился к тому, чтобы провести главные операции англо-американских войск в странах Балканского полуострова, выйти в Центральную Европу, дабы не допустить освобождения народов европейских стран советскими войсками, и только после этого форсировать Ла-Манш. Между тем Сталин настаивал на высадке союзников на севере Франции весной 1944 года.
На пике противостояния этих стратегических концепций обсуждение проблемы зашло в тупик и наступил поистине драматический момент переговоров: Сталин поднялся с кресла и, обратившись к К.Е. Ворошилову и В.М. Молотову, с раздражением сказал: «Пойдёмте, у нас слишком много дел на фронте, чтобы здесь тратить время. Ничего путного, как я вижу, не получается». Рузвельт, спасая положение, предложил сделать перерыв.
После перерыва Сталин бросает на стол стратегический «козырь». Он заявляет о том, что в СССР разработана стратегия, согласно которой в результате десяти последовательных операций советские армии в ближайшие месяцы перейдут нашу государственную границу и вступят на территории сопредельных стран Европы. Союзники, понявшие, что СССР может и без них разгромить германские вооружённые силы, вынуждены были последовать стратегии Сталина. Было принято решение об открытии второго, англо-американского, фронта на севере Франции, на чём и настаивал Сталин. Форсирование Ла-Манша было намечено на май 1944 года.
Кстати, по воспоминаниям Г.К. Жукова, Сталин после возвращения из Тегерана говорил ему, что Рузвельт, надо надеяться, сдержит слово об открытии второго фронта, а если не сдержит, то мы и сами справимся.
Второй фронт был открыт 6 июня 1944 года.
Так была принята эта стратегическая концепция и окончательно утверждена стратегия совместных военных действий союзников против Германии и её сателлитов. Наряду с этим были согласованы и утверждены контуры послевоенного устройства мира, предложенные советской делегацией. Здесь мы отчётливо видим, что военно-стратегическая концепция, разработанная Сталиным, определила и политическую стратегию союзных держав. Это к слову о том, какова миссия Верховного Главнокомандующего в выборе стратегической цели военных действий, их организации и командовании войсками. Она, эта миссия, никак не является лишь декоративной, хотя и сегодня некоторые пытаются превратить её в таковую.
Верховный Главнокомандующий — центральная фигура в любой военной кампании. Хрущёв, стремясь дискредитировать Сталина, изрёк ничтоже сумняшеся, что тот якобы руководил военными действиями по глобусу. Он, по своей простоте, полагал, что ему таким образом удалось «заклеймить» Сталина как никчёмного полководца. Незадачливому ниспровергателю «культа личности» было невдомёк, что общее стратегическое руководство военными действиями и есть самое трудное, самое ответственное дело на войне.
Югославский политический деятель М. Джилас рассказывал, что в беседе с маршалом И.С. Коневым после победного завершения его войсками Корсунь-Шевченковской операции он спросил его о полководческих качествах Сталина. После небольшого раздумья маршал ответил с предельной лаконичностью:
— Сталин всесторонне одарён. Он обладает блестящей способностью видеть войну в целом, что и делает возможным его успешное руководство.
Видеть войну в целом — этим дарованием обладает далеко не каждый талантливый военачальник. Мышление Сталина основывалось на обширных знаниях в различных областях военного дела и изумлявшей многих способности к их предельному обобщению. Но и этого мало: военная стратегия такого уровня сродни стратегии политической, она требует учитывать весь спектр не только внутренних, но даже, как мы видели, и международных отношений. Сталин был подготовлен к этому своим богатейшим опытом государственного руководителя.
На протяжении всей войны он продолжал накапливать и без того обширные и глубокие военные знания, обогащал их собственным практическим опытом, развивал своё дарование — и это делало его руководство военными действиями всё более и более совершенным. В заключительные два года войны сталинское стратегическое мышление и вдохновляющая сила его идей, мастерство советских полководцев и воля народа к победе соединились в эффективнейший наступательный фактор. Наши экономические, военно-технические возможности и бесценный опыт обороны и наступления позволяли нам самостоятельно обеспечить разгром врага.
С учётом наших возросших возможностей Сталин выработал принципиально новую концепцию дальнейших наступательных действий. Она предполагала отказ от проведения отдельных операций на одном-двух направлениях и принятие стратегии последовательных наступательных операций — ударов, наносимых на различных участках всего советско-германского фронта. Это заставляло противника маневрировать силами, ослабляя плотность войск как раз там, где был намечен наш очередной удар. Опираясь на сталинскую концепцию, Ставка Верховного Главнокомандования определила десять стратегических районов, в которых предполагалось нанести решающие удары.
Под руководством Верховного Главнокомандующего Ставка и Генеральный штаб выработали порядок проведения операций — оптимальные их направления и наиболее приемлемые сроки нанесения ударов. Сталин строго контролировал подготовку, всестороннее обеспечение и ход операций. В результате нам неизменно удавалось достигать их внезапности, сковывать резервы противника, навязывать ему свою волю и прочно удерживать инициативу. В историю Великой Отечественной войны и в мировой фонд военного искусства эти стратегические операции вошли как «десять сталинских ударов», которые привели к полному разгрому фашистской Германии.
Маршал А.М. Василевский писал в связи с этим: «Думаю, Сталин в период стратегического наступления Советских Вооружённых Сил проявил все основные качества советского полководца. Он умело руководил действиями фронтов, и всё советское военное искусство за годы войны показало силу, творческий характер, было значительно выше, чем военное искусство хвалёной на Западе немецко-фашистской военной школы».
Г.К. Жуков в своих мемуарах отметил: «Могу твёрдо сказать, что И.В. Сталин владел основными принципами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела, хорошо разбирался в больших стратегических вопросах». И далее: «В руководстве вооружённой борьбой в целом И.В. Сталину помогали его природный ум, опыт политического руководства, богатая интуиция, широкая осведомлённость. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, наметить пути для оказания противодействия врагу, успешного проведения той или иной наступательной операции. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим».
И даже некоторые из наших врагов отмечали позднее, что уровень советского военного искусства к той поре достиг поистине головокружительной высоты. Ф. фон Меллентин, бывший генерал вермахта, признавая, с оттенком восхищения, что советское Верховное Главнокомандование «полностью овладело техникой организации наступления огромных механизированных армий», патетически восклицал: «Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времени гибели Римской империи».
Наиболее ярко стратегический гений Сталина проявил себя в наступательной кампании 1944 года. «Десять сталинских ударов» были объединены стратегическим замыслом, общим не только с точки зрения взаимоувязки отдельных операций Вооружённых Сил СССР, которая разрушала оборонительную стратегию войск гитлеровской Германии и её сателлитов. Удары наносились в такой последовательности и в таких направлениях, что каждый из них был для нашего противника полной неожиданностью и по времени нанесения, и по своей направленности. Но, как уже говорилось, эти удары были согласованы также и с действиями союзных войск. Всё это позволило максимально приблизить нашу общую Великую Победу и сократить потери войск всей антигитлеровской коалиции на этом этапе войны.
Великая Победа в военно-стратегической кампании 1944 года явилась торжеством сталинской военной науки. Десять сокрушительных ударов не только отличались единым стратегическим замыслом и целеустремлённостью, — они были спаяны волей Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. Все операции были проведены в стиле гигантского территориального размаха и невиданной скорости продвижения. Самая совершенная форма манёвра на окружение и ликвидацию главных группировок противника составляла основу боевых операций Советских Вооружённых Сил.
Мощные удары, обрушившиеся на немецко-фашистскую армию, разрушили весь вражеский фронт от Баренцева до Чёрного моря. Советская Армия смела создававшиеся противником в течение трёх лет «оборонительные валы» и с боями прошла на запад от 550 до 1100 км, были изгнаны из пределов СССР все до единого фашистские захватчики, а военные действия целиком перенесены на территорию вражеских государств. Из 136 разбитых и выведенных из строя в 1944 году дивизий противника около 70 были окружены и уничтожены. Выдающиеся операции на окружение крупных вражеских группировок под Корсунь-Шевченковским, Витебском, Бобруйском, Минском, Львовом, Яссами и Кишинёвом вошли в историю как классические образцы советского военного искусства.
Осуществление сталинского стратегического плана в кампании 1944 года имело огромные военно-политические результаты. Были выведены из войны балканские союзники Германии — королевская Румыния и царская Болгария, а затем фашиствующая Финляндия и хортистская Венгрия. Успешные действия Советских Вооружённых Сил в кампании 1944 года создали обстановку, позволившую в короткий срок подготовить операции заключительного этапа Великой Отечественной войны — победоносной кампании 1945 года в Европе и кампании на Дальнем Востоке — и завершить их полным разгромом войск фашистской Германии и империалистической Японии.
В.А. ТУЕВ, доктор философских наук, профессор
Источник: «Правда»
