Тихоокеанский рубеж защищали из Иркутска
Ход Восточной войны 1853–1856 годов, на первый взгляд, мало мог повлиять на жизнь в Восточной Сибири. Боевые действия, развернувшиеся в Причерноморье, в итоге приковали взгляды всего мира к высадке англо-франко-турецких войск в Крыму и многомесячной битве за Севастополь, из-за чего эта война и запомнилась в России как Крымская. Но англо-французские десанты в те годы действовали против Российской империи не только на Черном, но и на Белом море, блокировали и обстреливали ее Балтийские берега. А одним из самых интересных эпизодов Крымской войны стала активная оборона Тихоокеанского побережья России, руководство которой осуществлялось непосредственно из… Иркутска.
Еще в конце 1840-х годов генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев располагал в Сибири самыми скромными вооруженными силами и практически не имел военно-морского флота. Предприняв в 1849 году беспримерную поездку на Камчатку, какой не совершал никто из его предшественников, он за 5 лет до начала войны сумел не только правильно оценить направление главного удара вероятного противника, но и организовать оборону ключевых точек Авачинской бухты, лично распланировав положение береговых батарей для отражения вражеского десанта. Батарей, на которых еще не было ни одной пушки, и которые должна была защищать местная казачья команда из 36 человек.
Под руководством назначенного Муравьевым военного губернатора Василия Завойко Камчатка начала оживать. Параллельно с этим росли гарнизоны других тихоокеанских портов: Охотска и Аяна, а в открытом капитаном Геннадием Невельским устье реки Амур возник еще не нанесенный ни на одну карту Николаевский порт. Буквально за месяц до высадки вражеского десанта военный транспорт «Двина» доставил оттуда в Петропавловск последние подкрепления: 350 солдат Сибирского линейного батальона, 2 двухпудовые мортиры и четырнадцать 36-фунтовых пушек. Их привезли буквально из-под Иркутска через Байкал, через всю Азию по неисследованному еще Амуру на плотах и лодках. К концу лета 1854 года гарнизон порта вместе с экипажем фрегата «Аврора», вызванного на Дальний Восток по просьбе Муравьева, насчитывал 988 человек при 67 орудиях.
Для пришедшей в Петропавловск англо-французской эскадры (6 кораблей, более 2000 матросов, 500 морских пехотинцев и более 200 пушек) все это было неприятным сюрпризом. Однако полный разгром вражеской высадки превзошел самые смелые ожидания. Уходящие корабли оставили на камчатском берегу не только тела убитых десантников, но и флаг Гибралтарского морского пехотного полка. Уже в ноябре участник обороны князь Дмитрий Максутов привез трофейное знамя Муравьеву в Иркутск. Сегодня оно хранится в Государственном Эрмитаже.
Но выигрыш одной битвы еще не означал выигрыша войны. На следующий год англо-французы вернулись в Петропавловск для нового штурма… и обнаружили совершенной пустой город. Оставить свой гарнизон на зимовку, не зная местоположения русских войск и кораблей, они так и не решились. Между тем по приказу генерал-губернатора эвакуированные части уже размещались в других возможных пунктах высадки на Тихоокеанском побережье. Русских было немного, но их командиры отлично знали местность, и вражеские десанты оказались отбиты практически везде. Тихоокеанская кампания антироссийской коалиции полностью провалилась.
Мало этого, видя силу и решительность Муравьева, дело обороны своих северных окраин ему стали доверять южные соседи России. Айгунский договор 1858 года, который генерал-губернатор заключил с Китаем, создал прочную основу для развития дружбы и сотрудничества двух соседних народов. Если Россия в ходе Крымской войны оказалась способна защитить свое Тихоокеанское побережье, то Китай, раздираемый внутренними конфликтами, не мог противостоять интервенции западных держав в ходе Опиумных войн. Поэтому договор был, действительно, выгоден обеим сторонам. Во-первых, решался и юридически закреплялся вопрос о границе, что поощряло взаимную торговлю и давало старт развитию территорий по обоим берегам Амура. Во-вторых, Россия получала транспортную артерию, связывавшую внутренние районы Сибири с Тихоокеанским побережьем. В-третьих, Китай надежно «прикрывался» от вторжения третьих стран в свои северные провинции.
В августе 1858 года генерал-губернатор вернулся в Иркутск. В городе к его приезду были выстроены триумфальные Амурские ворота и устроена торжественная встреча.
«Пока англичане препирались с мелкими китайскими чиновниками, … русские завладели территорией к северу от Амура и большей частью маньчжурского побережья к югу от этой реки; они укрепились там, произвели изыскания для железнодорожной линии и наметили места будущих городов и гаваней. Когда Англия, наконец, решила идти войной на Пекин, и когда Франция примкнула к ней в надежде урвать что-нибудь для себя, Россия, - хотя она в этот самый момент и получила территорию, по величине равную Франции и Германии, вместе взятым, и реку протяжением с Дунай, — ухитрилась выступить в качестве бескорыстного покровителя слабого Китая», – писал в газете «New York Daily Tribune» от 8 ноября 1858 года Фридрих Энгельс.
Вряд ли он знал о том, что большую роль в выигрыше Крымской войны на Дальнем Востоке России и в заключении Айгунского договора сыграл основанный Муравьевым в Иркутске в ноябре 1851 года Сибирский отдел Русского Географического общества.
Вспомнить об этих событиях можно, посетив отдел Иркутского областного краеведческого музея «Окно в Азию» и сфотографировавшись там на память в бережно воссозданных интерьерах мемориального кабинета генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьева-Амурского.
Артём ЕРМАКОВ
