«Стихами славя русскую природу, родную землю и людей». О лирике сельского поэта Владимира Лузянина
В конце сентября 2021 года в Балезинской районной библиотеке (Удмуртия) состоялось весьма неординарное литературное событие республиканского масштаба. Сельскому поэту из деревни Кирино, ветерану труда Владимиру Ильичу Лузянину было вручено удостоверение члена Союза писателей Удмуртской Республики. Вслед за объёмным поэтическим сборником «Судьба моя в судьбе народа» (2018) он вскоре презентовал и свою вторую книгу стихов «Бег времени» (2020).
Получая свой заветный писательский билет, В. Лузянин с волнением отметил: «Я вполне сознаю, что билет члена Союза писателей Удмуртии – это не бонусная карта и не квота на посещение, например, Большого театра, – это, скорее, моя долговая расписка в том, что буду работать ещё с большей самоотдачей». И в этих словах, исторгнутых из самых глубин души человека, славящего «русскую природу, родную землю и людей»», отражена сущность творческой личности и настоящего труженика, вышедшего из подлинно народной среды.
В.И. Лузянин родился в 1954 году в деревне Михеи Балезинского района (к сожалению, в годы «перестройки» и последующей «демократизации-оптимизации» эта красивая деревня уже исчезла с карты района). Учился в Карсовайской средней школе. Окончив Ижевский сельхозинститут, в 1976 году вернулся домой. Здесь молодой специалист был избран секретарём партийной организации совхоза «Россия» в селе Карсовай. С 1987 по 2001 годы трудился председателем колхоза, позднее – сельхозкооператива «Дружба». О том периоде В.И. Лузянин так повествует в своём первом сборнике: «…на моё мировоззрение, восприятие окружающей действительности оказали люди, моя работа, общение с природой. Я не выбирал работу, она выбирала меня. Всю свою жизнь я работал с людьми. А это требует от человека внимания, мобилизации внутренних сил, устойчивости психики, что совсем немаловажно. Особенно мне памятны годы на посту председателя сельхозкооператива «Дружба»... Лихие 90-е. Безденежье, бартер, невыплата заработной платы. Очень тяжело смотреть людям в глаза в этой ситуации. Всё это я прошёл. Может, поэтому я и начал писать стихи. М. Пришвин, знаток и певец русской природы, по этому поводу писал так: «… иногда у сильного человека от боли душевной рождается поэзия, как у деревьев смола».
Особый дар к рифме обнаружился у В. Лузянина в 2015 году. Первоначально публиковался в газетах «Вперёд», «Удмуртская правда». Поддержанный опытными глазовскими сотоварищами по перу (Л. Смелковым, Н. Нелидовой, Р. Касимовой), начал выступать со своими стихами на концертах, заседаниях литературного клуба в Глазове, на районных и муниципальных мероприятиях, посвящённых Всемирному дню поэзии и патриотическим датам, а также в окрестных сельских школах. В стихах В. Лузянина проникновенно зазвучали темы, посвящённые Родине, отчему краю, родной природе, людям труда и воинского долга, матери, любимой женщине.
Несомненно, литературные озарения к Владимиру Ильичу пришли через чтение художественной классики и глубокие размышления о прочитанном и о современной жизни в стране. О том он говорит так: «Сколько себя помню, я всегда читал. И конечно, литература русская, советская формировала мои взгляды на жизнь, расставляла приоритеты. В моей семье и, насколько я знаю, в роду не было литераторов. Все родичи были выходцами из крестьянской среды». Тем не менее, на формирование литературного кругозора будущего поэта существенно повлияла его Муза – супруга Вера Алексеевна Лузянина, учитель-словесник Верх-Люкинской средней школы. В доме всегда была возможность обсудить новинки литературы и произведения отечественной классики. В ходе таких семейных дискуссий сельского интеллигента из Кирино серьёзно увлёк литературный язык русского этноса. Своё восхищение талантом русских классиков В. Лузянин выразил в стихах: «Пред тобою, поэзия, преклоняю колено. / Всем великим поэтам пою честь и хвалу. / Что создали они – не угаснет, нетленно. / Всё подвластно их силам, всё подвластно перу!».
Размышляя о родном языке, В. Лузянин справедливо отмечает: «Язык – это основной признак этноса. К большому сожалению, а может, и к стыду, я не понимаю некоторые слова, эпитеты классиков. Приходится обращаться к толковым словарям. Язык изменился. А вот в лучшую ли сторону? Это вопрос. По крайней мере, музыкальность, мелодичность русского языка мы теряем. А обращаться с языком своих предков надо аккуратно, бережно. Мы единственные хранители и носители русского языка. Об этом забывать нельзя».
Многое из красочно описанного русскими писателями XIX–XX веков в их произведениях вдумчиво мыслящий производственник-практик В. Лузянин имел возможность созерцать воочию в природе и в социуме. Подобно И. Тургеневу, С. Аксакову, М. Пришвину, облачившись в охотничьи доспехи, он отправлялся бродить по окрестностям вместе с верным псом. Всё увиденное балезинский поэт запечатлевал в стихах, гармонично вставляя в натурфилософскую сюжетную канву собственных размышлений достоверные картины природного поведения братьев наших меньших: певчих птиц, диких утят, перелётных журавлей, бобров, зайчат, медведей. Так в творчестве В. Лузянина появился цикл в жанре рифмованных «записок охотника» («Плещутся бобрята на лесной засеке <…> / Где-то за затоном прокричала птица»; «Запела пеночка в малиннике романс»; «дятел в красивой рубахе / <…> долбит ветхий дом»).
Несмотря на то, что Владимир Ильич начал писать недавно, уже при первичном знакомстве с его стихами у читателей появляется стойкое ощущение, что автор имеет большой поэтический стаж. Лирике В. Лузянина присуща жизненная достоверность, удивительная проникновенность. Открываешь томик и погружаешься в мир поэта, а потом происходит удивительное: светлеет душа, теплеет сердце, мир становится чище, добрее, лучше: «Берёзка русская, родная! / Ты, как Россия, хороша. / <…> С тобой поёт моя душа». Его лирика исполнена диковинной, живой, жизненной силы. Автор черпает свою духовную силу в природе, находит в ней душевное отдохновение. Зачастую ведёт диалог с миром природы: «Пойте, пойте, вестники весны! / Наша встреча снова состоялась. / Я стоял счастливый у сосны…»
Опыт общения бывшего председателя колхоза с людьми перетекает в философские раздумья. В отточенных стихотворных строках В. Лузянин выражает свои сокровенные убеждения: «Мы связаны с тобой, земля, навеки!» У автора много стихов, посвящённых русской ниве. В них отразилась искренняя забота сельского труженика о благосостоянии Родины, которое в том числе измеряется богатым урожаем золотистого зерна и молочными реками. В его стихах часто упоминаются элементы народной обрядности и важные приметы из земледельческого календаря российского крестьянства: «Зарницы хлеб торопят зреть <…> / Играй, июльская зарница, / Вселяйся в каждый колосок, / Чтоб колос крепким уродился, / А каравай – душист, высок» («Зарницы»).
В. Лузянина вполне можно назвать одним из талантливейших певцов Русского поля в наших краях. Таковы его стихотворения «Цвети, земля, цвети, родная нива», «Начинает колоситься нива» и др., насыщенные императивной лексикой и исполненные заклинаний на благополучный урожай года: «Колосись, золотистая нива, / Наливайся янтарным зерном». Поистине, весь стихотворный цикл «Моё поле – родная земля» – это подлинный гимн трудно возделываемому в нашей местности на подзолистых почвах Русскому полю.
Лирический герой В. Лузянина имеет восприимчивую, терпеливую душу. Он переживает чужую боль, как свою. А опыт и житейская мудрость возмужавшего поэта гармонично сочетаются с эмоциями, испытывавшимися его лирическим героем в молодости. В стихотворных строках по-прежнему сквозит юношеская светлость взгляда на мир. Знание окружающей природы, жизненный опыт, душевная проницательность позволяют воссоздавать под пером писателя достоверные картины бытия. За всеми поэтическими образами В. Лузянина стоит глубокомысленный человек – думающий, рефлексирующий, обладающий выразительным, ясным слогом, непосредственностью чувств и поразительной искренностью: «Коль засеяно поле, значит, жизнь не напрасна. / Хлеб со снедью нехитрой есть всегда на столе. / Гость зайдет дорогой – это тоже прекрасно, / Благодарен будь гостю, благодарен судьбе» («Не спеши, оглянись, и постой, и подумай…»)
Для поэзии В. Лузянина характерны теплый лиризм, удивительный песенный ритм, богатство образов, тем, идей. Тематика стихов разнообразна: социально-философская лирика, природа, патриотизм, размышления о Родине, о земляках, о труде, о буднях и праздниках, о героях и простых людях, об исторических событиях. На страницах его сборников живут исторические персонажи Челубей и Пересвет, Мамай и князь Дмитрий Донской, а также представители Бессмертного полка, отстоявшие своё многонациональное социалистическое Отечество в войне с фашизмом. Апеллируя к глубинному коллективному сознанию соотечественников, в патриотическом порыве В. Лузянин чеканно озвучивает сокровенную мысль россиян: «Мы все – одна страна, / Мы все – один народ»; «И русский, и удмурт, / Татарин и мордвин / Русь матерью зовут, / Поют единый гимн» («У нас одна судьба»).
Стихотворение В. Лузянина «Россия, тобой я горжусь!» закономерно вобрало в себя пафос целого ряда русских прецедентных текстов: советских песен «Широка страна моя родная», «Россия – Родина моя», «Даль великая», «Над моей Россией – небо синее», «Хлеб – всему голова» и др. Здесь удачно представлены архетипы русского миросозерцания (с вглядыванием в бездонно высокое синее безоблачное небо, что изливает благодатный солнечный свет на ширь просторов родной земли) и алгоритмы осмысления планетарной миссии многонационального российского люда (с признанием важности миротворческой миссии государства, справедливо понимаемой как всенародное хлебосольство). В этом стихотворении символико-плакатного жанра лирический герой, объединяя себя с коллективным МЫ соотечественников, ощущает себя верным сыном великой страны: «Ты мать нам, Россия, в тебе наша сила, / Тебя по-сыновьи люблю».
Весьма ценно, что в самой манере стихотворного изложения В. Лузянин, подражающий русским классикам в выборе стиля, тематики, идей, образов, стихотворного ритма (Н. Некрасову, А. Кольцову, И. Никитину), во многом отражает видение земляков из глухой таёжной глубинки удмуртского края, где издавна, скрываясь от преследователей, селились старообрядцы-русичи, бежавшие сначала от опричников Ивана Грозного, а затем и от религиозных гонителей времён петровской Руси: «Мы последний форпост нашей веры, / Мы последний её бастион. / Не нажили богатства – всё в меру. Божью заповедь свято блюдём» («Староверы»). Балезинские старообрядцы сумели сохранить самобытные представления о мироздании в соответствии с народными канонами жителей Древней Руси, что не преминуло запечатлеться и в стихах В. Лузянина: «Берёзовую рощу чтут вотчиной Ярилы, / Не рубят, не ломают, хранят бородачи, / В весенний день погожий тут меряются силой, / Подругу выбирают шальные косачи» («Берёзовая роща»).
Несомненно, на протяжении веков русские старообрядцы нашего края во многом сохранили единые языковые, фольклорно-песенные и общенационально-обрядовые традиции древних славян. (Автор этой статьи Н.В. Лекомцева, будучи студенткой русского отделения филологического факультета Удмуртского госуниверситета, в 70-е гг. ХХ века во время фольклорной и диалектологической экспедиций собирала полевые материалы в деревнях среди старообрядцев Красногорского и Кезского районов, соседствующих с Балезинским).
Это достойно отразилось в лирике В. Лузянина: «Пылал малиновый закат, / Берёзы алые стояли. / У нас в деревне говорят: / – Морозы осень заковали» («Закат»); «Эх, взять бы хлеб горяченький с полицы / И съесть его, как в детстве, с молоком» («Но нет уж за околицей берёзы…»); «Что ты, дождь, раздожжался?» («Разговор»). Общеславянские термины сохранены и в ряде названий месяцев: травень, первоцвет («Травень-май и Первоцвет, / Он весны-красны венец!»). Примечательно, что даже в ходе употребления современной литературной лексики в самом эмоциональном тоне стихов В. Лузянина сохраняется старообрядческий колорит со старозаветными убеждениями и важными философскими наставлениями, помогавшими людям соборно-общинно выжить в трудных природных условиях: «В жизни главное – праведно жить»; «У жизни есть одна наука, / Народ её трудом зовёт»; «Не скупитесь, люди, на любовь!».
Фольклорно-диалектологические экспедиции в старообрядческие районы Удмуртии подтверждают, что среди старообрядцев, антропоморфно воспринимающих природу, до сих пор активно бытуют древние жанры закличек и заговоров. В сборниках В. Лузянина также можно найти яркие образцы этого «диалогического» стиля – с красочными описаниями да величальными образами-обращениями и почтительным вопрошанием («Цвети, земля, цвети, родная нива»). Именно в этой древнеэпической стилизации, используя «напевный» трёхстопный дактилический размер, В. Лузянин творит и собственный образно привлекательный неомиф о поэте, чьё лирическое наитие всецело зависит от сил природы: «Не течёт из-под пера рифма дивная, / Знать, заИлилась река у словесности» («Ты верни, река, вдохновение!»).
На многообразном художественно-философском мировосприятии В. Лузянина отразились и судьбоносные жизненные коллизии автора, и встречи с интересными людьми, оставившими глубокий след в его памяти (трудолюбивыми сельскими жителями, воинами нескольких поколений, региональными писателями, педагогами, врачами, религиозными деятелями). Свой отпечаток на менталитет поэта наложил и круг избранного чтения – произведения русской литературной классики. Отсюда – глубокие философские размышления балезинского поэта, выкристаллизовавшиеся в собственные авторские афоризмы: «Моя грудь, распахнись, / Дай душе моей волю! / Душа просит любви, / Выси, света, свободы!»; «Да, для жизни немного надо: / Дом, жену, еду и очаг. / А для счастья – шум звездопада / И огонь в счастливых очах».
Много строк в сборниках В. Лузянина посвящено детям. Будничные зарисовки, вводящие читателя в диковинный мир ребёнка, отличаются меткостью наблюдений, юмором, завлекательным сюжетом. Персонажи детских стихов будоражат воображение и надолго запечатлеваются в памяти. К примеру, в стихотворении «Доброе сердце» описан односельчанин-малыш, что холодной весной направляет своим зеркальцем в окно поэта-земляка долгожданного посланника Солнца в виде солнечного зайчика. Автор жаждет новой встречи со смышлёным мальцом («Каждое утро смотрю я в оконце, / Нет ли поблизости друга того?»), ибо мальчуган, играючи и пока ещё не ведая школьных законов физики и стереометрии, интуицией души и детской сердечностью способен одарить другого человека подвижной «крупиночкой солнца».
Игровой сельский колорит во всём блеске представлен в стихотворении В. Лузянина «Лето, лужи и копыта…», где говорится о детях, «мечтателях вселенских», с восторгом после дождя в хлюпающих от воды сапожках и с гиканием, словно заправские всадники, мчащихся по деревенским улицам на воображаемых конях – обыкновенных палочках. Написать так мог только «взрослый с детской душой» – человек, сохранивший в себе задор весёлых игр прежних мальчишеских лет.
Свои наблюдения сложились у В. Лузянина и по поводу первоклассников, осваивающих на начальном этапе обучения трудные азбучные истины и главную науку, что откроет им двери в широкий мир, – это чтение букваря. Автор оригинально нарёк первышей «слугами букваря» в одноимённом стихотворении. Заливистый школьный звонок многократно на дню, отрывая от переменки, весёлых коллективных игр и сладостей, настойчиво зазывает их «в мир волшебной сказки».
Конечно, звонок бывает и последний. Это для старшеклассников. Он грустный и радостный одновременно. Рисуя привлекательную перспективу судеб выпускников, автор подбадривает юную поросль: «Целая жизнь впереди <…>. / Ждут вас мечты и дерзания, / Ждут вас иные миры» («Последний звонок»). Для самого автора понятие «иные миры» – это же сущая правда: он после школы и недолгого отрыва от своей родной деревушки (на учёбу в институте, год службы в армии, многочисленные встречи с людьми страны и республики в ходе общественной деятельности) сам испытал важность активного познания новых горизонтов жизни! И сегодня поэт, развивая мысль о достойных служивых ребятах с Урала, рисует образы ответственных, высокообразованных молодых ребят с пограничного ракетного плацдарма в долине гейзеров на Камчатке. Они призваны хранить родную землю при помощи ракетного щита страны («Полигон Кура»).
Таким образом, в стихах В. Лузянина жизнь социума движется, как и в действительности, по кругу. Гуманистические по содержанию тексты балезинского поэта приемлемы для использования на уроках в школе, среди студентов, а также в библиотечной и клубной работе со взрослым населением. Несомненно, что основа творческого дара поэта – это духовный поиск, усиленная работа мысли и чувства, что даёт право поэту претендовать на достойное место в литературе. Без преувеличения, В. Лузянина можно назвать драгоценным самородком Балезинского района и Удмуртии.
Н.В. ЛЕКОМЦЕВА, кандидат педагогических наук, доцент, член правления Удмуртского республиканского отделения ВСД «Русский Лад» (Ижевск)
Е.В. ЦЕЛОУСОВА, корреспондент Балезинской районной газеты «Вперёд» (Удмуртия)
