Сражающаяся Евразия. Русские евразийцы в борьбе против нацизма
Тема участия представителей русской послеоктябрьской эмиграции во второй мировой войне в наши дни приобретает популярность. Правда, в основном пишут об участии эмиграции в борьбе с нацизмом. Действительно, часть русской эмиграции, исходя из патриотических побуждений, отвергла предложения нацистов о сотрудничестве и даже встала на путь активной борьбы с нацистами, прежде всего, в рядах движения Сопротивления.
Но справедливости ради надо заметить, что это была не столь уж значительная часть. Сегодня, когда вошла в моду идеализация дореволюционной России и белого движения в российских СМИ, а также в публицистических журналах, книгах, да и в более или менее крупных научных изданиях не любят упоминать о том, что подавляющее большинство русской «белой» эмиграции заняли в 1930-х-1940-х годах позицию коллаборационизма и прямого сотрудничества с властями национал-социалистической Германии, её вооруженными силами (вермахтом и СС), спецслужбами (абвером) и тайной политической полицией (гестапо).
Как отмечает российский историк Юрий Цурганов, количество русских эмигрантов, выступивших с оружием в руках против Гитлера, составляло не более 6 тысяч человек (включая эмигрантов, воевавших в армиях антигитлеровской коалиции и участников Сопротивления), тогда как только в одном Русском охранном корпусе в Югославии, который сначала как добровольческое соединение, а затем как подразделение вермахта воевал с 1941 по 1944 год с партизанскими отрядами И.Б. Тито, а с 1944 по 1945 год и с советскими войсками, было не менее 12 тысяч русских эмигрантов.
Другой современный историк Л.П. Решетников сообщает, что не менее 30% русских эмигрантов в возрасте от 18 до 60 лет, проживавших в европейских странах, оккупированных Гитлером, и в самой Германии, активно сотрудничали с нацистами, прежде всего, воевали с оружием в руках в составе «русских соединений» вермахта (на восточном фронте и на Балканах). При этом следует отметить, что сюда, видимо, не включены те русские эмигранты, которые записывались добровольцами в вермахт и в СС в индивидуальном порядке, а также те, кто сотрудничал с немцами на оккупированных территориях в качестве переводчиков, врачей, технического персонала, чинов коллаборационистской администрации и т.д.
Кроме того, известно, что количество желающих сотрудничать с немецкими нацистами среди русских эмигрантов был гораздо большим, чем нацисты были готовы принять. Гитлер и другие политические руководители рейха были настроены отрицательно к русским белоэмигрантам и не хотели, чтоб население СССР воспринимало ситуацию так, будто с германской армией в Россию возвращается старая дореволюционная власть. Поэтому нацисты делали ставку на внутрисоветских коллаборационистов и требовали от их идеологов, чтоб они подчеркивали, что «новая власть» не только не посягает на идеалы революции 1917 года, а напротив, якобы возвращает завоевания народа, которые у него «отняли большевики».
Именно этот тезис провозглашался в манифесте власовского «Комитета Освобождения Народов России» (КОНР): «В революции 1917 года народы, населявшие Российскую империю … восстали против отжившего царского строя, который не хотел, да и не мог уничтожить причин, порождавших социальную несправедливость, остатки крепостничества, экономической и культурной отсталости… Не вина народа в том, что партия большевиков, пообещавшая создать общественное устройство, при котором народ был бы счастлив …, захватив власть, завоеванную народом, не только не осуществила требований народа, но, постепенно укрепляя свой аппарат насилия, отняла у народа завоеванные им права, ввергла его в постоянную нужду, бесправие и самую бессовестную эксплуатацию».
Русскими эмигрантами-коллаборационистами двигали различные мотивы: от жажды реванша и пещерного антисемитизма до надежд «переиграть» нацистов, воспользоваться ими для свержения большевиков, а затем постепенно выйти из-под контроля Германии и создать русское независимое государство. При этом трудно спорить с тем, что в любом случае объективно они пособничали злейшим врагам России и русского народа, желавшим навсегда уничтожить русскую государственность и культуру и физически ликвидировать большую часть славян.
Конечно, формально эмигрантов трудно обвинять в предательстве. Они не были гражданами СССР, не присягали на верность советскому правительству и поэтому не могли ему изменить (отсюда столь снисходительное отношение к ним со стороны США и Англии, так, участники русского корпуса в Югославии не были выданы советской стороне, беспрепятственно эмигрировали в США, спокойно жили там и даже создали свои ветеранские организации). Кроме того, субъективно, они считали, что и Родину не предавали, поскольку своей Родиной считали не СССР, а исчезнувшую Российскую империю, что же касается СССР, то они отказывались признавать его новой исторической формой России, называя не иначе как «Совдепия». Ошибочность такого взгляда на СССР теперь уже очевидна.
Вместе с тем все это не умаляет, конечно, подвига тех русских эмигрантов, которые воевали с нацистами в рядах «Сражающейся Франции» и армий Великобритании и США, а также подпольщиков, действовавших на территории оккупированных стран Европы. Достаточно вспомнить, что само название движения «Сопротивление» произошло от названия подпольной антифашистской газеты, которое издавали в оккупированном Париже русские эмигранты Б.В. Вильде и А.С. Левицкий, арестованные гестапо и расстрелянные в 1942 году.
Среди видных русских участников французского Сопротивления были такие легендарные личности, как «мать Мария» (Е. Кузьмина-Караваева), «красная княгиня» (княгиня Т.А. Волконская), сын писателя Леонида Андреева В.Л. Андреев, сын террориста и писателя Бориса Савинкова Лев Савинков. В 1941 году в Ницце действовала «Русская патриотическая группа» (с 1943 – «Союз русских патриотов юга Франции»), с 1943 в Париже – «Союз русских патриотов во Франции». Русские патриоты воевали в составе партизанских соединений Италии («Комитет покровительства русским военнопленным» во главе с князем С. Оболенским).
Группы русских антифашистов действовали и в других странах, например, в Чехословакии. Русские подпольщики занимались диверсиями, антинацистской пропагандой, укрывали от нацистов коммунистов и евреев, а также военнопленных стран антигитлеровской коалиции. Как уже говорилось, от 3 до 6 тысяч русских эмигрантов в качестве добровольцев служили в армиях стран-союзниц (в том числе в рядах «Сражающейся Франции»).
Значительное место в антигитлеровской и антинацистской русской эмиграции занимали «пореволюционные» группировки (младороссы, национал-максималисты и др.). Руководитель партии младороссов А. Казим-бек еще в 1939 году обратился к президенту Франции с предложением предоставить силы партии в распоряжении правительства Франции для борьбы с нацистской Германией. В годы второй мировой войны младороссы боролись в рядах Сопротивления. Участвовал в Сопротивлении лидер национал-максималистов князь Ю. Ширинский-Шихматов (он был арестован гестапо и погиб мученической смертью в немецком концлагере), а также многие «рядовые» национал-максималисты. Отдельную страницу в истории антинацистской эмиграции составили евразийцы.
***
Евразийцы были последовательными российскими патриотами. Лидеры и теоретики евразийского движения (П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой, П.П. Сувчинский, Н.Н. Алексеев и др.) ясно и четко высказывались против популярной в эмиграции идеи возвращения в Россию в рамках интервенции против СССР какого-либо иностранного государства. Это было отражено в программных документах евразийского движения. Так, в программе «Евразийство (формулировка 1927 года)» они писали: «Осуществление поставленных объективных целей евразийцы мыслят в форме «внутреннего движения». Вмешательство со стороны (интервенция) является, по мнению евразийцев, одновременно нецелесообразным и неприемлемым. Создание новой России-Евразии есть дело самих евразийцев».
Евразийцы, будучи антизападниками, не верили в то, что помощь Запада в свержении режима большевиков будет бескорыстной; напротив, они были убеждены, что в случае удачи интервенции будущему посткоммунистическому российскому правительству придется расплачиваться с западными союзниками территориями и забвением национальных интересов во внешней и внутренней политике, в связи с чем это правительство превратится в марионеточное. Одну из причин поражения белых в гражданской войне евразийцы видели в нечистоплотности политики союзников белых – держав Антанты, которые больше заботились о своих интересах, чем о поражении большевиков.
В 1930-х гг., после прихода к власти Гитлера, не скрывавшего своих экспансионистских планов относительно «восточных территорий», в среде русской эмиграции уже вторично (впервые – в начале 1920-х гг.) вспыхивают споры об участии в интервенции. Среди значительной части эмигрантов распространяются пронемецкие, пронацистские настроения, подогреваемые к тому же антисемитизмом, который был распространен среди правых кругов русской эмиграции. Ряд правых организаций прямо поддерживают гитлеризм и желают поражения СССР в будущей войне с тем, чтоб затем на территории бывшего СССР возникло русское государство под протекторатом Германии (Российский Общевоинский Союз, Национально-Трудовой Союз Нового Поколения, различные организации русских национал-социалистов на территории Германии, харбинская Всероссийская Фашистская партия). В эмиграции сторонники этой позиции получили название «пораженцев». Позицию пораженцев поддержали казаки-сепаратисты, которые желали создания на территории казачьих областей России независимого государства «Казакия».
Позиции пораженчества была противопоставлена позиция оборончества, которая была не столь популярна в эмиграции, но все же имела немало сторонников. В 1936 году в Париже группой русских эмигрантов было создано Русское Эмигрантское Оборонческое Движение (РЭОД). Были сформированы организационные структуры движения – Организационная комиссия, куда входили Н.Н. Алексеев, Г.А. Грехов, В.И. Лебедев, А. Петров, А. Пилипенко, М.Л. Слоним, Ю.А. Ширинский-Шихматов) и ревизионная комиссия (В. Издебский, П. Коротков, В. Яновский). РЭОД стало выпускать свой печатный орган – газету «Оборонческое движение».
В РЭОД объединились представители самых разных направлений русской эмиграции – евразийцев, младороссов, утвержденцев, новоградцев, левых эсеров. Выступить единым фронтом их заставила тревога о судьбе России. Во второй половине 1930-х годов стало очевидным, что Германия, в которой пришел к власти Гитлер, рассматривает территорию европейской России и живущее на ней население как объект своей колонизаторской экспансии и те же самые планы вынашивает Японская империя относительно российского Дальнего Востока и Сибири.
Оборонцы, в отличие от пораженцев, не верили утверждениям нацистской пропаганды о том, что Гитлер мечтает лишь освободить Россию от коммунизма и открыть для нее путь свободного развития, и не сомневались, что в случае победы Германии и Японии над СССР Россия как независимое государство перестанет существовать, станет колониальным придатком этих двух империй. В своих изданиях оборонцы стремились разоблачить иллюзии многих эмигрантов о том, что «немцы – спасители России», публиковали подборки из речей, статей и книг Гитлера и Розенберга, доказывавших, что руководители Третьего Рейха воспринимали немцев как высшую нацию, а славян и в том числе русских – как низшие. Оборонцы твердо отстаивали точку зрения, что Красная армия в случае агрессии Германии и Японии будет защищать Россию (против тех эмигрантов, которые утверждали, что Красная армия – это не орудие российского патриотизма, а орудие коммунистического интернационализма).
Среди основателей РЭОД был евразийский правовед, участник различных евразийских сборников Николай Николаевич Алексеев. В изданиях РЭОД активно печатались другие евразийцы – П.Н. Савицкий, А.П. Антипов, И.С. Белецкий. Помимо участия в оборонческом движении евразийцы занимались критикой национал-социализма с позиций собственно евразийской идеологии.
Один из основателей и лидеров евразийства Петр Николаевич Савицкий в рамках пропагандистских поездок по странам Европы в 1933 году выступил в Польше перед русскими эмигрантами с докладом «О национал-социалистической партии», который позднее был напечатан отдельной брошюрой. В докладе и в ходе ответов на вопросы Савицкий отметил реакционность пришедшей к власти в Германии НСДАП, небезопасность Германии Гитлера и императорской Японии для России-СССР, пренебрежительное и высокомерное отношение гитлеровцев к другим нациям, а также схожесть национал-социализма с дореволюционным русским черносотенством. Идеологию национал-социализма он признал негодной для утверждения в России и противопоставил ей евразийство.
Весьма показательна переписка между П.Н. Савицким и А.В. Меллером-Закомельским и связанная с ней переписка Савицкого, Трубецкого и Алексеева, относящаяся к 1933-34 гг. Она была опубликована исследователем евразийства А.В. Соболевым в 2001 г. под знаковым названием «Об отношении евразийцев к фашизму». Бывший евразиец, барон Меллер-Закомельский, переехал в Германию, получил там гражданство как фольксдойч, стал ярым сторонником идей национал-социализма и пытался создать в Берлине русское национал-социалистическое движение (Российское Освободительное Народное Движение – РОНД). В 1933 году он написал ряд писем П.Н. Савицкому, пытаясь склонить его к нацистской идеологии и даже сблизить некоторые положения евразийства с нацизмом. Савицкий, конечно, отказался от сотрудничества и отверг попытки разработать «пронацистское евразийство», а Н.С. Трубецкой, которому Савицкий переслал письмо Меллера, отреагировал еще резче: «кошмар и убожество» … вульгарно-упростительская черносотенная психология. В его организацию (РОНД – Р.В.) вступают, по-видимому, всякие подонки».
Во второй половине 1930-х годов князь Николай Сергеевич Трубецкой выступает с серией теоретических статей, критикующих национал-социализм. Среди них выделяется статья «О расизме» (1937), где Трубецкой провозглашает несовместимость православного мировоззрения и идеалистической философии, которые являются основами евразийства, с биологизаторским расистским национал-социализмом: «Немецкий расизм основан на антропологическом материализме… Евразийство, отвергающее экономический материализм, не видит никаких оснований принять материализм антропологический».
В еще одной лингвистической статье того же периода «Мысли об индоевропейской проблеме» Трубецкой подвергает критике арийскую теорию с точки зрения структуральной лингвистики. Он утверждает, что сторонники арийской теории выводят существование некоего идеального праиндоевропейского, арийского народа исключительно исходя из принадлежности европейских языков к одной индоевропейской языковой семье. Но языковая семья – это абстракция, за которой стоит лишь сходство языков в тех или иных аспектах. Такое сходство возможно и в силу культурного взаимодействия живущих по соседству народов. Вывод Трубецкого был разрушителен для базового мифа нацистской пропаганды: не исключено, что никакого праиндоевропейского, арийского народа и не существовало.
Неудивительно, что такие взгляды Трубецкого вызвали его преследования со стороны гестапо. Трубецкой был подвергнут многодневному допросу в гестапо, а его квартиру обыскали, в результате чего погиб труд жизни Трубецкого – рукопись по истории лингвистики. Это стало причиной скоропостижной смерти Николая Сергеевича Трубецкого от инфаркта миокарда в 1938 году.
***
Нападение Германии на СССР не стало для евразийцев неожиданностью, более того, как мы видим, они заранее определились со своей позицией в войне между гитлеровской Германией и СССР. В силу исторических обстоятельств большинство евразийцев оказались на территории стран, оккупированных Германией или зависимых от нее. Все они активно включились в подпольное движение Сопротивления, действовавшее в странах Оси.
Петр Николаевич Савицкий с самых первых дней войны заявил о своей поддержке Красной армии и осуждении немецкой интервенции. С трибуны Немецкого университета в Праге, где он преподавал многие годы, он заявил, что Россия непобедима и что немецкое вторжение закончится провалом. Это вызвало скандал, за которым последовало его увольнение. Все годы войны Савицкий организовывал подпольные сходки евразийцев-оборонцев, которые занимались антинацистской пропагандой. В 1944 году, когда в Праге начали формироваться части РОА, в том числе, и из среды молодых эмигрантов, Савицкий, занимавший пост директора русской гимназии, сделал все, чтоб помешать призыву в РОА учеников его гимназии. За это его уволили с поста директора, затем он был арестован гестапо. После пятидневного заключения его освободили, и он до конца войны был вынужден добывать на хлеб, работая каменщиком.
Константин Александрович Чхеидзе – другой видный евразиец, живший, как и П.Н. Савицкий, в Праге, в годы войны участвовал в создании и деятельности подпольного «Комитета защиты России». Объединившиеся в этот комитет представители разных эмигрантских организаций имели огромные расхождения с большевизмом, но они договорились между собой на время войны прекратить антисоветскую пропаганду и всеми средствами способствовать победе Красной Армии и освобождению России-СССР от немецких оккупантов. Члены комитета и, в том числе К. Чхеидзе, занимались антинацистской пропагандой, поддерживали и пропагандировали убеждение о неизбежности победы СССР, занимались помощью семьям русских эмигрантов, арестованных гестапо и поддерживали связь с чехословацкими подпольными группами Сопротивления.
В работе пражской группы евразицев-обороцев участвовали также А.П. Антипов и И.С. Белецкий [17] – активные участники евразийского движения 1930-х гг.
Следует отметить, что все четыре члена пражской группы евразийцев-оборонцев (П.Н. Савицкий, К.А. Чхеидзе, А.П. Антипов и И.С. Белецкий) были арестованы органами СМЕРШ после занятия Праги советскими войсками и осуждены на долгие срока заключения за «антисоветскую деятельность» за участие в гражданской войне на стороне «белых» и в эмигрантском евразийском движении, вдобавок к этому оборонцу И.С. Белецкому приписывали еще и контакты… с пронацистским и прогерманским РНСД (Российским национальным и социальным движением).
Активное участие в сопротивление принимал и другой евразийский теоретик оборончества – Н.Н. Алексеев. В 1940 году он переехал в Белград, имел контакты с югославскими группами Сопротивления, вёл антинацистскую пропаганду среди русских эмигрантов в Сербии. В 1945 году, признавая его заслуги в борьбе с нацизмом, советские власти даже позволили ему восстановить российское (точнее, получить советское) гражданство, но в СССР он не вернулся в связи с охлаждением отношений между Югославией и СССР.
Нельзя не отметить и участие в борьбе с нацизмом членов евразийских групп – русских эмигрантов и перебежчиков из СССР, оказавшихся на территориях обретших независимость республик Прибалтики и Польши. Группы евразийцев были наиболее активны в Эстонии и Литве (В.А. Пейль, Д.Д. Бохан, С.Д. Бохан, С.И. Чуев, А.К. Прейнвальц и др.) в 1930-е годы. Они поддерживали тесные связи с пражской группой евразийцев, пропагандировали идеи евразийства и Н.Ф. Федорова, были убежденными оборонцами и патриотами СССР (но при этом отрицавшими коммунистическую идеологию). Большинство из них были арестованы НКВД после вхождения республик Прибалтики в состав СССР в 1939 году и погибли в лагерях, поэтому в Сопротивлении они участвовать не могли.
Однако по крайней мере один из них, Дорофей Дорофеевич Бохан (1878-1942), смог поучаствовать в борьбе с нацистами в составе армий союзников. Сбежав в 1920-х из Белорусской ССР в г. Вильно (который тогда принадлежал Польше, но фактически был центром литовской культуры), он стал одним из лидеров русских эмигрантов-евразийцев, живших на территории Литвы. Д.Д. Бохан был известным поэтом, писателем, филологом, литературным критиком, журналистом, выпускавшим в Вильно свою газету, устроителем литературных вечеров и в то же время публицистом-евразийцем, корреспондентом лидеров евразийства из Праги, пропагандистом философии Федорова. В 1939 году он, как и другие русские эмигранты, был арестован НКВД и помещен в ГУЛАГ, но после соглашения между Сталиным и главой лондонского польского правительства Сикорским о создании «польской армии в СССР» («армии Владислава Андерса»), как польский гражданин был освобожден из лагеря и вступил добровольцем в армию Андерса, оказался на Ближнем Востоке, где армия Андерса («2 польский корпус») вошла в состав Вооруженных сил Великобритании, и погиб в 1942 году.
Кроме того, участником Сопротивления был другой лидер литовской группы евразийцев, философ Василий Эмильевич Сеземан (1884-1963), выпускник Петербургского университета, оказавшийся после революции в Литве и преподававший в Каунасском университете. Он был крупным теоретиком евразийства, участником сборника «Евразийский временник», автором ряда статей в евразийской периодике. В годы второй мировой войны, в оккупированной немцами Литве Сеземан прятал от нацистов евреев (в его квартире тайно жила еврейская девушка, участница Сопротивления Леля Левина), Сеземан также снабжал продуктами евреев в Каунасском гетто (где он как профессор университета мог работать в библиотеке) и помогал им обзавестись фальшивыми документами для побега. В связи с этим он сотрудничал с группами Сопротивления. Перед уходом из Каунаса нацисты согнали группу «неблагонадежных», среди которых был и В.Э. Сеземан, в здание на углу улиц Диджиой и Савичяус и подожгли его, но Сеземан спасся. После войны его тоже не миновала длань НКВД. В 1950 году, уже в советской Литве он был арестован по доносу студента, который обвинил его в том, что профессор Сеземан во время лекций рассказывает о реакционных философах. Освободился из заключения лишь в 1956 году.
Наконец, участвовали в борьбе с нацизмом и бывшие «левые евразийцы», члены «кламарской группировки», которых лидеры евразийства П.Н. Савицкий и Н.С. Трубецкой «отлучили от евразийства» за симпатии к философии Маркса. К концу 1930-х годов многие из них стали открытыми коммунистами, живя во Франции, они способствовали формированию интребригад из русских эмигрантов для войны в Испании на стороне республиканцев, а также занимались советской пропагандой. Некоторые из них (как С.Я. Эфрон, муж Марины Цветаевой) стали тайными агентами советской разведки из идейных побуждений (видя в борьбе советской разведки с Западом продолжение противостояния России и Запада). Все они были убежденными оборонцами и советскими патриотами, те, кто остался на Западе, активно участвовали в Сопротивлении.
Показательна в этом смысле судьба Константина Болеславовича Родзевича (1895-1988). Дворянин, он воевал в гражданскую сначала на стороне красных, потом – белых, в эмиграции примкнул к евразийцам, впоследствии стал одним из представителей левого кламарского крыла евразийства в Париже. Он дружил с Сергеем Эфроном, Марина Цветаева посвятила ему две поэмы – «Поэму горы» и «Поэму конца». После распада кламарской группировки Родзевич сблизился с французскими коммунистами, стал, как и Эфрон, тайным агентом НКВД. В конце 1930-х годов воевал в составе интербригад в Испании, где был командиром батальона подрывников. Затем вернулся во Францию и после оккупации Франции гитлеровцами стал активным бойцом Сопротивления. В 1943 году был арестован гестапо и помещен в концлагерь Ораниенбург-Заксенхаузен, откуда был освобожден советскими войсками в 1945 году.
Я описал участие в Сопротивлении лишь представителей верхушки евразийства – теоретиков, которые известны по своим публикациям в евразийских изданиях, организаторов и лидеров, о которых упоминают эмигрантские источники. А ведь была еще и масса простых участников евразийского движения, которые статей в «Евразийский временник» и «Евразийскую хронику» не писали, на диспутах не полемизировали с Милюковым и Струве и не участвовали в Совете Семи. Они посещали собрания евразийцев, распространяли евразийскую литературу, пропагандировали идеи евразийства среди друзей и знакомых.
Их были сотни и сотни – простых евразийцев, живших в разных уголках русского зарубежья – от США до Югославии, работавших на заводах, в таксопарках, в кафе, в гостиницах и даже на шахтах. Безусловно, многие из них также поднялись на борьбу с нацизмом в годы второй мировой войны, участвовали в Сопротивлении, воевали в рядах «Сражающейся Франции», в партизанских отрядах на Балканах. Поведать об их судьбах и об их героической борьбе – дело будущих историков евразийства.
Рустем ВАХИТОВ
Источник: «Новая Евразия»
