Р. Вахитов. Возвращение фашизма под маской «правого анархизма»

Угроза нового западного фашизма, на знаменах которого написано: «Markt macht frei», нависла над человечеством. Радикальный западоцентризм, социальный расизм, культ рынка и экономического успеха, моральный и правовой нигилизм – вот его столпы...
Президент Аргентины Хавьер Милей выступил на Давосском форуме – 2025. В своей эмоциональной речи этот экстравагантный политик (его называют «аргентинский Жириновский»), как обычно, набросился на левые идеологии, марксизм и социализм. Он назвал идею социальной справедливости «зловещей, отвратительной и несправедливой» и противопоставил ей «свободный обмен товарами и услугами» и «творческий хаос рынка». Он подверг критике не только идеологемы Маркса и Энгельса, но и западные капиталистические «социальные государства» и вновь призвал отказаться от «принудительной коллективизации» распределения благ богатых среди бедных. Он много говорил о перекосах политики мультикультурализма, гендерного разнообразия, воинствующего феминизма.
Но неожиданно в его речи появились и новые, странные, даже тревожные нотки. Приведу из нее несколько характерных цитат: «Запад представляет собой вершину человеческого рода». «Запад сбился с пути и … его нужно вернуть на него». «Аргентина – это призрак будущего Рождества Запада». «…то, что казалось абсолютной глобальной гегемонией левых в политике, в учебных заведениях, в СМИ, в наднациональных органах … рушится». «…мы видим сегодня полчища иммигрантов, издевающихся, насилующих или убивающих европейских граждан»…
Мы уже слышали нечто подобное, лет сто назад – и о кризисе Запада, и о «нежелательных инородцах», и о необходимости возродить Запад. Только вместо Аргентины тогда упоминались Италия и Германия…
Не я один обратил внимание на пугающие сходства между отдельными лозунгами современных «неолибералов-консерваторов» и речами Гитлера и Муссолини. Об этом же написал в своем телеграм-канале «Redwolf» Павел Волков: «Выступление Милея в Давосе – открытое провозглашение «Черного Интернационала», который как бы в пику опостылевшей воук-повесточке хочет вернуть величие социал-дарвинистского Запада».
Волкова поддержал Захар Прилепин, который назвал выступление Милея «манифестом нового фашистского Интернационала».
Не сомневаюсь, что тут же посыпятся возражения. Скажут: разве Милей и его единомышленники – либертарианцы – не отстаивают свободу? Разве не сказал Милей в той же давосской речи: «нашим первым и самым важным крестовым походом, если мы хотим вернуть Западу прогресс, если мы хотим построить новый золотой век, должно стать радикальное сокращение размеров государства… Функции государства должны быть вновь ограничены защитой права на жизнь, свободу и собственность. Любые другие функции, которые государство присваивает себе, идут в ущерб его основной задаче и неумолимо приводят к вездесущему Левиафану, от которого мы все сегодня страдаем»?
При чем же здесь нацизм и фашизм, – пафосно заметят наши оппоненты! Фашизм и нацизм были этатистскими, тоталитарными идеологиями, которые, наоборот, выступали за расширение государства, за полное поглощением им гражданского общества, за абсолютное государство!
Так-то оно так, но вот что странно: Милей говорит о свободе, минимизации государства, а делает нечто иное… В ходе предвыборной компании он обещал снизить нагрузку на бюджет и сократить социальные пособия. Это обещание он тотчас выполнил. Результат – за два неполных года его правления более 18% населения Аргентины (более 8 миллионов человек) оказались в самой настоящей нищете. А официальный уровень бедности достиг 52%! С другим же обещанием Милея – избавиться от распухшего госаппарата (он даже фотографировался с бензопилой – в знак что «отпилит» «ненужные части государства»), все не так просто. Правительство Милея уволило … 30 тысяч аргентинских госслужащих. Из более чем 3,5 миллионов… Показательно и какие сферы госаппарата пострадали: Милей ликвидировал в Аргентине, к примеру, министерства образования, труда, соцзащиты, культуры, окружающей среды (всего 9 из 18). Расходы на образование сокращены на 52%, на соцзащиту – на 60%…
Какой-то странный получается «анархо-капитализм»: с огромными массами нищих, но все равно с непомерно раздутым государством, избавившимся прежде всего от гуманитарных функций… Когда под крики о минимизации государства увольняют не полицейских и военных, а специалистов по образованию и культуре.
К военным и полицейским у Милея совсем другое отношение. В 2023 году, сразу после прихода к власти Милея, на улицы вышли тысячи разгневанных аргентинцев. Президент-либертарианец, только что твердивший с экранов о свободе, праве на выражение своего мнения, о недопустимости агрессии… приехал в Главное управление федеральной полиции, «чтобы поддержать силовиков». Он не возражал против инициативы министерства безопасности «создать реестр бунтовских организаций» и подавать в суд на их членов за то, что они … воспользовались своими конституционными правами. По мысли адепта «нового либерализма», совпадающих почему-то с мыслями аргентинских «силовиков», оппозиционеры должны оплатить работу полицейских во время митингов… А ведь как хорошо все начиналось, когда профессор Милей в своем телешоу рассказывал о своем идеале – анархо-капитализме: государство будет минимизировано, насилие будет запрещено, каждый сможет говорить и делать, что ему угодно.
Вряд ли нас удивит после этого, что радетель широчайшего либерализма, закончивший речь в Давосе словами «Да здравствует свобода!», не скрывает симпатий к латиноамериканским неофашистским хунтам. Номер 2 в команде Милея (вице-президент Аргентины) Виктория Вильярруэль трогательно посещала в тюрьме диктатора Хорхе Виделу – лидера аргентинской хунты 1976-1983 гг. По его приказам в результате беззаконных расправ погибли до 30 тысяч аргентинцев. Аргентинские военные похищали оппозиционеров и сбрасывали их с самолетов, из их семей изымали детей… Вильярруэль стремится оправдать военных преступников…
Других осужденных членов хунты посещал в тюрьме еще один соратник Милея – «либертарианец-депутат» Белтран Бенедит. Когда его спросили: «как он может поддерживать неофашистов?», он «срезал» журналистов, сказав, что общался с «бывшими комбатантами, которые сражались против марксистской подрывной деятельности». Вот ведь оно как: вмешиваться в дела капиталистов государство не имеет права, это гнусное насилие, нестерпимое для анархистских душ Милея, Вильярруэль и Бенедита! А сбрасывать с самолетов живьем критиков правительства – пожалуйста, они ведь были сторонники «отвратительной идеи справедливости»!
И, кстати, неофашист Видела в своей экономической и социальной политике проводил ровно те же принципы, что и Милей: либерализация экономики, приватизация госпредприятий, переход к «свободному рынку», освобождение цен, снижение госрасходов. Министр экономики в правительстве Виделы – Хосе Альфредо Мартинес де Ос закончил Кембридж, пользовался полной поддержкой США, поддерживал laissez-faire и руководствовался идеями Милтона Фридмана, которого так любит и Милей с его друзьями – анархо-капиталистами…. Как говорится, найдите хотя бы два отличия в делах, а не в словах неофашистов и анархо-капиталистов знойной латиноамериканской республики…
И если вы думаете, что дело в эксцентричности новоявленного латиноамериканского диктатора, начитавшегося книжек либертарианцев, то ошибаетесь. Милей называет своим соратником Илона Маска – небезызвестного американского бизнесмена и друга Трампа, тоже анархо-капиталиста по взглядам. Через несколько дней, 25 января, этот самый Маск выступил в ФРГ перед представителями правопопулистской партии «Альтернатива для Германии». Там он сказал, что считает АДГ «лучшим выбором для Германии», что «это нормально — гордиться быть немцем», что немцы – «великие воины» и что пора уже перестать им стыдиться своего нацистского прошлого…
Ну разве что руку не вскинул в нацистском приветствии, как на инаугурации «друга Дональда».. А что, с него бы сталось. Он ведь родом из ЮАР, где в свое время наши приют беглые нацисты, симпатизировавшие идеям апартеида. Да и его друг Милей – уроженец страны, где была огромная немецкая диаспора, в которой после 1945 «растворилось» множество бывших «наци»…
* * *
Ноам Хомски заявил однажды: «Анархо-капитализм, по моему мнению, представляет собой доктринальную систему, которая, будучи реализованной, приведёт к формам тирании и угнетения такой силы, что человечество вряд ли сталкивалось с чем-то настолько ужасным в прошлом». Как видим, это его предсказание начинает сбываться. На Западе начинает формироваться ультраправая идеология, которая становится аналогом нацизма на новом историческом этапе. Вырастает она, правда, из правого либертарианства или анархо-капитализма, а не из биологизаторского расизма и социал-дарвинизма как классические нацизм и фашизм…
В основе анархо-капитализма лежит неустранимое, сущностное противоречие. Главной ценностью анархо-капиталисты (либертарианцы) объявляют частную собственность. Даже минимальное вмешательство государства в эту сферу (например, чтобы защитить эту собственность от посягательств»!) признается теоретиками анархо-капитализма невозможным. Основатель этой теории Мюррей Ротбард пришел к выводу, что государство вовсе не нужно, оно – не более чем «стационарный бандит», «грабящий людей». Его функции по защите собственности якобы могут выполнять частные охранные агентства, конкурирующие на свободном рынке. Таким образом анархо-капиталисты стремятся соединить ценности рынка и практически неограниченной свободы (отсюда их второе название – либертарианцы).
Все это звучит крайне привлекательно для некоторых молодых людей, видящих в себе «новую элиту». Проблема лишь в том, что частная собственность без государства (и значит, вводимого им ограничения «естественной свободы», свободы как произвола) невозможна. То обстоятельство, что, например, российские либералы склонны видеть в либерализме учение о полной свободе, то есть анархизм, связано с тем, что они не понимают сути либерализма, не знают теоретических основ этой концепции.
Согласно классическому либерализму, государство и создается, чтоб обеспечить право частной собственности. Джон Локк писал: «…ни одно политическое общество не может … существовать, не обладая само правом охранять собственность… политическое общество налицо там, и только там, где каждый из его членов отказался от этой естественной власти, передав ее в руки общества во всех случаях, которые не препятствуют ему обращаться за защитой к закону….». Под политическим обществом Локк имел в виду государство, возникшее в результате общественного договора между собственниками (отказа от естественной власти в обмен на соучастие в политической).
Локк так и называет подобное государство – «республика собственников». Главная его функция – охранять собственность его членов (в собственность он включает тела, деньги и недвижимость). Ведь иначе всегда может найтись тот, кто в данный конкретный момент окажется умнее, хитрее, сильнее, ловчее. Он отберет собственность человека и будет владеть ею, пока и с ним не случится то же самое (ибо никто и никогда не может быть уверенным в своей полной безопасности, пока длится «естественное состояние»). Локк называет это «неудобствами естественного состояния, которые неизбежно возникают из того, что каждый человек является судьей в своем собственном деле».
Итак, в «естественном состоянии» частной собственности в строгом смысле слова нет, есть только временное обладание. Различие между собственностью и временным обладанием можно проиллюстрировать сравнением законного владельца часов и вора, который их украл и владеет ими фактически, но незаконно. Ключевым здесь является понятие «законности». Последней в «естественном состоянии» не имеется, потому что отсутствует государство, устанавливающее и охраняющее закон. Собственность же и есть не что иное как законное владение вещами.
При этом Локк будто бы предвидел рассуждения либертарианцев про «частные охранные агентства»: «всякий частный суд каждого отдельного члена исключается, … общество (политическое, гражданское общество через избираемое государство – Р.В.) становится третейским судьей, устанавливая постоянные правила, беспристрастные и одни и те же для всех сторон».
В самом деле, пока защитой собственности занимаются частные охранники, служащие собственникам за плату, общество все равно еще не вышло из «естественного состояния», люди все равно должны опасаться за обладание своей же собственностью. Ведь на одно охранное агентство всегда найдется другое, лучше вооруженное охранное агентство. Это не говоря уже о том, что для того, чтоб нанять частное охранное агентство, нужны нормальные рыночные отношения, а они невозможны без наличия закона, регламентирующего товарообмен и защищающего собственников. Иначе охранник, которого попытается нанять толстосум, просто отберёт у него деньги – на том простом основании, что он физически сильнее, у него есть оружие и ему ничего не будет за подобные действия.
Милей может сколько угодно поносить Маркса, но факт остаётся фактом: Карл Маркс не выдумал причинно-следственную связь между возникновением частной собственности, рынка и появлением государства. Это было понятно еще классиками политического либерализма, а если копнуть глубже, то, возможно, и античным авторам. Во всяком случае, в «Республике» Платона вскользь упоминается о связи разделения труда, порождаемого им товарного обмена и появления сословия «воинов»-управленцев…
Итак, мечтать уничтожить государство, но сохранить собственность и рынок – все равно что призывать изъять фундамент здания, но так, чтоб здание все равно стояло, как и прежде…
Конечно, Мюррей Ротбард прав в том, что некоторые государства деградируют и превращаются в «стационарных бандитов», «грабящих своих граждан». Но именно поэтому они перестают быть государствами в строгом смысле слова. Не Ротбард придумал сравнение государства с бандитом. Оно было еще у блаженного Августина, почти за две тысячи лет до американского экономиста, плохо знакомого с философией. Августин писал в «О граде Божьем»: «при отсутствии справедливости что такое государства, как не большие разбойнические шайки; так как и самые разбойнические шайки что такое, как не государства в миниатюре? И они также представляют собой общества людей, управляются властью начальника, связаны обоюдным соглашением и делят добычу по добровольно установленному закону. Когда подобная шайка потерянных людей возрастает до таких размеров, что захватывает области, основывает оседлые жилища, овладевает городами, подчиняет своей власти народы, тогда она открыто принимает название государства».
Блаженный Августин имел в виду, что любое государство, если оно таково не по названию, а по сути, должно иметь представление об универсальной справедливости, отраженное в законах, и отстаиваемое, независимо от субъективных интересов его граждан и их союзов и групп. Это и есть «беспристрастные правила», про которые упоминал и Джон Локк.
* * *
Итак, если воплощать в жизнь идеал анархо-капиталистов, уничтожить государство или свести его к минимуму, разрешить богатым делать, что угодно и защищать себя при помощи частных охранников, то мы получим лишь возвращение в «естественное состояние» и … полный крах института частной собственности и рыночной экономики. А поскольку собственность для господ анархо-капиталистов ценность абсолютная, а свобода, как видим – относительная, то «общество неограниченной свободы» быстро превратится в свою диалектическую противоположность.
Итогом станет самая жестокая диктатура, ибо победит самый сильный и будет удерживать свою власть, используя все средства, включая самые жестокие и безнравственные (не говорим «неправовые», ибо при такой диктатуре ни о каком праве речь не идет). Именно такое будущее готовят нам сторонники анархо-капитализма. Критики этой ультраправой утопии давно уже заметили, что вопреки фон Хайеку, который называл социализм «дорогой к рабству», настоящей дорогой к рабству является именно либертарианство. В самом деле, в обществе, где нет общепринятой морали, универсального закона, полиции судов, отстаивающих интересы всего общества, что мешает «нестанционарным бандитам», имеющим частные армии, практиковать работорговлю, торговлю наркотиками, детскую проституцию? По поведению Илона Маска и ему подобным «либертарианцам жизни» мы видим, что ничто из этого не вызывает у них отвращения. Мешает им это практиковать только ненавидимое ими государство…
Хавьер Милей вроде бы не призывает нас строить фашистские режимы. Он призывает нас вернуться к временам европейских «либеральных» режимов раннего Нового времени, которое он считает «золотой эпохой Запада». Между тем, эти режимы были только по названию либеральными, а по сути больше были похожи на ту же нацистскую Германию, а вовсе не на современные социал-либеральные демократии Европы. Они оставляли огромные массы людей – прежде всего, бедняков, чьи доходы были ниже имущественного ценза (но так же и женщин, слуг и т.д.) – вне правового поля, отказывая им в правах избирателей. В Великобритании до 1832 г. лишь 4,4% взрослого населения обладали активными избирательными правами. Французская революция объявила всех граждан Франции свободными и даровала им избирательные права, но активное избирательное право имели при этом … 8% населения. Демократия для немногих, бесправие – для большинства…
Чем это принципиально отличается от ущемления в правах «неарийцев» в Германии Гитлера? Только лишь критерием, по которому отбираются «неграждане». Работные дома для бедняков, которые описываются у Гитлера, мало чем отличались от концлагерей германского рейха. И это является идеалом для Милея и Маска (а также для нашей соотечественницы Юлии Латыниной [Внесена в список иноагентов] – горячей сторонницы возвращения «имущественного ценза»).
Впрочем, в те времена в Европе и США пышным цветом расцветал и настоящий (а не только социальный!) расизм и даже существовало расистское рабство. В Великобритании его отменили в 1838 году, в США – в 1865. Во Франции Конвент объявил об отмене рабства в 1794 году, но Наполеон вернул его в 1802, и окончательно рабство было упразднено в колониях Франции лишь в 1848 г.
Основой рабства была убежденность в том, что Запад представляет собой наивысшую, «истинную цивилизацию», вершину развития человечества. Именно это утверждают сегодня господа вроде Хавьера Милея и Илона Маска, указывая на то, что именно цивилизация Запада породила «самый совершенный», «самый справедливый», самый свободный» экономический уклад – капитализм. Радикальный западоцентризм, социальный расизм, культ рынка и экономического успеха, моральный и правовой нигилизм – вот столпы нового фашизма, прикрывающегося словами об анархизме, как его предшественник прикрывался словами о социализме.
И на примере реформ Х. Милея в Аргентине мы видим какое будущее предуготовили для трех четвертей населения планеты рвущиеся к власти над миром западные «атланты». Если уж им не жалко своих собственных бедняков, то их отношение к азиатам, славянам и прочим народам, находящимся вне «золотого миллиарда», очевидно. Угроза нового западного фашизма, на знаменах которого написано: «Markt macht frei», нависла над человечеством.
Рустем ВАХИТОВ
***
Редакционный комментарий: В последнее время эксперты часто злоупотребляли словом «фашизм», и оно утратило всякую остроту. Между тем, как-то забылось, что фашизм — прежде всего культ силы, успеха, спокойное принятие биологически обусловленного неравенства. Первый наш русский фашист имел немецкую то ли имя, то ли фамилию Герман и пел строки, написанные Модестом Чайковским: «Пусть неудачник плачет».
Фашизм — это прежде всего антихристианство. В Евангелии сказано: «Последние станут первыми», фашизм настаивает: «Последние никогда не станут первыми». Пирамиды животных иерархий не переворачиваются, альфа и бета самцы и самки должны знать свои места. То же относится к странам и народам.
Можно ли либертарианство назвать новой версией фашизма? Наверное, их все-таки стоит различать, это, скорее, пересекающиеся множества, но в пересечении — все то же: культ силы и успеха, стремление подменить борьбу за справедливость борьбой за существование. Если Россия когда-нибудь примет эту идеологию, можно точно сказать, это будет уже не Россия.
Источник: «Русская Истина»