Р. Вахитов. Ленин и крестьянство: от западного марксизма – к евразийскому и восточному
Владимиру Ильичу Ленину досталась судьба марксистского идеолога и политического вождя, который должен был заниматься своей деятельностью в стране, где пролетариат был незначителен и где большинство населения составляло патриархальное крестьянство [1] .
Очевидно, что успех революции в России был теснейшим образом связан с тем, как и насколько удастся русским марксистам выстроить отношения с этим крестьянским большинством, увлечь его своими лозунгами и учесть при этом их интересы. Сам вождь большевиков в годы революции 1905 года признавал: «крестьянство выступает сознательным творцом нового уклада русской жизни» [2].
Гениальность Ленина состояла в том, что ему удалось выполнить эту задачу – обосновать союз пролетариев с крестьянами. Для этого он создал оригинальную концепцию крестьянства как революционно-демократической мелкой буржуазии. Хотя оппоненты Ленина (в частности – Г.В. Плеханов) упрекали его при этом в отходе от марксизма и в уклоне в народничество, это было не так. Взгляд этот опирался на учение Маркса, но при этом творчески развивал его.
Вместе с тем теория крестьянства не получила у Ленина систематического изложения, ее идеи разбросаны по разным статьям и партийным документам. Кроме того, концепция эта менялась, дополнялась, по мере того, как Ленин реагировал на те или иные политические обстоятельства. Возможно, поэтому она до сих пор не стала предметом подробного рассмотрения со стороны исследователей философии Ленина [3].
Можно только сожалеть о таком упущении, ведь идеи Ленина о строительстве социализма в крестьянской стране определили международное значение ленинизма. Они стали «трансцендентальным означающим» ленинской теории империализма и заложили основы особого «евразийского» и восточного марксизма. Их использовали вожди и идеологи последовавших социалистических революций в других крестьянских странах. Примером здесь может служить Китай, где Мао Цзэдун, развивая учение Ленина по крестьянскому вопросу, пришел к концепции «окружения мировой деревней мирового города».
Наконец, они имеют огромный потенциал и в наши дни, поскольку «мировая деревня» сохранилась до сих пор, только к ней теперь относятся в основном страны Африки.
Основоположники марксизма о крестьянстве
К тому времени, когда Ленин принялся за размышления о крестьянском вопросе, в западном марксизме сложилась европоцентристское понимание социалистической революции. Не секрет, что основоположники марксизма со скепсисом относились к идее построения социализма в странах аграрной периферии и полупериферии капитализма. Они были убеждены, что социалистическая революция должна произойти в странах передового капитализма, где уже возникла мощная промышленность и сформировался многочисленный рабочий класс.
Отвечая на вопрос русских революционеров-народников, которые мечтали о построении «русского социализма» на базе крестьянской общины, Маркс и Энгельс утверждали, что победа социализма на востоке Европы возможна лишь после социалистической революции на Западе. Вот их слова из введения к «Манифесту коммунистической партии» (январь 1882 года): «может ли русская община … непосредственно перейти в высшую, коммунистическую форму общего владения? Или, напротив, она должна пережить сначала тот же процесс разложения, который присущ историческому развитию Запада? … Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе … то современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития» [4].
Вместе с тем, Маркс и Энгельс были далеки от радикальных антикрестьянских настроений, которые приписывают марксизму некоторые его оппоненты (несмотря на их отдельные высказывания вроде фразы из «Манифеста» об «идиотизме деревенской жизни»). Основоположники признавали, что союз пролетариата с крестьянством необходим как в случае буржуазно-демократической, так и в случае социалистической революции.
Рассуждая о революции 1848 года, Маркс отмечал, что крестьяне «находят себе естественного союзника и вождя в городском пролетариате, призванном ниспровергнуть буржуазный порядок» [5]. Одной из причин падения Парижской Коммуны Маркс считал то, что парижские рабочие не сумели привлечь на свою сторону французское крестьянство. Энгельс в работе «Крестьянская война во Франции и Германии» писал: «…стоим решительно на стороне мелкого крестьянина; мы предпримем все сколько-нибудь возможное для того, чтобы сделать его участь более сносной, чтобы облегчить ему переход к товариществу, если он на это решается… Мы сделаем это не только потому, что считаем возможным переход живущего своим трудом мелкого крестьянина на нашу сторону, но также и в прямом интересе партии. Чем больше число крестьян, которых мы избавим от действительного превращения в пролетариев и которых мы сможем привлечь на свою сторону еще как крестьян, тем скорее и легче совершится общественный переворот. Нам незачем ждать этого переворота до тех пор, пока последствия развития капиталистического производства не обнаружатся повсюду в своих крайних формах» [6].
Как видим, Энгельс подчеркивал при этом, что не нужно ждать, когда «Молох капитализма» перемелет мелких крестьян и превратит их в городских или сельских пролетариев, они могут стать союзниками социалистического движения прямо сейчас, оставаясь еще крестьянами, трудящимися на своих мелких земельных участках.
Ленин впоследствии опирался на эти идеи классиков. Обратимся к эволюции его взглядов.
Плехановская концепция русского крестьянства и русской истории
Первые русские марксисты (а затем – меньшевики) видели в российском крестьянстве архаичный, отживший свое и потому реакционный класс, тянущий страну назад, в средневековье и связывали успех социал-демократии с союзом с буржуазными партиями и политиками, которые выступали за индустриализацию и модернизацию России.
Это касалось не только так называемых «легальных марксистов» (П. Струве, С. Булгаков и др.), но и такого крупнейшего теоретика марксизма в России, учителя В.И. Ленина Георгия Валентиновича Плеханова. Антикрестьянский настрой Плеханова был связан с его оригинальной концепцией русского крестьянства и русской истории, которую он считал ортодоксально марксистской.
Плеханов отрицал, что Россия в конце XIX века находилась в состоянии перехода от феодализма к капитализму (как впоследствии стали считать советские историки-марксисты). По мысли Георгия Валентиновича, зачатки феодализма в России были уничтожены еще Иваном Грозным, и в XVI веке в Московии утвердился типичный азиатский способ производства, основанный на государственной собственности на землю, которая выдавалась помещикам лишь в распоряжение, на условиях службы царю.
Таким образом, Россия, по Плеханову, в этом смысле принципиально ничем не отличалась от древнего Египта, а также средневековых Китая, Индии и Османской Турции. С иронией Плеханов заявлял: «если бы ожила мумия какого-нибудь «холопа» или дьяка … одного из египетских фараонов, скажем, XII династии, и совершила путешествие в Московию, то… она не нашла бы очень много удивительного для себя в общественно-политическом быту этой страны. Она решила бы, что отношения москвитян к верховной власти весьма близкие к тому, что существовало на ее далекой родине, именно, таковы какими они должны быть в благоустроенной стране»[7].
В российской крестьянской общине Плеханов видел лишь опору самодержавия. Восставая против капиталистических порядков, русские крестьяне, считал Плеханов, хотят восстановления общинной России во главе с царем. Внешне они выглядят как революционеры, а по сути они – реакционеры, враги демократии и прогресса. Приведу слова самого Георгия Валентиновича: «Совершенно неразвитое в политическом смысле крестьянство, в среде которого постоянно вспыхивали то здесь, то там «бунты» против помещиков, неизменно приурочивало к предполагаемой им доброй воле русских государей все свои упования на лучшее будущее…Осуществление этих упований представлялось крестьянству тем более вероятным, чем полнее была монархическая власть» [8].
Крестьянство – опора самодержавия, а не революции, считал Плеханов, и его победа приведет лишь к «реставрации азиатчины» [9]. Отсюда позитивная оценка Плехановым капитализма, разрушающего азиатско-общинную экономику. Основоположник русского марксизма призывал социал-демократию к союзу с городской крупной буржуазией, так как она способствует развитию страны, росту промышленности, утверждению институтов западноевропейской цивилизации. Не отрицая негативных сторон развития капитализма, и призывая с ними бороться, Плеханов в целом приветствовал разрушение общины в деревне, так как большинство бывших общинников превратятся в сельских пролетариев – базу социалистической революции.
Следует признать, что молодой Ленин, который был тогда еще учеником Плеханова, испытал влияние этих идей. Это нашло отражение в таких его ранних работах как «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» и «Развитие капитализма в России». В первой, самой ранней своей крупной работе Ленин (1894 г.) высмеивал либеральных народников за их стремление совместить общинную, натуральную, нерыночную экономику с буржуазно-демократическими свободами (парламент, гражданское общество и т.д.).
Согласно Ленину, русские народники здесь пытаются совместить несовместимое. Они берут экономическую базу одной формации (азиатского способа производства в его русской версии, которую Ленин именует «средневековой», «барщинной» и «крепостнической» экономикой) и прилаживают к ней политическую надстройку другой, капиталистической формации. Суть производственных отношений средневековой Руси состояла в том, что царь давал своим «слугам» – помещикам земельные участки с крестьянами – поместья, что было своего рода оплатой за их службу царю. Крестьяне содержали своего помещика, но при этом, что прокормить себя и свои семьи, получали от него и мелкие участки земли. «Помещики наделяли крестьян этой землей для того, чтобы эксплуатировать их, так что земля была как бы натуральной заработной платой», – пишет Ленин. При этом вести хозяйство (и содержать помещика, а также платить налоги государству) крестьянам было легче, объединясь в союзы. В этом секрет русской средневековой общины. Она, по Ленину, лишь элемент системы, поддерживающей политическую иерархию, во главе которой был царь-самодержец.
Поэтому община несовместима с буржуазной демократией, община требует самодержавной царской власти. И наоборот, буржуазная демократия предполагает не только политические, но и экономические свободы, это означает невмешательство государства в деятельность рынка, что неизбежно приведет к разрушению общин, разделению общинного крестьянства на богатых и бедных, на сельские буржуазию и пролетариат. Или буржуазная демократия, но тогда уж никаких общин, или общинное земледелие, но тогда уж – сильное самодержавное государство, противящееся рынку и капитализму.
Итак, молодой Ленин согласен с Плехановым в его оценке крестьянства как средневекового, отжившего свое, реакционного слоя общества, являющегося опорой самодержавия.
В работе «Развитие капитализма в России» (1899) Ленин вслед за Плехановым пишет об «азиатской системе» и «азиатчине» в дореформенном крестьянском руссом хозяйстве. Молодой Ленин при этом стремится доказать, что русская община уже исчезает под воздействием рынка. Крестьянство, по его словам, «совершенно разрушается, перестает существовать, вытесняемое совершенно новыми типами сельского населения, — типами, которые являются базисом общества с господствующим товарным хозяйством и капиталистическим производством. Эти типы — сельская буржуазия (преимущественно мелкая) и сельский пролетариат, класс товаропроизводителей в земледелии и класс сельскохозяйственных наемных рабочих».
Ленин констатирует ошибочность теорий народников о некапиталистическом духе российского хозяйства и отстаивает «прогрессивную историческую работу капитализма, который разрушает старинную обособленность и замкнутость систем хозяйства (а, следовательно, и узость духовной и политической жизни)». Как видим, и в этом Ленин – пока еще верный ученик Плеханова.
Все изменили события революции 1905 года, которые заставили Ленина изменить отношение к крестьянству и оценку российского капитализма.
Изменение взгляда Ленина на крестьянство в период революции 1905-1907 гг.
Оба крыла российской социал-демократии: и меньшевики и большевики сошлись в оценке революции 1905 года как буржуазно-демократической. Но меньшевики, к которым примкнул и Плеханов, считали основной политической силой такой революции крупную, городскую буржуазию, и ее политические партии – прежде всего, кадетов. К союзу с ними меньшевики и призывали всех марксистов. Меньшевик Мартынов даже ставил рядом крупную буржуазию и пролетариат, по его мысли «оба эти класса пока политически бесправны, потому что оба они борются с общим врагом — абсолютизмом» [10]. Иначе говоря, и рабочие, и капиталисты – якобы по одну сторону баррикад в борьбе с отжившим средневековым строем самодержавия
При этом меньшевики осуждали крестьянские восстания, широко распространившиеся в 1905-1906 гг., видя в них бессмысленную жестокость отсталых масс, которая ведет лишь к социальному хаосу. Крестьянство они характеризовали как сословие глубоко реакционное, монархическое по чувствам, лишенное политической сознательности. Меньшевики отказывались признавать справедливыми требования крестьян (программу «черного передела», то есть конфискации помещичьих земель в пользу крестьянских общин). Меньшевики вообще выступали за умеренные преобразования, вполне удовлетворяясь конституционной монархией. Они мотивировали это тем, что Россия все равно еще не готова к социализму.
Ленин как руководитель фракции большевиков, напротив, предложил поддержку восстаний на селе и идею союза пролетариата и крестьянства в борьбе против самодержавия. «Решительная победа демократической революции возможна лишь в виду революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства» [11]. Большевики поддержали крестьян в их требованиях о конфискации помещичьих земель, передаче ее «сельским обществам» и в их борьбе с дворянско-чиновничьем государством, стоящем на страже интересов помещиков. «Чего хочет крестьянство от революции? – спрашивал Ленин в статье «Пролетариат и крестьянство» и отвечал: «Крестьянство хочет земли и воли… Все сознательные рабочие хотят и добиваются того, чтобы крестьянство получило всю землю и всю волю» [12].
Причем речь у Ленина идет не только о сельскохозяйственном пролетариате, батраках, работающих по найму, союз с которыми для городского пролетариата естественен. Ленин многократно подчеркивал, что батраки, сельхозрабочие – союзники пролетариев не только в демократической, но и в будущей, социалистической революции. Но Ленин говорит и о союзе с крестьянством вообще, включая и крестьян-общинников (одновременно Ленин признает, что он ошибался, преувеличив темпы распространения капитализма на селе [13]). По его словам, социал-демократы: «борются вместе со всем крестьянством против помещиков и чиновников, а кроме того … городские пролетарии вместе с сельскими пролетариями борются против капитала» [14].
Как известно, Плеханов за это обвинил Ленина в уклоне в народничество и в «эсеровщину». И, действительно, Ленин отказался от меньшевистского и плехановского взгляда на крестьян как на реакционную силу. Теодор Шанин правильно сказал об этом: «Какими бы ни были ранние взгляды Ленина и более поздние комментарии и конструкции, он был одним из тех немногих русских марксистов, кто сделал радикальные и беспощадные выводы из борьбы русских крестьян в 1905–1907 гг.» [15].
Ленин как диалектик умел признать относительную правоту оппонентов. В письме к Скворцову-Степанову он так и писал: «Воюя с народничеством как с неверной доктриной социализма, меньшевики доктринерски просмотрели, прозевали исторически реальное и прогрессивное историческое содержание народничества… Отсюда их чудовищная, идиотская, ренегатская идея, что крестьянское движение реакционно, что кадет прогрессивнее трудовика» [16].
Сама жизнь показала, что при всех своих реакционных предрассудках крестьяне в 1905 г. встали не на защиту самодержавного чиновничьего государства, а стали бунтовать против него, стремясь разрушить его (в отличии от крупной буржуазии, тесно связанной с государством, и потому проявившей трусость, нерешительность, предавшей идеал революции). Однако требовалось объяснить этот факт, противоречащий теориям меньшевиков и Плеханова, по-марксистски, и требовалось понять, а в чем же народники эсеры остались неправыми.
Ленин рассуждает так: крестьяне – революционная сила. Но революционная – не значит обязательно социалистическая. Эсеры и народники видели в российских крестьянских общинах ячейки социализма. Ленин был с этим не согласен и вслед за Марксом считал, что социализм возникнет только на базе развитого капиталистического производства и будет создан пролетариатом. Крестьяне – это не пролетарии, а мелкие сельхозпроизводители, мелкие сельские буржуа. Они имеют небольшие участки земли, кормятся с них своим трудом, объединяются в общины с целью лучшего выживания, особенно, в условиях фискального давления со стороны государства. Это делает их врагами этого государства, врагами, помещиков, дворян, чиновников, полицейских.
«Крестьянство есть тоже «буржуазная демократия», но совсем иного «цвета», чем кадеты или октябристы, – пишет в 1906 г. Ленин, полемизируя с Плехановым – … Эта буржуазная демократия вынуждена бороться против самых основ помещичьей власти и связанной с нею старой государственной власти» [17].
Однако если крестьяне осуществят свои требования, отберут у помещиков земли, свергнут власть самодержавного помещичьего государства, то, по Ленину, это не приведет к тому идеалу, о котором мечтают крестьяне и который проповедуют народники и эсеры. «Полное уничтожение частной собственности на землю … не уничтожит ни господства капитала, ни нищеты масс» – пишет Ленин. Царство уравнительской мелкособственнической справедливости – утопия. Победа крестьянской революции приведет к распаду крестьянства на сельских буржуа и пролетариев» [18]. Но такой, «американский переход к капитализму», когда на деревне появится множество фермеров, что тут же вступят в конкуренцию, по Ленину, лучше, чем «прусский путь», с помещиками-капиталистами, которые будут эксплуатировать крестьян, используя средневековые методы (например, «отработки» за долги).
Главная прогрессивная черта русского общинного крестьянства, которая открылась Ленину в вихре событий 1905 года, – это его демократизм. «Крестьяне – действительные революционные демократы», – писал Ленин. Так и было: крестьяне боролись против самодержавного государства не только потому, что оно не желало отдать им земли помещиков, но и потому, что оно стремилось вмешиваться в жизнь деревенской общины, которая текла по законам прямой аграрной демократии. Все свои проблемы крестьяне решали на сходах, голосованием, прекрасно обходясь без чиновников и полицейских.
Плеханов (да и сам Ленин в 90-х гг. XIX в.) видел в общине лишь элемент, поддерживающий политическую систему деспотии восточного типа [19]. Он так и называл крестьянство – внутренней Азией, ассоциируя с Азией все реакционное и отсталое. Ленин и в 1905 году не отказывается от идеи о том, что в России сохранились остатки азиатского способа производства и самодержавие – его политическая надстройка.
Но, по тонкому замечанию советского философа М.А. Лифшица, зрелый Ленин, воспринимая общинное патриархальное крестьянство как «внутреннюю Азию», видел в ней и нечто прогрессивное. «Есть в нашей истории что-то сходное … с восточными деспотиями. Но отсюда не следуют одни только отрицательные черты. Отсюда проистекают и некоторые весьма положительные явления», – писал М.А. Лифшиц [20]. Демократизм общины, по Ленину, представлял собой живую самоорганизацию масс, отличающуюся от пресной, формальной западной буржуазной демократии. Еще в 1902 году, назвав крестьянскую общину «на три четверти фискально-крепостнической обузой», Ленин тут же заявляет: «общину, как демократическую организацию местного управления, как товарищеский или соседский союз, мы безусловно будем защищать от всякого посягательства бюрократов» [21].
Эта общинная демократия сыграла большую роль в революционных настроениях крестьян в 1905 году и в противодействии «столыпинской реформе», которая и была посягательством царской бюрократии на общину как на товарищеский союз. И эта живая, низовая демократия масс, по Лифшицу – один из результатов деспотического давления царского государства! В истории встречается такая диалектика: социальное зло может иметь своим побочным результатом положительные культурные феномены. Например, еще Энгельс замечал, что без рабовладения не было бы достижений античной, греческой философии, приобретших общемировое значение. Точно так же давление деспотического государства на русских крестьян заставляло их объединяться, помогать друг другу («круговая порука»), проявлять взаимопомощь, умение работать сообща, совместно решать дела своего локального сообщества, укреплять общину как товарищеский союз, как форму местного самоуправления. Без этого давления они, возможно, превратились бы в конкурирующих, отчужденных друг от друга буржуа, как в западном «гражданском обществе».
Позднее Ленин в стихийном демократизме русского крестьянства увидит базис для советской демократии, которую он ставил гораздо выше, чем буржуазную парламентскую модель.
Учение Ленина об империализме и о революционности Азии
Итак, согласно философу Лифшицу, Ленин еще в 1905 году приходит к выводу об ограниченности плехановского европоцентризма и о прогрессивности народных масс в государствах восточного типа (к которым, как показал Виттфогель, молодой, да и зрелый Ленин в определенной степени относил и Россию). Эти идеи Ленин начнет развивать в 1912-1915 гг. после того, как вслед за неудавшейся русской революцией произошли успешные буржуазно-демократические революции в аграрных странах Востока – Китае, Турции и Персии (речь о Персидской революции 1905-1911 гг., младотурецкой революции 1908 г., Синьхайской революции 1911-1912 гг.) [22]. Революционно-демократический подъем на востоке совпал со спадом рабочего движения на Западе и с распространением оппортунизма в среде западной социал-демократии, что закончилось переходом лидеров Второго Интернационала на позиции социал-шовинизма во время первой мировой войны.
Ленин четко отмечает этот феномен, парадоксальный с точки зрения европоцентризма, но вполне объяснимый с позиций выработанной Лениным в 1905 году теории революционности мелкой буржуазии. В статье под знаковым названием – «Отсталая Европа и передовая Азия» – Ленин пишет: ««В цивилизованной и передовой Европе, с ее блестящей развитой техникой, с ее богатой, всесторонней культурой и конституцией, наступил такой исторический момент, когда командующая буржуазия, из страха перед растущим и крепнущим пролетариатом, поддерживает все отсталое, отмирающее, средневековое … В Азии везде растет, ширится и крепнет могучее демократическое движение. Буржуазия там еще идет с народом против реакции. Просыпаются к жизни, к свету, к свободе сотни миллионов людей».
Очень показательны также слова вождя большевиков из статьи «Демократия и народничество в Китае»: «Сгнила западная буржуазия, перед которой стоит уже ее могильщик — пролетариат. А в Азии есть еще буржуазия, способная представлять искреннюю, боевую, последовательную демократию, достойный товарищ великих проповедников и великих деятелей конца XVIII века во Франции. Главный представитель или главная социальная опора этой, способной еще на исторически прогрессивное дело азиатской буржуазии — крестьянин» [23].
В статье «Исторические судьбы учения Карла Маркса» Ленин уже прямо заявляет, что центр мирового революционного движения сместился на Восток: «Не успели оппортунисты нахвалиться «социальным миром» и не необходимостью бурь при «демократии», как открылся новый источник величайших мировых бурь в Азии. За русской революцией последовали турецкая, персидская, китайская. Мы живём теперь как раз в эпоху этих бурь и их «обратного отражения» на Европе».
«Обратное отражение на Европе», конечно, означает то, что революции в Азии спровоцируют и социалистическую революцию на Западе. То есть, с точки зрения Ленина, все произойдет не так, как предсказывали Маркс и Энгельс, а противоположным образом.
Реакционность либеральной крупной буржуазии (как в России, так и на Западе) Ленин в 1916 году объяснит при помощи своей теории империализма. Согласно ей империализм – это не просто внешняя политика Запада, сводящаяся к угнетению отсталых народов. Это еще и высшая и последняя ступень развития капитализма, на которой буржуазия полностью теряет свою прогрессивность. И этого мало: скопив огромные богатства за счет ограбления всего мира, западная буржуазия получает возможность подкупать верхушки рабочих партий на Западе.
Интересно отметить, что неудавшуюся русскую революцию 1905 года Ленин считал лишь звеном в цепи азиатских буржуазно-демократических революций – турецкой, персидской и китайской. Это включение России в процесс пробуждения Азии очень симптоматично в свете оценки Лениным русского крестьянства как «внутренней Азии», а русского самодержавия как «восточной, азиатской деспотии».
Фактически Ленин стоял у истоков концепции незападного, евразийского социализма. Именно это утверждал в 1930-е гг. русский философ права и публицист Николай Алексеев, который был теоретиком евразийского движения, существовавшего в русском зарубежье в 1920-1930-е гг. Евразийцы доказывали, что Россия – не европейская страна, культура русских имеет и восточные корни, и потому Россию следует называть Евразией. Алексеев в своем труде: «Пути и судьбы марксизма: от Маркса и Энгельса к Ленину и Сталину» назвал ленинизм «разновидность евразийского марксизма» и заявлял, что Ленин и большевики спасли Россию от пут западного империалистического капитала.
Алексеев писал: «Ленинизм есть марксизм, который потерял веру в то, что капитализм развитием собственных потенций придет к социализму… Он есть сомнение в том, что «перезрелый», «развращенный» буржуазный пролетариат способен произвести социальный переворот. Он есть предвосхищение той мысли, что может быть революционный материал лучше искать в странах незрелого капитализма»[24].
На это могут возразить, что Ленин называл русских «великодержавной нацией крайнего востока Европы и доброй доли Азии» и включал Российскую империю в число империалистических, колониальных держав, а не в число колоний Запада. Однако, мы уже говорили о том, что начиная с ранних работ, Ленин пишет об азиатском характере и русского государства, и русского докапиталистического хозяйства.
Если внимательно читать «Империализм как высшую стадию развития капитализма», то легко заметить, что Ленин считал Россию начала ХХ века страной полупериферии, как потом станет выражаться американский неомарксист И. Валлерстайн. Царская Россия выступала как колонизатор по отношению к «внутреннему Востоку» – Туркестану, но сама она была жертвой империалистического грабежа со стороны Франции, Германии и Великобритании, которые относились к ней как к полуазиатской державе. «Все банки России, – писал Ленин, – «будучи по видимости «русскими», по источникам средств «иностранными», а по риску — «министерскими», выросли в паразитов русской хозяйственной жизни». При этом уместно вспомнить слова В.И. Ленина из его книги об империализме: «Финансовый капитал — такая крупная, можно сказать, решающая сила во всех экономических и во всех международных отношениях, что он способен подчинять себе и в действительности подчиняет даже государства, пользующиеся полнейшей политической независимостью» [25].
Российский историк-марксист А.Д. Кругликов, развивая эти мысли Ленина, заключает: «Ленин … блестяще на научной основе доказал, что Россия к началу ХХ в., вступив на путь капитализма … стремительно теряла свою независимость и суверенитет. Она пребывала в кабале у банкиров Парижа и Лондона. Запад контролировал добычу золота и платины в Сибири и на Урале, нефти – в Баку и Грозном, угля и руды – в Донбассе, кредитовал царское правительство, или отказывал ему в кредитах» [26].
Именно эта двойственная природа царской империи сделала Россию «слабым звеном в цепи мирового империализма». Революция все-таки произошла на «отсталом» Востоке, а не на «передовом» Западе. И если в 1917-1920-х гг. у Ленина и руководства большевистской партии была иллюзия о том, что вслед за рабоче-крестьянской революцией в России восстанут пролетарии Германии, Австро-Венгрии, Франции, Англии и США (вспомним, что тогда появились недолго просуществовавшие Венгерская, Баварская, Бременская, Тарнобжегская советские республики) [27], то уже после 1920 г. становится ясно: капитализм в Западной Европе, Британии и США крепок и ждать там социалистических революций в ближайшее время не следует.
Впрочем, Ленин еще в 1919 начинает склоняться к прежней мысли, что заря социализма взойдет на Востоке. В речи на II Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока Ленин говорит: «За периодом пробуждения Востока в современной революции наступает период участия всех народов Востока в решении судеб всего мира, чтобы не быть только объектом обогащения. Народы Востока просыпаются к тому, чтобы практически действовать и чтобы каждый народ решал вопрос о судьбе всего человечества»[28].
На Конгрессе Коминтерна он заявляет: «Вы получаете… картину мира, как она сложилась после империалистской войны. Миллиард с четвертью угнетённых колоний, — стран, которые делят заживо, как Персия, Турция, Китай; стран, которые побеждены и брошены в положение колоний … Не больше четверти миллиарда, — это страны, которые уцелели на старом положении, но они все попали в экономическую зависимость от Америки … И мы имеем, наконец, не больше четверти миллиарда жителей в странах …, в которых, разумеется, лишь верхушка, лишь капиталисты воспользовались делёжкой земли… Невозможно миллиарду с четвертью людей, жить так, как хочет их поработить «передовой» и цивилизованный капитализм, а ведь это 70% населения земли». Там же Ленин констатирует: «массы трудящихся, крестьяне колониальных стран, несмотря на то, что они сейчас еще отсталы, сыграют очень большую революционную роль в последующих фазисах мировой революции» [29].
Наконец, незадолго до своей смерти, в статье в статье «Лучше меньше, да лучше» он прямо называет эти страны – Китай и Индия – и утверждает, что союз революционных России, Китая и Индии предопределит судьбу мирового социализма и сделает победу над империалистическим Западом неизбежной. Приведем слова Ленина: «Исход борьбы (за мировой социализм – Р.В.) зависит, в конечном счёте, от того, что Россия, Индия, Китай и т.п. составляют гигантское большинство населения. А именно это большинство населения и втягивается с необычайной быстротой в последние годы в борьбу за свое освобождение, так что в этом смысле не может быть ни тени сомнения в том, каково будет окончательное решение мировой борьбы. В этом смысле окончательная победа социализма вполне и безусловно обеспечена» [30]. Только для этого крестьянские страны, по Ленину, надо … цивилизовать. Об этом – последняя часть нашего исследования.
Ленин об особенном пути к социализму в крестьянской стране
В 1917 году революция произошла в преимущественно крестьянской России. Ленин прекрасно понимал значение поддержки крестьянских масс для победы большевиков в 1917 году, как и понимал то, что крестьяне вовсе не разделяли идеал большевиков и стремилось к чему-то иному, нежели социализм, как его представляла марксистская теория. В докладе «О тактике ВКП (б)» в 1919 г. Ленин одновременно признает, что «впервые в истории существует государство, в котором есть только эти два класса, только пролетариат и крестьянство. Последнее образует громадное большинство населения» и характеризует крестьянство как «последний капиталистический класс, … глубочайшую основу капитализма … мелких производителей»[31]. Ленин даже исходя из этого заявляет: «наша революция, в известной степени, была буржуазной».
А в статье «Лучше меньше да лучше» Ленин предсказывает, что в таком же положении окажутся крестьянские страны Востока – Китай и Индия, когда в них произойдут революции и победят пролетарские, коммунистические партии.
Возникает вопрос: каким же образом в стране с крестьянским, мелкобуржуазным большинством, после успешной революции под руководством коммунистов перейти к социализму? Ведь Маркс однозначно утверждал в предисловии к 1-му тому «Капитала»: «Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину её собственного будущего»[32]. Из этого проистекало убеждение Маркса и Энгельса, что социалистическая революция не может произойти в отсталой России раньше, чем в передовых Великобритании, США и Франции. Капитализм должен сначала полностью развиться, исчерпать свою внутренние потенции и лишь потом он станет препятствием на пути социального и материального прогресса и будет сметен революционным вихрем.
На это и указывали Ленину его оппоненты – меньшевики (от Г. Плеханова и Ю. Мартова до Н. Суханова). По их убеждению, в России произошла буржуазно-демократическая революция, поэтому коммунистической партии нужно отказаться от монополии на власть, создать коалиционное правительство, куда войдут и буржуазные партии, отказаться от власти Советов и вернуться к буржуазной парламентской демократии, в общем, отказаться от строительств социализма и строить капитализм. Как сказал Г.В. Плеханов: «Русская история ещё не смолола той муки, из которой со временем будет испечён пшеничный пирог социализма». С точки зрения «первого русского марксиста», сначала к социализму придут страны Запада – Германия, Франция, Британия, США, а уж потом дойдет черед России и уж тем более стран Востока.
Ленин, как видим, вовсе не отрицал того, что Россия – страна отсталая и даже того, что Октябрьская революция во многом выполнила задачи буржуазно-демократической революции. Отрицал он лишь то, что существует один-единственный путь к социализму, который увидели в XIX веке Маркс и Энгельс. В статье «О нашей революции (ответ Н. Суханову)» Ленин пишет, что «пора уже все-таки отказаться от мысли, будто этот учебник (учебник западного марксизма – Р.В.) предусмотрел все формы развития дальнейшей мировой истории» [33]. Империалистическая война создала уникальные условия, которые привели к падению царизма в России. «Дальнейшие революции в неизмеримо более богатых населением и неизмеримо более отличающихся разнообразием социальных условий странах Востока – предсказывает Ленин – будут преподносить … несомненно, больше своеобразия, чем русская революция» [34].
Таким образом, по Ленину, появился новый, евразийский и восточный путь к социализму (Ленин пишет в этой статье об отклонениях России от европейского пути развития!). Суть его в том, чтобы, не дожидаясь пролетарских революций в странах Запада, установив власть Компартии и Советов в преимущественно крестьянской, отсталой стане, самим создавать материальную базу для социализма. Ленин пишет: «Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры … то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы» [35].
Фактически в этих словах была заключена ленинская формула евразийского и восточного пути к социализму, который пошли затем такие страны как Советский Союз, Китай, Вьетнам и т.д.
Как же Ленин предлагал создать искомую материальную базу для социализма? Об этом он пишет в одной из своих последних статей – «О кооперации» (1923). Интересно, что при этом он указывает на долю истины в рассуждениях «старых кооператоров». Обычно под ними понимают английских и французских социалистов-утопистов, но народники рубежа XIX-XX вв. также очень активно ратовали за кооперацию, а Ленин еще в период революции 1905 года пришел к выводу, что в мнениях народников, которые он в целом считал заблуждениями, скрывается доля истины.
Итак, Ленин считал, что путь к социализму крестьянской, мелкобуржуазной страны, в которой к власти пришла пролетарская партия, состоит в кооперации. Он пишет: «У нас, действительно, раз государственная власть в руках рабочего класса, раз этой государственной власти принадлежат все средства производства, у нас, действительно, задачей осталось только кооперирование населения. При условии максимального кооперирования населения само собой достигает цели … социализм» [36].
По мнению Ленина, кооперация – это путь «более простой, легкий и доступный для крестьянина», то есть для сельского мелкого буржуа, ведь с одной стороны кооперация соответствует общественному и государственному интересу, с другой стороны – она затрагивает нотки частного интереса, которого также не лишен крестьянин, будучи каким-никаким, а буржуа. «мы нашли ту степень соединения частного интереса, частного торгового интереса, проверки и контроля его государством, степень подчинения его общим интересам, которая раньше составляла камень преткновения для многих и многих социалистов» – восторженно восклицает Ленин [37].
И, как известно, в конце этой статьи Ленин определяет социализм как «строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства» [38]. При этом он настаивает на понятии «цивилизованных» … Он отмечает, что русский крестьянин должен научиться торговать как «грамотный европеец», для чего нужна культурная революция – всеобщая грамотность, распространение достижений науки и техники… А пока, отмечает Ленин, русский крестьянин «торгует по-азиатски».
На это замечание обращает внимание Виттфогель: Ленин опять говорит о России как о полуазиатской и даже почти азиатской стране. Мы бы добавили к этому, что коль скоро это так, то перед нами формула не какого-либо иного, а восточного, азиатского пути к социализму. Немаловажно заметить, что именно эти последние работы Ленина – о нэпе и кооперации легли в основу концепции реформы Дэн Сяопина, которая позволила Китаю динамично развиваться, строя свой собственный социализм «с китайской спецификой» [39].
Разумеется, наше небольшое исследование нужно рассматривать лишь как постановку проблемы. Тема ленинской концепции крестьянства и уж тем более – ленинизма как евразийского и восточного марксизма очень большая и требует отдельной большой работы.
Рустем ВАХИТОВ
***
Примечания:
[1] Статья представляет собой расширенный вариант доклада, сделанного автором на научной конференции «Марксизм и современная цивилизация России и Китая. Третий международный форум «Основные проблемы современного марксизма » (Харбин, 20-22 августа 2024 г.)
[2] Ленин ПСС Т. 12 с. 94
[3] Мы могли бы указать на работы С.Г. Кара-Мурзы («Долгая дорога в СССР») и Теодора Шанина («Четыре с половиной аграрных программы Ленина»)
[4] Маркс К. Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии
[5] Карл Маркс “Избранные произведения”. Т. II, стр. 334. Госполитиздат. 1940.
[6] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 2-я, стр.456-457
[7] Плеханов Г.В. История русской общественной мысли
[8] Там же
[9] Об этом писал Карл Виттфогель в знаменитой книге «Деспотизм Востока»
[10] Меньшевики в революции 1905-1907 ггhttps://ozlib.com/1039074/sotsium/vtoraya_mensheviki_revolyutsii_1905_1907
[11] ППС Т. 11 с. 283
[12] ПСС Т. 10 с. 94-95
[13] Он пишет: «верно определяя направление развития, мы неверно определили момент развития. Мы предположили, что элементы капиталистического земледелия уже вполне сложились в России»»
[14] Там же, с. 97
[15] Цит. по Суббето Александр Владимир Ильич Ленин: гений русского прорыва человечества к социализму
[16] Ленин В.И. ПСС Т. 48 с. 228
[17] Ленин В.И. Как рассуждает т. Плеханов о тактике социал-демократии?
[18] Ленин В.И. ПСС Т. 12 с. 96
[19] Виттфогель указывает на то, что в дискуссии с Лениным в 1906 г. Плеханов пугал Ленина «азиатской реставрацией», к которой поможет привести победа крестьян, причем он сравнивал Ленина, требовавшего национализации земли, с китайским писателем и реформатором 11 века Вань Анши (Wáng Ānshí), который тоже боролся против произвола крупных землевладельцев. В устах европоцентриста и антимонархиста Плеханова это был негативный отзыв, так как реформы Вань Анши были направлены на укрепление императорской власти С. 539
[20] Лифшиц М.А. «Очерки русской культуры» с. 93
[21] Ленин В.И. «Агарная программа русской социал-демократии» ПСС т. 6 с. 344—346.
[22] Особенно большое впечатление на Ленина произвела революция в Китае. Он отозвался на нее словами: «Мировой капитализм и русское движение 1905 года окончательно разбудили Азию. Сотни миллионов … проснулись … к борьбе за азбучные права человека, за демократию»
[23] Ленин ПСС Т. 21 с. 97
[24] Алексеев Н.Н. Пути и судьбы марксизма: от Маркса и Энгельса к Ленину и Сталину. 1936
[25] Ленин ПСС Т. 27 с. 379
[26] А.Д. Кругликов Ленин и большевики спасли Россию//РУСО (Российские ученые социалистической ориентации) https://csruso.ru/nashi-universitety/voenno-patrioticheskoe-vospitanie/lenin-i-bolsheviki-spasli-ros...
[27] Именно на это время приходится опора на батрака в деревне, отмеченная Теодором Шаниным в статье «Четыре аграрных программы Ленина»
[28] Ленин В.И.. ПСС Т. 45 с. 404
[29] Ленин В.И. ПСС Т. 44 с. 34-54
[30] Ленин В.И. ПСС Т. 45 с. 404
[31] Ленин В.И. ПСС Т. 44
[32] Маркс К. Капитал Том 1 ООО «Издательство АСТ»; Москва; 2001 с. 121-122
[33] Ленин ПСС Т. 45 с. 382
[34] Там же, с. 381
[35] Ленин ПСС Т. 45 с. 381
[36] Там же с. 369
[37] Там же, с. 370
[38] Там же с. 373
[39] Остается дискуссионным вопрос, насколько сталинская коллективизация соответствовала программе Ленина о «цивилизованной кооперации». Не разделяя огульного очернения наследия И.В. Сталина, мы бы все таки предположили, что в ходе дискуссии Сталина и Бухарина последний тоже был кое в чем прав.
Источник: «Рабкор.ру»
