Р. Семяшкин. Ленинская тема в годы Великой Отечественной войны и первые послевоенные десятилетия
В годы Великой Отечественной войны ленинская тема не ушла на второй план. Многие литераторы снова обращаются к великому образу, осмысливая его жизненный путь, его гениальное идейное наследие.
Иносказательно вспоминал вождя в знаменитом послании «Ленинградцы, дети мои!», опубликованном в «Правде» 5 сентября 1941 года, старейший тогда поэт страны, девяностопятилетний казахский акын Джамбул Джабаев:
Это в ваших стройных домах
Проблеск ленинских слов-лучей
Заиграл впервые впотьмах!
Это ваш, и больше ничей,
Первый натиск его речей
И руки его первый взмах!
(перевод М. Тарловского)
Образ Ленина звал народ на решительную борьбу с ненавистным врагом. Так, начинающий тогда фронтовой поэт С. Гудзенко в «Балладе о знамени» (1943) рисует портрет пламенного и гневного Ильича, вдохнувшего в бойцов неуемную ярость. Ставили славные ленинские революционные традиции на вооружение сражающихся советских людей и другие поэты: И. Сельвинский в «Балладе о ленинизме» (1943), С. Маршак в «Балладе о памятнике» (1942), С. Щипачев в поэме «Домик в Шушенском» (1944), С. Кудаш в стихотворении «Ленин и боец» (1942). Возникал Ильич и в стихах Д. Бедного, М. Рыльского, А. Суркова, П. Бровки, А. Малышко, А. Кулешова.
Чудом дойдут до будущих поколений стихи измученного пытками связного партизанского отряда Ивана Денисенко, успевшего перед расстрелом обратиться с наказом к тем, кто продолжает жить, подчеркнув в нем бессмертие дела и мысли Ленина:
Если имя твое – солдат,
До конца будь солдатом, брат.
Стойким будь, честь свою береги.
Ничего, что кругом враги.
Ты – достойный страны патриот,
В тебе Ленина правда живет.
Так крепись же и честь береги:
Пред тобою бессильны враги!..
Уже в часы победных маршей и первые мирные дни о Ленине пылко говорят в своих стихах А. Сурков и М. Луконин. Несколько позже продолжится раскрытие ленинского образа в стихах Е. Букова, М. Миршакара, С. Вургуна, с его своеобразным философско-романтическим мироощущением, заметно отличавшим азербайджанского поэта, искренне верившего в правоту ленинских идей:
Мир этот старый… Ленинское слово
И гений пролетарского вождя
Позвали угнетенных к жизни новой,
Любовью к людям мир омолодя. <…>
И ныне дело Ленина живет,
И мысль его, как солнце не стареет.
(перевод В. Проталина)
О ленинском светлом облике, запечатлевшем его доброту, простоту и величие, в 1954 году напишет и один из старейших абхазских поэтов Д. Гулиа:
– Он был человеком, как все мы, но больше
В глазах у него доброты.
Он был человеком, как все мы, но больше
В нем мудрости и простоты,
Но больше
В нем смелости, воли и силы,
Но больше
В нем солнечной радости было.
И взором орлиным
Сквозь годы, сквозь тучи
Он видел всех дальше,
Он видел всех лучше.
(перевод М. Соболя)
Появляются тогда и такие значимые вещи, как цикл стихов А. Твардовского «Памяти Ленина», «Дума о Ленине» М. Исаковского, «Ходоки» Н. Заболоцкого. А Михаил Светлов напишет в 1959 году стихотворение «Ленин смотрит на нас», в котором будут такие теплые, пронзительные слова:
Хочется без конца
Думать об Ильиче,
Будто рука отца
Вновь на твоем плече. <…>
Ленин! Все видит он –
Звезды полярной мглы,
Мчащийся эшелон,
Кедров таежных стволы…
Не уставай, рука!
Помните каждый час:
Совесть большевика –
Ленин смотрит на нас!
Гению Ленина, о котором Г. Гулям писал с молодых лет, он посвятит свою книгу «Ленин и Восток», ставшую ярким примером плодотворного, растянувшегося практически на два десятилетия напряженного труда.
«Коммунизму – ассалам!», «Клятва», «Моя партия», «Ленину», «Праздничное письмо», «Владимир Ильич Ленин», «Славу Ленину, партии славу пою», «Ленин», «Слово о Ленине», «Источник Ленина» – вот те лучшие произведения этого узбекского поэта, занявшие свое достойное и почетное место в обширной советской многонациональной поэтической Лениниане, которые и сегодня звучат свежо, приподнято, вдохновенно, с должным пафосом, раскрывающим величие вождя и его бессмертных идей.
В счастливый день рожденья Октября
Все ощутимей и прекрасней свет
Твоих идей. Тебе благодаря
Идем мы смело крутизною лет.
Ты рядом с нами, Ленин. Ты всегда
Как жизнь сама, как солнечный восход.
В дни битв лихих, в дни мирного труда
Твой голос нас к свершениям зовет.
(перевод Р. Фархади)
К этим строкам из стихотворения «Ленин», увидевшего свет в 1957 году к сорокалетию Великого Октября, позволю себе лишь добавить примечательные слова, рефреном прозвучавшие в известном стихотворении поэта «Славу Ленину, партии славу пою».
Я, узбек, на кремлевской трибуне стою, –
Ты, Советская власть, мне дала это право!
Я великую партию славлю свою, –
Ей народ мой обязан всесветною славой.
Не могло и присниться отцу моему,
Чтоб держал свою голову так высоко я,
Ленин дал эту гордость мне, – слава ему! –
От светлейшего солнца мне счастье такое! <…>
Вы, что здесь заседаете нынче в Кремле,
Вы, чей хлопок в стране, словно золото, ценен,
Вы – счастливейшие из людей на земле:
Ведь сюда пригласил вас бессмертный наш Ленин!
(перевод Л. Пеньковского)
А уйгурский советский поэт И. Искандеров, живший и творивший в Советском Казахстане, так и вовсе от имени своего народа заявит о том, что благодаря вождю уйгуры наконец-таки обрели возможность свободно жить, трудиться и культурно развиваться.
Если бы не Ленин, то и мы,
И уйгуры б, перемен не знали.
Словно свет горячего луча,
С нами вместе он всегда, и снова
Произносим имя Ильича,
Как поэзии живое слово.
(перевод А. Коренева)
Следует сказать, что уже в годы первой послевоенной пятилетки Лениниана пополнится и двумя драматургическими произведениями – пьесами И. Попова «Семья» и А. Штейна «Пролог».
Шестнадцатилетним гимназистом предстает Ленин в пьесе И. Попова «Семья». Но уже в этом возрасте, при всей юношеской непосредственности главного героя, драматург показывал и черты будущего вождя. Смог автор реалистически воспроизвести и атмосферу дружбы, высокой принципиальности, характерной для семьи Ульяновых. Наиболее же удачно смог он показать образ Марии Александровны Ульяновой. Именно вокруг нее концентрировалась та благородная и нравственная атмосфера, бывшая основой всего семейного уклада, которая и помогла сформироваться Владимиру Ильичу, как революционеру и защитнику народных интересов.
Десятилетием позже появляются примеры разработки ленинской темы в национальной драматургии. В пьесе выдающегося узбекского писателя К. Яшена «Путеводная звезда» (1958) Ленин предстает перед нашим взором не только как вдохновитель и организатор борьбы против контрреволюции, но как истинный друг народов советского Востока. Здесь же автор показал и выдающаяся роль вождя и большевистской партии в создании национальных республик, в оказании национальным окраинам братской помощи русского народа, способствовавшего пробуждению самосознания восточных народов к активной политической борьбе. Образ Владимира Ильича в «Путеводной звезде» полнокровен и необычайно ярок, и заслуга К. Яшена в том, что он фактически первым в драматургии среднеазиатских республик начал работу над созданием портрета основателя Советского государства.
Не менее содержательно воплощен образ Ленина и в пьесе «Заря революции» (1972), поставленной к пятидесятилетию образования СССР на сцене Государственного академического театра драмы им. Хамзы в Ташкенте. В этой связи важно подчеркнуть и то, что К. Яшен, работая над бессмертным образом вождя, не повторял ранее сказанного предшественниками, а пытался раскрывать новые грани Ленина, показывая его отношение к судьбе и будущему древней Бухары, к праву наций на самоопределение. Присутствие Ленина в пьесах драматурга, короткое по содержанию, было, тем не менее, впечатляющим по смыслу.
А в общем и целом, в 50–80-е годы XX века советская литературная Лениниана стремительно набирала обороты на своем пути к массовому читателю. Авторы искали те черты Ильича, которые были ранее малоизвестны. Не прекращалась работа и по изучению конкретных периодов его жизни, всего богатейшего ленинского письменного наследия. В итоге же, советская литературная Лениниана, составлявшие ее проза и драматургия, не оставили без внимания ни одного из этапов жизни Владимира Ильича.
В «Рождении сына» и «Первой Всероссийской» М. Шагинян показано семейное окружение Володи Ульянова. О ленинской семье писали З. Воскресенская в книгах «Сердце матери» и «Зимним вечером: в семье Ульяновых», Е. Вечтомова в книге «Повесть о матери», В. Канивец в романе «Ульяновы» (это крупное и содержательное повествование было в 1970 году удостоено Государственной премии УССР им. Т.Г. Шевченко), Э. Матонина в повести «Студенты Ульяновы». О пути Ленина в революцию под влиянием старшего брата Александра в повести «Отчизне посвятим…» писала О. Васильева. Пьесы Р. Ишмуратова «Буре навстречу» и Д. Валеева «1887», повесть В. Канивца «Студент университета» рассказывают о казанском периоде жизни Владимира Ильича, студенческих годах, встречах с рабочими. О формировании характера молодого Ульянова, о его первых петербургских начинаниях в романе «Большой зачин» рассказывал А. Коптелов. В повести Ю. Яковлева «Первая Бастилия» и романе В. Канивца «Утро гения» показано самое начало революционной деятельности будущего пролетарского вожака. Взаимоотношениям Владимира Ильича и Надежды Константиновны посвящена повесть Е. Драбкиной «Раздумья в Горках». Ленина в сибирской ссылке живо нарисовал А. Коптелов в романе «Возгорится пламя». В повестях М. Прилежаевой «Удивительный год: Повесть о В.И. Ленине» и «Три недели покоя» рассказано о годах, завершающих ссылку и предшествующих эмиграции. Искровскому периоду в жизни Ленина посвящена повесть З. Фазина «Нам идти дальше». Исторической роли Ленина в проведении II съезда РСДРП посвятил повесть «Исток: Повесть о II съезде РСДРП» В. Долгий.
О Ленине в годы первой русской революции мы узнаем из книги З. Воскресенской «Сквозь ледяную мглу». О революционной деятельности Владимира Ильича, о его работе по созданию большевистских структур, о его взаимоотношениях с соратниками много интересного и содержательного можно подчерпнуть и из романа С. Сартакова «А ты гори, звезда». Ленину во Франции, Швейцарии, Польше, Скандинавии посвящены такие некогда очень известные произведения, как повесть В. Катаева «Маленькая железная дверь в стене», поэма А. Вознесенского «Лонжюмо», литературный сценарий «Ленин в Польше» Е. Габриловича и С. Юткевича, серия очерков Г. Фиша «После июля в семнадцатом. Невыдуманные повести с историческими и лирическими отступлениями», а также «Рассказы о Ленине» А. Кононова и повесть М. Прилежаевой «На Гран-рю», адресованные юному читателю. С Лениным в канун и во время февральской буржуазно-демократической революции мы встречаемся на страницах романа-хроники Ю. Помпеева «Февральский вихрь».
Ленин – вдохновитель и организатор Октябрьской революции предстает в романе А. Бека «На другой день», в «Синей тетради» Э. Казакевича и «Черных сухарях» Е. Драбкиной, в романе В. Катаева «Зимний ветер», в книгах С. Есина «Дорога в Смольный: Июль – окт. 1917 г. Страницы великой жизни» и «Константин Петрович». О Ленине, как строителе нового государства мы сможем иметь представление по книгам «Тропа», «Ленин разговаривает с Америкой», роману «Дипломаты» С. Дангулова, роману «Сотворение мира» (книга первая) В. Закруткина, «Рассказам о Ленине» С. Виноградской, романам Д. Ерёмина «Золотой пояс» и «Перед прыжком», роману И. Шамякина «Петроград – Брест», повести Б. Полевого «Наш Ленин», очерковым книгам Е. Яковлева «Портрет и время» и «Трудная должность – быть революционером», пьесе А. Штейна «Между ливнями», сборнику рассказов для детей С. Алексеева «Рассказы о Ленине». Последним годам Ильича посвящены «Третья, патетическая» Н. Погодина, «Вечный источник» Д. Зорина, «Человек выше своей судьбы» И. Сельвинского, «Зимний перевал» Е. Драбкиной, «Последняя страница» В. Борули.
О жизни Владимира Ильича в сибирской ссылке, в Питере, в Финляндии, в Париже, после возвращения из эмиграции и в победные дни Октября, о его доброте, простоте и человечности в книге рассказов «Первая встреча» поведал читателям С. Сартаков. О многогранности ленинского образа, о конкретных фактах из жизни Ильича, о его отношении к искусству и искренней любви к музыке, о членах его семьи, соратниках, о личных впечатлениях от встреч с некоторыми из них, проникновенно рассказала в новеллах «В.И. Ленин», «Н.К. Крупская и М.И. Ульянова», «Ленин и музыка», «Д.И. Ульянов» из книги «О других и о себе», дважды видевшая Ленина Г. Серебрякова. Ряд сборников рассказов о Ленине для детей и юношества написал ленинградский писатель Л. Радищев, видевший Ильича в юности летом 1920 года в Петрограде во время проведения там II Конгресса Коминтерна.
О Ленине и его соратниках, их взаимоотношениях, в том числе и под впечатлением от поездок по ленинским местам, написал серию повестей и рассказов В. Тельпугов. О пятнадцати дорогах по бескрайнему миру Ленина и его соратников-единомышленников на основе долгих поисков и общения с очевидцами, знавшими Ильича, рассказал в своей книге-размышлении «Пятнадцать дорог на Эгль» и С. Дангулов.
Революционной и государственной деятельности Ленина, за три десятилетия творчества, посвятил восемь своих пьес драматург М. Шатров. Им были созданы разные произведения. Была и пьеса «Большевики» (1967), в которой Ленин вообще на сцене не появлялся, хотя вся она и о нем, так как о чем бы не говорили и ни спорили наркомы, впервые собравшиеся на заседание совнаркома без Ильича, их мысль постоянно обращена к тяжело раненному Ленину, находящемуся в соседней комнате. Но все же, на мой взгляд, с каждым новым творением драматург постигал все новые и новые грани личности Ленина. Как автор пьесы «Так победим!», поставленной О. Ефремовым на сцене Московского Художественного академического театра им. М. Горького и рассказывавшей о последнем приезде Ленина в Кремль 18 октября 1923 года, драматург в 1983 году был удостоен Государственной премии СССР.
Думается, не лишнем сказать и о содержании этой пьесы. В тот день, будучи тяжело больным, войдя в свой кремлевский кабинет, Ленин вспоминает события и встречи прошедших лет, друзей и врагов, размышляет о том, как должна строиться работа партии, о методах руководства и участии народа в управлении государством, о трудностях, переживаемых страной, их преодолении. По сути, пьесу следует воспринимать как своего рода попытку философского обобщения жизни и деятельности великого революционера и основателя первого в мире государства рабочих и крестьян. Воплощая творческий замысел, М. Шатров попытался воссоздать «средствами театра – прекрасный и яростный мир революционной России, образ ее народа, от которого Ленин получает энергию своей мысли и кому возвращает ее обратно». Вождя тогда убедительно сыграл, показав сам процесс рождения ленинской мысли, маститый актер театра и кино А. Калягин, также удостоенный, как и не менее известный режиссер-постановщик, Государственной премии СССР.
Особо хотелось бы выделить заключительный роман из ленинской трилогии А. Коптелова «Точка опоры», удостоенный в 1979 году Государственной премии СССР. Расшифровка заглавия заключалась в ленинских словах, взятых писателем-сибиряком в качестве эпиграфа к роману: «…можно было бы, видоизменяя известное изречение, сказать: дайте нам организацию революционеров – и мы перевернем Россию». Но Ленин не стал ждать такой милости, а создал подобную организацию – партию российских социал-демократов. В романе Ленин и показан у истоков создания партии и массового революционного движения в России. В книге отображен период его жизни в эмиграции 1900–1905 годов. Действия происходят в Мюнхене, Лейпциге, Лондоне, Брюсселе. Ленин работает над проектом программы партии, пишет знаменитую работу «Что делать?», ведет непримиримую борьбу в ходе подготовки и проведения II съезда РСДРП с оппортунистами, завершившуюся, как известно, созданием партии большевиков. Ленин писателем написан живо, в движении, в постоянном мыслительном поиске, видим мы и накал ожесточенной схватки с фразерами и демагогами – сторонниками Мартова. Содержательно представлены и его отношения с такими видными революционными фигурами, как Н. Крупская, М. Ульянова, Г. Кржижановский, М. Горький, М. Андреева, И. Бабушкин, Н. Бауман. Всецело проникнуто это крупное произведение и пафосом ленинской борьбы за чистоту партийных рядов, за победу идей марксизма.
Самым же знаковым явлением советской литературной Ленинианы, по сути воплотившим в себя всю жизнь Ленина, стала тетралогия М. Шагинян «Семья Ульяновых», известная под объединяющим названием «Лениниана» и удостоенная в 1972 году Ленинской премии. Говоря о ее создании в одной из статей, вошедших также в данный ленинский цикл, Мариэтта Сергеевна определила свой потрясающий и колоссальный труд как «эпос об истоках того нравственного мира, той духовной атмосферы, в которой зародилось и развилось учение Ленина». В романах-хрониках «Рождение сына» и «Первая Всероссийская», в эскизе романа «Билет по истории», составивших «Семью Ульяновых», а также в серии глубоких, философской направленности очерков «Четыре урока у Ленина» писательницей на протяжении долгих лет исследовалась историческая необходимость как пролетарской революции в России, так и появления на исторической арене такой феноменальной личности, коей и был Владимир Ильич Ленин.
Действие в романе «Рождение сына» начинается в 1861 году, когда на учительское служение в Пензу приезжает Илья Николаевич Ульянов, где он и встречает свою будущую супругу Марию Александровну Бланк. Писательница живо воссоздала характеры родителей Ленина, их взгляды на жизнь, внешний и внутренний облик, подвижнический труд Ильи Николаевича на ниве народного просвещения. В основе сюжета «Первой Всероссийской» посещение им же с группой коллег первой Всероссийской политехнической выставки в Москве в 1872 году. Но, по большому счету, это роман о становлении характера, личности Володи Ульянова, о влиянии на данные процессы человеческих качеств родителей, семейной среды, впечатлений окружающей действительности. Знакомство с романом позволяет лучше понять и истоки совестливости и интеллигентности, редкой целеустремленности и страстной революционности Ленина. Да и собственно говоря, это еще и романы о том, как человек становится подлинным интеллигентом, как под влиянием знания, и не только книжного, но и социального, образования, воздействия семьи, друзей, в нем формируется общественное самосознание, пробуждается гражданская совесть. Перед нами не столько хроника семейной жизни Ульяновых, а сколько хроника зарождения, развития, социализации выдающейся личности. С этой точки зрения, аналогов в Лениниане, похоже и нет.
Наследственные и приобретенные Володей Ульяновым в детстве свойства характера и положительные нравственные качества, особенно ярко проявятся в гимназические годы. Об этом и рассказывает автор в «Билете по истории». Впрочем, и в нем, и в заключающем тетралогию цикле очерков «Четыре урока у Ленина», а также в очерках и статьях, сюжетно и по духу связанных с ленинским образом и вошедших в шагиняновскую Лениниану, – везде у нее главный упор сделан не на систематизации реальных фактов биографии Ленина, а на воссоздание образа, личности гения революции.
М. Шагинян пыталась понять и передать читателю свое понимание духовного масштаба этой гигантской исторической фигуры и того нравственного заряда, который в нем неизменно на протяжении всей жизни присутствовал. У книг из ленинской серии замечательной писательницы и публициста есть еще одно неоценимое свойство. После их прочтения неудержимо тянет читать самого Ленина. И, читая его, «видишь Ленина живым, движущимся, жестикулирующим, гневным, ироничным, радостным, заботливым, добрым…»
Далее Мариэтта Сергеевна с присущей ей прозорливостью заявляет: «Страшно трудно пересказывать Ленина своими словами! Трудно потому, что эти ленинские слова живут, они живут вместе со всем, что он создал, – неотделимо, действенно – и все больше и больше хочется цитировать, приводить его собственные, – эти живые, действующие ленинские слова… И хочется сказать, отложив свое слабое перо: читайте самого Ленина! Читайте Ленина сами! Но – научитесь читать Ленина!» Не согласиться с виднейшим мастером слова, лауреатом Ленинской и Сталинской премий, Героем Социалистического Труда М. Шагинян, просто невозможно.
Среди лучших образцов советской прозаической Ленинианы особняком выдвигается и удивительная повесть В. Катаева «Маленькая железная дверь в стене», увидевшая свет в 1964 году. «Тема Ленина огромна, необъятна, а эта книга не исторический очерк, не роман, даже не рассказ. Это размышления, страницы путевых тетрадей, воспоминания, точнее всего, лирический дневник, не больше. Но и не меньше», – такими словами определял сам Валентин Петрович своеобразие написанного им произведения, рожденного пронзительным чувством: «Ленин – мой современник».
Лирический дневник этот возник в результате путешествия по ленинским местам Франции и Италии. Вслед за Ильичем прозаик проделывает мысленную поездку с улицы Мари-Роз до Национальной библиотеки, посещает театр «Бобино», в котором бывал Ленин, любивший слушать «шансонщиков», захаживает в классную комнату партийной школы в Лонжюмо, отправляется «на полеты» в Жювизи, в Горькому на Капри, посещает редакцию «Юманите». При этом сила писательского воображения, подкрепленного мемуарами, документами, живыми свидетельствами современников, столь велика, что перед нами предстает не только тщательно выписанный ленинский Париж, но и сам Ленин. Слышится его голос, смех, становимся мы и свидетелями бесед с Лафаргами и Горьким. Наблюдаем Ильича в самых разнообразных житейских ситуациях.
Не менее важно обозначить и то, что В. Катаев, досконально изучив документы и воспоминания, впитав впечатления от увиденного и услышанного, работая над написанием своей прекрасной повести, располагал еще одним существенным источником, активно примененным им в ходе творческого процесса. Речь о его собственном жизненном и писательском опыте. Именно пережитое и передуманное за долгие годы, позволило писателю при создании повести идти путем смелых психологических прозрений. Благодаря искусству перевоплощения он ломает привычную систему временных координат и говорит с читателем от имени Ленина, смотрит на нас глазами Владимира Ильича. Осознание того, что Ленин где-то рядом не покидает читателя. В этом, пожалуй, и заключается та не поддающаяся времени и обстоятельствам, исключительная притягательность небольшой по объему катаевской повести.
К сему добавлю, что в 1967 году В. Катаев к тому же напишет и небольшой очерк, названный им «Как я писал книгу «Маленькая железная дверь в стене». О нем вспоминаю потому, что он очень откровенно передает мироощущение и настроения писателя, решившего обратиться к вечному ленинскому образу. «Тема Ленина давно привлекала меня – пишет Валентин Петрович. – Может быть, с того самого дня, когда однажды, в конце 1917 года, отец сказал:
– Какое счастье, что во главе России стал Ленин-Ульянов. Это великий человек. Он выше Петра. <…>
Всю свою сознательную жизнь я любил Ленина и всегда мечтал написать о нем книгу. Но Ленин – неисчерпаемая тема, которую один человек осилить не может. Поэтому я решил взять какой-нибудь небольшой период жизни Ленина и попытаться на этом материале построить образ Владимира Ильича, заранее отказавшись создать что-нибудь монументальное, так как это было бы мне явно не по силам. <…>
До этого я писал о Ленине в своем романе «Зимний ветер», где изобразил Владимира Ильича в дни Октябрьской революции в Смольном. В этом же романе одна из моих героинь, Марина, вспоминает, как она ездила с Лениным – «дядей Володей» – на велосипеде смотреть на полеты первых аэропланов под Парижем, что явно перекликается с «Маленькой железной дверью в стене».
Помимо того, что В. Катаев рассказывает в данном очерке о своей непосредственной работе над книгой «Маленькая железная дверь в стене», а также о том, как в этой связи штудировал ленинские труды и воспоминания о вожде, он поведал в нем и о своем знакомстве с Надеждой Константиновной, под руководством которой будущий классик советской литературы некоторое время, в самом начале двадцатых годов прошлого столетия, работал в Главполитпросвете.
Велико участие в разработке ленинской темы и такого самобытного прозаика, как С. Дангулов. Бесспорно, основным произведением в его ленинском цикле стал роман «Дипломаты», писавшийся им на протяжении восьми лет и завершенный в 1966 году. Но ему предшествовала повесть в рассказах «Тропа» (1964), в которой лирический герой, молодой советский дипломат Дмитрий Рыбаков, имевший возможность близко наблюдать Владимира Ильича, становится рассказчиком подмеченных им ленинских черт, характера, некоторых деталей его профессиональной деятельности. Так писатель, строго следуя правде фактов, и находит свои краски, свой угол зрения, интонацию, навеянную той атмосферой, в которой Ленин жил и работал.
Обращаясь к образу Ленина, стремясь раскрыть сущностное начало его философской мысли на конкретном историческом отрезке, автор показывает круг собеседников вождя, приехавших из Америки, обозначая, при этом, проблемы, возникшие в ходе встреч. Самому же писателю, по его словам, было интересно, как Ленин умел беседовать с людьми, имевшими кардинально разнящееся с ним мнение. Как получалось у него в ходе тех бесед убеждать далеко не простых собеседников. Для того чтобы понять этот ленинский феномен С. Дангулову пришлось скрупулезно исследовать характеры людей, причастных к тем событиям. Выделяет он и сподвижников великого Октября, видевших в Ильиче прообраз общечеловеческой свободы – Джона Рида, Билла Хейвуда, Альберта Риса Вильямса, Линкольна Стеффенса, Роберта Майнора, людей непохожей судьбы, но непоколебимых в своем единстве по отношению к русской революции.
Вводя в повествование эти достаточно известные имена, писатель преследовал конкретную цель – сказать о них нечто такое, что не было известно широкому читателю. Так и появляются его пятнадцать писем в Америку, адресованных писателям, журналистам, художникам, общественным и религиозным деятелям. Многие адресаты ему были знакомы лично. Получает он от них и ожидаемые ответы, своего рода письма-воспоминания, послужившие фактическим материалом для написания таких произведений, как «Тропа» и «Ленин разговаривает с Америкой».
Вне всякого сомнения, американцы, с которыми в первые годы после революции встречался Ленин, дают лишь частичное представление о масштабах контактов руководителя советского правительства в тот период, но они предельно полно характеризуют внешнеполитическую деятельность Владимира Ильича, его блестящее умение разговаривать с людьми, завоёвывая их симпатии, располагая их к себе и рабоче-крестьянской власти. В высшей степени показательно и то, что большинство из этих людей на всем своем жизненном пути оставались в числе друзей страны Советов.
Вспоминая о той работе, осмысливая ее несколько с других позиций Савва Артемьевич отмечал следующее: «Помните, у Рида: «Необыкновенный народный вождь, ставший вождем благодаря своему интеллекту»? Образ Ленина – это для меня его мысль. Ее философская первоприрода. Ее жизненная основа. Ее действенность – дело Ленина как прообраз его мысли. Мне бесконечно интересно, как Ленин беседовал с людьми, представляющими противоположную точку зрения. Как он вызывал их на спор и что было предметом спора. По каким путям шла ленинская мысль и какова была система его доводов и контрдоводов. Мы ведь знаем, что его встречи с Уэллсом, Стеффенсом, Робинсом были отнюдь не мирными. Знаем мы и то, что в этом единоборстве мысли не Ленин воспринял взгляд Робинса, а Робинс в какой-то мере принял точку зрения Ленина. Как это произошло? Наверное, какое-то значение имели личность Ленина, его способность говорить с людьми, его талант убеждать. Однако, как развивался спор, если говорить о системе доводов, которыми оперировал Ленин и его оппонент? Собственно, единоборство бескомпромиссное, происходило здесь. Характер Ленина – в этом единоборстве. Как его показать? Показать Ленина – и не умалить силу мысли Уэллса или Стеффенса, не ослабить их упорства в стремлении отстоять свою правду, не обескровить их страсти и живого чувства. Пусть Уэллс будет Уэллсом, а Стеффенс Стеффенсом, тем убедительнее будет победа Ленина. А ведь Ленин, между прочим, брал верх. И это свидетельствуют Уэллс со Стеффенсом и, разумеется, не потому, что им доставляет удовольствие выйти навстречу Ленину с белым флагом и сказать: «Сдаюсь!» Победил Ленин, мыслитель и человек. Именно человек. Помните эту фотографию Ленина и Уэллса? Там у Ленина необыкновенные глаза, и Уэллс, как мне кажется, видит эти глаза. Я даже подумал, что именно в эту минуту англичанин сказал себе: мечтатель, кремлевский мечтатель.
А Ленин действительно был мечтателем, но только не в том смысле, какой пытался вложить в это слово Уэллс. Мечтатель-провидец, стремящийся увидеть завтрашний день человечества, прокладывающий пути в грядущее».
Исследовательская работа С. Дангулова, связанная с постижением величайшей мыслительной деятельности вождя на разных периодах его революционного и государственного пути, растянулась на долгие годы. Отдавая большее время практическому писательскому труду, вынашивая в творческих планах не одно большое художественное полотно, в том числе и такое масштабное и фактически панорамное, как трилогия «Кузнецкий мост», где, между прочим, широко показана политико-дипломатическая деятельность Сталина, писатель продолжал неутомимо искать новое и доселе неосмысленное на тех дорогах, по которым пришлось пройти Ленину. «Меня увлекает исследовательское начало в работе писателя. Осенью 1967 года я совершил путешествие на Капри, повторив известный ленинский маршрут. Еще раньше я был в Лондоне, а летом 1968 года в Норвегии и Швеции. В эти годы у меня сложилось свое досье, которое дает мне право сказать: я видел. Итог этих поездок – новое, что удалось добыть. Для меня это радость, если даже это скромно». Результатом той многолетней работы станет выход в 70-е годы прошлого столетия книги раздумий «Двенадцать дорог на Эгль», а затем, в доработанном варианте и книги «Пятнадцать дорог на Эгль».
Примечательно само название этой книги, которое писателю пришло при встрече в Марселе со старым учителем из Швейцарии:
«– Я из Эгля, того самого Эгля, откуда ваш Ленин пошел на царя, – произнес швейцарец и залился счастливым смехом – одно то, что он из Эгля, как бы давало ему право чувствовать себя соучастником великого дела Ленина. – Кстати, говорят, что Ленин не боялся высоты и пришел к нам через перевал. <…> Старый швейцарец дал волю своей фантазии, когда сказал, что Ленин пошел на царя из Эгля, но швейцарца понять можно и даже простить не грех: ведь он это сделал не для себя, а для Эгля! Если же быть точным, то с Эглем действительно связана памятная страничка в жизни Владимира Ильича, правда, не столь значимая, как утверждает старый учитель, однако заслуживающая внимания вполне: именно неподалеку от Эгля, в селении Дьяболер, летом 1895 года состоялась встреча молодого Владимира Ульянова с Г.В. Плехановым – встреча, важная для русской революции».
Наиболее существенным же вкладом С. Дангулова в советскую литературную Лениниану стал его роман «Дипломаты», показывающий всего лишь события одного года – от осени семнадцатого до осени восемнадцатого, то время, когда революционным силам во главе с Лениным предстояло защитить страну в тяжелой, неравной борьбе. И гений Ленина обращается к спасительному Брестскому миру. В том, как вождь и его сподвижники, а в романе выступает целый ряд исторических фигур, таких как Ф. Дзержинский, Г. Чичерин, В. Воровский, М. Литвинов и др., выносили в себе идею Бреста и претворили ее в жизнь, а потом, поднакопив силы, смогли с известным договором и покончить, и прослеживается главная сюжетная линия этого большого многопланового повествования.
Фактически, изображению Ленина в романе отведено сравнительно небольшое количество страниц, но именно от его фигуры, от его постоянно пульсирующей мысли, заключенной в высказывания и диалоги, расходятся и сходятся все главные силовые линии романа. Именно Ленин становится центром всей смысловой нагрузки произведения.
Особый интерес в романе представляют главы, в которых Владимир Ильич спорит с царским дипломатом Репниным о дипломатии классической и революционной. «Спор страстен – говорит автор, – и нет сферы общественной жизни, которой бы он не коснулся: здесь и причины военного неуспеха России, и права властей на заключение тайных вердиктов, и претензии имущих классов на привилегии. Можно подумать, что Репнин намертво сместил спор в эту сферу, она – главное для него, дипломата, знатока международного права, профессионала, в то время как для Ленина это всего лишь периферийный участок его неоглядного кругозора…»
Следует отметить и то, что в этих диалогах и спорах, написанных вполне лаконично и без лишних, не несущих дополнительной информации, словесных оборотов, важна каждая деталь, каждое слово, произнесенное и непроизнесенное, но обдуманное вождем. Читая эти главы, невольно становишься свидетелем того как гений Ленина мог находить выверенные решения на, казалось бы, неразрешимые вопросы. Действительно, прозаику удалось показать Ленина в его величии, и, в то же время, в свойственной ему простоте – многолетняя работа по изучению значительного количества документов и научных трудов, длительные поездки по многим маршрутам не прошли даром. Ленин в «Дипломатах» живой, энергичный, его революционная мысль отточена, каждое произнесенное им слово несет заряд огромной духовной и материальной силы.
Коль прозвучало упоминание о Брестском мире и той выдающейся роли Ленина, которая принадлежит ему в его осуществлении, то считаю необходимым более пристальное внимание обратить и на роман И. Шамякина «Петроград – Брест», завершенный видным белорусским прозаиком в самом начале восьмидесятых годов канувшего в лету столетия. Сам мастер коротко так охарактеризовал это произведение: «Роман «Петроград – Брест» роман политический, главная тема – тема борьбы за мир, тема очень драматическая, – и все необходимо было подчинить этой теме!.. Это не биография Ленина. Это самый драматический эпизод его борьбы за укрепление Советской Республики».
Владимир Ильич показан в романе в суровое время выбора, когда, увлекшись псевдореволюционной фразой, колебались даже его наиболее последовательные сторонники. И не каждому из них дано было увидеть в грабительском и «похабном» Брестском мире единственное условие сохранение главного завоевания Октябрьской революции. Не в силах они оказались разобраться и в тонкостях складывавшейся политической обстановки и поверить в то, что вопиющая несправедливость Брестского договора оборачивалась в итоге, против собственных хищнических устремлений германских империалистов. На этом фоне Ленина мы видим в непрерывной работе, в размышлениях, на заседаниях ЦК и Совнаркома, во время короткого отдыха, в разговорах с представителями иностранных держав, друзьями, рабочими, крестьянами, солдатами.
Блестяще смог Иван Шамякин отобразить и накал борьбы Ленина с теми, кто противился заключению мира и этим ставил молодую Советскую республику в крайне тяжелое положение. Ильич предстает нашему взору в самый напряженный момент борьбы за мир, когда убедительным доводам его противостоял мощный хор мелкобуржуазных ура-патриотов, сомкнувшихся с открытой контрреволюцией, стремившейся к реваншу и сворачиванию победоносной революционной октябрьской поступи. Концентрируя самое главное, то, что заставляло Ильича непрестанно искать ответы на волновавший его вопрос о мире, писатель показывает нам Ленина во всей его гениальности, прозорливости, способности давать исчерпывающие оценки и выводы. Вот как описывал он Ленина в судьбоносный день 18 февраля 1918 года: «Он думал об исстрадавшихся солдатах, которых по всей бывшей Российской империи ждут матери, жены, дети. И – земля! Как им хочется потрудиться на земле!
Спасение одно – мир. Только мир. Другого выхода нет. Но немцы наверняка продиктуют более жесткие условия. Принимать любые условия! Для этого – объявить войну революционному фразерству, политике Троцкого, который, по существу, не верит ни в русский пролетариат, ни в немецкий, игнорирует крестьянство. Нужно повести открытую борьбу с фразерами и политическими дилетантами, путаниками. Чтобы знали партия, рабочий класс, армия!»
Удалось писателю, насытив повествование выдержками из ленинских произведений, официальных документов, протоколов ЦК РСДРП(б), воспоминаний очевидцев, создать не только достоверную картину того периода жизни вождя революции и молодого социалистического государства, но, и, благодаря своей авторской позиции, показать Ильича с разных сторон, особое внимание придав масштабу его государственной деятельности. Важно и то, что И. Шамякин попытался осветить и вопрос об отношении Ленина к соратникам по большевистской партии и Совнаркому, причем и к таким противоречивым фигурам, как Л. Троцкий и Н. Бухарин. И видим мы не однобокое сравнение или столкновение мнений и позиций. Автор дает нам возможность проследить мысль Ленина в отношении этих деятелей и их политического прожектерства. В силу чего и становится нам более понятен Владимир Ильич. Мы, как будто, вместе с ним анализируем их поступки, давая им принципиальные оценки. К слову, такой композиционный подход свойственен и другим сюжетным линиям романа. Неизменно же одно – через ленинские оценки и выводы, через череду его рассуждений и диалогов, переживаний и чувств, нам и предстает реальная картина событий тех лет и та грандиозная роль, которая и принадлежит Ленину в их разрешении.
К сему также скажу и о том, что И. Шамякин писал о Ленине и ранее. В 1969 году им был написан рассказ о вожде и революционном гуманизме «Хлеб». В нем рассказывается как простая москвичка Аксинья Кузьменкова добивается приема у Ленина в его рабочем кабинете. От нее глава Советской России узнает, что не все дети красноармейцев, воюющих на фронтах, ходят в школу; многие из них болеют. Реагируя на эту информацию, Владимир Ильич дает распоряжение наркому здравоохранения взять всех больных детей в городе на учет и организовать их лечение. Оказывает он и конкретную помощь этой пришедшей к нему женщине.
В рассказе «Хлеб» мы видим Ленина внимательным руководителем, гуманистом, чутким к бедам простых людей, живших тогда в тяжелых условиях.
Постижению ленинской мысли и ее диалектике посвятил свою повесть «Синяя тетрадь» (1961) и Э. Казакевич. В ней он показал Ильича в один из самых трудных периодов его жизни, когда Ленин вынужден был скрываться от ищеек Временного правительства в шалаше на станции Разлив. Тогда у вождя появилась возможность оставаться наедине с собственными мыслями, с синей тетрадью, в которую заносятся строки будущей книги «Государство и революция». Ввиду чего не внешние события, а внутренний монолог, поток ленинского сознания движет действие повести. Зародившаяся в тексте на наших глазах ленинская мысль нацелена на самые ключевые вопросы того времени: о сущности революционной власти и трудового народа, должного выступить в роли творца диктатуры пролетариата, о необходимости донесения до масс правды и невозможности выдавать желаемое за действительное, о самостоятельности принимаемых решений, которые не заменить никакими цитатами, о нравственном облике революционера.
Смог писатель показать и значимость личности Ленина на основе чувств и мыслей его соратников и тех, кто оказался волею судеб рядом, от Я. Свердлова и Ф. Дзержинского, до семьи рабочего Емельянова. Раскрыты в повести также и глубина ленинского характера, и ленинская человечность, и его же непримиримость ко всяким шатаниям и колебаниям, и его решимость идти в революцию.
Своего рода дневник эмоционального, политического, государственного мышления Ленина на протяжении многих лет выводит в повести «Наш Ленин» (1977) Б. Полевой. Читателю видный прозаик и публицист представляет образ земного человека, «встающего из дел своих, как овеянный легендами сказочный богатырь», и, в тот же час, «простого, как – правда».
Ленин предстает нашему взору на Путиловском заводе вместе с В. Антоновым-Овсеенко через несколько дней после победы Октября, видим мы его в постоянных заботах о завтрашнем мирном дне республики, наблюдаем как он направлял работу Нижегородской радиолаборатории, предвидя грандиозные перспективы зарождающегося радиовещания. Показан Ленин и с товарищами по эмиграции. Для этого в отдельную главку писатель вводил тексты дневников М. Ольминского, Марии Эссен, С. Гусева.
Далее, Борис Полевой показывает Ленина в контактах с Джоном Ридом. Альбертом Рисом Вильямсом, Гербертом Уэллсом. Мир мыслей и дел Ильича все более усложняется, и нет в нем вопросов второстепенных, нет и встреч, которые можно отложить до «лучших времен». Так, в конечном итоги и постигаем мы основные посылы повести, заключавшиеся в том, чтобы приблизить читателя к мыслям Ленина, показать классовое понимание им нравственности, довести до нас широту его таланта руководителя революции и государства, способного ежечасно трудиться и ежеминутно направлять свое сознание на преодоление целых сонмов непростых и судьбоносных государственно-общественных задач.
Интересно представил Ленина и А. Бек в своем романе «На другой день», главным героем которого, тем не менее, являлся И.В. Сталин. Здесь показателен значимый эпизод в биографии Владимира Ильича, связанный с распоряжением Временного правительства об его, а также Г. Зиновьева и Л. Каменева, аресте.
И вот писатель описывает диалог, происходивший между Ильичом, М. Ульяновой, Н. Крупской, И. Сталиным, В. Ногиным, состоявшийся на квартире С. Аллилуева. Обсуждался же тогда один вопрос: являться ли Ленину в суд в связи с выдвинутыми против него Временным правительством обвинениями?
«Ленин энергично выступил сторонником явки, – говорит в романе А. Бек. – Он был бледноват, – таким неизменно становился, волнуясь. Лишь двумя пятнами краснели выдававшиеся скулы. Надежде Константиновне издавна ведом этот признак клокочущего в нем огня, исступленного стремления, что никому не под силу остановить. Он уже написал заявление, адресованное Центральному Исполнительному Комитету Советов. Лист бумаги, где содержится это заявление, белеет на столе. Почерк разборчивее, крупнее, чем обычно. «…Считаю долгом официально и письменно подтвердить то, в чем, я уверен, не мог сомневаться ни один член ЦИК, именно: что в случае приказа правительства о моем аресте и утверждения этого приказа ЦИК-том, я явлюсь в указанное мне ЦИК-том место для ареста. Член ЦИК Владимир Ильич Ульянов (В. Ленин)».
Далее же приведу эмоциональный обмен мнениями между Владимиром Ильичом и Марией Ильиничной:
«– Голубь мой! – В этом нежном обращении опять просквозило забвение всех условностей. – Умоляю, не совершай безумия! Мне сердце говорит: ежели явишься, мы тебя живым больше не увидим. Ты не имеешь права, не должен рисковать собой.
– А партией рисковать могу?
– Володя, неужели ты не понимаешь, что, если партия потеряет тебя, это будет самым ужасным несчастьем. Ногин тут распространялся насчет настроений. Настроения переменчивы. Сегодня одно, завтра другое. А твоя гибель – да, да, гибель, смягчающие выражения к черту! – будет для партии ничем не возместима. Что мы такое без тебя?
– Тпру! Куда понесло? Этого слушать не желаю.
– Нет, изволь слушать. Ты и только ты дал партии все ее идеи. Ты для нее…
– Маняша, перестань.
– Именно партией ты рискуешь!
Страстные высказывания сестры не смогли, однако, переломить упорства.
– Ошибаешься, – непреклонно сказал он. – Партия на верной дороге. И придет к победе… Жаль только, что я не успел издать свою тетрадь, где подобрано все написанное Марксом и Энгельсом о государстве. Ну, в крайнем случае и без меня пойдет в печать. Партия будет тогда знать, как вести дело на другой день после пролетарской революции».
Да, остановить Ленина в его стремлении и помыслах к действиям, им тщательно продуманным, было невозможно. И эту сторону характера Владимира Ильича писатель уловил и изобразил достаточно убедительно и подробно.
Заметный вклад в советскую литературную Лениниану внес и В. Чикин. Его книги – «Сто зимних дней» (1969), за которую он был удостоен премии Ленинского комсомола, «Имярек. Памфлет одной ленинской строкой» (1977), отмеченную дипломом Всесоюзного литературного конкурса им. Н. Островского и «Круг на великом круге. Конспекты и размышления» (1979) следует рассмотреть более детально, и уже в силу того, что они давно стали библиографическими редкостями. Просто так, в любой городской или сельской библиотеке, их сегодня не найти. Да и невозможно четко и однозначно определить их форму и жанр.
В предисловии к «Ста зимним дням» автор так обозначает свой творческий замысел: «Эта хроника повествует о том, что пережил и передумал Ленин в свою последнюю зиму в Кремле». С мыслями Ильича, с его переживаниями, с его поисками, борениями, а он тогда уже был скован суровым недугом, и врачи старались изолировать его от повседневной работы, знакомит нас писатель. И несмотря на жесткие препятствия, чинимые ему самой жизнью, Ленин оставался борцом. Он продолжал напряженно мыслить, взвешивать факты, анализировать и сопоставлять события, их причинно-следственные связи. Эту потрясающую, гигантскую силу ленинского интеллекта, не желавшего мириться с действительностью в тех, сжатых для него условиях, убедительно, красочно, по-особому выписывая каждый существенный штрих полета трепетной мысли, и показывает нам В. Чикин. Показывает умело, публицистически выверено, вкладывая в свой авторский текст большое смысловое наполнение, нацеливая его на вдумчивого читателя.
Исследованию использования Лениным классических художественных образов из творчества Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Чехова, созданных ими нарицательных сатирических образов в ленинской политической полемике с буржуазными и мелкобуржуазными идеологами и политиками посвящена книга В. Чикина «Имярек. Памфлет одной ленинской строкой». Основной посыл этого произведения точно подметил известный публицист, член ЦК КПРФ Юрий Белов, на страницах «Правды» писавший: «Несомненная заслуга Валентина Чикина как исследователя состоит в том, что он не просто выявил, отобрал наиболее часто употребляемые в ленинских текстах классические образы «теней жизни», того же «человека в футляре» или Иудушки, а показал, как Ленин использовал эти образы, чтобы вскрыть типично вредоносное явление в общественно-политической жизни и революционном движении России. У Ленина, можно сказать, классики «работали» на партию, им ведомую».
С призывом к самостоятельному и всеохватному проникновению в мир ленинской мысли обращался к читателю В. Чикин и в книге «Круг на великом круге. Конспекты и размышления». Уже в самом названии ее, заложив в него конкретный исторический подтекст, связанный с изучением Лениным философии Гегеля, сравнивавшего историю философии с кругом, от которого расходится великое множество кругов, кроется расшифровка замысла автора, напоминающего нам и ленинскую заметку на полях по сему поводу: «Очень глубокое сравнение!! Каждый оттенок мысли – круг на великом круге (спирали) развития человеческой мысли вообще». Так-то, в вечном круговороте ленинского учения, в постижении его общих тенденций и направлений, отдельных граней, частностей, характеристик и призывал писатель читателя, в первую очередь молодого, вступающего в большую жизнь, находить ответы на судьбоносные вопросы современности, планируя тем самым и свой поступательный путь в будущее. И движение это, земная круговерть, со всеми ее закономерностями и непредсказуемостью, заверяет нас Валентин Васильевич, лучше и надежнее преодолевать, заручившись ленинской поддержкой, вооружившись его великим знанием, благо, и сегодня доступным всем тем, кто ставит перед собой цель соприкосновения с ним.
Позволю себе отдельно остановиться и на произведениях одного из представителей так называемой поздней советской Ленинианы. Речь о книгах не так давно ушедшего из жизни С. Есина «Дорога в Смольный: Июль – окт. 1917 г. Страницы великой жизни» и «Константин Петрович». В первой книге, состоящей из трех повестей, в повести «Воспоминание об августе» Сергей Николаевич удачно воссоздал события августа 1917 года и показал Владимира Ильича скрывавшимся от сыщиков Временного правительства в Финляндии. Написанная на основе воспоминаний людей, знавших и помогавших Ильичу скрываться в то опасное время, повесть погружает нас в размышления Ленина о марксизме, о революционной борьбе, о задачах пролетариата в революции, о государстве.
Об одном дне из жизни Ленина – 24 октября 1917 года, узнаем мы из повести «Один день в октябре». Тот день, как и большинство дней после возвращения из Финляндии, большевистский лидер провел на квартире своей соратницы Маргариты Васильевны Фофановой. В повести этой присутствуют также и другие видные большевики: А. Бубнов, Ф. Дзержинский, Я. Свердлов, В. Невский, В. Антонов-Овсеенко, Н. Подвойский. О них писатель проникновенно говорит в начале повести: «Удивительная когорта людей того времени!.. Каждый из них ежечасно рисковал своей жизнью и жизнью близких. Но боролись они не ради себя. Это уже потом, задним числом, история поставила их на пьедесталы, к которым потомки приносят цветы… Каждая из этих судеб – и они это понимали! – могла быть сломана, как стебель, в самом начале роста, и тогда ни жизни, ни посмертной славы…» И опять же, Ленин в повести размышляет – в основном на тему, что будут делать большевики «с победой». Революция была Лениным и соратниками по партии тщательнейшим образом подготовлена. Осталось только ее совершить. «Дальше все хрестоматийно известно», говорит нам писатель в завершающей главе своей повести.
К событиям августа – сентября 1917 года, когда Ленин под именем сестрорецкого рабочего Константина Петровича Иванова вынужден был скрываться от ищеек Керенского, писатель возвращается и в романе «Константин Петрович». И если предыдущие повести воссоздавали в большей мере личные качества вождя, как обаятельного и остроумного человека, то роман этот предоставляет нам возможность заглянуть в ленинскую духовную лабораторию. С. Есин доводит до нас и главный свой замысел о том, что ленинская жизнь – пример подлинного единства слова и дела. Причем, слова, подтвержденного и обеспеченного реальным ходом исторических событий. За формулировками Ленина выступала судьба партии и в конечном счете и обездоленного народа. Сознавал ли Ильич это в тот период, осенью семнадцатого, формулируя свои мысли, – таким вопросом в романе задается С. Есин. Уверенный видим мы и авторский ответ, – да, безусловно. Обращает наше внимание писатель и на драматичность той ситуации, в которой оказался Ленин, когда ему в письмах в ЦК приходилось доказывать неизбежность воплощения в жизнь лозунга о том, что «большевики должны взять власть». Как известно, внутри ЦК не было единства в отношении данных ленинских предложений. И как же необычайно много в той ситуации зависело от уверенности Ленина в своей правоте, от его несгибаемости и целеустремленности. В романе мы видим Ленина непримиримым, убеждающим, грозящим выходом из ЦК. Думается, что талантливое повествование о том, как победила гениальная ленинская мысль о историческом моменте для взятия власти у буржуазии, и в наше время очень даже востребовано.
В этой связи важно отметить ряд существенных обстоятельств. Первое из них заключалось в том, что авторов преследовал неподдельный интерес к фигуре Владимира Ильича. В подтверждение приведу слова из заметки Э. Казакевича «Как я писал «Синюю тетрадь»: «Всю мою жизнь меня больше, чем все другие люди на свете, интересовал Ленин. Я знаю, что в этом смысле я не одинок, что он интересовал все мое поколение, что миллионы людей думали о нем с пристальным жгучим интересом… Он был олицетворением справедливости и правды».
Второе же обстоятельство необходимо связать с временем, в котором писались произведения Ленинианы. И если первые поэтические вещи создавались еще при жизни Ильича, то с годами временное расстояние от его реальных лет существования стало отдаляться в даль. Конечно, мы помним о том, что Максим Горький не просто знал Ленина, а был с ним в товарищеских отношениях, хотя не всегда и теплых. Елизавета Драбкина, дочь профессиональных революционеров – не только видела и слышала Ленина на протяжении многих лет на публичных мероприятиях, но неоднократно наблюдала его в домашней обстановке.
Посчастливилось в молодые годы неоднократно видеть и слышать Ленина и Дмитрию Ерёмину. Такую возможность он получил, воспитываясь и учась в подмосковной Малаховской школе-интернате вместе с Михаилом Горбуновым, младшим братом Николая Петровича Горбунова, секретаря Владимира Ильича и управляющего делами Совнаркома. Однажды, находясь в Москве, он и повел их в Кремль, где они и оказались близкими свидетелями беседы Горбунова с Лениным. Юному Ерёмину пришлось близко видеть руководителя советского правительства и в Люберцах, возле завода сельскохозяйственных машин, названного впоследствии именем революционера, машиниста Московско-Казанской железной дороги Алексея Ухтомского, где работали его отец и старшие братья, и куда Владимир Ильич в те годы приезжал неоднократно.
Кстати, Д. Ерёмина следует отметить и потому, что необычен был сам ракурс подачи исторических фактов в его романе «Золотой пояс», так как молодая республика, охваченная пламенем гражданской войны, не отразившая окончательно предательский удар Антанты, не изгнавшая с дальневосточной земли японских империалистов, зажатая в тисках экономической блокады крупнейшими капиталистическими странами, представлена им, в том числе и глазами крупного американского бизнесмена мистера Вандерлипа. И тем не менее, что фактически он и является главным действующим лицом произведения, его реальная и увлекательная жизненная история, в которую нас погружает автор, становится лишь вспомогательным инструментом, определенной сюжетной линией, ведущей нас к постижению сложнейших политических процессов, направляемых В.И. Лениным в ходе революционной борьбы нового мира со старым, отжившим свое, но яростно сопротивляющимся.
Ключевое значение имеет глава романа, просто и конкретно обозначенная как «Беседа». Владимир Ильич, в присутствии молодого референта наркомата иностранных дел Саши Хохлова беседует с самодовольным и уверенным в реализации своих корыстных замыслов бизнесменом, некстати помянувшим о «благих принципах гуманизма». Но его обывательский кругозор сталкивается с мудростью и сарказмом непостижимой им ленинской мысли, обличающей лживую демагогию, лицемерие, беспринципность буржуазного мира, без труда угадывающей тщательно замаскированные планы политической верхушки США по проникновению крупных монополий и военщины на российский Дальний Восток. По существу, Ленин видит собеседника насквозь, он, не нарушая правил дипломатического этикета, бьет его наотмашь, не оставляя последнему возможности для тактического маневра. В этом диалоге и показан весь Ленин, во всем его величии, гениальности и прозорливости. Интересна и сама последовательность беседы, красочно, и в то же время лаконично выстроенная Д. Ерёминым. Приведу небольшую, но очень знаковую выдержку из того разговора:
«… Вандерлип охотно рассказал о своих путешествиях по Сибири, умолчав при этом о поисках «золотого пояса» и о пребывании в России в годы интервенции. Почувствовав, однако, что может проговориться, он прервал рассказ на полуфразе, якобы заинтересовавшись вдруг более важной для его представления о новой России деталью, и впрямую спросил:
– Какой свой собственный капитал вы имеете, мистер Ленин? Соответственно: каково состояние мистера Чичерина, Красина и других советских комиссаров?
– Капитал у каждого из нас только один. – Ленин шутливо и выразительно постучал по лбу: – Вот здесь!
– То есть как? Вы хотите сказать, что не имеете капитала?
– Я хочу сказать, что мой капитал в голове. Соответственно, – с веселой иронией добавил Владимир Ильич, – это же самое у наркома Чичерина и других товарищей комиссаров.
– Странно! – поверил и не поверил мистер Вандерлип, хотя Хохлов как-то уже объяснял ему, что все, начиная с Ленина, получают обычное жалованье и никаких иных капиталов ни в рублях, ни в долларах не имеют».
Эта конкретная выжимка из беседы, на мой взгляд, важна не только потому, что показывает находчивость и мудрость Ленина, отвечающего бизнесмену одновременно просто и необычайно глубоко, закладывая в пару фраз большой и непреходящий смысл. Не менее показательно и то различие, тот огромный разрыв в понимании мира, который разделял вождя с такими как Вандерлип. Характерен этот пример и на фоне дня нынешнего, когда нормой и обыденностью стало то, что власть и простые граждане живут совершенно разной, не поддающейся никакому сравнению жизнью. Первые обогащаются, ни сколько при том, не стесняясь этого делать на глазах у нищающего народа. На их фоне Ленин и его большевистская команда воистину воспринимаются как бескорыстные государственники и подлинные патриоты своего Отечества.
Третьим аспектом необходимо выделить и то, что старшее поколение авторов, и в первую очередь прозаики, такие как С. Сергеев-Ценский, К. Тренев, М. Шагинян, К. Федин, А. Толстой, более молодые В. Катаев, Л. Леонов, И. Сельвинский, С. Виноградская, драматург Н. Погодин, ну, и еще более молодые Г. Фиш, М. Прилежаева и другие, жили в те бурные времена и на их глазах свершались революционные события, о которых они имели и собственное представление. Соответственно, образ Ильича им был более доступен, понятен. С ним у них были связаны многие личные переживания, думы, помыслы, стремления, чувства, а иногда и рабочие будни, как у С. Виноградской, работавшей секретарем М. Ульяновой в редакции «Правды».
Но и тем, кто шел за ними, также было все же проще воспринимать образ Ленина, так как были живы те, кто его знал и с кем уже им, работая над ленинской тематикой пришлось работать. Так, тому же С. Дангулову посчастливилось общаться с Н.К. Крупской. О той встрече он годы спустя очень интересно напишет: «Почти тридцать лет тому назад в Москве, на Чистых прудах, мне посчастливилось беседовать с Надеждой Константиновной Крупской. Я знаю, что в те годы на Чистые пруды было паломничество. Люди шли к ней просто поговорить по душам, посоветоваться по делам, очень насущным и личным. Но велико было искушение поговорить с нею именно о Ленине. Многое из того бесценного, что было написано о Ленине вообще, к тем годам было написано. И прежде всего книга Джона Рида, поэма Маяковского, известный горьковский этюд. Несмотря на то, что и одна вещь, и другая, и третья были созданы давно, Надежда Константиновна по понятным причинам говорила о них так, точно она прочла их только что. Как человек литературный (о ее литературном таланте когда-нибудь будет написано) и государственный, Надежда Константиновна говорила об этом, имея в виду и то, что должно быть сделано. Помнится, она говорила, что два начала определят успех на этом пути: верность правде и та творческая свобода, без которой (она так и сказала) «художник из существа крылатого превращается в существо бескрылое». Если же говорить о верности правде истории, правде жизни Ленина, то художнику трудно решить эту задачу без того, чтобы не стать исследователем, – знание предмета здесь обязательно».
Этого принципиального исследовательского подхода придерживались все прозаики, а также и поэты, как тот же А. Вознесенский, бравшиеся за воплощение образа Ленина в своих произведениях. Долгие годы они изучали архивные и иные документы, воспоминания соратников и других лиц, лично знавших Ильича, научную и мемуарную литературу, подшивки газет. Пришлось им объездить и многие места, связанные с определенными периодами жизни и деятельности Ленина. И путем этим авторы шли, как правило, основательно, всецело растворяясь в предмете исследования. В этом плане можно немало занимательного поведать о работе практически всех писателей, вместе с тем, отмечу лишь подвижническую деятельность М. Шагинян, В. Катаева, Э. Казакевича, Г. Фиша, С. Дангулова, В. Тельпугова, И. Шамякина, В. Канивца, Е. Яковлева.
Вместе с тем, писатель не может быть лишь фотографом или иллюстратором, копирующим определенные исторические события и личностей их творивших. По своей природе он художник и ему необходима внутренняя свобода и раскованность при создании образа героя, которая дается путем постижения черт его характера. По-другому быть в художественной литературе в принципе не может. Оттого-то в каждом из них и жил «мой Ленин». А Э. Казакевич твердо был убежден в том, что о Ленине «надо писать с абсолютной внутренней свободой, не рассчитывая на то, что читатель любит этого героя заранее, до прочтения повести».
О том же, что у каждого художника Ленин, то или иное событие из его жизни, воспринимается совершенно по-своему, интересно высказалась и Е. Драбкина: «Мне вспоминается, как однажды, когда я была подростком, мы с мамой оказались на юге Франции и в каком-то небольшом городке попали на необычную выставку картин. Вся она состояла из двух или трех десятков портретов одного и того же человека, выполненных разными художниками. И тут возникло чудо: на вас глядело два или три десятка лиц, они были одним и тем же лицом и в то же время каждое из них было особенным, своим и единственным.
Такое же чувство возникает у меня, когда я думаю о Ленине, перебираю свои воспоминания о нем, читаю воспоминания его близких и его соратников. В чем-то они едины, в чем-то каждый, соприкасавшийся с Лениным, создает своего Ленина. Но, соединенные вместе, они складываются в полный мысли и движения образ Ленина, насыщенный внутренним миром самого рассказчика и тем новым, что приносит нам каждый день быстротекущей жизни».
Не остывал пыл и тех тонких лириков, кто пытался через постижение ленинской мысли обращаться к вопросам не приходящим, навеянным сиюминутной суетой, а к темам мировоззренческим, дающим возможность сопоставить день вчерашний с сегодняшним и ответить веским словом на не покидавшие их душевные переживания. В конце 50-х годов прошлого столетия с мыслями и чувствами к Ленину в своих творениях обращаются и такие выделявшиеся из общей поэтической шеренги мастера, как В. Луговской и О. Берггольц.
К вдумчивому и серьезному постижению действительности, к последовательному следованию по пути, начертанному нам Лениным, призывал нас следовать и А. Твардовский, произнося в своей известной поэме «За далью – даль» такие слова:
И высших нет для нас велений –
Одно начертано огнем:
В большом и малом быть как Ленин,
Свой ясный разум видеть в нем.
Никак нельзя обойти вниманием и то, что своим чувством сопричастности к Ленину возвышенным поэтическим словом с читателем делились такие крупные национальные художники, как П. Бровка, Р. Рза, С. Капутикян, К. Маликов, М. Миршакар, Г. Гулям, Р. Бабаджан, Х. Бекхожин, Г. Абашидзе, С. Хаким, К. Кулиев, Р. Гамзатов, Ф. Алиева, О. Сулейменов, С. Чиковани, Б. Шинкуба, Д. Кугультинов, Элляй, Я. Судрабкалн, Ю. Марцинкявичюс, М. Рауда и др.
Будучи певцами своих народов, они неизменно подчеркивали и их национальную взаимосвязь с вождем революции. В третьем номере журнала «Вопросы литературы» за 1969 год, рассказывая о истории создания и самой поэме «Горская поэма о Ленине» балкарский поэт Кайсын Кулиев отметил существенные особенности национальной поэтики народов СССР на ленинскую тему: «Поэзия со времен своего возникновения воспевала героев, борцов за правду и счастье людей. По преимуществу это был эпос: образы героев были грандиозны и относились ко всему человечеству в целом. Они, как правило, были чужды лиризма. Сегодня же все происходящее в мире относится к каждому человеку, непосредственно влияет на его судьбу, на строй его мыслей и души. Особенно остро чувствуют это поэты. В скольких проникновенных лирических произведениях создан образ Ленина – величайшего из героев! И свою скромную «Горскую поэму о Ленине», о которой я хочу рассказать, ибо я писал ее не только о Ленине, но и своем народе и о себе».
С присущей ему философичностью воспринимал ленинский образ и выдающийся белорусский поэт Петрусь Бровка, в 1956 году в поэме «Всегда с Лениным» призывавший читателей к тому, чтобы они не отставали от Ленина, были на него похожими, стремились бы к тому, чтобы жить также пламенно, так героически, так стремительно и последовательно, как жил Ильич. Подчеркивал П. Бровка и величие, и простоту вождя. Писал он и о том, что Ленина мы видим и слышим везде, по всей планете, он действительно всегда с нами, всегда со всеми прогрессивными людьми, населяющими все континенты:
Живой, он, в мечтах и деяньях,
Исполнен великих забот,
Идет он по светлой Гаване,
По джунглям Вьетнама идет.
Он всюду восторженно встречен,
Не счесть им исхоженных троп.
Раздумьем большим, человечьем
Крутой озаряется лоб.
Он в братской Софии – болгарин,
Он в Минске у нас – белорус.
И, созданный им, легендарен
Сердец и народов союз.
Его и не выделишь сразу,
Такой, как и все, человек.
Но мудрость, но солнечный разум
Его отличают от всех.
(перевод Я. Хелемского)
О величии вождя скажет свое веское слово и крупнейший туркменский писатель Берды Кербабаев. С высоты прожитых лет в 1965 году он в стихотворении «Ленин» придет к такому заключению:
Вождям от бронзового века
Ведется счет до наших дней,
А не родилось человека
Потомству ближе и родней,
Чем он, кто расовым различьям
И расстояньям вопреки,
Из уст в уста рабочим кличем
Соединил материки…
И тем велик Владимир Ленин,
Что, как его не возвеличь,
Он прост и правдою нетленен,
Что он всегда с людьми, Ильич!
(перевод В. Зубарева)
Есть в поэтическом багаже о Ленине и стихи-песни. Так, в 1957 году песню «Ленина мечты» написал А. Софронов. Начинается она так:
С волжских берегов
Ленин вдаль смотрел,
А над ним высоко
В путь орел летел.
Ленина мечты,
Как огонь из тьмы, –
К новой жизни мосты
Проложили мы.
Припев:
Вольные просторы,
Русская земля!
Первый залп «Авроры» –
Родина моя!
Ленин, мы с тобой!
Поэтических произведений на ленинскую тему на рубеже тех послевоенных десятилетий и вплоть до развала СССР, написано действительно не мало. Большое количество стихов и поэм о Ленине, его многогранной личности, жизненной правде ленинского учения, о семье Ильича появилось в преддверии 100-летнего юбилея Владимира Ильича. Крупным событием явилась тогда и поэма Е. Евтушенко о детстве, семье, отце, мировоззрении будущего гения «Казанский университет». Определенно философской направленности, наполненные раздумьями о ленинском образе и современности стихи вышли и из-под пера калмыцкого советского поэта, светоча калмыцкого народа Давида Кугультинова. Известны его не поддающиеся и сегодня пересмотру слова:
Мы вправе в буре наших лет
Идти за Лениным вослед,
Но равными ему не будем:
Он – солнце сердца и ума,
И, выстрадав, его сама
История вручила людям!
(перевод С. Липкина)
Яркие поэтические произведения о Ленине, причем в контексте его личного влияния на судьбу родного Дагестана, были написаны и народной поэтессой Дагестанской АССР Фазу Алиевой. Ее стихотворения «Песня о Ленине», «Источник счастья», а также поэма «Сорок пять минут» стали заметными творениями о Ильиче, существенно пополнившими литературную Лениниану.
«Сорок пять минут» – это поэма о том, как три посланца Дагестана побывали у Владимира Ильича и как после его слов, сказанных им на той встрече, длившейся всего сорок пять минут, их республика начала активно развиваться и на глазах преображаться.
Увидел Ильич в глазах у гостей
Весь Дагестан далекий,
Где скорбный туман окутал хребты,
Где плачут навзрыд потоки,
Темные, нищие сакли, где жизнь –
Как долгая, горькая песня,
Где изо всех четырех углов
Ползут нужда и болезни. <…>
И молвил Ильич,
И бесспорной была
Каждая четкая фраза:
«Мы орошеньем должны помочь
Засушливым землям Кавказа,
А горцам свет и грамотность дать –
Вот первые наши задачи!» –
Так просто, так убежденно сказал,
Что быть не могло иначе.
Прошло не одно десятилетие и ленинские установки были не просто выполнены, а и перевыполнены. Дагестан стал мощной процветающей автономной республикой в составе РСФСР. И завершая свою поэму аварская поэтесса, в благодарность великому Ленину и созданной им партии, констатирует:
Всего сорок пять минут у вождя
Сидели послы Дагестана,
А ныне, Ильич, посмотри на жизнь,
Что в наших горах настала,
На школы, заводы, плотины, сады,
На труд и мечты молодежи,
На судьбы тех,
Что сегодня цветы
Несут к твоему подножью.
(перевод С. Северцева)
Посвящают свои стихи Ленину и представители других народностей, испокон веков живущие в Дагестане. Так ногайский поэт Ф. Абдулжалилов в 1957 году в «Песне о Ленине» писал:
Во тьме легенды создавая,
С далеких гор мечтал народ:
Ударит час – и, словно в сказке,
Батыр неведомый придет. <…>
Пришел он, горы раздвигая,
Подобный солнечным лучам…
Но солнце только днем сияет,
А Ленин вечно светит нам!
(перевод В. Марьинского)
О многогранной личности Ленина в иносказательной форме высказывался и кумыкский советский поэт А. Аджиев, в 1969 году, в преддверии столетнего юбилея со дня рождения вождя писавший:
Когда Ильич в весенний день
с детьми шел по лугам, –
то солнце, как златой олень,
легло к его ногам. <…>
Когда с друзьями в знойный час
повел он разговор, –
то белый дождь пустился в пляс
долиною меж гор.
Когда же Ленин, прям и строг,
с врагами шел на бой, –
то каждый враг увидеть мог
твердыню пред собой!
(перевод О. Шестинского)
Обо всем ленинском поэтическом багаже не скажешь. Да и нет в этом необходимости. Мне же думается, что для обозначения одной, если так можно выразиться, щекотливой темы, стоит обратиться к таким талантливым, и не вызывающим сомнения словам:
Как в зной мы на колени припадаем,
Чтоб влаги родниковой зачерпнуть,
Вот так мы Ваши книги открываем,
Чтоб Вашим взглядом на себя взглянуть.
Строфы эти завершают поэму «Ленин, том 54» украинского советского поэта В. Коротича, написанную им в 1970 году. Поэму свою поэт тогда построил не в традиционном биографическом ключе, а путем вторжения во внутренний мир Ленина, как исключительной личности, внимательно изучив содержание всего написанного Ильичем в последние годы и вошедшего в его 54-й том Собрания сочинений. При этом автор смог и вполне удачно проследить созвучие между заветами Ленина и тем, современным ему днем, в котором он писал свою поэму.
Безусловно, В. Коротич написал во всех отношениях стоящее произведение, и оно в то время обогатило советскую литературную Лениниану. Вроде бы, добавить и нечего. Но в кого превратился этот автор годы спустя? А стал он – лауреат Государственной премии СССР, удостоенный столь высокой награды за написание публицистической книги о капиталистических реалиях в США, как назло, тем кто советскую власть откровенно ниспровергал и разрушал со страниц «Огонька», который он и возглавлял в годы «перестройки-катастройки». Потом, после развала СССР успел он какое-то время и пожить в еще совсем недавно ненавистной ему Америке. В конечном результате ничего советского в нем не осталось.
Хотелось бы знать, а вспоминает ли сегодня давно перешагнувший восьмидесятилетие В. Коротич, что и он был в числе авторов, воспевавших бессмертный ленинский образ? Думается, что нет. Пишу же об этом нелицеприятном факте потому, что далеко не все те, кто брался за ленинскую тему в художественной литературе, в том числе и те, чьи фамилии указаны и в настоящем очерке, как тот же, вознесенный до небес Е. Евтушенко, писавший более тридцати лет спустя выхода его прославленной поэмы «Казанский университет» (примерно тогда же правленой им под совершенно иным прицелом), что «самая главная идея поэмы была не в юбилейном воспевании Ленина» и вообще вся ленинская деятельность была основана на желании отомстить за казнь брата Александра; называть другие имена дополнительно при этом не буду; остались теми, кем были раньше.
И если и не превратились они в откровенных антисоветчиков, то и не были среди тех, кто советскую власть защищал и боролся за то, чтобы не допускать поругания великого имени, о котором они так восторженно писали. Вследствие чего следует четко разграничивать то, что некоторые писали ранее, порой талантливо, ярко, красочно и убедительно, строго идеологически выдержанно, от того, о чем они писали и говорили тогда, когда Советской власти уже не стало. Но это отдельная тема, и для явно большого и совсем не радужного разговора.
Руслан СЕМЯШКИН
(Окончание следует)
