Писательство стало ее призванием. К 115-летию со дня рождения Антонины Коптяевой
Легко ли ей – уроженке Дальнего Востока, дочери золотоискателя, рано потерявшей отца, воспитывавшейся матерью в строгости, с детства познавшей, что такое кусок хлеба, заработанный собственными руками, видевшей и испытавшей на себе «заботу» японских интервентов, пришедших «спасать нас от мадьяр и большевиков», а также тяготы полуголодного быта в суровом, но красивом крае, столкнувшейся лицом к лицу с нуждой и вынужденной оставить так нравившееся обучение в школе, и пешком, по зимней тайге, уйти на Алданские прииски в Якутию, а затем пройти сотни километров по горным распадкам и таежным тропам, прежде чем найти пристанища на побережье Охотского моря и Колыме, а несколько позже, и на Урале, – было делать первые шаги на литературном поприще?
Но разве муки творчества, вызывавшие в ней все же вдохновение и способствовавшие приливу положительных эмоций, могли ее остановить? Или ей было жалко бессонных ночей, проведенных за кухонным столом (письменного стола у хозяйки, сдававшей комнату, не было) при свете электрической лампочки? Ровным счетом все эти сложности, а вместе с ними и материальные лишения не имели по существу, никакого значения. Тяготило лишь осознание того, что маловато приобрела она знаний, нет должного образования, литературного опыта…
Не так уж много времени пройдет, когда и эти преграды на своем пути решительно сметет талант – талант самобытный, дерзновенный, наделенный идейной цельностью, согретый любовью к людям и отдельному, порой самому простому, даже невзрачному человеку, и уникальной способностью видеть большое и малое в совокупности и раздельно, вблизи и издалека. Он то и поведет Антонину Коптяеву по жизни, став главным спутником на ее литературном поприще.
Стопятнадцатилетний юбилей со дня рождения замечательной русской советской писательницы, общественного деятеля, лауреата Сталинской премии, кавалера двух орденов Трудового Красного Знамени, орденов Дружбы народов и «Знак Почета», рожденной в один день с днем свершения Великой Октябрьской социалистической революции, дает нам возможность попытаться вывести это славное имя из незаслуженного забытья, в котором оно пребывает уже не одно десятилетие.
Антонине Коптяевой было уготовано прожить большую жизнь. Практически весь двадцатый век пролетел на ее глазах за восемьдесят два года, отмеренных ей судьбой. А сколько всего было пережито, познано, осмыслено, прочувствовано! О многом из того, что выпало на ее долю она рассказала в своих книгах, и особенно в ряде проникновенных очерков, в которых писала о времени, о себе, о творчестве, о поездках по Дальнему Востоку, Сибири, Уралу, Прибалтике, о коренных народах и тружениках, населяющих эти края, о их истории и культуре. При этом, все то, о чем она поведала на страницах этих произведений, неизменно пропускалось через пылкое, любящее и сопереживающее сердце – сердце неравнодушной женщины, писателя, патриота земли русской…
Да и как могло быть по-другому, если Коптяева вышла из самых дремучих глубин народной жизни, из тех ее начал, сумевших и на рубеже веков, а затем и в самое переломное время великих потрясений, сохранить не только обычаи и традиции, но и подлинное благородство русской души, всегда открытой, зовущей, способной самоочищаться и жертвовать.
Детство у будущей писательницы на дальнем и глухом прииске Южный Зейского района Амурской области было тяжелым и голодным. Отца убили китайцы-хунхузы, или, проще говоря, бандиты, промышлявшие в тех местах грабежами и разбоями, и матери пришлось одной воспитывать троих детей, работая то на поденщине с чужих огородов, то прачкой и стряпухой в артели землекопов, то поломойкой в конторе «Союззолото». Среди детей Антонина была старшей, а посему должна была успевать помогать матери не только по дому, но и выходить вместе с ней на работу по найму. О том, какими были годы ее взросления, Коптяева расскажет в очерке «Края родные»: «Мне всегда хотелось помочь матери. Нарубить дров, принести воды, вычистить хлев, натаскать хворосту из городского сада, набрать ягод, грибов. Каждую заработанную копейку несла ей. Правда, и она надрывалась, сводя концы с концами, но всегда старалась сварить нам хоть какую-нибудь похлебку из овощей или травы, или галушки, заправленные постным маслом. <…> Вот и проживи с тремя детьми на руках! Чем накормить, как одеть? В зимнее время морозы сорок градусов – обычное дело, а в школу ходить не пальтишка, ни валенок. Две зимы мне пришлось пропустить, хотя училась я отлично. Достаточно сказать, что моя «спортивная карьера», когда мне исполнилось тринадцать лет, сломалась из-за того, что не нашлось двух рублей для покупки майки, трусов и тапочек… Где же было справиться с более серьезными нуждами? <…>
В 1926 году, опять же в поисках заработка, попросту куска хлеба, я ушла на Алданские прииски в Якутию. Оставила седьмой класс школы и отправилась в тайгу пешком за обозом по занесенному снегом зимнику, где летом ни пройти, ни проехать».
Будучи человеком восприимчивым, впечатлительным, не лишенным фантазии и образного мышления, с молодых лет Антонина ощущала в себе потребность к творческой самореализации. По началу были стихотворные опыты. Но они не отвечали ее стремлению к более подробному отображению действительности. Не могли они в должной мере показать и те наблюдения за повседневностью и удивительными, такими разными и интересными людьми, старателями и умельцами, рабочими и интеллигентами из народа, встречавшимися ей тогда и покорявшими ее своими дарованиями, житейскими мудростью и красой. Явно был необходим более широкий простор, и она его найдет, обратившись к прозе.
Первую повесть Коптяева в 1936 году напишет на Колыме и на чисто колымском местном материале. Да и название она получит соответствующее – «Колымское золото». Основанием же к написанию повести послужит встреча с человеком необычайной судьбы, хирургом Иваном Ивановичем Киселевым, посвятившем себя служению людям, живущим в этом крае вечной мерзлоты. Впоследствии из впечатлений и воспоминаний от общения с этим подвижником у писательницы родится и замысел ее, пожалуй, лучшего произведения – трилогии о докторе Аржанове.
Кстати, способность замечать людей неординарных и находить с ними общий язык и завязывать отношения, сослужат писательнице добрую службу. Благодаря этому чутью и прозорливому глазу она найдет характерные и запоминающиеся образы для своих книг, где-то собирательные, а порой и буквально под копирку списанные с конкретных личностей. В своих же художественно-публицистических очерках Коптяева будет рассказывать о реальных людях с подлинными именами, известных и неизвестных, но, без сомнения, заслуживающих писательского внимания.
Так, например, в вышеупомянутом очерке «Края родные», написанном под воздействием от всего увиденного в поездке, осуществленной в составе бригады «москвичей-литераторов» в 1965 году на Дальний Восток, Анна Дмитриевна рассказывает о знатной женщине-рыбачке из системы сейнерного флота Сахалинрыбпрома, Герое Социалистического Труда Александре Степановне Хан. Эта корейская труженица из сахалинского Холмска, о которой писательница пишет с искренним восхищением, была инициатором создания в конце сороковых годов рыболовецкой бригады из числа корейцев. За двенадцать лет возглавляемая ей бригада выловила 90 тысяч центнеров рыбы – эшелон в пять вагонов. В очерке она предстает перед нами уже зрелой, авторитетной рыбачкой, коммунистом-руководителем, отмеченным самыми высокими наградами Родины. Пусть и не подробно, но рассказывает писательница и о ее жизни, заслуживающей написания отдельной книги.
Вообще же, за более чем полувековой период творчества Антонине Дмитриевне повстречалось немало известных, имевших порой даже всесоюзную славу людей. И она умела с ними общаться и поддерживать отношения, при этом ни перед кем не заискивая, и не преследуя личных интересов. Да, и, собственно, интерес у нее был один – сугубо творческий, писательский – увидеть и познать те явления, события, факты, познакомиться и узнать тех людей, о которых можно будет написать на бумаге. Этим интересом Коптяева, с тех молодых лет, когда впервые мысленно созрела и взялась за перо, и жила, он и был смыслом ее существования.
С конца тридцатых годов писательница начинает работать над романом о жизни золотых приисков Сибири «Фарт». В основание же этой книги лягут ранее ей написанные «Были Алдана», сборник рассказов-воспоминаний приискателей-алданцев.
Этот роман Коптяева посвятит становлению характера советского человека в процессе развития новых форм коллективного труда, таких как ударничество и стахановское движение. Главные герои романа – молодой старатель прииска Егор Нестеров и опытный, многое повидавший за более чем тридцать лет труда старатель Афанасий Рыжков, на фоне тяжелого быта и пережитков старого времени, с их пьянством, спекуляцией, низменными страстями, мещанством, грабежами, и даже убийствами, на которые способны такие деградировавшие, но не оставляющие мысли поквитаться с Советской властью персонажи, как убийца собственной жены Забродин, китаец-барышник Санька Степаноза и заведующий горными работами, вор и стяжатель Потатуев, – все же тянуться к новому и приходят к неизбежному выводу о преимуществе крупных шахт и открытых разработок, позволяющих использовать новую технику и прогрессивные методы добычи извлекаемого ими из щедрой земли золота. И в осознание этого понимания, пришедшего в том числе и благодаря воспитательной, разъяснительной работе секретаря партийной организации прииска Мирона Черепанова и председателя приискома (профкома) Сергея Ли, Коптяева и вкладывает расшифровку часто употребляемого героями романа слова «фарт»: богатство страны заключается в духовном богатстве каждого человека-труженика, в росте его сознательности, идейности, заинтересованности в полноценном личностном развитии, направленном на решение уже далеко не собственных, а государственных задач и интересов.
И вот, как бы подводя итог долгим размышлениям, горный мастер и бывший старатель Афанасий Рыжков на собрании четко заявляет: «…Товарищи! Я ведь старатель… тридцать лет с гаком старался. Все искал фарта. <…> до того (установления Советской власти. – Р.С.) к нам припеклось звание хищников. Но понимать надо, что хищничали мы от нужды. Ежели я находил в старое время золото, то какой мне интерес был сообщать об этом хозяину? Покуда я ищу, он не препятствует, только следит исподтишка, а почует добычу – сразу налетит со стражниками, с урядником… Золото отберут и вытурят, да еще плетей вложат. <…>
Я теперь, товарищи, грамотный стал <…>. Еще скажу, что норму наша бригада выполняет на сто сорок процентов. Уравниловку уничтожили. До сих пор считалось: раз артель – значит, все поровну, а от этого был вред. Только лодырей плодили. Теперь у нас каждый получает за фактический труд и стремится работать получше. Жизнью своей я довольный… шибко довольный. Потому считаю, что фарт свой нашел. Спасибо за это Советской власти».
В какой-то мере тему формирования сознательности трудового человека из той же среды золотоискателей, а также геологоразведчиков, горных инженеров, трудящихся добычных предприятий и интеллигенции, работающей в приисковой местности, писательница попытается развить и во втором своем романе «Товарищ Анна», над которым она работала с 1941 по 1945 год. Хотя, все же, это роман социально-психологический, и на первом плане в нем выступает семейно-психологическая коллизия.
Рассказывая о директоре рудника Анне Сергеевне Лаврентьевой, ее муже – главном геологе этого же предприятия Андрее Никитиче Подосенове, нечаянно ворвавшейся в их жизнь враче – Валентине Ивановне Саенко, людях достаточно молодых, но уже состоявшихся, со своими пристрастиями и непростым духовным миром, Коптяева попыталась высветить не только проблему соотношения личных и общественных начал в жизни советского общества середины тридцатых годов прошлого века, но, и, чисто интимную, наиболее чувствительную и эмоциональную сторону человеческой жизни. Пройдя через душевные испытания, вызванные конфликтом с мужем, носившем чисто производственный характер и столкнувшись с пониманием того, что существует возможность потерять любимого человека, разрушив тем самым их семью, Анна находит выход из создавшейся ситуации и подбирает ключ к пониманию не только своих переживаний, но и тревог и болей мужа. В результате они смогут сохранить свое счастье, а вместе с ним человеческое достоинство и порядочность. В этом и состоит фокус романа – необходимо учиться совладать со своими чувствами, не выпячивая их и не покушаясь на чужое счастье, на котором, как известно, собственного не построишь.
Работая над романом «Фарт» Коптяева остро столкнется с пониманием того, что ей реально не хватает знаний, а, следовательно, существует необходимость в обучении и получении специального образования. Это осознание укрепится в ней особенно тогда, когда она весной 1939 года в Москве, куда ее пригласят редакции двух журналов – «Октябрь» и «Красная новь», заинтересовавшиеся отправленным им романом, услышит слова главного редактора журнала «Октябрь», автора знаменитых «Брусков», прочитавшего ее «Фарт» Федора Панферова: «Вы талантливы, но вам надо учиться. Почему бы вам не поступить в Литературный институт?»
Эта знаменательная встреча с одним из самых популярных литераторов того времени, в буквальном смысле перевернет всю ее дальнейшую сознательную и творческую жизнь.
Мысль об обучении и раньше одолевала Антонину Дмитриевну, и слова Панферова только ускорили решение. Наконец-таки заветная мечта учиться у известных профессоров и мастеров советской литературы осуществилась – успешно пройден творческий конкурс, выдержаны экзамены, причем по истории и литературе – на отлично. Тридцатилетняя женщина приходит в студенческую аудиторию и настойчиво, упорно начинает овладевать знаниями и оттачивать свое художественное мастерство.
Найдя моральную поддержку и профессиональную помощь у таких прозаиков, как Всеволод Иванов, Федор Панферов, Алексей Свирский, Владимир Лидин, писательница успешно закончит Литературный институт имени А.М. Горького, а роман «Товарищ Анна» станет ее дипломной работой.
Поглощенная в учебный процесс, писательница изредка будет бывать в редакции журнала «Октябрь». И редактор, относившейся к ней «дружески, заботливо», и чье «теплое внимание помогало преодолевать трудности, внушало веру в свои силы», однажды станет для нее не просто старшим товарищем и другом. Появится иное чувство, придет «огромная, беспокойная любовь».
Годы совместной жизни с Панферовым, бывшим старше ее на тринадцать лет, стали для Антонины Дмитриевны самыми счастливыми и радостными. Они были во всех отношениях прекрасной парой – умели любить, ценить и поддерживать свои отношения. «Мы прожили в супружестве двадцать лет, – напишет Коптяева в очерке «О самом дорогом». – Иногда ссорились. Из-за пустяков ревновали друг друга, но в главном – в отношении к своей работе, людям, произведениям искусства, к событиям в жизни страны – были совершенно едины.
Часто меня спрашивали: как же вы, два писателя, живете вместе? Отвечала: так же, как и все вы, советские граждане, – бывает хорошо, бывает и плохо, но вместе нам живется очень интересно. Интересно всюду быть вместе: на совещании, на рыбалке, в театре, в грибном походе. Даже письменные столы у нас стояли почти рядом: или в одной комнате, или в смежных, но работали мы обязательно при открытых дверях. Мы никогда не мешали друг другу, хотя Федор стучал на машинке. Некоторым он казался надменным. Это не так. Но цену себе, пройдя тяжелую школу жизни, он, конечно, знал и, при необыкновенной твердости характера, был вспыльчив, страстен во всем и легко раним. <…>
В своей писательской судьбе я считаю великим счастьем встречу с Федором Панферовым – большим художником слова и необыкновенным, смелым редактором, опытным и чутким другом всех талантливых авторов, вступающих на литературный путь, человеком, всю свою жизнь стремившимся все силы и весь талант отдать на служение Родине и умевшим будить это стремление в других».
Злой рок разлучит Коптяеву с Панферовым в сентябре 1960 года, за десять дней до его шестьдесят четвертого дня рождения. Тяжелая болезнь окажется сильнее усилий лучших медицинских светил и наступит час прощания – прощания навсегда. Душевный надлом, вызванный уходом в мир иной самого близкого и родного человека, будет уже непреодолим. Жизнь же продолжит идти своем чередом – бесконечные планы, поездки, встречи, новые задумки, сюжеты, одним словом – работа, как стержень и смысл присутствия на этой земле, не дадут писательнице жить только воспоминаниями.
К написанию трилогии о советских медиках, состоявшую из романов «Иван Иванович», «Дружба», «Дерзание» писательница подошла не сразу, а лишь после приобретения немалого багажа жизненных впечатлений, в котором оказались и многолетняя работа на Дальнем Севере, приисках Колымы и побережье Охотского моря, и испытания Великой Отечественной войны, и поездки в бессмертный Сталинград, и, конечно, приобретенный практический литературный опыт, помноженный на возраставшее с годами художественное мастерство. Потому-то обращение к этой теме и десятилетний труд не пройдут напрасно – трилогия получится в самом деле удачной, содержательной, заставляющей обращаться к далеко непраздным размышлениям.
Как и ранее, при написании романов трилогии писательница использовала большой документальный материал. У главного героя – хирурга Ивана Ивановича Аржанова были реальные прототипы: упомянутый уже Киселев – «Доктор Иван», как называли его благодарные пациенты-якуты; нейрохирург Михаил Григорьевич Игнатов из института имени Н.Н. Бурденко и другие врачи, профессора-медики. Женщины-героини романа также были написаны по вполне конкретным наблюдениям за знакомыми людьми. При этом автор не сделал слепок с натуры, а только лишь обозначил, придав художественную обработку, типические характеры своих современников.
Для раскрытия сюжетной композиции трилогии, показа советской медицины и медицинской науки через судьбу Ивана Аржанова – передового ученого, врача-практика, придерживавшегося правила: «ни одной жизни не отдавать без боя», самоотверженного труженика, убежденного коммуниста, человека доброго, чуткого, сопереживающего боли своих пациентов, Коптяевой пришлось перелопатить и изучить горы специальной литературы и отстоять сотни часов рядом с хирургами у операционных столов, вникая в их филигранную работу. Оттого-то романы получились достоверными, и в свое время, когда проходили читательские встречи, разборы, обсуждения и конференции, в том числе и среди медицинских работников, никто не пытался обвинять писателя в незнании излагаемого материала и не владении профессиональными особенностями из области медицины, и, в частности, общей хирургии и нейрохирургии. Никто не выдвигал упреков и в скучности, затянутости описания самих операций, без которых в трилогии обойтись было невозможно.
Представляя на суд читателей многолетнюю созидательную деятельность доктора Аржанова, грамотно, новаторски, мужественно спасавшего и исцелявшего людей в Якутии, а затем, в годы Великой Отечественной войны, под Сталинградом и на других фронтах, а в послевоенное время и в московских клиниках, писательница смогла отобразить цельность характера, богатый духовный мир героя, наполненный тревогами, переживаниями и великой радостью от плодов своего труда. Удалось Коптяевой показать и чисто житейские тревоги Аржанова, его любовь и разрывы с первой и второй женами, не сумевшими до конца понять и поддержать любимого человека в деле всей жизни – служении науке и спасении людей. И каждый поворот судьбы талантливого врача и ученого, задуманный и осуществленный автором, неизменно погружает в раздумье – правильно ли он поступил, не лишил ли он себя счастливой жизни, оправданы ли его порывы, риск, не напрасно ли он вообще собой жертвует? Весь этот сонм вопросов не был решен в одночасье – с каждой страницей трилогии нам вновь и вновь открывались грани характера незаурядной личности Аржанова, в которой, как в собирательном образе, мы видим медицинских работников 30 – 50-х годов прошлого века, благодаря которым, их грандиозному, на грани человеческих возможностей труду, система здравоохранения в огромной стране решала свою главную задачу – обеспечить человеку все условия для поддержания здоровья и оказания ему необходимой врачебной помощи.
Создавая трилогию Коптяева оставалась верна и теме роста сознательности человека труда, его идейного и духовно-нравственного преображения и превращения в подлинного хозяина над всеми процессами жизнедеятельности в родном социалистическом государстве. Так уже в первом романе «Иван Иванович» мы сталкиваемся с инженером Логуновым, благодаря активности и принципиальности вырастающему в секретаря райкома партии; мастером Мартемьяновым, не боящимся на совещании, отстаивая свою правоту и в интересах общего дела, заявить секретарю-самодуру райкома Скоробогатову: «…чтобы правильно руководить предприятием и внести партийный дух во все наши дела, большие и малые, надо первому секретарю райкома тоже освоить технику производства. Чтобы он понимал, почему проводится то или иное мероприятие, и разбирался с толком, а не заставлял опытных работников краснеть за него». Эти герои в реальной жизни были, что называется, характерным явлением той сталинской эпохи, и писательница не допустила здесь преувеличений и приукрашиваний. Не лукавила она, беспартийная, и в вопросе о подборе кадров на руководящие должности. Партия, ее выборные органы, строго следила тогда за тем, прислушиваясь к мнению коммунистов, оправдывает ли тот или иной выдвиженец ее высокое доверие, соответствует ли занимаемой должности? Обращалось внимание и на образовательный уровень партийных и советских работников. Очень многие, в буквальном смысле, учились и на практике постигали основы и тонкости отраслевых знаний. В результате, как правило, первый секретарь райкома партии, выдвинутый, допустим, из производственной сферы, через пару лет секретарства прекрасно разбирался и вопросах сельского хозяйства. И знания эти он оправдывал конкретными делами.
Трилогия Коптяевой о талантливом враче-хирурге, масштабная по охвату событий, смело решавшая проблемы любви и долга, семьи и брака, дружбы и призвания, личного счастья и общественно-полезной деятельности, имела успех и вызвала волну дискуссий как в нашей стране, так и за рубежом. За роман «Иван Иванович» в 1950 году писательнице присуждают Сталинскую премию третьей степени.
Находясь в постоянном поиске, вникая во многие процессы повседневности, с большим интересом восприняла Антонина Дмитриевна события, связанные с вводом в эксплуатацию в военном 1944 году скважины Туймазинского нефтяного месторождения на границе Башкирии и Татарии. Тогда и родился у нее замысел написания романа о нефтяниках. Но осуществится он нескоро – полным ходом шла работа над романами трилогии о советских медиках, да и не было пока в багаже живого материала о сути и особенностях трудовой деятельности нефтедобытчиков. Так, не сразу, но она выдвинется в путь, который будет лежать к нефтяным промыслам Поволжья. Ей удастся детально изучить работу промыслов и нефтеперерабатывающих заводов, повстречаться с рабочими, инженерами, партийными работниками, ставшими прототипами ее романа «Дар земли», увидевшего свет в 1963 году.
Основательно подойдя к выбранной теме, автор создаст многообразное, не лишенное идейно-нравственной, и сугубо производственно-трудовой проблематики полотно, показывающее разностороннюю деятельность людей, добывающих и перерабатывающих нефть. «Я знаю, что моим прежним читателям, – признается писательница, – этот роман показался тяжелым для чтения: он изобилует незнакомой им производственной спецификой, но я дорожу тем, что мне удалось освоить эту труднейшую для литератора, зачастую опасную специфику, которая имеет колоссальное значение для жизни государства и каждого отдельного человека».
Роман о жизни нефтяников, их трудовых свершениях, росте гражданского сознания, искоренении ими косностей мышления и пережитков прошлого, борьбе за внедрение новых методов производства, стал заметным явлением в советской прозе, высветлявшей тему труда. Да и написан он был уже вполне зрелым, состоявшимся романистом, способным к передаче читателю широких, актуальных и остроконфликтных картин действительности.
При таком устоявшемся мнении, как критиков, так и читательского сообщества, считавшим, что современная злободневная проблематика полностью овладела воображением писательницы, стало совершенной неожиданностью ее обращение к историческому роману, рассказывающему о революционных событиях и борьбе оренбургских большевиков за Советскую власть в этом крае, давно ставшем своеобразными воротами из Европы в Азию.
Над трилогией (не завершенной) «Урал-река» писательница начала работать после того, как детально изучила архивные материалы об обороне Оренбурга от белоказаков атамана Дутова. Так родилась первая книга этого романа-эпопеи. Впервые она была опубликована в номерах журнала «Урал» за март – июнь 1969 года. Через год за ее написание Коптяева будет отмечена поощрительной премией ВЦСПС и Союза писателей СССР.
Даже десятилетия не хватит Антонине Дмитриевне для раскрытия ее писательской задумки об отображении героических и драматических событий на Оренбургской земле в те грозные революционные годы, развивавшихся по ходу движения единой сюжетной линии, в центре которой была судьба рабочей семьи Наследовых. Вторя книга трилогии, наиболее значимая по содержанию и охватывающая события Гражданской войны в Оренбуржье в 1918 – начале 1919 года (первый губернский съезд Советов, внутренне размежевание казачества, контрреволюционный мятеж, июльская сдача Оренбурга, отступление красных в Актюбинск и Орск, возвращение с тяжелыми боями в родной город) увидит свет в 1980 году. Третью книгу эпопеи через некоторое время спустя начнет печатать журнал «Молодая гвардия». Однако годы начнут брать свое, творческим планам писательницы не суждено будет осуществиться…
«И если ты можешь что-то дать людям – отдай, – писала писательница-патриотка, беспартийная сторонница Советской власти Антонина Коптяева. – Отдай со всей страстью, и тогда почувствуешь, как самое маленькое дело станет делом всей твоей жизни! Ради одного этого стоит жить».
Ее призванием, наполненным творческой страстью, делом всей жизни был писательский труд. И результаты его внушительны – нам оставлено богатое наследие, заслуживающее внимания и приобщения к нему новых читателей. Но, к сожалению, оно сегодня практически не востребовано…
Федор Панферов не раз говорил Антонине Дмитриевне такие слова: «Хоть мелким петитом, но все равно наберут наши имена потомки. Наша литература никогда не умрет, потому что мы живем для будущего». Искренне хочется верить в то, что это напутствие будет реализовываться, и мы, все же, выступим в роли благодарных потомков, способных не только помнить, но и гордиться нашей советской литературой, подарившей нам столько славных и прекрасных имен.
Руслан СЕМЯШКИН
