От «продукта» к плану: что в лоб, что по лбу
На днях минфин опубликовал для общественного обсуждения проект закона о гарантированном пенсионном плане, который должен прийти на смену так и не реализованной системе индивидуального пенсионного капитала. Теперь мы можем, наконец, на основе официальной информации разобраться в том, что нам предлагают пенсионные реформаторы на этот раз.
ПРИМЕЧАТЕЛЬНО, что концепцию новой пенсионной системы разрабатывали именно финансовые власти, а социальный блок правительства в этой работе практически не участвовал, и этот факт наглядно демонстрирует, для кого и для каких целей разрабатывалась эта система: социальная защита пенсионеров к приоритетам данного проекта уж точно не относится.
Сначала минфин и Центробанк разработали законопроект об индивидуальном пенсионном капитале, предполагавший автоподписку, но к началу осени этого года под давлением общественности от автоподписки власти были вынуждены отказаться. Чтобы подчеркнуть принципиальную значимость этого решения, они провели «ребрендинг» будущей системы: её название было изменено. Сначала индивидуальный пенсионный капитал стал «гарантированным пенсионным продуктом», а спустя пару недель название ещё немного подправили, и мы получили «гарантированный пенсионный план» (ГПП). По-видимому, последнее переименование было произведено из-за очевидных ассоциаций прежнего названия с каким-нибудь «творожным продуктом», который внешне похож на творог, но таковым не является, так как сделан непонятно из чего; эта ассоциация вызвала многочисленные саркастические комментарии не только в сети, но и в серьёзных СМИ.
Итак, что же мы получили от властей на этот раз? Как это ни странно, предлагаемая система действительно добровольная. Во-первых, никакой автоподписки: работник должен сам написать заявление на вступление в систему и сам выбрать, сколько туда платить (либо в процентах от зарплаты, либо в абсолютном значении), причём менять размер взноса можно сколько угодно раз.
Во-вторых, возможно прерывать внесение взносов сколько угодно раз, но не более чем на пять лет в совокупности. Но даже это ограничение на продолжительность периода прерывания уплаты взносов по сути несущественно: работник, который вошёл в систему, но затем передумал, может установить в качестве своего взноса чисто символическую сумму — скажем, один рубль в месяц, ведь никаких ограничений на размер взноса в законопроекте нет.
В-третьих, полная добровольность системы всячески подчёркивается при любом упоминании ГПП в официальных СМИ (даже собранные взносы теперь уже называются не пенсионными накоплениями, а пенсионными резервами; этот термин используется именно в добровольном пенсионном страховании). В таком информационном поле даже бюджетные организации вряд ли станут оказывать на своих сотрудников давление с целью заставить их вступать в новую систему и вносить туда живые деньги.
В остальном новая система по структуре и параметрам практически полностью повторяет прежнюю обязательную «накопиловку», несколько корректируя её наиболее очевидные технические недостатки.
Инвестирование пенсионных резервов в рамках ГПП будет регулироваться по тем же правилам, как ныне регулируется инвестирование пенсионных накоплений, собранных до 2014 года в системе обязательного пенсионного страхования (ОПС). Как и раньше, раз в пять лет (точнее, в новой системе — по окончании периода фиксации, срок которого устанавливается фондом и не может превышать пяти лет) прибыль от инвестирования будет фиксироваться и становиться своего рода «несгораемой суммой», которую будущему пенсионеру гарантирует сам пенсионный фонд, однако при банкротстве фонда государство в лице АСВ будущему пенсионеру возмещает только номинал внесённых средств.
Пенсионные фонды будут получать за управление этими средствами практически такое же вознаграждение, как и раньше: 0,75% в год от суммы резервов плюс 15% от инвестиционного дохода. Единственное отличие состоит в том, что в новой системе эти 15% от инвестдохода НПФ берёт себе не ежегодно, а по итогам пятилетнего периода фиксации, что гораздо более справедливо.
Ещё одно позитивное отличие новой системы — это возможность смены НПФ в любое время, а не только по окончании пятилетнего периода. В прежней системе люди теряли накопленный инвестиционный доход, когда в результате навязчивой рекламы они, недолго думая, переводили свои накопления из ВЭБа в НПФ (или из одного НПФ в другой), не дождавшись окончания пятилетнего периода. Суммарные потери накопленного инвестдохода составили миллиарды рублей. В новой системе такого не будет.
В новой системе есть и другие небольшие технические усовершенствования, однако все они не компенсируют одного принципиального, на мой взгляд, недостатка: в отличие от прежней обязательной накопительной пенсии ГПП даже в случае удачного инвестирования средств не даёт финансовой защиты людям, прожившим после выхода на пенсию достаточно долго. Поясню это подробнее.
МЫ УЖЕ неоднократно писали, что накопительная система ненадёжна в принципе. В случае удачного инвестирования средств она может стать неплохой прибавкой к основной государственной пенсии. Однако в случае неудачного инвестирования вам гарантируется лишь накопительная пенсия, рассчитанная из суммарной величины ваших взносов в номинале, притом что за десятки лет до назначения пенсии суммы ваших взносов в реальном выражении обесценятся во много раз. То есть такая накопительная пенсия — это не защита от падения уровня жизни в старости, а просто спекулятивный актив.
Тем не менее, в случае удачного инвестирования накоплений (то есть если на момент назначения пенсии ваш накопленный инвестдоход значительно превышал накопленную инфляцию) накопительная пенсия в прежней системе должна была давать вам некоторую финансовую поддержку до конца жизни. А именно: в системе ОПС выплата накопительной пенсии была пожизненной, а её размер фиксировался в момент назначения пенсии исходя из прописанного в законе срока дожития и далее ежегодно индексировался по инфляции (срок дожития рассчитывается на основании статистики смертности; сейчас он составляет 252 месяца, или 21 год; в 2020 году будет на полгода больше). При этом можно было при выходе на пенсию забрать все накопления сразу в виде единовременной выплаты.
В системе ГПП базовым вариантом является выплата пенсии в течение конечного срока — 15 лет. Если человек умирает раньше, то невыплаченные средства переходят его наследникам (это ещё одно отличие ГПП от прежней системы). Но если он проживёт на пенсии больше 15 лет, то накопленные в ГПП средства закончатся и у пожилого человека останется только его обычная солидарная пенсия. И это случится как раз тогда, когда человеку деньги будут особенно нужны. Ведь через 15 лет после назначения накопительной пенсии (то есть в возрасте свыше 70 лет для женщин и свыше 75 лет для мужчин) люди, скорее всего, уже не могут работать вообще, и им уже, скорее всего, требуются дорогие лекарства и медицинское обслуживание.
Помимо базового, в законопроекте предусмотрены и другие варианты выплат: единовременная выплата и пожизненная негосударственная пенсия. При этом механизм индексации размера пожизненной пенсии из опубликованного проекта закона до конца не ясен: в соответствующей части этого документа содержатся очевидные опечатки и противоречия. Непонятно, какие формулы относятся к 15-летней срочной пенсии, а какие — к пожизненной. Отсюда и противоречащие друг другу комментарии в СМИ на эту тему.
Наиболее вероятный вариант интерпретации приведённой в тексте формулы перерасчёта величины пожизненной пенсии таков. При назначении пожизненной накопительной пенсии её величина рассчитывается исходя не из расчётного срока дожития, а из фиксированного срока в 15 лет. То есть накопленная на счёте сумма (пенсионный капитал) делится на 180 месяцев, и в результате получается показатель ежемесячной выплаты. Эта цифра остаётся неизменной (не индексируется) до окончания периода фиксации, который, напомню, составляет пять лет. Затем, по окончании периода фиксации, происходит перерасчёт по формуле P=С/180, где P — ежемесячный размер пенсионной выплаты на протяжении всего следующего периода фиксации, С — пенсионный капитал на момент перерасчёта, то есть объём накопленных пенсионных резервов, за вычетом уже сделанных выплат и с учётом инвестдохода за прошедший период фиксации. Такая процедура повторяется по окончании каждого следующего периода фиксации.
ОЧЕВИДНО, что при таком механизме перерасчёта в каждый последующий период фиксации величина выплаты будет ниже, чем в предыдущий, — по крайней мере, в реальном выражении, но может быть даже и в номинале. Это наглядно демонстрирует следующий (весьма приблизительный) расчёт. Величина выплаты в начале каждого периода фиксации рассчитывается исходя из срока в 15 лет, значит, за 5 лет на выплаты уйдёт примерно треть пенсионного капитала, то есть 33%. Чтобы это восполнить, накопленный за пять лет инвестиционный доход должен составить не менее 33%, то есть 33/5=6,5% в год, причём в реальном выражении. Понятно, что стабильно показывать такую доходность инвестирования практически нереально. Даже доходность 6,5% в номинале наши НПФ показывают далеко не всегда, так что пенсионный капитал и, соответственно, размер выплаты будут с большой вероятностью уменьшаться с каждой следующей фиксацией даже в номинале.
Таким образом, если в окончательном варианте этого законопроекта останется такой же механизм пересчёта величины пожизненной негосударственной пенсии, то через 10—15 лет после начала выплат у подавляющего числа пенсионеров размер пенсии станет совсем маленьким — даже у тех, у кого изначально (на момент назначения пенсии) на счёте был достаточно большой объём средств. Следовательно, даже если ваши взносы в ГПП были удачно инвестированы и вы получили высокий доход, а при назначении пенсии выбрали вариант с пожизненной выплатой, то всё равно в старости на финансовую поддержку от накопительной пенсии вам рассчитывать не придётся. Поневоле приходит мысль, что прежнее название этой системы — «пенсионный продукт» — весьма точно отражало её суть: эта система лишь на первый взгляд представляется полноценной пенсией, а в действительности таковой не является.
Теперь несколько слов о перспективах. Даже сами разработчики законопроекта о ГПП не ожидают массового интереса к нему. Они признают, что большинству наших сограждан просто нечего откладывать в долгосрочные сбережения. Разработчики проекта ожидают, что в первый год действия новой системы участниками ГПП станут порядка одного миллиона человек (для сравнения: пенсионные накопления в рамках ОПС имеют свыше 75 млн человек), а средняя ставка пенсионного взноса составит 2% от зарплаты. Однако, на мой взгляд, даже такие оценки неоправданно оптимистичны.
Достаточно вспомнить эксперимент с государственным софинансированием накопительной пенсии. Условия, предложенные государством, были чрезвычайно щедрыми: к добровольным взносам граждан государство добавляло такую же сумму из федерального бюджета (в пределах 12 тыс. рублей в год). Но, несмотря на это, лишь очень небольшое число граждан сделали реальные взносы в систему. По состоянию на конец 2015 года (то есть через семь лет после старта этого проекта) в системе было зарегистрировано порядка 16 млн граждан, однако хоть копейку «живых» денег внесли только 1,15 млн человек. Показатели ГПП наверняка окажутся существенно хуже, ведь теперь такого административного давления на людей не будет, да и материальный стимул к участию в системе стал заметно скромнее — всего лишь налоговый вычет на сумму взносов (в пределах 6% от зарплаты).
В таких условиях даже для представителей среднего класса, у которых есть средства для формирования долгосрочных сбережений, не будет никакого смысла участвовать в новой системе. Эти люди могут просто положить деньги на долгосрочные банковские депозиты (в пределах гарантии АСВ) или самостоятельно, без посредников, вложить их в облигации федерального займа. Это будет более доходно и притом более надёжно. Дополнительный единовременный доход в размере 13% от вложенных средств, получающийся как результат налогового вычета, несуществен, когда речь идёт об инвестициях на срок в несколько десятилетий.
Единственная категория граждан, которым будет объективно выгодно вступить в систему ГПП и внести туда реальные деньги, — это люди в последние 2—3 года перед назначением накопительной пенсии. Дело в том, что для инвестиций с такими короткими сроками (2—3 года) дополнительные 13% дохода от налогового вычета — это уже заметная прибавка к доходности. Именно так сейчас работают индивидуальные инвестиционные счета (ИИС), уже ставшие весьма популярными у представителей среднего класса: там средства вносятся на три года без возможности снятия, и при этом на взносы (в пределах 400 тысяч рублей в год) полагается налоговый вычет.
ИТАК, резюмируем сказанное. Система ГПП — это не финансовая защита в старости, а просто ещё один спекулятивный актив, причём малодоходный и ненадёжный. Принуждения к вступлению в эту систему, скорее всего, не будет, а добровольно участвовать станут лишь единицы. Что касается расходов государства на проект ГПП, я не думаю, что они будут существенными: суммы выпадающих доходов от налоговых вычетов будут незначительными, так как участников в системе будет мало, а рекламу и продвижение новой системы предполагается возложить на сами НПФ. Так что суть ГПП можно выразить словами из песни Владимира Высоцкого: «Толку было с него, правда, — как с козла молока, но вреда, однако, тоже — никакого».
Татьяна КУЛИКОВА, экономист
