О научно-философском вкладе В.Н. Муравьёва в разработку концепции нелинейного способа мышления

12 марта исполнилось 140 лет со дня рождения Валериана Николаевича Муравьёва (1885-1930) – русского философа-космиста. Валериан Николаевич принадлежал к знаменитому роду Муравьёвых, был внучатым племянником генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьёва-Амурского. Но если предок посвятил жизнь «овладению пространством» (присоединив к России большую часть Дальнего Востока), то потомок сосредоточился на «овладении временем».

Отмечая эту праздничную дату, мы должны в полной мере осознать и понять, что значит сформулированная им проблема овладения временем, какое значение имеет её решение для развития социальной культуры. В этой статье мы займёмся вопросом о том, как хронологические исследования Муравьёва и его последователей положили начало формирования нелинейного, диалектического способа мышления, обратим внимание на те заветные мысли Валериана Николаевича, изложенные в его наследии, которые до сих пор не нашли отклика в научном сообществе.

Итак, начнём с того, что атрибуты нашего природного и социального бытия определяются, с одной стороны, законами сохранения, с другой − закономерностями утраты (с течением времени) каких-то бытийных атрибутов, важных для жизни и жизнедеятельности человека. При этом время обычно представляют как пассивную меру этих утрат. Разум человеческий, однако не может смириться с наличием этих утрат, с утратой самой жизни каждого человека. Поэтому, начиная с античных времён, был направлен на поиски их компенсации. В мифологическом сознании людей, в религиозной мифологии утешением служила апелляция к вечному богу, которого не затрагивает смерть. Бог выступал как внешняя сила по отношению к тварному бытию, в котором он наводил порядок по части созидания и разрушения (бог Хронос у древних греков пожирает своих детей).

Муравьём был одним из тех, немногих, учёных и философов, которые обращались к поиску созидательных сил (к средствам компенсации бытийных утрат) внутри самого бытия. Для этого он нарисовал две картины мира. Одна из них удовлетворяла критериям научного знания и находила выражение в известных к тому времени научных понятиях. Вторая нашла выражение в форме религиозно-философской мистерии и получила название «София и Китоврас». Она должна была как-то дополнить то, чего не доставало в научной картине мира.

Законы сохранения можно было изучать на материале классической и релятивистской механики (специальной теории относительности), термодинамики, электродинамики. Так, если следовать теоремам Нётер, сформулированным в 1915 г., то можно сделать вывод, что при движении тел закон сохранения энергии соотносится с однородностью времени, закон сохранения импульса (количества движения) соотносится с однородностью пространства, закон сохранения момента количества движения соотносится с изотропией пространства. Физики охватывали все эти соответствия понятием симметрии. К примеру, закон сохранения электрического заряда был вписан в понятие калибровочной симметрии.

Понятие энергии и закон сохранения энергии был сформулирован в XIX столетии двумя немецкими учёными Робертом Майером (1814−1878) и Германом Гельмгольцем (1821−1894). Майер − профессиональный врач и физик, Гельмгольц − физик, врач, физиолог, психолог, акустик. Гельмгольц ввёл в термодинамику понятие свободной энергии, связанное с понятиями энтропии и эктропии. Так при рассмотрении термодинамической системы её свободная энергия, которая может быть использована для физической работы, выражается формулой , где U − внутренняя энергия системы, T − температура, S − энтропия, а произведение T на S представляет собой связанную энергию.

Вот этими понятиями вместе со вторым законом термодинамик и заинтересовался Муравьёв при поисках решения проблемы овладения временем. Он поставил вопрос, можем ли мы при изучении времени добиться овладения временной стихией в той мере, чтобы получать от неё полезные созидательные результаты в процессе физической и умственной работы. Полагая, что есть реальная возможность получить положительный ответ на данный вопрос, он отмечал, что ход времени нельзя просто отождествлять с поступательным движением часовой стрелки. Время заключает в себе «отходы назад, повторения, возобновления движений» [1, c. 154−155]. Отходы назад соответствуют созидательному ресурсу времени. А если так, то надо было бы найти средства для преодоления второго начала термодинамики, противопоставить энтропии эктропию (антиэнтропию). То есть надо было соотнести располагаемую во времени эволюцию природных и социальных процессов со свойствами времени и в этом соотношении найти место эктропийным процессам, противостоящим процессам энтропийным. Поиски решения данной задачи в научном плане представлены, как уже сказано выше, в трактате «Овладение временем» [1]. Дополняет их религиозно-философская мистерия «София и Китоврас» [2].

Энтропическое направление мирового процесса, пишет Муравьёв в трактате «Овладение временем», получает три выражения, определяющих: 1) тенденцию выравнивания всех различий (уровня воды, температуры, электричества, химических различий и т.д.); 2) тенденцию рассеяния энергии, или стремления её распределиться по большому пространству и заменить интенсивность экстенсивностью; 3) тенденцию к обесценению энергии, т. е. к уменьшению её способности действия и превращения её из энергии свободной в энергию связанную [1, c. 256]. Уже Гельмгольц, напоминает он, высказал сомнение относительно того, подчиняются ли живые организмы действию закона энтропии. «И в самом деле, наблюдение показывает нам, что жизнь по сравнению с рассматриваемыми принципами является принципом новым и действующим в ином направлении. Всюду в мире мы находим факты обесценения и рассеяния энергии, за исключением явлений жизни, где, наоборот, качество её повышается и происходит несомненное её сосредоточение. Живая энергия имеет способность автономно, автоматически и систематически сосредотачиваться и тем самым поднимать свою дееспособность» [1, c. 257]. При этом, добавляет он, мы не можем проводить резкой грани между живой и так называемой неживой природой. «Несомненно и во второй имеют место процессы, очень сходные с жизненными и несомненно эктропические (примеры − кристаллы)» [1, c. 258]. (Последняя фраза требует уточнения, что будет сделано ниже. – Л. А.).

Далее автор утверждает, что следует дать иную интерпретацию принципа энтропии (второго начала термодинамики), полагая, что если закону сохранения сопутствуют количественные явления, то принципу энтропии сопутствуют явления качественные. Последние связаны с признанием способности энтропии обладать различной интенсивностью или, другими словами, сосредоточением в большей или меньшей степенна в различных центрах. «Превращение количества в интенсивность является следствием распределения одной и той же энергии. Такое превращение может быть осуществлено сосредоточением энергии в небольшом пространстве, что и приводит к повышению уровня её интенсивности. Обратная операция, наоборот, превращает интенсивность в количество» [1, c. 258].

Здесь мы видим, что автору (в этих рассуждениях) не удалось установить и описать способ превращения энтропии в эктропию. И не удалось потому, что он упустил из виду то обстоятельство, что энтропия и эктропия находятся в связи с прямым и обратным течением времени, о чём им самим было сказано ранее [1, c. 154−155]. Мы к этому вопросу вернёмся во второй половине данной статьи, а здесь отметим ещё следующие, им высказанные, соображения. Источником эктропии, как предполагает он, является не только деятельность живых организмов, но согласованный человеческий труд, протекающий под управлением разума человека. Жизнь, пишет Муравьёв, вносит в природный процесс новый элемент − сознание. Сознание через посредство разума меняет характер действия из энтропического в эктропическое. Такая роль разума позволяет объяснить следующие его проявления.

1. Разум есть фактор обособления. В нём каждая ипостась мирового целого находит себя, заживает автономно и самостоятельно. Она создаётся как особое проявление мира, как особый индивидуальный, единственный его центр.

2. Вместе с тем сознание выполняет роль объединения. Создавая центр, повторяющий действие всего мира, оно стремится объединить мир вокруг себя. «Живая система втягивает все доступные ей другие системы в свой процесс, рассматривая их как часть себя. В этом отношении характерен необходимо солипсический взгляд на мир каждого сознания. Весь мир есть только часть его, и все вещи расположены на радиусах, идущих от центра этого сознания. В этом находит себе объяснение любопытный факт такой универсальности каждого разума» [1, c. 261−262]. Отсюда вывод: следствием этих двух свойств является способность разума упорядочивать явления и организовывать их. А совершается всё это в трудовом процессе. То есть, всякое реальное достижение живого вещества, должно быть, по словам Муравьёва, не даровым, а трудовым. «Этот принцип раскрывается как критика пассивности и как требование в каждом данном случае максимальной активности субъекта действия» [1, c. 262].

Но мысль автора здесь не останавливается, она идёт дальше. Процесс работы, лежащий в основе труда, пишет он, не является процессом, свойственным только человеческой деятельности. Можно говорить о работе материи и её составных частей, о работе электрона, о работе электричества и теплового процесса. «Из этого следует, что труд, поскольку он проявляется как работа, не является особой сверхприродной деятельностью, но включён в естественную цепь объективных причин и следствий. Но вместе с тем, участие сознания в работе превращает её в труд, проективно меняющий мир» [1, c. 262].

Здесь, естественно, возникает такой вопрос: можно ли трудовую человеческую деятельность вместе с природными взаимодействиями между живыми и неживыми системами, уложить в рамки причинно-следственных связей? На него прямого ответа у автора нет, хотя отмечается, что труд всегда является коллективным явлением. В рамках коллективного явления «организуется общее дело человечества, состоящее в высшем и низшем своих пределах с такою же деятельностью всех живых существ и создающих в таком масштабе общее дело всех обитателей мира, совершающих его преобразование» [1, c. 263].

Понятие коллективного труда наводит на мысль о кооперации трудовых усилий людей, что в другой области явлений (физика, химия, биология) находит выражение посредством терминов корреляция, коррелятивная связь. Похоже, что автор интуитивно понимал, что чего-то недостаёт в изложенной им концепции взаимосвязи энтропии и эктропии, что отчасти и подтолкнуло его к работе над религиозно-философской мистерией «София и Китоврас». Но в ней, как отмечает А. Г. Гачева, помимо вопроса о времени, нашли и другие темы: бог и мир, история и эсхатология, христианство и культура, индивид и соборность, время и вечность, творчество и любовь [2, c. 23]. «Над текстом мистерии мыслитель работал пять лет: с 1921 по 1925. В разные периоды он называл её по-разному. «Искатели царства», «Строители мира», «Откровение нового века» и наконец просто − «София и Китоврас», по имени действующих лиц, участников диалога» [2, c. 23].

Для нас центральным моментом тут является имя главного героя − Китоврас. Происходит оно от греческого слова кентавр. Кентавры в древнегреческой мифологии фигурировали как дикие смертные существа с головой и торсом человека на теле лошади. Обитали в горах и в лесных чащобах. По отношению к людям − существа враждебные, в некоторых случаях − благожелательные. Как позже выяснилось, так греки воспринимали конных всадников, с которыми они сталкивались в среде тех народностей, которые обладали искусством верховой езды, помимо умения ездить на колесницах. В Илиаде Гомера так представлены жители Св. Трои и Троады, в отличие от данайцев (ахейцев), воевавших с Троей. Так вот, демон Китоврас символизирует в этой мистерии наличие как раз не-силовой, коррелятивной связи, которая устанавливается между всадником и конём во время езды, и выходит за рамки физических воздействий на коня, посредством, скажем, узды и шпор.

Мистерия начинается с диалога между Китоврасом и Софией. София, не удовлетворённая тем миросозерцательным хаосом, который царит в интеллектуальной богеме, участвует в работе (в посиделках) религиозно-философского общества, именуемого Бенсалемом, или Бенсалемовским институтом Соломона. Члены Бенсалема стремятся «найти и построить идеальное царство человеческих отношений». Но вопреки их желанию с каждым годом, затрачиваемым ими на эти занятия, между ними самими возникают разногласия, удаляющие их друг от друга.

София, по словам А. Г. Гачевой, представляет собой земное воплощение Софии, премудрости Божией, водительницы человечества на пути благодатного строительства Царствия Божия [2, c. 25].

По мере развёртывания сюжета в диалог вступают другие члены Бенсалема. Говорят они о детерминизме и случайности, об условиях, при которых в мировом процессе событий выявляется определённая направленность. Адарян заявляет, что такая направленность есть, о чём свидетельствуют факты рассеяния, деградации энергии в соответствии со вторым началом термодинамики. Китоврас возражает и приводит следующие аргументы. Для того чтобы энергия могла обесцениваться и рассеиваться, согласно закону энтропии, необходимо, чтобы сперва она имела возможность сосредоточиваться и быть возведена на высокий уровень. Нисходящие процессы предполагают, следовательно, наличность в природе процессов восходящих. Энтропия возможна только как следствие и дополнение эктропии [2, c. 170]. И далее утверждает, что энтропия действительно господствует во всех областях мировых явлениях, за исключением одной области − явлений органических.

«Там господствуют эктропические законы. Такая роль жизни была отмечена ещё родоначальником учения о сохранения энергии Гельмгольцем. Новейшие исследования убеждают всё более и более, что жизнь обладает способностью внутри себя и во внешнем своём действии побеждать энтропию и обращать её процессы. И это заметно не только в самих организмах. Живые существа обладают способностью заставлять и так называемую мёртвую природу принять участие в эктропическом действии. Это видно, например, из роли машин, являющихся как бы продолжениями людей и совершающих по их приказу действия обращения энергии. Тем самым неорганическая природа под влиянием жизни превращается в организованную, в преддверие организма» [2, c. 170-171]. Далее мы знакомимся с таким диалогом.

«София. Для меня не совсем ясно, как это совершается.

Китоврас. Это совершается посредством упорядочения действий элементов. Они приводятся в определённый порядок разумом.

София. Какой же это порядок?

Китоврас. Разум имеет способность зажигать сознание в разных местах мира, или, иначе, создавать индивидуальные силовые центры. Вместе с тем он интегрирует разрозненные действия − собирает все окружающие вещи вокруг этих фокусов, центров. Тем самым создаются фокусы эктропического действия через интенсификацию деятельности элементов системы. На самом деле процессы энтропии и эктропии тесно связаны, представляют две стороны одного и того же явления: самоумножения мира в виде обособления его в виде отдельных центров и затем объединения в них всего окружающего. Каждый такой центр есть индивид, природа которого, таким образом, раскрывается в последнем итоге как центр эктропического мирового действия. Соединение же нескольких таких центров создаёт группу индивидов, или область эктропии, противостоящую энтропическому процессу» [2, c.171].

В конце Мистерии описывается возникновение Нового Бенсалема, возглавляемого Софией-Премудростью, так что и она сама, и бенсалемцы меняют свой облик: становятся элементами и вместе с тем двигателями вселенского преображения, при котором достигается единство науки и веры [2, c. 32]. Преображение − результат соборности, в соборности открывается время. Дословно: «Время есть не что иное, как проявление соборности. Соборность проявляется только во времени. Степени времени суть степени соборности. Слитие вещей в вечности есть высшая соборность, разделение их во времени есть недостаток соборности, частичное слитие в постоянстве, частичная соборность» [2, c. 559].

Мы видим, что автор перешёл от энтропии и эктропии к соборности, соборность отрешает энтропию при достижении своего высшего состояния, хотя раньше он заявлял, что процессы энтропии и эктропии тесно связаны, представляют две стороны одного и того же явления. Стало быть, как видно, в соборности должна быть выражена другая связь между явлениями и их отражениями во времени, связь, открываемая в разуме Китовраса. Таким образом Муравьёв предсказал существование такой связи, но не раскрыл её свойства, хотя не приходится сомневаться, что она отражается в свойствах времени. Ясность в этом вопросе наступила после того, как было установлено, что время содержит в себе две ипостаси: энерго-энтропийную и фазово-корреляционную. В этом контексте связь, открытая Муравьёвым, относится ко второй ипостаси, выступает под названием корреляционной, или синергийной, связи.

В научном плане она была открыта В. И. Вернадским в его учении о живом веществе и биосфере, а затем подтверждена в квантовой физике. Чтобы понять суть этого открытия, нам придётся сослаться на хрестоматийные сведения о феномене хиральной диссимметрии живого вещества, живой материи. Сошлёмся на статью В. Гольданского «Возникновение жизни с точки зрения физики» [3]. В мире молекул живых организмов, констатирует Гольданский, есть точные аналоги правой и левой рук − так называемые молекулы-антиподы в зеркальном отношении. Их ещё называют оптическими изомерами, поскольку они отличаются друг от друга тем, что вращают плоскость поляризации проходящего через них света в противоположные стороны [3, c. 87−88]. Эта особенность молекул существовать в двух зеркально-антиподных формах известна в науке, по словам Гольданского, под названием хиральности (от греческого χειρ − рука). И выясняется, что живой природе присуща практически абсолютная хиральная чистота: белки содержат только «левые» аминокислоты, а нуклеиновые кислоты − только «правые» сахара.

Известно, сообщает далее Гольданский, что хирально чистые соединения, предоставленные самим себе, рано или поздно превращаются в рацемические смеси. В неживой природе процесс рацемизации − самопроизвольного превращения левых молекул в правые и наоборот − протекает с некоторой постоянной скоростью. И по относительному содержанию правых аминокислот в ископаемых органических останках можно весьма точно датировать время их образования. Этот метод датировки в последнее время успешно используется для решения задач палеонтологии. «Таким образом, неживой природе присуща тенденция к рацемизации, установлению зеркальной симметрии, равновесию между левым и правым. Именно поэтому возникновение хиральной чистоты биосферы представлялось одной из самых больших загадок в проблеме происхождения жизни» [3, c. 88].

Решить проблему возникновения жизни значит решить задачу дисбаланса в живом веществе. Сначала Вернадский пытался объяснить этот дисбаланс посредством соотнесения его с разными типами пространства для неживого и живого вещества. Так, скажем, кристаллы горного кварца отличаются тем, что в них нет сдвига равновесия между правизной и левизной в одну или другую сторону. Это свойство, писал он, есть столько же свойство симметрии, сколько и евклидово пространство трёх измерений [4, c. 265]. А чем тогда объясняется резкое нарушение этой симметрии в живом веществе? «Допустимо, − отвечает на этот вопрос Вернадский, − выставить и исследовать рабочую гипотезу о том, что тела живых веществ определяются в своих основах другим геометрическим состоянием пространства, ими занимаемого, чем евклидово пространство косных естественных тел биосферы» [4, c. 273]. В таком случае автору гипотезы надо было ответить на вопрос о том, откуда же берется это диссимметричное пространство и как оно соотносится с пространством, описываемом евклидовой геометрией.

Вернадский напоминает, что Луи Пастер, открывший в 1848 г. зеркальную изомерию органических молекул, пытался объяснить её тем, что в то время, когда на Земле зарождалась жизнь, Солнечная система проходила полосу космического универсума, в которой располагалось иное пространство, не совпадающее с евклидовым. Вернадский отвергает данное предположение и делает следующий комментарий. Пастер, отмечает он, ошибочно предполагал, что жизнь началась на нашей планете в один из прошлых периодов геологической истории, когда Солнечная система проходила через левое космическое пространство. «Он предположил при этом, что в космическом пространстве правые и левые пространства разделены. Как видим, этого для евклидова пространства трёх измерений и вообще для евклидова пространства быть не может. Энергетические проявления в пространстве не дают нам возможности об этом судить» [4, c. 292]. Другое дело − учёт фактора соотнесения закона сохранения энергии с однородностью времени, который даёт основание сделать вывод о том, что дисбалансу рассеяния и накопления энергии в системах соответствует диссимметрия времени.

Такой вывод и сделал Вернадский. «Для живого вещества, − писал он, − понятие пространства не может охватить явления, в нём происходящие, в той степени, в какой оно охватывает их, например, в кристаллах.

Нигде в окружающей нас природе время не выдвигается в такой степени. Одной из больших заслуг французского философа Бергсона было то, что он ярко и глубоко выдвинул значение времени для живых организмов по сравнению с косными процессами в биосфере» [4, c. 285]. И далее: «В основе явлений симметрии в живом веществе время выступает в такой форме и значении, в каких это не имеет места в косных телах и явлениях.

Здесь, мне кажется, в основе геометрических представлений ярко проявляется не столько пространство, сколько новое, входящее в понимание испытателя природы в XX в. понятие о пространстве-времени, отличном и от пространства, и от времени» (там же). Вместе с тем Вернадский отмечает, что это пространство-время не есть то пространство-время, в котором время является четвёртым измерением пространства − пространства математиков (Палади, Минковский), и не пространство физиков и астрофизиков − пространство Эйнштейна (там же). (Перед этим Вернадский пытался соотнести направление хода времени, его необратимость – как ему казалось – с полярным вектором, что математически некорректно).

Мы знакомимся здесь с квазициклическим процессом, который можно представить как процесс вращения в двух противоположных направлениях. Надо только понять, как совершается переход от правостороннего вращения к левостороннему, и наоборот. На математическом языке такой переход можно представить как переход от комплексного числа z = a + ib к комплексно сопряжённому числу z* = a – ib, а затем ограничиться чисто мнимыми числами (т. е. комплексными числами, у которых вещественные части равны нулю). В квантовой механике в такой форме представляется спин электрона. Можно сказать так, что спин электрона есть усреднённая величина двух квантованных поворотов в разные стороны с разными вероятностями, которые определяются амплитудами вероятности, приписываемыми отдельным поворотам. При решении квантово-релятивистского уравнения Дирака, описывающего свободное движение электрона, выявляются внутренние степени свободы (движения) этой фундаментально-элементарной частицы: дискретная взаимозаменяемость отрицательного и положительного электрического заряда, положительного и отрицательного значений массы. Наличие магнитного момента у электрона обусловлено наличием у него спина и электрического заряда. Это − такие же усреднённые величины, как и масса электрона, т. е. всё то, что наблюдается в эксперименте. Положительная и отрицательна масса электрона служат в данном случае аналогами энтропии и эктропии.

Наконец, электрон даёт возможность описать феномен коррелятивной связи между элементарными частицами. Эту связь между двумя или несколькими событиями принято называть в квантовой физике перепутыванием. Если квантовое состояние двух электронов сводится к единству посредством описания общей для них волновой функцией, то при измерении одного из них можно установить, в каком состоянии находится другой, независимо от того, на каком расстоянии они располагаются друг от друга. (Все эти сведения содержатся в работах П. А. Дирака [5], В. А. Фока [6, с. 317, 374]. Р. Пенроуза [7, с. 519−529], Л. Г. Антипенко [8, с. 52−66] и некоторых других физиков). Для нас же здесь важно иметь в виду, что поскольку электрон является фундаментальной элементарной частицей, то по атрибутам его движения, внешнего и внутреннего, мы можем судить о фундаментальных свойствах времени. А от них переходить к изучению агрегатных состояний вещества (газов, жидкостей, твёрдых тел), конденсатной (конденсированной) материи и, наконец, к живой материи, к живым организмам.

Универсальным видом конденсатной материи является физический вакуум. Способ описания его на языке квантовой электродинамики приводит к выводу: данная среда является диссимметричной, что физики обычно обозначают словами «спонтанное нарушение симметрии физического вакуума» [9]. А это означает, что в описание физического вакуума привносится время с его диссимметричной структурой. Одно из следствий данного вывода состоит в том, что мы начинаем понимать, почему в нашей Вселенной имеет место дисбаланс между частицами и античастицами, почему позитроны не существуют в той же мере, как электроны. Но ещё важнее узнать о том, что физический вакуум посредством своих флуктуаций привносит в физические системы, в атомы химических элементов свободную энергию. Она обнаруживается при наблюдении сдвига спектральных линий в спектре атома водорода и других водородоподобных атомов (эффект Лэмба). Отсюда мы приходим к заключению, что физический вакуум играет заметную, если не главную, роль при образовании живых организмов.

Время «кристаллизует» живые организмы, но эти системы отличаются от кристаллов неживой материи. Э. Шредингер назвал их апериодическими кристаллами, поскольку наиболее существенной частью живой клетки является хромосомная нить, которая и представляет собой апериодический кристалл [10, гл. 1]. Здесь уместно будет заметить, что Муравьёв допустил ошибку, когда в физической картине мира ассоциировал эктропический процесс с тем процессом, при котором образуются кристаллы неживого вещества [1, c. 257−258]. Но это не уменьшает его главную заслугу в научном творчестве, состоящую в разработке методики решения вопроса о нелинейном методе мышления, который мог быть решён только при обращении к изучению структуры времени. Он наметил переход от системного подхода к изучению объектов, органических и неорганических, к системному подходу к изучению времени [1, c. 224−225]. А с ним связано открытие нелинейного метода мышления, в основе которого лежит нелинейный ход времени.

В этом направлении следующий шаг был сделан немецким философом Мартином Хайдеггером (1889−1976). Метод нелинейного мышления послужил предпосылкой создания диалектической логики, или, как её теперь мы называем, комплементарно-диалектической логики [11]. Здесь опять в центре внимания апелляция к времени. Мы привыкли, пишет Хайдеггер, характеризовать время, исходя из настоящего, понимаемого как Теперь в отличие от уже-не-теперь прошлого и ещё-не-теперь будущего. Уже Аристотель говорит, что то, что от времени есть, т. е. присутствует, это каждое Теперь. Прошедшее и будущее суть нечто не сущее, хотя и не просто ничтожное, а такое присутствующее, «которому чего-то не хватает, каковая нехватка обозначается через «уже не» − и «ещё не» [12, c. 397]. Чтобы осмыслить эту недостачу «чего-то не хватает» надо было последовательность Теперь подчинить системному целому, вбирающему в себя прошлое, настоящее и будущее, и применить к нему операцию диалектического отрицания, именуемую привацией. Её словесное определение находит следующее выражение: «Если мы нечто отрицаем так, что не просто исключаем, а, скорее, фиксируем в смысле недостачи, то такое отрицание называют привацией (Privation) [13, c. 86]. Результат привации времени состоит в выделении в нём нуль-мерных элементов, которые лишены времени и отождествляются с поворотами его течения в разные, противоположные стороны. В пределе привация открывает разворот глобальной (вселенской) стрелы времени на 180 градусов. Здесь имеется в виду усреднённая (в квантовом смысле) величина времени. У Хайдеггера такой поворот связан с понятиями Бытия и Ничто.

В математике и физике приходится постоянно иметь дело с линейными и нелинейными системами и структурами. Встречаются линейные и нелинейные математические и физико-математические уравнения, линейные и нелинейные операторы (к примеру, в квантовой механике) и т. д. Вообще понятие линейной системы соотносится с алгебраическими операциями. По своей природе линейная система является алгебраической структурой, в которой отражены свойства, связанные со сложением и умножением на числа векторов евклидова пространства [14, c. 17]. В контексте изучения линейных и нелинейных систем открытие того факта, что время, используемое при описании естественнонаучных и социальных процессов, является нелинейным, имеет огромное значение в теории познания, в философии. Отсюда и берёт своё начало нелинейный способ мышления, в рамках которого создана диалектическая логика. В числе учёных и философов, установивших нелинейный характер времени, первое место, несомненно, принадлежит В. Н. Муравьёву.

Литература

1. Муравьёв В. Н. Овладение временем. Избранные философские и публицистические произведения. М.: РОССПЭН, 1998. − 320 с.

2. Муравьёв В. Н. Сочинения. Книга 1. М.: ИМЛИ РАН, 2011.− 704 с.

3. Гольданский В. Возникновение жизни с точки зрения физики / Теоретическая и математическая биология. М.: «Мир», 1968. С. 86−94.

4. Вернадский В. И. Живое вещество. М.: «Наука», 1978. – 361 с.

5. Дирак П. А. М. Принципы квантовой механики (пер. с англ. под ред. и с предисловием акад. В. А. Фока). М.: Госиздат физико-математической литературы, 1960. − 434 с.

6. Фок В. А. Начала квантовой механики (2-е изд.). М.: Наука, 1976.− 376 с.

7. Пенроуз, Роджер. Путь к реальности или законы, управляющие вселенной. Полный путеводитель (пер. с англ. А. Р. Логунова и Э. М. Эпштейна). Москва − Ижевск, 2007. − 911 с.

8. Антипенко Л. Г. Проблема квантово-физической реальности − от реальности электрона до реальности вселенной (философско-онтологический анализ). М.: ЛЕНАНД, 2023.− 144 с.

9... Гриб А. А., Дамаскинский Е. В., Максимов В. М. Проблема нарушения симметрии и инвариантности вакуума в квантовой теории поля. УФН, том 102, вып.4, 1970. − C. 588-621.

10. Шредингер, Эрвин. Что такое жизнь с точки зрения физики. М.: РИМИС, 2009. − 176 с.

11. Антипенко Л. Г. Проблема неполноты математической теории и онтологические предпосылки её решения. М.: ЛЕНАНД, 2022. – 152 с.

12. Хайдеггер, Мартин. Время и бытие. Статьи и выступления: пер. с нем. − М.: Республика, 1993. − 447 с.

13. Хайдеггер, Мартин. Цолликоновские семинары / Пер. с нем. яз. И. Глуховой − Вильнюс: ЕГУ, 2012. − 406 с.

14. Функциональный анализ (под ред. С. Г. Крепина). М.: «Наука», 1964. − 424 с.

Л. Г. АНТИПЕНКО, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии РАН, заместитель директора Института русскомыслия и хронополитики (ИРИХ)