О философских и физико-математических предпосылках формирования хронополитики (Теория и практика: тезисы)

«Хронополитика − наука об овладении временем, направленная преимущественно на ускоренное развитие нашей страны». (Никитин В. С.)

Хронополитикой мы называем вновь формирующееся учение, сконцентрированное на вопросе об освоении времени с целью использовать временной ресурс в научно-производственной, политической и других видах человеческой деятельности. Есть родственная связь между хронополитикой и геополитикой, явно просматриваемая в том случае, когда геополитика выступает как геостратегия, неизбежно включающая в себя фактор времени, фактор предвидения или планирования будущего.

Однако в геополитике время воспринимается как внешне заданное, не влияющее на ход социальных и природных событий и используемое лишь в качестве меры их порядка и длительности на временной шкале. Поэтому можно утверждать, что геополитика, взятая в аспекте геостратегии, превращается в хронополитику, когда во времени открывают наличие двух противоположных компонент, взаимоотношение между которыми подчиняется известному принципу Н. Бора: contraria sunt complementa (противоположности дополнительны). Противоположным потокам времени − прямому и обратному − присущи разные функции: энтропийная (разрушительная) и антиэнтропийная (созидательная). В этом свете перед социумом встаёт задача овладеть этими функциями (в той мере, в какой это вообще возможно) с тем, чтобы поставить созидательную функцию на службу народному хозяйству, культурному строительству [1].

Как геополитика, так и хронополитика, имеют каждая свой математический и физико-математический базис. Геополитика опирается на евклидову геометрию, хронополитика − на неевклидову геометрию Лобачевского. Обоснование первого утверждения оказывается достаточно простым и наглядным, обоснование второго требует некоторого знакомства с закономерностями неевклидовой геометрии, о чём будет сказано ниже.

С. А. Шатохин дал следующее, достаточно адекватное, по нашему мнению, определение геополитики: «Геополитика − наука о методах воздействия политической, экономической и физической географии на внутреннюю и внешнюю политику государства» [2]. Далее он представил следующую структуру предмета этой науки: 1) политическая география; 2) экономическая география; 3) геостратегия; 4) геоэкология; 5) теория информационного общества. Если исключить отсюда п. 5, присоединение которого выглядит достаточно искусственно, то геополитика будет выглядеть как концепция, охватывающая параллели и меридианы Земного шара, что входит в сферу классической геометрии, будь то евклидова плоская геометрия или геометрия сферическая.

Геометрия Лобачевского есть геометрическая дисциплина мысли принципиально другого рода, потому что в ней отражается движение. А там, где движение, там и время. Время входит в геометрию Лобачевского в скрытом виде, но оно явно функционирует в специальной теории относительности (СТО), математическая структура которой заимствуется из неевклидовой геометрии. Группа лоренцевых (релятивистских) преобразований СТО эквивалентна трансляционным преобразованиям в геометрии Лобачевского. А ещё в этой странной, на первый взгляд, геометрии прямая линия населяется точками, которые маркируются вещественными и мнимыми числами, что и позволяет совместить на одной линии пространственную протяжённость и временную длительность. Более того, поскольку каждое мнимое число необходимо связано с числом комплексно сопряжённым (знаки плюс и минус у мнимой единицы), неевклидова геометрия даёт возможность ввести представление о прямом и обратном ходе времени. Характеризуя её динамическую суть, Лобачевский высказал следующее суждение: «В природе мы познаём собственно только движение, без которого чувственные впечатления невозможны. Итак, все прочие понятия, например, Геометрические, произведены нашим умом искусственно, будучи взяты в свойствах движения; а потому пространство, само собой, отдельно, для нас не существует» [3, том 2, с. 158–159]. Вот где видится источник, из которого проистекает знание о существовании обратного течения времени.

Д. И. Менделеев, глубоко проникший в сущность геометрии Лобачевского, написал в телеграмме, посланной по случаю празднования столетия со дня рождения нашего гениального математика: «Геометрические знания составили основу всей точной науки, а самобытность геометрии Лобачевского − зарю самостоятельного развития наук в России. Посев научный взойдёт для жатвы народной». В этом посеве мы находим основания хронополитики.

Итак, геометрия Лобачевского позволяет определить математическую структуру времени, выразить на математическом языке наличие в едином времени двух противоположных компонент − прямого и обратного течения. Далее встаёт задача физической интерпретации математических положений. В данном контексте прямое течение времени представляется в виде синтеза всех энтропийных физических процессов, обратное течение времени представляется как синтез всех наблюдаемых антиэнтропийных процессов [4]

Эти соображения уже непосредственно подводят к постановке вопроса об освоении времени или об овладении временем в человеческой деятельности. Не следует только думать, будто время может непосредственно воздействовать на тот или иной трудовой процесс. Время служит советником относительно того, как надо поступать в каждом конкретном случае трудовой деятельности, чтобы не распылять трудовые усилия, а направлять их на достижение поставленной цели, желательно, в рамках общественной пользы. Два потока времени − прямой и обратный − являются регуляторами всей нашей деятельности, не исключая и чисто умственную (например, в математике).

Интуитивно подобного рода соображениями руководствовались многие наши выдающиеся соотечественники − представители русской экономической мысли. Так, С. А. Подолинский (1850−1891), к примеру, установил критерий различия между двумя видами труда − труда производительного и труда расточительного. Если первый приводит к накоплению превратимой энергии, то второй − к её растрате со всеми негативными экологическими последствиями. Действия, писал Подолинский, имеющие результатом явления, противоположные созидательному труду, представляют расхищение энергии, т.е. увеличение количества энергии, рассеиваемой в пространстве. Поэтому «главной целью человечества при труде должно быть абсолютное увеличение энергийного бюджета» [6, c. 80]. Превратимая энергия Подолинского есть не что иное, как свободная потенциальная энергия, которая пригодна и необходима для выполнения физической и умственной работы людей. Человеческий труд, по Подолинскому, должен быть таким, чтобы он приводил к накоплению количества превратимой энергии, получаемой нами от Солнца и от солнечной кладовой.

Вот этот «энергийный бюджет», о котором говорит автор, представляет собой временной ресурс трудовой деятельности на уровне производительных сил. (Напомним, что производительные силы определяются в политэкономии как отношения людей к природе и сопоставляются с производственными отношениями, т.е. с отношениями людей друг к другу в процессе производства [5, c. 58]). На уровне производственных отношений феномен обратного течения времени срабатывает как фактор кооперации, фактор кооперативно-синергетической связи между людьми в процессе трудовых усилий. Он же выступает как средство согласования между собой разных форм трудовой деятельности.

В дореволюционной России разработкой принципов кооперативного хозяйствования, обобщением успешного опыта в этом деле и внедрением его в жизнь, занималась Школа организационного производства. По сведениям А. В. Чаянова (1888−1937) (см. ниже) к узкому составу школы принадлежали А. Н. Челинцев (1874−1962), Н. П. Макаров (1887−1980), А. А. Рыбников (1877−1939/41), А. Н. Минин (1881−1943), Г. А. Студенский (1898−1930) и некоторые другие. Можно сказать, что множество лучших умов России участвовало в становлении и развитии кооперативного движения. Кооперативный опыт с разных сторон изучали и обобщали такие крупнейшие представители отечественной экономической мысли, как А. И. Чупров (1842−1909), М. И. Туган-Барановский (1865−1919), К. А. Пажитнов (1879−1964), бывший, кстати говоря, директором Петроградского кооперативного института, и, конечно же, сам А. В. Чаянов.

В центре внимания русских кооператоров стояла такая система хозяйственной деятельности, мотивация трудовых усилий в которой не находится в прямой зависимости от размера прибыли на вкладываемый в неё денежный капитал. Следовательно, помимо денежного капитала было ещё нечто такое, что мы и называем временным ресурсом. Если характеризовать российское кооперативное движение конкретнее, то следует отметить, что оно слагалось из четырёх типов кооперации − кредитной, сбытовой, потребительской и производственной. Они позволили кооперированным крестьянским хозяйствам подняться на тот уровень трудовой эффективности, который был недосягаем в то время для капиталистического фермерства. В брошюре «Краткий курс кооперации» (2-е изд., 1919 г.) Чаянов писал: «Когда десять лет тому назад в 1908 году русские кооператоры впервые собрались на всероссийский кооперативный съезд, наше русское кооперативное движение робко начинало свои первые шаги, скромно учась у своих заграничных товарищей кооператоров Англии, Франции и Германии.

Теперь, по размаху своей работы, русская кооперация первая в мире. Десятки тысяч кооперативов выросли во всех уголках нашего отечества, объединили в себе миллионы членов крестьян, рабочих и горожан; многие сотни союзов связали кооперативы в одно целое и придали ему исключительную мощь» [7, с. 77]. Первая в мире создала, по словам Чаянова, такие исполинские организации, как Центральный союз потребительских обществ, Центральное товарищество льноводов, Сибирский союз маслодельных артелей и другие кооперативные объединения, включающие в свои денежные обороты сотни миллионов рублей. При этом отмечалось, что русская кооперация не распылена по отдельным регионам, но выражает в своей работе единую волю Всероссийских кооперативных съездов и совета этих съездов, выполняющего постановления высшего органа.

«Русская кооперация, − узнаём мы далее, − имеет свою высшую школу − «Кооперативный Институт», десятки журналов и газет, многие тысячи кооперативных работников, беззаветно всю свою жизнь отдавших кооперативной идее. Всё это представляет собою диковинно небывалую экономическую мощь и даёт светлое будущее русскому крестьянину, если … только сам крестьянин не променяет созданной им самим кооперации, как Иаков (опечатка у автора, надо: «как Исав». − Л. А.) своё первенство на чечевичную похлёбку − на услужливого лавочника и прасола» [7, c. 77].

Нет, не променяли русские крестьяне созданной ими кооперации на «чечевичную похлёбку»! Другое дело, что их, в годы советской власти, объединили в колхозы со всеми позитивными и негативными последствиями.

В историческом плане хронополитика есть детище русской цивилизации. Кооперативно-синергетическая связь, о которой говорилось выше, была представлена нами на примере связи между людьми (и другими объектами), распределёнными в пространстве. И эта акаузальная связь, реализуемая посредством мгновенных взаимовлияний, теперь строго обоснована и описана в рамках квантовой физики. Но в контексте истории русской цивилизации установлено существование когерентной связи между разнесёнными во времени историческими событиями. В такую связь могут вступать целые эпохи, целостные пласты истории, гештальты (нем.: Gestalt − форма, образ, облик). Наличие её было продемонстрировано на примере мгновенной переклички между гештальтом евклидовой геометрии и гештальтом неевклидовой геометрии Лобачевского. Сделал это, ещё до того, как геометрия Лобачевского получила признание со стороны международного сообщества математиков, российско-польский философ и математик Гёне-Вронский (1776−1853). Он выписал формулу, согласно которой тригонометрические закономерности обеих геометрий существуют вместе, одновременно виду наличия у них интерференции, а наблюдатель находит их разделёнными в историческом времени с промежутком в сотни лет (подробнее см. в книге [8, c. 81−83]). Геометрия есть предмет, полученный в результате духовной, идеально-смысловой человеческой деятельности (практика применения приходит после). Велика ли разница между человеком и его идеальным предметом в смысле наличия дальнодействующей, во времени, связи между одной человеческой личностью и другой? Немецкий философ Мартин Хайдеггер доказывает, что такая связь («взаимная перекличка эпох») находит себе место. Устанавливается она не случайно, хотя «не может быть вычислена как неизбежная» [9, c. 396]. Есть, однако, признаки того, что в наступившую на наших глазах зодиакальную эпоху Водолея открывается связь с нашим божественным пращуром Прометеем. Огонь Прометея отражается в водной стихии Водолея.

Сведения о Прометее вплетены в историографию, мифологию, в легендарное предание. Согласно древнегреческой мифологии, Прометей похитил у олимпийских богов огонь и подарил его людям. Этим он прогневил Зевса, по приказу которого олимпийский бог кузнечного ремесла Гефест приковал его железными цепями к горной скале на Кавказе (Зевесов орёл каждый день прилетал к Прометею и выклёвывал ему печень). В «Истории» Геродота Прометей − человек, принадлежащий к роду-племени пеласгов, от имени его супруги Асии произошло название Азиатской части света (Геродот, IV, 45). А согласно преданию славяно-русов, Прометей является нашим выдающимся предком, отождествляемым с Богом Сварогом. Нашим, потому как русичи называли себя внуками Даждь-бога (см. «Слово о полку Игорове»), а Даждь-бог (солнечный бог, Гелиос по-гречески) был сыном Сварога.

Несколько дополнительных пояснений дадут возможность читателю ближе познакомиться с личностью Прометея. Изучая нашу собственную древнюю историю и предысторию, надо не забывать о том, что её библейское (Ветхозаветное) предисловие является привнесённым извне в связи с принятием на Руси христианства. Это ложное предисловие отпадает, когда мы знакомимся с другими, не библейскими, историческими источниками. Важнейшими из них являются два византийских источника − Хронология Георгия Амартола и Хронология Иоанна Малалы (ок. 491−478). Здесь открывается иная картина предыстории. В Ипатьевском списке Повести временных лет (под 1114/1115 год) излагается (в переводе на русский язык) взятый из Хронологии Малалы эвгемерический фрагмент. Он содержит в себе вставку от переводчика, в которой говорится, что после потопа и после разделения языков в Египте третьим на царствие взошёл Феоста [Гефест], которого египтяне называли Сварогом. «В царствование этого Феоста упали клещи с неба, и начали люди ковать оружие, а до того палицами и камнями бились. Тот же Феоста закон издал о том, чтобы женщины выходили замуж за одного мужчину и вели воздержный образ жизни… Того ради прозвали его Сварогом, и чтили его египтяне». Далее сказано, что после него царствовал его сын «по имени Солнце [Гелиос], которого называют Даждьбогом»; при нём египтяне начали неотложно [«отнележе»] давать дань царям, и «настало непорочное житьё по всей земле Египетской, и все восхваляли его» (пер. Д. С. Лихачёва) [9, c. 27−28].

О каких египтянах в этих сведениях идёт речь? Имеются в виду вовсе не жители древнеегипетского царства, а тот народ, который, по собственному признанию самих египтян, был древнее их. Народ этот они называли фригийцами (Геродот, II, 2−3). И хотя они упомянули лишь одно племя пеласгов − бригов, или брегов, − но под этим именем надо понимать всех пеласгов, живших в окрестностях Средиземного моря (см. [10] и [11]). В мифологии древних греков Феоста (он же Сварог, он же Прометей−Промыслитель) превратился в олимпийского бога Гефеста. К Прометею же у них было неоднозначное отношение: у Гесиода − отрицательное, позже, скорее, положительное. Об этом можно судить по трагедии Эсхила «Прометей прикованный». В исповеди Прометея звучит:

Премудрость чисел, из наук главнейшую,

Я для людей измыслил сложенье букв,

Мать всех искусств, основу всякой памяти.

В ней, как видно, предстают в неразделимом единстве премудрость чисел, сложенье букв и память − биографическая и родовая, генетическая. Прометей, открыв исчисление лет, уходящих во временную глубь веков, представил тем самым модель натурального ряда чисел, без которого немыслима современная математика.

Современному школьнику, студенту, аспиранту трудно понять, как так получается, что натуральный ряд чисел 1, 2, 3, …n, …, представленный в математических учебниках, нигде не заканчивается, не имеет последнего члена, и вместе с тем считается актуально заданным, что даёт право давать ему количественную оценку в виде трансфинитного числа . Так вот, в прометеевском свете натуральный ряд чисел предстаёт в обратной перспективе, в виде последовательности

, n, n-1, …, 1, 0                                                                                 (1)

где 0 становится отметкой момента «теперь», от которого и ведётся отсчёт дней и лет вглубь веков вплоть до того срока, который на славяно-русском языке принято отмечать словами «во время óно». Теперь становится понятно, как натуральный ряд чисел превращается в актуальную бесконечность. Ведь численную оценку последовательности (1), закреплённую порядковым числом (ординалом), нельзя изменить, сколь бы ни продолжалось движение по ходу времени в будущее в прямой перспективе.

Православное христианство заимствовало у пеласгов и ведических греков идею обратной перспективы, но выразило её не в числах, а в красках. Имеется в виду древняя русская иконопись. О ней поведал П. А. Флоренский. В статье «Обратная перспектива» он писал, что внимание приступающего впервые к русским иконам XIV и XV веков, а отчасти и XVI-го, бывает поражено обыкновенно неожиданными перспективными соотношениями, особенно когда дело идёт об изображениях предметов с плоскими гранями и прямолинейными рёбрами, как-то, например, зданий, столов и седалищ, в особенности же книг, собственно Евангелий, с которыми обычно изображаются Спаситель и Святители. «Эти особенные соотношения стоят вопиющим противоречием с правилами линейной перспективы, и с точки зрения этой последней не могут не рассматриваться как грубые безграмотности рисунка» [12, c. 46]. Но эти особенности иконописного изображения не являются безграмотностями, а суть отклонения от закономерности прямой перспективы и подчиняются другой закономерности.

Можно заметить, что линии параллельные и не лежащие в плоскости иконы или в плоскости ей параллельной, которые перспективно должны были бы быть изображены сходящимися к линии горизонта, на иконе бывают изображены, напротив, расходящимися. «Одним словом, эти и подобные нарушения перспективного единства того, что изображается на иконе, настолько явны и определённы, что на них первым делом укажет посредственный ученик, хотя бы лишь мимоходом и из третьих рук отведавший перспективы» [12, c. 46−47]. Речь идёт, стало быть, об обратной перспективе, которая поставлена на службу выражения духовного мира. Здесь нет возможности проследить все доводы Флоренского в пользу предложенной им интерпретации обратной перспективы вместе с её отношением к обычной линейной перспективе. Важно обратить внимание на то обстоятельство, что был поставлен вопрос о связи перспективы и ретроспективы с геометрическими предпосылками, так что прямая перспектива соотносится с евклидовой геометрией, а неевклидова геометрия Лобачевского совмещает в себе и одну, и другую перспективу [12, c. 80].

Три этапа прошла в своём развитии математическая мысль, чтобы снабдить нас инструментом для построения хронополитики. На первом этапе мы находим прометеевы числа (натуральный ряд чисел), на втором выступает евклидова геометрия с числами рациональными и иррациональными, на третьем этапе открывается неевклидова геометрия Лобачевского с числами рациональными, иррациональными и мнимыми (комплексными). Комплексносопряжённые числа служат инструментом отображения двойственной (диалектической) структуры времени.

Литература:

1. Муравьёв В. Н. Овладение временем. М.: РОССПЭН, 1998. − 320 с.

2. Шатохин С. А. Теоретические основания геополитики. Электронный ресурс URL: ruskline.ru/analitika/2015/03/13/theoreticheskie_osnovaniya_geopolitiki

3. Лобачевский Н. И. Полн. собр. соч. в пяти томах. М.− Л.: Гостехиздат, 1946−1951.

4. Антипенко Л. Г. О временном ресурсе в научно-производственной деятельности людей / журнал «Философская школа» №7, 2019., с. 58−64. Электронный адрес: https//www.institutnpro.ru/journal/2018-7/373-antipenko-l-g-o-vremennom-resurse-v-nauchno-prakticheskoj-dey....

5. Подолинский С. А. Труд человека и его отношение к распределению энергии // Мыслители Отечества: Подолинский Сергей Андреевич. М.: «Ноосфера», 1991. − 80 с.

6.    Сталин И. Экономические проблемы социализма в СССР. Ленинград, 1997. − 87 с.

7.Чаянов А. В. Краткий курс кооперации. М., 1919, 2-е изд.

8. Антипенко Л. Г. Математический универсум Хайдеггера. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2015.−192 с.

9. Хайдеггер, Мартин. Время и бытие. М.: «Республика», 1993. − 447 с.

10. Никитин А. Л. Текстология русских летописей XI − начала XIV в. Вып. 2. М.: «Минувшее», 2007.

11.Чертков А. Д. О языке пелазгов, населивших Италию, и сравнение его съ древлеславянскимъ. М.: Университетская типография, 1855.

12.Чертков А. Д. Фракийские племена, жившие в Малой Азии. М.: Университетская типография, 1852.

13. Священник Павел Флоренский. Соч. в 4-х томах, том 3(1). М.: «Мысль», 1999. − 622 с.

Л. Г. АНТИПЕНКО