Марк Любомудров. Drang nach Russland

В начале XXI века Россия переживает еще один этап агрессивной русофо­бии – на всех направлениях – в политике, экономике, общественной жизни, в культуре и искусстве. Чтобы картина стала отчетливее, обратимся к общественно-политическо­му контексту, в котором развертываются события.

Историческое развитие страны характеризуется нарастанием антирусских сил. Направляет и реализу­ет такую политику существующая в государстве властная вертикаль. В обихо­де нередко употребляют термин «пятая колонна», как синоним внутренних врагов. Сегодня это понятие как обозначение силы, существующей якобы от­дельно от государственного официоза, требует пересмотра. Ибо именно вла­стная вертикаль, ее административный аппарат и являются «пятой», а точнее «первой», и не колонной, а многосоставной, но единой силой, под фальшивую риторику разрушающей потенциалы страны и сокращающей русский народ. Реализуется доктрина американского идеолога Збигнева Бжезинского, кото­рый на вопрос, что такое «русский народ», отвечал – «лишний народ».

Покорные «Вашингтонскому обкому» его порученцы-исполнители для на­чала стали зачищать само назва­ние «русские». Такого народа нет в действующей Конституции, нет в наших паспортах, запрещено называть по этнической принадлежности политические партии и т. п. За минувшие десятилетия не помню, чтобы в речах первых лиц хотя бы единожды прозвучало словосочетание «русский народ», напомню – государствообразующий народ!

Но если бы дело было только в словах. В реальности происходит неу­клонное убывание самого русского народа. Он уменьшился с 1992 г. на 17 миллионов человек. По прогнозу Всемирного Банка, русские вскоре ис­чезнут с лица планеты как титульная нация. Россия стала колониальным придатком Запада. Опытными политтехнологами запущен механизм самоистребления русского населения (об этом еще в 1990-е годы писал Вл. Максимов в книге, так и называющейся – «Самоистребление»). Цель международного иудомасонства и конспиративная стратегия его кремлев­ских сателлитов: Россия без русских! Врагам нужна территория, природ­ные богатства и – поменьше коренного населения.

Сегодня известные политические деятели открыто говорят и пишут, что в стране установлен «людоедский режим» (Г. А. Зюганов), осуществляется политика геноцида (С. Ю. Глазьев), «правительство недостойно России... главы министерств работают... на западные, а не российские интересы» (Л. Г. Ивашов). О «прямой национальной измене с циничным использовани­ем служебного положения» напоминает экономист В. Авагян. Вымаривают народ нищетой и грабежом: за 2000-2015 гг. доходы от экспорта сырья со­ставили около шести триллионов долларов, приводя эти цифры, аналитик Л. Сироткин (Волгоград) пишет: «Очень хочется спросить Владимира Пути­на — куда девалась такая прорва народных денег, если у этого народа денег на самые насущные нужды не хватает?»

Граждане из провинции пишут: «Правители России, захватившие власть с помощью западных спецслужб, продолжают убавлять население страны, ве­дя ее к нищете. Создается впечатление, что элита специально увеличивает смертность народа» («Сов. Россия», 2019, 29.03). О том, что «народ брошен на растерзание олигархам... элиты вживляют в общественный организм чуж­дые теории и действуют по сути антинационально», пишет публицист Лидия Сычева. Режим уже давно называют криминально-олигархическим.

Как очевидно, геноцид направлен прежде всего против русского народа. «РИА новости» со ссылкой на вице-премьера Татьяну Голикову сообщают: са­мый высокий уровень смертности в 2018 году зафиксирован в Орловской, Ивановской, Тульской, Новгородской, Псковской и Тверской областях. Выма­ривают центральную Русь.

Таким образом, на коренных русских территориях осуществляется тоталь­ная этнически-физическая, экономическая, политическая дерусификация. В стране установлен режим, ставший частью «сионистско-масонского глобаль­ного проекта». В мировой истории уже бывали случаи, когда органы государственной власти являлись исполнительными органами внешних (и, разумеется, внутренних тоже) врагов. Русофобы внутри страны опирают­ся на весьма разветвленный слой либерально-космополитической «интелли­генции», которая никогда не стеснялась показывать свое агрессивное анти­русское лицо. Нельзя, к примеру, забыть печально знаменитое письмо 42 писателей (октябрь 1993 г.), требовавших беспощадно расправиться с русской «оппозицией» – его подписали существующие в фейковом благо­родном ореоле Гранин, Ахмадулина, поэт Андрей Дементьев, провозглашен­ный русофилом и «совестью нации» академик Дм. Лихачев, критик Оскоцкий и даже писатель В. Астафьев.

Были и еще «письма», а точнее доносы – например, в администрацию президента обращались девять литераторов, в частности: И. Золотусский, Ю. Нагибин, А. Приставкин, Р. Солнцев, А. Анфиногенов и др. – требовали запретить Союз писателей России, всю русскую национально ориентирован­ную прессу, в том числе журнал «Наш современник», газеты «Литературная Россия», «Московский литератор» и другие. Полагают, что это случилось яко­бы в силу свойственной либералам «продажности». Однако не сомневаюсь, что они были вполне искренними, когда требовали расправы над чуждой и не­навистной им русскостью. Вспоминается бессмертная басня Крылова о змее: «Хоть ты и в новой коже, но сердце у тебя всё то же». Разве не был несомнен­но искренним политик Г. Явлинский, который в ночь перед расстрелом Дома Советов в октябре 1993 г. требовал от Ельцина использования «регулярных во­оруженных сил» и необходимость проявить «максимальную жестокость» и на­силие против депутатов Верховного Совета.

Прошло четверть века, но жив курилка! Можно привести немало «свежих» примеров. Актер Алексей Серебряков в публичном интервью (февраль 2018) заявил, что «национальная идея России – сила, хамство и наглость». С ним поспешили согласиться его коллеги, известные лицедеи Михаил Ефремов и Лия Ахеджакова.

Подытоживая характеристику «контекста» недавних десятилетий, легко заметить, что атака на русские ценности развивалась и нарастала. События убеждают, что в начале нулевых годов XXI века стала формироваться стратегия комплексного удара по основным русским центрам. Для «правового» подкреп­ления этой стратегии была придумана ставшая знаменитой статья УК РФ 282 – наказывающая за «разжигание розни» (принята в 2002 г.). Тогда же прозвучало мнение, что статья направлена не столько на борьбу с ксенофобией, сколько на защиту властей от оппозиции, то есть против критикующих власть. По мнению ряда юристов, 282-я статья юридически несостоятельна, т. к. предоставляет ог­ромные возможности для расширительного толкования (точнее – произвола).

Статью 282 сразу энергично пустили в работу. Как и предполагалось, ее использовали в основном против этнически русских людей. За ней закрепи­лось название «русской статьи» или «гильотины для русского народа». Вско­ре начались судебные процессы. Как свидетельствуют наблюдатели, их взрывной рост пошел с 2011 г. В 2015 г. было вынесено 370 приговоров, в 2016-м – 421 приговор, в 2017-м – 481, за неполный 2018 год было заведе­но 762 уголовных дела.

К концу десятых годов XXI века антирусское наступление достигло боль­ших успехов – в сфере экономики, образования, медицины, пенсионного обеспечения. Отдельные очаги сопротивления имели место в сфере культуры и искусства. Поэтому враги русского народа стали осуществлять «выравнива­ние фронта» и сосредоточили свои удары на этом направлении.

Нельзя забывать, что русские за последние годы понесли серьезные по­тери среди своих лидеров. Ушли из жизни писатели и мыслители В. Г. Распу­тин, И. Р. Шафаревич, В. В. Кожинов, В. И. Белов, Л. И. Бородин, С. Н. Семанов. Невосполнимой утратой стала кончина композитора Г. В. Свиридова, художника И. С. Глазунова. При неясных обстоятельствах смерть настигла таких выдающихся аналитиков режима, как В. Илюхин, таких историков и философов, как Панарин, Козенков, Петухов, Шиманов. Как се­годня нам их не хватает!

Культура, литература, искусство (театр, музыка, кино), иные гуманитар­ные направления являются цивилизационным фундаментом России. Это еще и идеология, формирующая национальное и историческое сознание народа, помогающая ему сохранять мировоззренческие основы, традиционный мен­талитет, сопротивляться разрушительным духовным воздействиям, противо­стоять чужеродным вторжениям.

Критерии в анализе культуры и искусства заключены в оценке того, на­сколько плодотворно они служат воплощению главных нравственных ценнос­тей – справедливости, истины, добра, совестливости, красоты, способности противостоять злу, силам тьмы. Существует великое русское искусство – правдивое, национально самобытное, основанное на канонах реализма, эсте­тической гармонии. И есть его враги – разрушители, проповедники антикуль­туры, создатели искусства, искажающего мир, обезбоженного и человеконе­навистнического, апологеты эстетизации зла, извращенчества, капризного формотворчества, третирующие русскую самобытность. Они отрицают муд­рость лучших представителей Русской Культуры, которые утверждали: «Все ве­ликое в искусстве исходит из недр глубоко национальных» (основатель МХТ Вл. И. Немирович-Данченко).

На недавнем этапе наша цивилизация испытала тяжелейшие удары: раз­гром Академии наук, разрушение системы образования (школьного и высше­го; как известно, пресловутое ЕГЭ было создано для тестирования умственно отсталых детей), растущая «заместительная миграция», повальная семитизация СМИ и административных органов, постоянный отток за границу специа­листов высокой квалификации. И, конечно же, значительно сократившиеся бюджетные ассигнования на на­уку и культуру, нынче они одни из самых низких в мире.

На наших глазах развертывались репрессии против авторитетных пред­ставителей русского национального мира. Преследовали С. Н. Бабурина, О. А. Платонова, Т. В. Доронину, А. Полетаева (руководитель оркестра «Бо­ян»), К. Крылова (главный редактор журнала «Вопросы национализма»). Сместили с поста главного редактора «Литературной газеты» Ю. Полякова. Утеснительная по отношению к русским началам политика коснулась и церк­ви: без достаточных оснований отправили «на покой» некоторых видных ие­рархов с активной русской позицией, пользовавшихся большим уважением и любовью паствы.

В этом же ряду и «поощрительное» отношение к авангардизму русофоб­ского разлива. На театральном направлении это относится к режиссерам Фо­кину, Могучему, Серебренникову и ряду других. На них обрушен водопад ор­денов, наград, премий и дифирамбов рептильной прессы.

Очередной этап наступления на русских обозначился изгнанием (2012) с поста ректора выдающегося деятеля русского национального движения С. Н. Бабурина, председателя Российского общенародного союза. Он воз­главлял Российский государственный торгово-экономический университет. Многие годы Бабурин успешно руководил им, при нем университет стал одним из центров консолидации русских сил. Это, видимо, и вызвало последовавшие сверху репрессивные меры. В декабре 2012 г. Министерство образования и науки – без убедительных доказательств – признало РГТЭУ «неэффективным вузом». Приказом министра Д. В. Ливанова С. Н. Бабурин был уволен со сво­его поста. Энергичные протесты преподавателей и студентов против неспра­ведливости результатов, разумеется, не дали. Русофобы праздновали победу.

Закономерно, что Бабурин одним из первых выступил с критикой по­громного нападения (13.09.2017) на Институт Русской Цивилизации и пре­следования его руководителя О. А. Платонова: «Российский общенародный союз решительно осуждает очередную силовую акцию русофобов... мы тре­буем прекратить гонение русских за то, что они русские» (19.09.2017). Напомним, что этот Институт является крупнейшей в русской истории научно- исследовательской и издательской организацией, которая поставила своей целью (и достигла ее!) собрать и опубликовать, то есть вернуть нашему народу его грандиозное духовное наследие, созданное великими русскими мыслителями, учеными, писателями, государственными и общественными деятелями, чьими усилиями было создано Русское государство – образец державы, строившейся на началах добра, правды и справедливости.

Институт русской цивилизации (ИРЦ) объединил усилия более 150 совре­менных ученых и специалистов, занятых изучением русской истории, идеоло­гии, культуры. За 25 лет Институт опубликовал 25 энциклопедий и историче­ских словарей, более 220 томов самых выдающихся книг великих русских мыслителей и ученых, отразивших развитие русского национального миро­воззрения и борьбу народа с силами мирового зла, с русофобией. Издано около 170 монографий и научных трудов по малоизученным проблемам исто­рии и идеологии. В культурный оборот, читателям были возвращены огром­ные духовные ценности, ранее находившиеся под запретом или вытесненные на обочину общественной жизни.

Конечно, эти книжные сокровища повлияли на пробуждение и развитие национального и исторического сознания русского народа, а значит, могли стать обновленным толчком к его самоорганизации и сопротивлению той ко­лониальной зависимости, в которой он оказался на рубеже XX-XXI вв.

Такое положение вещей было нетерпимым для антирусских сил, влиявших на политику властной вертикали, высшей администрации и различных крем­левских структур. Началась планомерная агрессивная осада ИРЦ, в которой невероятную ретивость проявили (по признанию Платонова) «еврейские экс­тремисты-сионисты». Множились доносы и вызовы директора в прокуратуру. Поводом явились некоторые просветительского характера книги ИРЦ, которые русофобскими функционерами были истолкованы как якобы антисемитские и «разжигающие» межнациональную рознь (со ссылкой на статью 282 УК РФ).

Чудовищному по свирепости и вандализму разгрому подвергся ИРЦ 13 (! - М. Л.) сентября 2017 г. В отсутствие сотрудников в помещения ворвалась группа из Следственного комитета. Взломали замки, порушили мебель, сбро­сили с полок книги, рукописи, документы, конфисковали компьютеры, испор­тили иную электронную технику. Действовали нагло, громили с неистовством – с расчетом на устрашение и будучи уверенными в абсолютной безнаказаннос­ти. Одновременно были проведены обыски в квартире и на даче Платонова.

По чьей же команде действовал Следственный комитет, вроде бы состо­ящий из русских людей и возглавляемый уважаемым А. И. Бастрыкиным, имевшим когда-то репутацию русского патриота-националиста? Досточтимый Александр Иванович! Помните ли вы те уже давние благословенные питерские времена, когда происходили наши вполне дружеские встречи-посиделки? Кто же понуждает сегодня Следственный комитет нападать на своих же, природно русских граждан, «виновных» разве что в том, что они беззаветно тру­дятся на благо России?

Инициаторами преследований Платонова и ИРЦ явились общественные ор­ганизации, укоренившиеся в РФ. Это Федерация еврейских общин (ФЕОР), возглавляемая раввином Берлом Лазаром (принадлежит к ультра-ортодоксаль­ному хасидскому движению, штаб-квартира которого находится в Бруклине, имеет двойное гражданство – РФ и США); это и Московский антифашистский центр (МАЦ), считающий себя наследником т. н. Еврейского антифашистского комитета. Платонов предполагает также, что одним из главных врагов ИРЦ яв­ляется первый заместитель главы Администрации Президента РФ С. Кириенко.

Драма Русского Мира сегодня в том, что властная вертикаль России не только не защитила выдающегося русского патриота, но по команде всемогу­щего антирусского лобби государство, как сказал Олег Анатольевич, «стало его орудием в расправе со мной» (слава Богу, Платонов, кажется, избавился от на­ивных иллюзий насчет возможной поддержки «сверху»). И вывод руководителя Института вполне трезвый и адекватный – массированная, беспощадная атака на ИРЦ исходит от «высших эшелонов» и совершена представителями госаппа­рата, «выполняющими волю сионистского лобби» («Слово», 2018, №22).

А теперь, уважаемый читатель, задаю вам вопрос, имеющий отношение к следующему разделу нашей статьи. Допускаете ли вы возможность того, чтобы советское правительство в свое время уволило из Московского Художе­ственного театра его основателей К. С. Станиславского и Вл. И. Немирови­ча-Данченко? Руководитель страны при этом бы отмолчался. А из его Канце­лярии в ответ на возмущение зрителей пришла бы отписка, смысл которой – вы ошиблись адресом...

Однако в 2018 году подобное оказалось возможным. Продолжательницу традиций основателей МХТ, успешно руководившую – на протяжении тридца­ти лет – МХАТ им. Горького великую русскую артистку Татьяну Васильевну До­ронину унизительно и грубо уволили из театра.

Запомнились вехи событий предшествующего времени, разрушительных для Художественного театра: 1970, 1987, теперь еще одна, быть может, завер­шающая – 2018. Отлучение Дорониной от театра (4 декабря 2018) произошло явочным по­рядком, в середине сезона (весьма успешного), с досрочным разрывом кон­тракта, действие которого истекало в июне 2019 г. Приказом Минкульта объяви­ли, что назначено новое руководство в лице триумвирата: 3. В. Бояков, С. В. Пускепалис, Захар Прилепин. Начиная работу, троица витиеватой ритори­кой поклялась хранить «патриотическое направление» МХАТ. А как же иначе...

Но было очевидно: отныне театр станет совсем другим и вскоре утратит свое русское национальное лицо. А для чего же еще и затевалась эта хирурги­ческая «операция»? Для того, чтобы нанести мощный удар по русской культу­ре, показательно расправиться с выдающимся деятелем современного театра. Как проницательно отметила в своем отклике почитательница МХАТ им. Горь­кого Лидия Нестерук, в этом проявился «беспредел власти, цель которой уничтожить нацию через уничтожение культуры» («Слово», 2019, № 3).

Не напоминают ли вам, читатель, события во МХАТ – обстоятельства по­грома ИРЦ О. А. Платонова? В обоих случаях видим, как русофобская атака сопровождается эксцессами клокочущей ненависти, бесстыдного вандализ­ма. Врагам мало сокрушить жертву – надо еще садистски поглумиться над нею. Да, таково истинное отношение властной вертикали к Русскому Миру.

Сложная многоходовая «операция» по уничтожению МХАТ завершена в 2018 году, через 120 лет после его основания. Наследие Станиславского и Немировича-Данченко опустили в могилу.

Прелюдия состоялась в 1970 г., когда на пост художественного руководи­теля МХАТ был назначен режиссер и актер О. Н. Ефремов. Новый худрук – как было очевидно еще и по его работе в театре «Современник» – являлся при­верженцем иной идейно-художественной ориентации, далекой от магистраль­ного мхатовского направления. По его собственному признанию, он никогда не был склонен к русофильству, к уважению традиционных основ русской на­циональной культуры. Не случайно тогда многие ветераны труппы (в первую очередь – Борис Ливанов) выступили против этого назначения. Ефремов был типичным представителем либерально-космополитической россиянской полу­интеллигенции, для которой Россия всегда была «эта страна».

Потом был раскол 1987 г., когда Ефремов объявил о размежевании труп­пы на «своих» и ненужных, конечно, предварительно заручившись соответству­ющим приказом министра культуры Захарова (весьма далекого от культуры). Половина состава была уволена. Как свидетельствовала состоявшая тогда в труппе Т. В. Доронина, «было выброшено большое количество одаренных людей. Это было сделано достаточно жестоко, несправедливо... на расстоя­нии от этого насильственного разделения всем становится ясно (нам-то было ясно с самого начала), что так или иначе это было акцией на уничтожение оте­чественного реалистического театра».

К этому мнению в наше время присоединился и известный русский пуб­лицист В. Кожемяко: «Употребляемое зачастую слово “раздел" слишком спо­койно и весьма неточно. В разгар горбачевской “катастройки", когда круши­лось всё и вся, это была целенаправленная акция по ликвидации классичес­кого русского театра - одного из ведущих театров Советской страны. Вместо него должно было появиться нечто иное. Отмена имени М. Горького вместе со званием академического в той части коллектива, которой предуготовано бы­ло жить, совсем не случайна. В нее демонстративно вкладывался (Ефремо­вым. – М. Л.) конъюнктурный политический посыл».

Труппа Ефремова стала именоваться МХТ им. Чехова. Ее идейно-эстети­ческая ориентация обозначилась сразу и весьма рельефно. Предпочтения руководителя оказались бескомпромиссными: на афише Чехова и Горького сменили А. Гельман и М. Шатров (Маршак), которые стали главными репер­туарными авторами ефремовской труппы. К работе стали привлекаться ре­жиссеры авангардистского направления – с разрушительными подходами к наследию, с капризно-субъективистским отношением к творчеству, в кото ром преобладали волюнтаризм, сценическое эсперанто и инфернальные подтексты.

На прозвучавший при «расколе» труппы вопрос «а как же остальные?», то есть уволенные, Ефремов ответил: «Пусть идут куда хотят, хоть в клуб “Ка­учук"». В этот драматический момент отсеченная часть актеров не ушла в не­бытие, проявила волю к самоорганизации и под руководством Дорониной вы­брала самостоятельный путь, стала основой МХАТа им. М. Горького.

Так началась героическая борьба этого коллектива за русскость театра, за традиции Станиславского и Немировича-Данченко, за реализм, идейность и национальную самобытность сценического искусства. Подвиг протяженнос­тью в 30 лет. Опорой стал традиционный мхатовский репертуар: Чехов, Горь­кий, Островский. Из авторов советского времени – М. Булгаков, В. Белов, В. Распутин, А. Твардовский...

В те годы русская национально-ориентированная писательская общест­венность вела себя граждански активно и наступательно. Мы сознавали, как трудно Дорониной делать первые шаги на новом для нее поприще. И стреми­лись ей помогать. Предполагалось создание идейно-творческой платформы, публикация статьи-манифеста, разъясняющего позиции коллектива. В своем архиве я нашел копию письма к Дорониной, где я попытался сформулировать ключевые тезисы такого манифеста. Он должен включать в себя (цитирую текст письма): «1. Отношение к наследию, к классическим традициям русско­го театра, и в особенности МХАТ (это все сейчас в страшном упадке). 2. Ре­пертуарная линия: сочетание высокой русской классики и современные пье­сы, затрагивающие болевые точки народной жизни (по-прежнему убежден, что Проханов с его Афганистаном – затея более чем сомнительная и проиг­рышная во всех смыслах). 3. Сценическая эстетика. Необходимость восста­новления русской школы игры и русской школы режиссуры (реализм, пере­живание, живой человек на сцене, народность). 4. Отчетливость отмежевания от ефремовской “банды” (так в XVIII веке называли на Руси труппы иностран­ных гастролеров) лицедеев – обязательно подчеркнуть идейно-эстетический характер расхождения».

Далее я писал: «Чтобы всколыхнуть интерес к этим темам в труппе и сре­ди патриотической общественности, было бы полезно провести (на базе Ва­шего МХАТа) творческую конференцию, приурочив ее к 125-лстию со дня рож­дения К. С. Станиславского (17января)... Мне кажется, что наступает момент, когда надо развернуть все знамена – чтобы собрать союзников (врагов это не прибавит, ибо они и так все поняли и знают, что куда клонится)... С сердеч­ностью и горячим пожеланием успеха (я непреклонно в него верю) Ваш М. Лю­бомудров. 1987, 12 октября».

Напомню, что время было чрезвычайно бурным наступила вакханалия глупости, предательства, измен, подлого разрушения России и ее устоев. В такой атмосфере пришлось работать театру, исповедовавшему русский иде­ал. Коллектив во главе с Дорониной трудился в кольце врагов. И несмотря ни на что создавал шедевры сценического творчества.

Доронина стремилась восстановить преемственность искусства, истоки которого уходят в наследие основателей театра Станиславского и Немирови­ча-Данченко. Одним из первых показали «На дне». Став его режиссером, До­ронина указала в афише: «Спектакль поставлен в 1902 г. К. С. Станиславским и Вл. И. Немировичем-Данченко. Возобновлен в 1987 г.» Определение «во­зобновлен» театр ввел из уважения к памяти основателей театра и как знак своего с ними преемства.

«На дне» 1987 года ничего общего не имело с музейной реставрацией. Это был живой, талантливый и очень современный спектакль с прекрасными ак­терскими работами В. Гатаова (Сатин), Н. Пенькова (Клещ), М. Зимина (Бубнов), С. Колесникова (Пепел) и других исполнителей.

«На дне» Т. Дорониной без сомнения, был спектаклем этапным, прозву­чавшем как гражданский и эстетический манифест.

Живые, рельефные, узнаваемые русские характеры снова явились на мха­товскую сцену. В спектакле обозначилось не декларативное, а сущностное возвращение к истокам Художественного театра, содержательным центром спектаклей которого была жизнь человеческого духа, драма, боль и страдания русских людей. И сила этого «возвращения» заключалась как раз в движении вперед – в смысле духовном, в постижении душ современников.

Текст Горького звучал крупно, значительно, без намека на модную в ту пору искусственную модернизацию классики. В центре спектакля был Сатин, его мучительные раздумья над бытием, его боль о падшем человеке. Артист В. Гатаев сыграл и русский стыд, и муки совести: знаменитую реплику «чело­век – вот правда» он произносил стоя на коленях, закрыв лицо руками...

«Человек выше сытости» – в том, как исполнялся на сцене этот монолог, ощущался скорбный опыт XX века. Впервые прозвучав с подмостков в начале XX столетия, текст на его склоне звучал стократ трагичнее, поскольку выяви­лась невероятная трудность убедить в этом человечество, рвущееся к сытос­ти с еще большим, может быть, небывалым остервенением.

Да, Доронина творчески искала и нашла живые пути сближения со Стани­славским. Не формальный повтор, а верность призыву корифея «расширять сценическую картину до картины эпохи».

В проникновенно звучавшей в спектакле реплике одного из персонажей – «везде люди» – чувствовалась и нравственная установка театра, стремивше­гося продолжить русскую традицию поисков путей «восстановить погибшего человека». На сцене предстали обитатели дна, но ужасная жизнь не сделала их подонками... Трактовка имела принципиальное значение в подходе к че­ловеку, к русским характерам и типам.

«Везде люди» знаменовало решительное размежевание театра с господ­ствовавшей на многих сценах тенденцией – утвердить мысль, будто «везде нелюди». Люди! Ибо не утратили стремления к свободе и мечты об идеале. В этот обезвоженный мрак вдруг проник луч света – в мхатовских спектаклях явились персонажи как бы из иного мира. И какой пронзительной болью за утраты отозвалось в очерствевших сердцах зрителей полузабытое, но вечно обязывающее чеховское: «Вся Россия – наш сад». Так говорит Петр Трофи­мов из поставленной следом пьесы Чехова. Театр напоминал, что не потеря­ли свою учительность и злободневность слова, продолжающие этот монолог: «Чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, по­кончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычай­ным, непрерывным трудом». В исполнении артиста М. Кабанова бессмертный текст был пронизан светом добротолюбия и совестливости, овеян романтикой русского идеализма.

МХАТ имени М. Горького начал с пафосом отстаивать просветительскую миссию искусства. Разве не общая наша забота - чтобы не рубили на много­страдальной русской земле вишневых садов, чтобы не заросла она «сыр-дремучим бором», не покрылась непроходимым буреломом? С этой сверхзадачей была поставлена на сцене театра еще одна знаменитая классическая пьеса – «Лес» А. Н. Островского (режиссер Т. В. Доронина). Как стон, исторгнутый из глубин души, звучал финальный монолог провинциального актера-трагика Геннадия Несчастливцева (артист В. В. Клементьев). Это действительно бла­городный, «шиллеровский» голос, а не копеечные, блудливые интонации «по­дьячих», пленников «леса» и его душевной тьмы, которых обличал Несчаст­ливцев: «Нет, мы артисты, благородные артисты, а комедианты – вы. Мы, коли любим, так уж любим... коли помогаем, так уж последним трудовым грошом. А вы? Всю жизнь толкуете о благе общества, о любви к человечест­ву. А что вы сделали? Кого накормили? Кого утешили? Вы тешите только са­мих себя, самих себя забавляете. Вы комедианты, шуты, а не мы».

Словно вчера написанные строки... Не о нынешних ли лицемерах – Гурмыжских, Милоновых, Булановых, заседающих (под другими фамилиями) в правительственных палатах и дворцах! Об этом заставлял думать театр.

Русская ностальгия – один из важных мотивов спектакля «Вишневый сад». У одних – по безвозвратно ушедшему времени, когда «мужики при гос­подах, господа при мужиках» были (Фире) и, по замечанию Лопахина, вооб­ще «прежде очень хорошо было, по крайней мере, драли». У других (Петя, Аня) – по будущему, когда наступит долгожданное «счастье» и восторжеству­ет свобода.

И прошлое, и будущее окрашивались в мечтательные тона. В этих наст­роениях не только неудовлетворенность настоящим, но и мечта о братском, солидарном существовании людей, которые «теперь все враздробь», и тоска по идеалу.

Мхатовский «Вишневый сад» был поставлен в лучших традициях психо­логического реализма, с тщательно разработанными «вторыми планами», неповторимой чеховской атмосферой, в гармонии всех сценических средств (режиссер С. В. Данченко, художник В. Г. Серебровский). Воспроизводя приметы чеховского времени, добросовестно следуя тексту и ремаркам ав­тора, спектакль не стал, однако, архаической ретроспекцией (как не раз бы­вало с Чеховым), лишен признаков холодной созерцательности. Напротив – в нем пульсирует напряженная духовная жизнь, властно притягивающая ва­ше внимание.

Рядом с взыскующей человеческой тоской по справедливости и правде в спектакле ощутима острая, незримая скорбь – от несбывшегося, от под­спудно излучаемой тревоги, от какой-то неясной героям (и так понятной нам) опасности, о которой Раневская говорит: «Я все жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом». Канон классической пьесы театр пронизал своим напряженным взглядом – взглядом художника-гражданина, знающего, что произошло в дальнейшем. Ведь Чехова играли свидетели страшной, для­щейся почти столетие, небывалой русской катастрофы. Ее отсветы – в трак­товках персонажей, чьи сценические судьбы прерываются на самом пороге трагедии.

Тоска по идеалу. Было ли время, когда бы она не бередила русские сердца? И вместе с этим чувством – почти органическая неспособность осу­ществить свой идеал. Это отчетливо прослеживается у Чехова. Трудно объ­яснимое бессилие спасти, защитить «вишневый сад», спасти Россию. Внут­ренний драматизм, противоречия, многозначность нравственно-психологического пространства чеховской пьесы тонко, человечно, с пронзительной правдой передавал спектакль МХАТа. «Вишневый сад» один из лучших его спектаклей. Не случайно он и по сей день остается в афише театра и поль­зуется большим успехом у публики.

Всем своим дальнейшим творчеством Доронина подтверждала верность главному мхатовскому канону – ставить в центр театрального искусства арти­ста, то есть человека, исследовать самое важное и интересное в нем – жизнь его духа, муки сердца и совести.

И тем очевиднее: то, что произошло в декабре 2018 г., явилось злодей­ским преступлением, стало кульминацией огромного давления на МХАТ им. Горького, завершением его штурма и подлой осады, в которой находил­ся доронинский коллектив минувшие тридцать лот. Нападки и клевета обозна­чились вскоре после его возникновения. Война, объявленная врагами русско­го народа Дорониной и ее театру, – это часть беспощадной борьбы с нашей культурой.

Но Доронина стояла, не сгибаясь, и от своих убеждений не отступала: «Я жи­ву в России. Я люблю Россию и свое дело тоже. Я не приемлю понятия “эта страна": так может говорить только мерзавец. Я не понимаю тех, кто говорит: “Этот народ”. Так выражаться может только безумец. Есть и будет всегда Свя­тая Русь – моя страна, и всегда будет мой народ».

Деятельность Дорониной никогда не замыкалась в узко-эстетических, оранжерейно-театральных границах. Актриса, режиссер, театральный органи­затор, общественный деятель – все грани ее творческой личности пронизаны мощной гражданской энергией, подчинены ее призванию. Вслед за Стани­славским она могла бы повторить: «МХТ – мое гражданское служение России». Доронина стремилась создать подлинно национальный театр, который бы явился школой нравственного просвещения, выразителем народной боли, проповедником чистых идеалов, трибуной общественной мысли.

Каково было коллективу, поставленному в условия полной (!) информа­ционной блокады? Сведения о нем исключали даже из еженедельника «Теат­ры Москвы», не было упоминаний в уличных рекламных афишах с перечнем всех театров. Нагнеталась атмосфера травли. Если и появлялись публика­ции, то, как правило, разносного и часто оскорбительного характера. К примеру, некий Р. Должанский писал в газете «Коммерсант»: «Театр госпожи Дорониной – не национальное достояние, а просто бесполезное ископае­мое, отвал театральной традиции, плод прискорбного одичания». Его кол­лега (и видимо одноплеменник) А. Красовский в «Независимой газете» ви­тийствовал, сожалея, что все еще не случились «проводы на пенсию» этой «барыни и режиссера» и цинично прибавлял: «Она прекрасно знает, что ко­нец недалече». Вездесущая армия желтых борзописцев следовала установ­ке – разрушить, оболгать, утопить в потоках клеветы и брани, уничтожить. Не отстают от газетных борзописцев и некоторые коллеги по профессии. К слову, директор Театра им. Вахтангова К. Крок издевательски назвал творчество МХАТ им. Горького «нафталинным». Охотно допускаю, что запах серы ому гораздо милее. Телевизионные версии некоторых вахтанговских спектаклей, которые довелось увидеть, не оставляют сомнений в инферналь­ных подходах.

Что ж, сегодня враги Дорониной могут торжествовать. Красноречивы все обстоятельства ее увольнения. Кого же властная вертикаль приготовила ей на смену? Новым художественным руководителем назначили Э. В. Боякова. Он известен по замечанию всезнающего Вл. Бушина – как многоразовый продюсер иноплеменных режиссеров («Правда», 2019, № 14). Уроженец Кизил-юрта. Окончил факультет журналистики Воронежского университета. Прославился тем, что в начале 1990-х провел первую в России негосударст­венную внешнеторговую сделку с нефтью.

Театрального образования не имеет. К сцене приобщился, став органи­затором фестиваля «Золотая маска», которая как «премия» часто присужда­лась авангардистским кочевряжествам, нередко с русофобскими смыслами. Бояков хвастался тем, что учился у петербургского тюзовского режиссера 3. Я. Корогодского. Однако припоминается, что среди «заслуг» последнего имело место еще и привлечение его к уголовной ответственности за гомосек­суализм и совращение юношества (в советские времена содомия была уго­ловно наказуемой).

Постоянный и успешный автор пьес для доронинского театра известный писатель Ю. Поляков сообщил, что события в МХАТ для него «как гром среди не очень ясного неба». И прежде всего потому, что в общественном сознании до последнего времени Бояков олицетворял «альтернативную ветвь отечест­венного театра» («Вечерняя Москва», 2019, 5 марта). В моем диалоге с одним высокопоставленным чиновником (знающим проблему) тот высказался похо­жим образом – Бояков был западником и вдруг перекрасился в русского па­триота. Как очевидно, новый худрук МХАТ им. Горького сформировался как деятель либерально-космополитического направления, чего и сам не отри­цал: «Ну конечно, я был, существовал в либеральном поле, безусловно, я там был». В качестве помощников к нему прикрепили мультиэтнического происхождения режиссера С. В. Пускепалиса и прозаика Захара Прилепина. Позд­нее Пускепалису подобрали место руководителя Ярославского театра им. Ф. Г. Волкова. Каково влияние Прилепина на МХАТ им. Горького, оста­ется не вполне ясным.

В марте 2019 г. состоялась встреча Боякова со зрителями. С его слов, ин­трига против Дорониной плелась «достаточно давно», как и решение о «сме­не руководства», хотя и обсуждались «различные варианты». При этом могли случиться такие «развороты», при которых неизвестно «где мог бы оказаться МХАТ им. Горького... сколько было вариантов». Выяснилось также, что «ре­шение принималось на достаточно высоком уровне». Не означает ли это, что министр Мединский и советник президента по культуре Вл. И. Толстой (имен­но они объявили увольнительный вердикт Дорониной) явились лишь исполни­телями высочайшей воли?

Бояков сообщил также, что был доверенным лицом Путина на последних выборах президента, и признался, что все трое – он, Прилепин и Пуспекалис «совпадали в каких-то установках с властью». Разве не характеризует художническую позицию его дифирамб театральным деятелям Захарову, Та­бакову, Райкину, которых он назвал «непререкаемыми авторитетами»? Почи­тал О. Ефремова, потом с Табаковым «делали первую Новую Драму». Но ведь МХТ Ефремова-Табакова – абсолютный антипод творчеству Дорониной.

Как особую заслугу себе Бояков назвал обещание избегать ненорматив­ной лексики. Хотя тут же оговорился: «И у меня в театре были спектакли с не­нормативной лексикой, – а у кого их не было?» По его мнению, отсутствие в репертуаре пьес с матом не является «гарантией», что «театр хороший». Наш герой будто забыл, что в доронинском МХАТ мата никогда не было и не мог­ло быть! О, досточтимые Константин Сергеевич и Владимир Иванович! Сколь­ко раз вы перевернулись в своих гробах, узнавая новейшую историю своего «детища»?!

А разве не красноречив выбор новым худруком премьеры, означившей начало нового этапа МХАТ? Бояков уточнял: «Я сознательно пошел на то, что­бы это был первый спектакль». Тем самым «Сцены из супружеской жизни» Бергмана-Кончаловского были заявлены как манифестное произведение.

О чем же сей манифест? Отвлечемся от того, что в нем не задействован ни один представитель мхатовского коллектива. В сущности, «Сцены...» яви­лись классическим антрепризным спектаклем. Продюсерские дарования Бо­якова, как говорится, налицо.

Премьера спектакля состоялась в марте 2019 г. В его основе сценарий то­го же названия шведского кинорежиссера Ингмара Бергмана (1973). И в фильме, и в его сценическом переложении постановщика Андрона Конча­ловского развернута семейно-бытовая драма мужа и жены, в русском вари­анте именуемых Иваном и Мариной.

Следуя тексту пьесы, Кончаловский разработал подробную сценическую партитуру взаимодействий семейного дуэта. В отношениях персонажей нара­стает разлад, утрачивается доверие друг к другу, довлеет атмосфера недо­вольства, умножаются конфликты и начинают преобладать разрушительные для семьи импульсы. Супруги бесконечно выясняют отношения. Они ссорят­ся и мирятся, обрушивают каскад встречных обвинений, даже вступают в дра­ку. В их переживаниях чередуются истеричность, взрывы строптивости и хо­лодная бесчувственность. Эти смены сближений и отторжений проистекают из взаимной разочарованности, которая воцаряется в психологическом климате данной семьи. Детей нет, и почти ничто не связывает пару.

Засасывающая тина приземленной бытовой повседневности поглотила души Марины и Ивана. На сцене они умываются, чистят зубы, пьют чай или кефир, многократно переодеваются, смотрят телевизор, иногда подходят к окну, интересуясь уличной суетой. Марина делает макияж и педикюр, Иван сибаритствует на диване.

Однако бытовую монотонность все чаще прорезают всплески иных чувств. Марина выкрикивает накопившееся – «я не знаю, чего я хочу... нет никакой любви, нет ничего... мне скучно с тобой спать». Иван мог бы бумерангом вер­нуть супруге эти жесткие слова. Беда в том, что оба не знают, отчего так все сложилось. Их обывательское жизнеощущение лишено духовных скреп и опор, а значит и прозрений, способности понять друг друга. Иван уходит из семьи к любовнице, Марина тоже находит себе партнера.

Современные аналитики называют Скандинавию духовной пустыней. Тер­мин «шведская семья» стал многозначным синонимом полигамности, распа­да и перерождения традиционно, христиански понимаемой семьи. Являются все новые свидетельства скандинавского (разрушительного!) толкования ка­тегорий пола, брака, отношений с детьми. Они обнаруживают гендерную из­вращенность, например концепция шести полов (а не двух), процветание трансгендерства (т. е смены пола), замена союза по любви партнерством по контракту, главенство педократических законов и т. п. Торжествует болезнен­ная толерантность и едва ли не культовое почитание содомии.

Как очевидно, в спектакле плотские мотивы явились определяющими. В отношениях сценических персонажей преобладали вибрации инстинктов и не слишком глубоких чувственных переживаний. С них начинается сюжет и с усилениями похожих акцентов завершается.

Финальные реплики фильма Бергмана «мы любим друг друга – тогда быстрей под одеяло» – достаточно красноречивы. Кончаловский смягчает прямолинейность шведского режиссера. Воссоединившиеся в очередной раз персонажи сплетаются в спазматически гротескном танце, создавая свою «прелюдию». Приглашающе раскрытая постель-тахта рядом. Режиссер даже выдвинул ее на авансцену, во избежание сомнений... Он стремится быть вер­ным правде обстоятельств даже и в том, что сопровождает танец Марины и Ивана популярной песенкой «Сиреневый туман»: «Кондуктор не спешит, кондуктор понимает, что с девушкою я прощаюсь навсегда». Финал откры­тый – не исчерпана череда встреч-расставаний героев сюжета?

Всепобеждающая биологизация венчает спектакль, его сквозное дейст­вие с протуберанцами постельных радостей обретает полноту завершения. Все заканчивается в духе обыденности и даже фатальности. Так бывает. И нынче – все чаще... В шведском менталитете тема, возможно, имеет до­минантный характер. А в русском? Что несет она нашему уму и сердцу?

Предваряя спектакль, выйдя на сцену перед знаменитым занавесом с эм­блемой чайки, Кончаловский говорил об обязывающих условиях мхатовской системы. Он напомнил о том, что К. С. Станиславский и Вл. И. Немирович-Данченко заложили образцы, на которые должен ориентироваться «русский театр». Но вот не запамятовал ли он их главный завет: сцена призвана рас­крывать, прежде всего, «жизнь человеческого духа»...

Комментируя премьеру, Бояков заверял: «Мы должны быть ближе к самым главным вещам в жизни... это вопросы совести, чести, семейных ценностей». Но не странно ли, что это «приближение» руководитель театра предпочел раз­вернуть в духе европейского либертинства, в сюжете, где семейные ценности толкуются весьма экстравагантно, а их уровень опущен до центров, которые обычно стесняются называть. Неужели в этом пространстве могут быть плодотворно решены «вопросы совести и чести»? Чаемые высокие русские смыслы разве не заглохли в горизонтальных шведских жизнеощущениях?

Вспомним, как начинался Московский Художественный общедоступный (таким был задуман) театр, впервые распахнувший свой занавес в 1898 году. Для премьеры выбрали пьесу А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович». На сцене раскрывалась судьба русской государственности, выяснялось каче­ство центральной власти. Начиная чеховский цикл спектаклем «Чайка», театр вместе с автором развивал тему призвания и ответственности таланта.

Попробуем сопоставить. Исполины национальной русской классики – и зачинающая новый этап альковного уровня мелодрама Бергмана-Кончалов­ского. Как предъявленный нам «выбор» соотносится с действительностью (во многом трагедийной) современной России?

Однако подлинной премьерой при новом худруке надо считать постанов­ку пьесы И. Крепостного (псевдоним Тимофея Зиновьевича Ильевского) «По­следний герой», а вовсе не гастрольное выступление Кончаловского и Ко. До­веримся мнению известного критика Татьяны Москвиной: сочинений «такого низкого уровня в афише МХАТа не было никогда... бездарное нагромождение невнятных эпизодов с беспрестанно ругающимися карикатурными персонажа­ми – пьесой не является». Постоянные зрители доронинского МХАТа, по их признанию, были «в ужасе и негодовании от этого произведения». Один из них пояснил: «На мхатовской сцене никогда не было такого, чтобы, допустим, молодой артист шел по сцене и говорил, что обосрался несколько раз; чтобы ходила актриса и каждые пять минут повторяла, что у нее месячные; чтобы старуха постоянно упрекала деда в выкидышах».

Таков первый «театральный корабль», который Бояков привел к причалу МХАТ. Таково новое «лицо» театра на Тверском. Как определила Г. Ореханова (многолетний руководитель литературно-драматической части МХАТ им. Горького), «Последним героем» Бояков хотел «покуражиться! Испытать удовольствие, унизив русских! Ему нужен иезуитски извращенный образ рус­ского народа» («Слово», 2019, №3).

Чем же отличается руководительница МХАТ им. Мак­сима Горького от ее коллег? Отличия, конечно, есть. И немалые. Прежде всего, в отчетливой и по­следовательной верности Дорониной отечественной театральной школе, приверженности художественным принципам Станиславского и Немирови­ча-Данченко. Уважение к наследию, к национальной самобытности искусст­ва – не декларативные, а практически реализованные.

Возникают и вопросы, которые академик Шафаревич связывал с пози­цией «малого народа». Тема, которую тщательно обходят русофобы. По сво­ей родословной Доронина – из центральной России, из глубин великорус­ского племени. В его недрах сформировался ее геном, со миропонимание, ее талант.

Наконец, не обойти и проблем отношений с властью. Универсальная те­ма на все времена. Не возникает сомнений по поводу лояльности. Но вот уро­вень того, что принято называть сервильностью – различный. При сопостав­лении с упомянутыми уже именами членов корпорации бросается в глаза их приближенные отношения с первым чином. Кроме Дорониной все они были его «доверенными лицами» на выборах. Впереди всех здесь Соломин. Он – в «инициативной группе» по выдвижению в президенты, он – член Обществен­ного совета при Следственном комитете РФ, украшен множеством орденов. Предполагаю, что этим не исчерпываются его влияние и «заслуги» перед Оте­чеством. Тут и европейский размах возможностей, к примеру, дочь Соломи­на Дарья живет и преподает в Лондоне.

Но вернемся к важнейшему. На задаваемые многими обескураженными гражданами вопрос «кому нужно уничтожение Дорониной» – сами граждане нашли и ответы. Например, зрительница Лидия Нестерук пишет: «Я против беспредела власти, цель которой уничтожить нацию через уничтожение куль­туры!» («Слово», 2019, №3). Не менее жестко высказалась и журналистка Ел. Рыбина-Косова: «В театр пришли бездарные хапуги, у которых одна цель: захватить выделенные государством деньги и разрушить театр – МХТ им. Горького» (там же). Педагог Ел. Шипилова убеждена, что «уничтожение настоящего искусства, подлинной культуры – это планомерная операция, да­бы “отупить" народ, чтобы слишком много о себе не мнил» («Правда», 2019, № 8). Примеры подобных откликов легко умножить.

Гибель МХАТ им. Горького имела предысторию в московской театральной жизни. «Репетицией» к нему был погром Театра им. Гоголя, который стал на­зываться «Гоголь-центром» и его возглавил режиссер К. Серебренников, «пе­вец Содома», по выражению одного из критиков. Его обвиняли в крупном мо­шенничестве и даже посадили под домашний арест. Однако никто не посмел отстранить нашего «героя» от должности руководителя. Теперь на Тверском бульваре замаячили очертания «Горький-центра»...

В сфере искусства политика кадровой заместительности (своего рода «заместительная миграция») достигла впечатляющих масштабов. Снятие До­рониной – едва ли не ключевое событие, завершающий акт в дерусификации русской сцены, по крайней мере, в столичных городах. Поставлена рубежная точка в кадровых замещениях русских национально мыслящих деятелей сцены. Последнему русскому театру всероссийского масштаба – МХАТ им. Горько­го – приказано умереть.

Трезво мыслящие критики, диагностируя обстановку, видят причину в «ма­фии, засевшей внутри государства» (Игорь Старков. – «Завтра», 2019, № 14). В. С. Кожемяко готов отнести русский театр к «реликтовым» явлениям («Правда», 2019, №14). Негодует и патриарх нашей публицистики Вл. Бушин: «Наглая расправа с Татьяной Дорониной, любимой русской дочерью Мельпоме­ны – это целенаправленная акция на истребление нашей национальной культу­ры и чести... оскорбление всего народа... русофобская подлость... глумление над Родиной» («Правда», 2019, № 14). С осуждением русофобской кадровой по­литики государства неоднократно выступал Г. А. Зюганов: «Русских продолжают изгонять из многих структур управления и средств массовой информации».

Уместно вспомнить и о судьбе двух самых известных театров Санкт-Петер­бурга – Александринского (старейшего, ведущего свою историю от ярослав­ской труппы Федора Волкова) и Большого Драматического. С назначением их руководителями режиссеров Фокина и Могучего они совершенно утратили рус­ское лицо.

Вернемся к Москве. Уже упоминавшийся МХТ им. Чехова обильно финан­сировался и финансируется российским государством. Однако разве его фи­зиономия не имеет (выразимся деликатно) типично космополитические очер­тания и модернистский «приклад»? Кредо театра, его эстетика, репертуар и идеология формировались чуждым русской национальной культуре руковод­ством – Ефремовым и Табаковым.

Надо ли удивляться тому, что предложенная Минкультом РФ концепция нового закона «О культуре» позволит – по авторитетному выводу выдающего­ся артиста и режиссера Н. П. Бурляева – «вновь расцвести русофобии», – ибо тезисы закона «позволят и впредь расцвести сорнякам, русофобии, ан­тиисторизму и патологической нетрадиционности». Увы, концепция была при­нята Общественным советом при Госдуме РФ без изменений. Видимо, в Со­вете заседают люди, которые не только «понижают уровень нашего народа» (Бурляев), но и потворствуют русофобии.

С театральной культурой разобрались, но наши враги не унимаются. В феврале 2019 г. нанесли сокрушительный удар по еще одной организации Русского Мира – произошел силовой захват Международного фонда славян­ской письменности и культуры, его сотрудников насильственно изгнали из помещений особняка в Черниговском переулке (д. 9), где размещался Фонд. Судебные приставы, полицейские и некие третьи лица опечатали здание, шурупами завинтили все его двери. Лишенный своего дома, Фонд будет вы­нужден прекратить свое существование. Повод? Задолженность по уплате за аренду.

Международный фонд славянской письменности и культуры создали в марте 1989 г. по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго и при поддержке видных деятелей культуры - В. Г. Рас­путина, В. И. Белова, В. Н. Крупина, Н. И. Толстого, О. Н. Трубачева и мно­гих других. Президентом Фонда долгие годы был великий русский скульптор и пламенный патриот В. М. Клыков.

Фонд успешно действовал в укрепление духовно-нравственных основ рус­ской цивилизации, энергично помогал укреплять единение и дружбу славян­ских народов. Вся его деятельность была подчинена – по словам его нынеш­него руководителя А. Н. Крутова – основной задаче: отстаивать «националь­ные духовные ценности России, Русского мира, славянства». Осуществлялась большая благотворительная программа, помогали детским домам. Проводились конференции, концерты русской классической и народной музыки. Ре­гулярными были славянские книжные ярмарки, паломнические поездки и ми­ротворческие миссии.

Однако главное – другого культурного центра в Москве у русских патри­отов-почвенников нет! Особняк в Черниговском со временем (русское про­странство неуклонно сужалось) стал единственным местом, где могли соби­раться русские люди, где обсуждались насущные проблемы, связанные с на­шей национальной судьбой. Что и предрешило его участь.

Руководство Фонда безуспешно пыталось добиться права на безвозмезд­ную аренду особняка. Здание находится в собственности у Росимущества, ко­торое высказалось за целесообразность такого решения. Но подчиненное ему «Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры» (АУИПИК) оказало противодействие этому указанию. Как выяснилось, это са­мое АУИПИК находится еще и в «ведении» Министерства культуры. И теперь Минкульт стремится навязать Фонду (некоммерческой организации!) неподъ­ёмную аренду – 16 миллионов в год.

Генеральный директор Фонда А. Бочкарев обратил внимание на то, что «иные культурные организации и “центры” имеют право на безвозмездное пользование и финансирование, а наш фонд стараются растоптать». Русских и не растоптать, – как можно лишить себя такого удовольствия, тем более совсем безнаказанно?! Требуют уплатить штраф, в три раза превышающий основной «долг» Фонда. И это при том, что за 30 лет работы Фонд не взял ни рубля из государственных денег.

Кроме долгов Фонду вменили еще и «нецелевое» использование помеще­ний. В частности, и. о. руководителя АУИПИК некая Ирина Кравец предъявила свое обвинение: «Без согласия собственника в здании незаконно размещались книжное издательство, клуб-ресторан, ярмарка-продажа, паломническая служба и другие учреждения» (какой ужас, однако!). Как и следовало ожи­дать, состоявшийся суд вынес решение о расторжении договора, выселении арендатора и взыскании образовавшейся задолженности. Так – в который уже раз! – Россию выселяют из России. Как не вспомнить эпизод из не очень давнего прошлого, когда из глубин души вырвались и прозвучали на всю страну резанувшие слух русских людей слова – «только придурки могут думать, что Россия для русских»...

Вы не ошибетесь, уважаемый читатель, в своем предположении: обраще­ния за помощью в правительство, в администрацию президента успеха не имели. Разве не позором для страны является само возникновение этих пре­словутых «финансовых трудностей» (несколько миллионов на общественные нужды) – при том, что ежегодно вывозятся за рубеж сотни миллиардов, за­метим, «народных» (а чьих же еще?) денег в личные карманы олигархов.

Как наблюдательно заметил автор одного из «живых журналов» в интер­нете, «проблема у фонда только одна! Если бы он назывался фондом еврей­ской или чеченской письменности, то у него не было бы проблем, имеющий разум, да разумеет!»

Справедливо ли такое суждение? Для сравнения сопоставим возможнос­ти русского Фонда и существующего в столице «Московского еврейского об­щинного центра». Центр называют крупнейшим в Европе. Он расположен в Марьиной роще и занимает едва ли не целый квартал. Его открытие состо­ялось в 2000 г. при участии В. В. Путина и главного раввина страны Берла Лазара.

На территории центра размещены административные помещения общей площадью 7200 квадратных метров, возведено восьмиэтажное здание. И чего только не располагается здесь – «целевого» и «нецелевого»! Вот куда бы за­глянуть бдительным инспекторам, ревнителям «целевого». Имеется концерт­ный зал, где проводятся выставки и концерты, кафе (для простых) и кошерный ресторан, книжный магазин, спортивные залы, детские клубы. Есть даже спе­циальный бассейн-миква для ритуальных женских омовений.

Центр проводит огромную работу по пропаганде еврейской культуры, по внедрению ее ценностей в окружающее пространство. Свое служение осу­ществляет и синагога. У нее свои памятные события, здесь президент Путин (во имя толерантности) зажигал ханукальные свечи в честь праздника Хануки. Можно только порадоваться за еврейское население, обладающее таким по­кровительством и такими возможностями... Но радость, к сожалению, омра­чает память о судьбе русских и, в частности, русского Фонда.

К каким выводам могут подталкивать нас случившиеся события? Плато­нов, Доронина, клыковский Центр... Процесс, как говорится, пошел и идет. Недавно ликвидирован выдающийся коллектив (с 50-летней традицией) – го­сударственный академический русский концертный оркестр «Боян» – прика­зом Минкультуры. Его руководитель, обладатель золотой медали имени Г. В. Свиридова, народный артист СССР, профессор А. И. Полетаев уволен.

Не забывается и многое другое. В том числе разгром мастерской ле­гендарного Саввы Ямщикова.

В панорамную картину художественной жизни закономерно вписалась и «триумфально» прошедшая премьера балета «Нуреев» в Большом театре (постановщик К. Серебренников). В центре спектакля судьба сбежавшего из России известного танцовщика (и содомита!) Рудольфа Нуреева. Помнится, после окончания балета ему аплодировали и первые из чинов государства.

Не удивителен подбор авангардного Боякова на замену традиционалистки Дорониной. Именно Бояков в свое время обвинил противников гей-пропаганды в «неготовности принять новое современное искусство, неотъемлемой частью которого являются нетрадиционные сексуальные отношения и нецензурная лекси­ка». Пожалуй, можно согласиться с теми язвительными аналитиками, которые по­лагают, что начался новый, «голубой» период русской цивилизации. Кстати, о его неизбежности предупреждал еще в 1996 г. выдающийся аналитик А. Н. Севастьянов в статье «Агрессивное меньшинство или заговор педерастов» (в кн. «Наци­онал-демократия», М., 1996). Со ссылкой на научные данные он характеризовал гомосексуализм как «опасную, вредную мутацию, к тому же заразную для окру­жающих».

История повторяется? Остался прежний катастро­физм Русского Пути. Стали писать о «наваждении» как движущей силе исто­рического процесса. Рассеются ли темные силы (и массовое помрачение!), накрывшие народ? Наша Русскость, залог нашего единства, самое драгоцен­ное в нас – остается под нарастающей угрозой. Прорвемся ли сквозь плот­ный, свинцовый туман, которым закрыто будущее Родины?

И всё же, всё же, вопреки всему – так уже бывало – убежден в рождении и умножении Русских сил для одоления наших врагов, всех тех, кто считает нас «лишними». Их нашествию – «должен быть положен предел». Так и будет. Не станем сомневаться – русские обязаны победить.

«Наш современник», № 10, 2019