Конкурс имени Чайковского или «Чайник»?

Что же это было — на днях завершившийся XVI Международный конкурс имени П.И. Чайковского? И как он выглядел в ряду предыдущих?

Слава конкурса имени П.И. Чайковского, впервые проведённого в 1958 году, долго была столь велика, что к нам радостно ехал весь мир. Молодые музыканты верили: раз уж американцу, пианисту Вану Клиберну, дали первую премию — значит, конкурс честный. СССР принимал практически всех (пианистов приезжало по 10 американцев, по 20 японцев, охотно ехали французы и итальянцы, чехи, болгары, румыны, венгры).

Это потом начались отборы по аудиозаписям, позже — по видео. А поначалу конкурс даже напоминал фестиваль молодёжи и студентов — столько народу здесь толклось, такая складывалась сердечная обстановка, и буквально каждый конкурсант получал свою минуту славы, тут же начиная раздавать автографы (часто первые и последние в своей жизни).

Так, в 1982 году на VII конкурс одних пианистов приехало почти 120, причём многим из них финал был заведомо не под силу. Случалось, конкурсант выходил на сцену в I туре, начинал с Баха — и уходил, изображая нервный срыв. Зато побывал в загадочной Москве! Послушал множество музыкантов — все конкурсанты беспрепятственно допускались на выступления соперников.

С III конкурса утвердились четыре специальности: фортепьяно, скрипка, виолончель и вокал.

Увы, человек — существо слабое. Только образуется удобная лазейка — он ищет выгоды. Члены жюри (и не только у нас) наловчились договариваться между собой по схеме: «я поддержу твоего на этом конкурсе, а ты моего — на своём». Были и другие признаки «болота»: всё чаще играли ученики членов жюри; на первое место по указке сверху тянули своего участника, круша выдающихся, а потому опасных чужеземцев ещё до финала или занижая им баллы на финише. Это делалось просто: сидеть в жюри конкурса Чайковского считалось престижным, и на иностранных судей давили: не будете голосовать «как надо» — больше не пригласим!

Документы, увы, до сих пор недоступны. Пресекаются любые попытки ознакомиться с конкретными оценками членов жюри — это самые страшные тайны.

Но когда же наш конкурс Чайковского достиг дна? Наверное, печальной датой можно считать 2002 год, когда на XII конкурсе в главном, «витринном» разделе — у пианистов — победила японка Аяко Уэхара. Опытный профессор Московской консерватории Вера Горностаева натаскала её так, как репетитор натаскивает ученика к экзамену по литературе, пусть и не очень-то читающего.

Уэхара ничем потом не прославилась и исчезла. Ничего не скажут вам и имена других лауреатов того конкурса — закулисные манипуляторы образцово перестарались, выстроив финал без сильных участников. Скрипачам и виолончелистам тогда вообще не присудили первых премий. А золотая лауреатка вокалистов XII конкурса теперь более знаменита тем, что, будучи народным депутатом Республики Саха (Якутия), затеяла публичную драку.

Одним словом, поток иссяк. Разуверившихся зарубежных участников теперь приходилось заманивать. А сам конкурс в музыкальной среде стали презрительно называть «Чайником».

Атомный ледокол «Валерий Гергиев»

Для организации переломного XIV конкурса (2011 г.) был призван всемирно известный дирижёр, руководитель Мариинского театра Валерий Гергиев.

Ему, как председателю оргкомитета, удалось уговорить войти в жюри некоторых выдающихся музыкантов, разбавив их на всякий случай полезными конформистами.

К возмущению москвичей, Гергиев первым делом расколол конкурс на две части: пианисты и виолончелисты соревновались в Москве, скрипачи и певцы — в Петербурге.

Впервые был учреждён и один на всех Гран-при. Единоличным решением Гергиева его дали пианисту Даниилу Трифонову.

Помимо вечных опозданий всегда и везде, Валерию Абисаловичу свойственна ещё одна черта: непрестанно что-то менять. То ли он не помнит правил, ранее им же установленных, то ли действительно обожает эксперименты и возникающие сюрпризы.

На юбилейном, XV конкурсе впервые провели очное, живое отборочное прослушивание участников к конкурсу. Но, таким образом, несчастные конкурсанты, дошедшие до финала, должны были выдержать фактически не три, а пять туров! Ведь именно Гергиев ввёл на II туре ещё и камерное музицирование. Сам он, давая иногда по два, а то и по три концерта за день, к сожалению, не всегда верно оценивает силы простых смертных.

На прошлом, XV конкурсе жюри работало без председателя. Некоторые его члены приехали лишь на III тур. У пианистов (их было 36) странным образом зарубили сильнейших участников, и первую премию посчастливилось отхватить Дмитрию Маслееву — блестящему, но поверхностному виртуозу.

Однако случилось и чудо — как предтеча, возможно, поистине живительных перемен на конкурсе. Невесть откуда вынырнул молодой французский интеллектуал Люка Дебарг. С первых же звуков обнаружилось, что музыка, оказывается, по-прежнему искусство, трогательное до слёз. Дебарг перевернул конкурс с ног на голову исполнением Сонаты Николая Метнера (ноты которой были куплены им у парижских букинистов). Жюри поскрипело — и дало ему четвёртую премию. Ныне Люка — один из самых известных пианистов.

Грандиозным прорывом стали и прямые интернет-трансляции на канале «Медичи»: никто не ожидал, что за конкурсом станет следить весь мир.

Юлить в жюри стало очень опасно.

Всех потеснили тубы и трубы

Наконец, мы подошли к нынешнему, XVI конкурсу, на котором… Гергиев вдруг снова всё поменял!

Но начнём с того, что в этом году поступило 954 заявки из 58 стран (в 2015-м — 630). Это прогресс. Таков итог небывалых успехов «официального» Даниила Трифонова и «альтернативного» Люки Дебарга, а также восхитительных трансляций. Всего участников было отобрано 231, а в жюри работало 70 мэтров.

Главное: Гергиев ввёл две новых специальности — медные духовые и деревянные духовые инструменты, потому что их нехватка в российских оркестрах огромна.

Всё бы хорошо, но 94 (!) духовика сильно поджали объём традиционных разделов. Если вокалистов было хотя бы 59, то пианистов, скрипачей и виолончелистов в этот раз отобрали всего по 25! Поэтому по главным направлениям конкурс выглядел ошмётком былого монстра. Зато — из-за духовых — стал поперёк себя шире. К тому же отменили живые отборочные прослушивания и камерную часть II тура.

Программу конкурса составили максимально широкую, показалось, что наспех, навскидку (особенно у скрипачей). И это при том, что конкурс десятилетиями боролся за свою специфику (раньше надо было скорее «отпугивать» ею лишних участников, а теперь впору кричать: играйте, что хотите, только приезжайте!). Непременный Чайковский — это само собой (у духовых — обработки), остальное же полностью пригодно и для десятков других конкурсов: ведь самая бойкая молодёжь авантюрно мотается с одного на другой.

Самое неприятное новшество: сроки всех прослушиваний спрессовали во времени. Три тура пианистов и скрипачей прошли за восемь дней фактически с часу дня и до 11 вечера. Мой коллега, итальянский критик Алессандро Томмази поинтересовался: «А когда русские едят?»

Жара стояла за тридцать, публика изнемогала, не говоря уже о судьях. Почему так сурово? Дело не только в финансах, но и в том, что известные музыканты, связанные собственными графиками, не могут уделить конкурсу чуть ли не месяц, как это бывало. А Гергиева не устроило, что на предыдущем конкурсе одни члены жюри приехали к началу, другие пожаловали лишь на финал. И он пресёк эту вольницу столь жестокой мерой.

В результате музыкальные критики потеряли всякую возможность следить за конкурсом в целом: ведь, слушая весь день пианистов и придя домой в полночь, не станешь гонять на «Медичи» записи ещё и скрипачей. Не говоря уже о тех, кто соревновался в Питере. Так что о конкурсе писали хоть и много, но поверхностно.

Великая французская революция?

Вот и я с достоверными деталями могу рассказать лишь о пианистах.

Все билеты к началу были проданы. (Раньше на I тур вход был бесплатный.) На прослушиваниях поражали прежде всего бешеные темпы. Всё это началось ещё в 1970-е годы, когда на европейские конкурсы хлынули исполнители с Востока, технический уровень которых сегодня уже превышает пределы восприятия. И вот мы их уже догоняем. Хотя темп больше не считается преимуществом. Особенно если улетучивается содержание.

Поразили и частые совпадения: так, I тур пестрел бетховенскими «Аппассионатой» и «Авророй», «Дикой охотой» Листа. Вот тема для мистиков: в чём причина таких поветрий? Опять же: раньше в III туре играли сплошь 3-й Концерт Рахманинова, а теперь — 3-й Прокофьева!

Из 25 пианистов десять (!) представляли Россию, и это всё ещё напоминает междусобойчик. К финалу пришлось отсеять таких корифеев, как Андрей Гугнин и Филипп Копачевский, а как иначе до конца удержать международный статус?

Из примечательных новых имён первым назову Константина Емельянова (третья премия) — уравновешенного, с изумительным звуком, его игра навевает чеховские образы.

Дмитрий Шишкин (вторая премия) — напротив, давно известен публике как солист эмоциональный. В финал вышли и четыре иностранца.

Китаец Ань Тяньсю (четвёртая премия) играл на рояле новой марки «Янцзы Ривер», гремевшем, как таз по ступеням.

20-летнему японцу Мао Фудзита (вторая премия), похожему на персонажа анимэ, лучше всего удался Моцарт. Однако его крупная техника оказалась образцом сверхчеловеческих возможностей. Вместе с тем он трогательно, словно читая их впервые, постигает тайны Чайковского, Скрябина, Рахманинова. Позитивный и обаятельный Мао стал любимцем конкурса, особенно девчонок, которые, послушав его игру, стайками покидали зал.

Кеннет Броберг (США, третья премия)), на I туре исполнивший 31 Сонату Бетховена, показал себя глубоко мыслящим исполнителем. И откуда у него взялась такая совсем русская «Думка» Чайковского?

Заглянешь в буклет — и тайное становится явным. Японец Мао — воспитанник ученика великого пианиста Льва Оборина. А Кеннет — студент Станислава Юденича, выпускника Московской консерватории по классу Дмитрия Башкирова. Вспомним, что и Клиберна учила Розина Левина, золотая медалистка Московской консерватории, выпускница самого Василия Сафонова!

И здесь самое место сказать о триумфаторе пианистического конкурса. Теперь уже не четвёртое, а первое место, открывающее все пути в музыкальный мир, завоевал француз — 22-летний Александр Канторов. Он, как и феномен прошлого конкурса Люка Дебарг, ученик Рены Шерешевской, давно уже парижанки, но тоже выпускницы Московской консерватории по классу Льва Власенко. И Алекс Канторов, не прибегая к внешним эффектам, оказался в конце концов самым тонким и музыкальным.

Французы столько лет боязливо обходили конкурс Чайковского стороной. А теперь наконец задали ему нужный тон, привнесли какой-то новый шик, совершенно сбив с толку жюри, замученное, настроенное на привычное клише Первого концерта Чайковского.

Кстати, в финале Канторов играл его редкий Второй концерт, да ещё в паре со Вторым концертом Брамса, впервые примирив двух композиторов, не благоволивших друг к другу. И это тоже одно из чудес, без которых не обходится наш конкурс, как бы его ни кромсали и ни перекраивали.

Ко времени его выступления «Медичи» зафиксировал 15 миллионов просмотров.

Что там, за поворотом?

Никто не знает, что ждёт конкурс впереди. Сейчас он — составная часть империи самовластного Валерия Гергиева. Может, он вообще раскидает его по разным городам, как сделал это с Московским Пасхальным фестивалем? А может, введёт седьмую номинацию — «Дирижёр»? Или — «Композитор»? Или — «Вокал. Дети», например? Или сам изобретёт систему голосования?

Пресс-конференции с Гергиевым чаще всего заменяются пресс-подходами, мнение журналистов и экспертов его мало интересует. Не говоря уже о публике, которая давно заслуживает официального учреждения собственного приза с весомым материальным обеспечением. Ведь все эти 60 лет она одна бескорыстно любила наш конкурс, только-только начинающий поднимать голову.

Справка. Первые премии (30000 долларов) на конкурсе получили Александр Канторов (фортепьяно, Франция); Сергей Догадин (скрипка, Россия); Златомир Фанг (виолончель, США); Мария Баракова (вокал, Россия); Александрос Ставракакис (вокал, Греция); Юн Женг (валторна, Китай); Алексей Лобиков (тромбон, Россия); Матвей Дёмин (флейта, Россия). Гран-при (ещё 100000 долларов к первой премии) присудили Александру Канторову (Франция). Приз зрительских симпатий по голосованию на «Медичи» (пожизненную подписку) получил серебряный призёр конкурса виолончелистов Сантьяго Каньон-Валенсиа (Колумбия).

Наталья ЗИМЯНИНА