Христианские ценности или торговые ценники?
Сегодня мы беседуем с видным православным публицистом, одним из ярких сторонников православного социализма А.Б. Костериным о том, что такое современный капитализм и насколько ценности этого строя соотносятся с ценностями, веками вырабатывавшимися православной цивилизацией.
— Андрей Борисович, не кажется ли вам, что современный экономический уклад существенно отличается от «классического» капитализма, как его описывали мыслители XIX века? Как можно назвать тот мировой порядок, что установился сегодня?
— Капитализм, пожалуй, одна из самых загадочных и живучих мировых социальных систем. Истоки капитализма мы обнаруживаем ещё в глубокой древности. Российский экономист Василий Колташов не без оснований называл Римскую империю «репетицией капитализма».
Капитализм возник в XVI веке после того, как по итогам Реформации в Европе был отменен библейский запрет на ростовщичество и использование ссудного процента (творение богатства из ничего). Капитализм — это не только особая экономическая и социальная система, капитализм — это величайшая антропологическая трансформация. Будучи оторванным от религии и вырванным из традиции, человек Модерна медленно, но неуклонно терял свою вертикальную координату, наверху связующую его с Богом, а внизу питающую традицией, живой коллективной памятью поколений. Человек оказался выброшен из Истории в… рынок. Рынок стал настолько самодовлеющей частью социума, что подчинил себе все структуры и институты (а что не сумел подчинить — безжалостно истребил). На смену библейским ценностям пришли торговые ценники. Само мышление и мировосприятие человека стало плоским, утилитарным, рыночным: ценно только то, что имеет цену.
Капитализм является принципиально экстенсивной системой, для функционирования которой важно постоянное расширение рынков, вовлечение новых стран и народов в оборот. К 70-м годам прошлого столетия капитализм стал глобальной системой, исчерпав возможности пространственной экспансии, и разразился мировой кризис. Казалось бы, вот он, крах капитализма, сто лет назад предсказанный Марксом!
Но Запад придумал гениальный ход: зачем расширять рынки в пространстве, если их можно расширять во времени! Так появилась рейганомика, предоставившая новый инструмент экономического роста — кредитное стимулирование потребительского спроса. Лозунг «Время — деньги» приобрёл буквальный смысл: богатство стали забирать из будущего.
Смена модели капитализма привела к власти новый управленческий класс — класс финансиалистов и менеджеров, качественно новую генерацию управленцев. Синхронно с этим произошла информационная революция 80-х, переход на новый технологический уклад, кардинально изменивший структуру западной экономики и сам тип общества. Практически неограниченная масштабируемость цифровых продуктов создала ресурс получения прибыли простым тиражированием копий. Эта поистине «золотая жила» не могла не породить перетока инвестиций в сверхдоходные ИТ-отрасли, интернет-торговлю и шоу-бизнес.
Другой важной особенностью стала виртуализация активов, которые всё чаще и чаще стали оцениваться исходя из рыночных ожиданий, а не из реальной стоимости. А значит, в цене товара всё больше и больше стала доля маркетологов и пиар-агентств, которые рисовали репутацию продвигаемых фирм и продуктов. Комплот банкиров и ИТ-индустрии учредил свою практически безраздельную монополию на рынке.
По сути, описанный механизм мало чем отличается от финансовой пирамиды. Пирамида может существовать только на притоке ликвидности. Этот приток закончился, когда кредитная ставка рефинансирования обратилась в ноль. В своей стратегической близорукости Запад оказался разительно похож на своего античного двойника, Римскую империю, построившую своё благосостояние на серебре Иберийских гор и пришедшую в упадок, когда запасы рудников истощились.
В духовном плане финансиализм — это переход от денег к обещанию денег и затем к виртуальным деньгам. Деньги отрываются от любого носителя, начинают быть сами по себе и одновременно представляют собой абсолютную фикцию, ничто. Круг замкнулся: человек, позволив ничто участвовать в творении богатства, сделал ничто главным демиургом и своим главным божком. Не это ли предвидел и не об этом ли предупреждал Христос, настрого возбранив человеку служить мамоне?
— Как изменилось западное общество в результате перехода на новую экономическую модель?
— Отток финансов из промышленного сектора в финансовый, торговый и информационный секторы заставил промышленников в массовом порядке перемещать производства в страны с дешёвой рабочей силой. Деиндустриализация стран «золотого миллиарда» вызвала к жизни новый тип общества — «постиндустриальное общество», в котором гипертрофированная роль придана сфере услуг и маркетинговым технологиям социального управления.
Продолжим аналогию с Древним Римом. Восстание Спартака создало реальную угрозу центральной власти и в итоге привело к политике популизма, подкупа низших слоёв деньгами и массовыми развлечениями. Древнеримское общество очень быстро стало обществом потребления, а ресурсом для подкупа плебса служило всё то же серебро из иберийских рудников. Вот и финансиалисты оказались точно в таком же положении, как римские патриции. С одной стороны, сверхдоходы текли рекой; с другой стороны, шок от нового «восстания Спартака», то есть от создания мировой социалистической системы, требовал недопущения даже мысли о коммунистическом реванше. Финансиалисты недолго думая применили популистскую уловку патрициев: львиная доля прибавочного продукта пошла на подкуп западного обывателя.
Маркетинговые технологии стали главным инструментом управления т.н. средним классом, группой людей с типовым потребительским поведением. Именно под эту «целевую аудиторию» выстроена вся система тотальной рекламы, образования и развлечений, направленные на максимальный рост потребления и фактический запрет на более осмысленные ценности.
Финансиалисты были в курсе, что «серебра из иберийских рудников» хватит ненадолго, и всё отпущенное им время они энергично занимались как оскотиниванием населения, его необратимым расчеловечиванием, так и построением «цифровых экосистем» — матрицы, в которую будет погружён постчеловек без всякой надежды выбраться. Но они не успели — глобалистский мир стал рушиться прежде, чем были готовы цифровые стойла.
— Опишите, пожалуйста, «новую мораль», которая насаждается с приходом глобализма. Каковы её основные положения?
— С переходом к постиндустриальному обществу произошла фундаментальная антропологическая трансформация — переход от Модерна к Постмодерну. Если переход от Традиции к Модерну был отказом от Бога в пользу человека, то переход от Модерна к Постмодерну явился отказом от человека в пользу… кого? Теперь мы понимаем: в пользу сатаны.
Шоу-бизнес и Голливуд необычайно поднялись именно с приходом финансиализма. Фабрика грёз должна была охмурять и развращать обывателя в режиме нон-стоп, пока тот не окажется в полном подчинении «матрицы». Человека кубарем спускали по лестнице греха и гедонизма, снимая одно табу за другим, чтобы у того не осталось ни сил, ни возможности остановиться и посмотреть вверх. Религия? Родина? Семья? Биологический пол? О чём вы?! теперь главные ценности: осквернение святынь, ЛГБТК+, смена пола. Ну и деньги, конечно, — это святое. Финансиалисты заняты отлучением человека от социального мира погружением его в миры виртуальные, оглуплением человека через его окружение «умными» вещами, превращением самого человека в трансгендера, трансгуманоида, в какого-нибудь… трансформера (в кого угодно, лишь бы подальше от человека).
Почему у финансиалистов всё так легко получилось с развращением западного населения? Потому что Запад был сам готов бежать в матрицу Постмодерна; потому что он давно усвоил, что добро и зло, истина и ложь не более чем условности. Ведь Постмодерн — это доведённый до логического конца либерализм, последовательно истребляющий всякую общность: церковь, класс, этнос, семью… наконец, биологический пол и биологический вид! Когда каждый индивид — это лишь отдельная и уникальная особь, не имеющая связи ни с какой человеческой общностью, — это ли не полное торжество индивидуализма?
— Возможно ли, что мир сможет вернуться к традиционным ценностям, или тот процесс, который вы сейчас описали, необратим?
— Апокалиптические настроения сегодня сильны как никогда, и в этом наша эпоха также необычайно похожа на Древний Рим времён катакомбного христианства. Глобализация загнала христианство в «катакомбы» общественного бытия, а в Европе этот процесс, пожалуй, прошёл точку невозврата.
Триумфальная поступь Постмодерна споткнулась об остатки Традиции в странах т.н. догоняющей модернизации. То, что считалось отсталостью и варварством, что безжалостно изгонялось из всех сфер общественной жизни, — внезапно стало спасительной луковкой, удержавшей страны от катастрофы. Кавалерийские атаки Постмодерна, пытавшегося с наскока сломать национальные институты семьи, церкви, культуры, наткнулись на глухое сопротивление народов России, Ирана, Китая, Индии, Ближнего Востока.
Выход из тяжелейшего экономического кризиса и духовного упадка хорошо нам известен — нам надо только хорошенько вспомнить, какая эпоха пришла на смену Первому Риму. Пришел Второй Рим, великая эпоха христианства, решительно отвергшая культ материи и обратившая народы Римской империи к самому высшему проявлению духа, который только возможен, — к Христу.
— Велики ли, по-вашему, силы сопротивления новому порядку у нынешнего православия? Не ждёт ли верующих капитуляция?
— Посмертная книга Дарьи Дугиной называется «Эсхатологический оптимизм». Именно таким настроением, эсхатологическим оптимизмом, должен быть проникнут православный мир. Россия должна вспомнить, чем ей заповедано быть Третьим Римом, Катехоном, удерживающим мировое зло от воцарения.
Человечество, стоящее на пороге бездны и озарённое осознанием близости своего неминуемого конца, должно пробудиться и выступить единым фронтом. Одному православию не справиться с мировым злом, но и без православия, без России, силам сопротивления не выстоять. Сейчас формируется антиглобалистская геополитическая коалиция, но победа придёт, только если в умах и душах восторжествует антилиберальная духовная «коалиция» мировых традиций и религий, мобилизующая свои народы на последний и решительный бой со злом.
Вопросы задавал Сергей ОЛЬХОВЕЦКИЙ
Источник: «Православный Санкт-Петербург»
