И.С. Бортников. «Не царь природы человек, не царь, а сын…»
Данное выражение вполне может стать девизом подвижников ноосферной теории академика В.И. Вернадского, ибо только с сыновьей любовью человечество, присваивая продукты природы (без чего оно не может жить), сможет сохранить всё её многообразие для потомков. Этой фразой Егор Исаев заканчивает свою поэму «Убил охотник журавля». Сам он себя считал сыном природы. Проведший детство на бескрайних просторах воронежских степей, красоту и величие их он навсегда сохранил в своём сердце.
Здесь надо особо отметить, что детство его проходило в то время, когда советский народ в едином духовном порыве строил новую жизнь. И, естественно, был необходим поиск новых нравственных ориентиров. Через всё творчество Исаева опорными являются «СОВЕСТЬ», «ПАМЯТЬ», «ЗЕМЛЯ», «ДОРОГА» и «СЛЕЗА» и в жизни человека они тесно взаимосвязаны, что особенно чувствуется в его поэмах «Суд памяти» и «Даль памяти». (См. статью «А совесть, она и в невесомости весомость» https://rus-lad.ru/news/i-s-bortnikov-a-sovest-ona-i-v-nevesomosti-vesomost-/).
Да и в поэме «Убил охотник журавля» это чётко видно. Находясь под градусом, расстроенный неудачной охотой:
Добыча — тьфу! — один чирок
За целый день.
Один чирок на целый лес
Ещё с утра,
увидав клин летящих журавлей, охотник навскидку стреляет в голову клина и, как писал Николай Заболоцкий: «… частица дивного величья с высоты обрушилась на нас». Взяв в руки раненого журавля, охотник понимает, что совершил непоправимое, бесцельно лишил жизни птицу, и ради чего?.. В нём просыпается совесть, и совесть становится главной темой поэмы. Он раскаивается в своём поступке, на него нахлынули воспоминания. Ну разве можно забыть военные годы, жестокие сражения, которые унесли жизни многих сверстников, а после победы
Сюда — на дедовский порог,
К местам родным.
Один пришёл из четырёх
Жив, невредим.
Один, за вычетом калек
И кто в земле.
Вспоминает суровую жизнь после войны, когда приходилось за символические трудодни восстанавливать всё разрушенное в боях. И восстановили, и первый спутник запустили, и советский человек первым в космос полетел. И всё это благодаря самоотверженному труду рабочих и колхозных крестьян.
А в обыденной жизни никак не мог человек изжить дурные привычки, более того, некоторые из них даже возрастали, например, тяга к «зелёному змию». Вот и герой этой поэмы попал в плен сего «змия» и, увидев, что натворил, протрезвел и уже на его уговоры не повёлся. Потому что есть у русского человека:
Есть, есть он, благородный червь души.
Чуть что не так, изъест тебя, источит,
Отключит мозг и сердце обесточит.
Многое начинает понимать охотник, убивший журавля, и он говорит:
И все ж таки вот где-то тут
Болит с тех пор,
Как будто сам себя на суд,
Под приговор
Веду по совести своей
Один,
Молчком.
Да, так было воспитано поколение, которое выросло и обрело своё мировоззрение в годы юности социализма, когда уделялось особое внимание сохранению традиционных ценностей русского народа. Но в жизни всё течёт, всё изменяется, как утверждали древнегреческие философы. И, к сожалению, не всегда в лучшую сторону. Вот поэт на родных просторах в годы «горбистройки» радуется новой асфальтовой дороге, ведь в весеннюю и осеннюю распутицу «даже “Сталинцам” (были такие мощные трактора) сил не хватало» вытаскивать утонувшие в раскисшем жирном чернозёме по самый кузов автомобили. Предоставим слово поэту и посмотрим, что он говорит в третьей части стихотворения «Совесть на дороге»:
И вдруг я вздрогнул – космос под ногами:
Хлеб на шоссе, как миллионы звёзд!
Хлеб на шоссе, как золото на чёрном,
И не с каких-то высших там орбит,
А из «КамАЗов» – зёрна… зёрна… зёрна…
Такое чувство, будто кто убит -
Хлеб на шоссе! Овёс… Ячмень… Пшеница…
Ну как такой разор остановить?!
Течёт зерно!.. Чубы мелькают… Лица…
И я кричу, чтоб волком не завыть:
- Да это ж хлеб, товарищи! Негоже
С ним так безбожно поступать в пути! -
А те чубы: – Ты кто такой хороший?
- Я человек. – Тогда иди, иди…
- А я-то думал, поп какой в берете.
Садись, давай!.. Подброшу за трояк. -
И с места – вжик! Один. Второй. И третий…
А чего было ждать от людей, выросших в хрущёвскую слякоть, когда целые поля с неубранной кукурузой уходили под снег, а по весне её глубоко запахивали. Вот тогда и возникла подленькая мысль: «Общее – значит ничьё» и кулацкими потомками потихоньку вносилась в сознание молодёжи.
Но взгляд поэта неожиданно увидал старушку, которая сметала зерна в совок и попросила помочь ссыпать их в мешок. За это он назвал её СОВЕСТЬЮ.
Исаев знал жизнь не по картинкам, он всегда был в народной гуще, особенно среди жителей родного села. Ему хорошо была известна тяжёлая доля женщин-крестьянок, многие из которых были вдовами, в военные и послевоенные годы, когда и в жуткую непогоду они работали в поле, часто вместо быков впрягаясь в плуг или телегу. Они знали, что армию надо кормить, и кроме них некому было растить и убирать хлеб. Их судьбе он посвятил стихотворение «Вдовье лето», вдумайтесь в эти строки:
Ночи длинные, вдовьи, бессонные ночи,
Их одной не согреть и не сделать короче.
Даже годы бессильны, бессильна усталость,
Ведь в душе еще много улыбки осталось
И тепла одинокого бабьего лета.
Но кому это нужно? Не надо об этом.
Да в его стихотворениях чувствуется масштабность глубокой мысли, размах изображения. Его волнуют не только интересы односельчан, своих соплеменников, но и судьба всего человечества. Трагедия людей в военные годы навсегда осталась в его сердце и повторения её он не желает. Его жжёт вопрос: «Неужели вновь разразится испепеляющая война?», он знает, где затаились её поджигатели, и пишет поэму «Двадцать пятый час», в которой выражает заветную мечту всех людей доброй воли: «Миру – мир!»
В этой поэме поэт выступает как совесть современного мира, он вспоминает всех павших на фронтах мировой войны и пытается подвигнуть живущих бороться за мир во всём мире и за спасение человека в человеке. Он уверен:
Есть, есть он, двадцать пятый час,
Не в круглых сутках есть, а в нас,
Есть в нашей памяти о тех,
Кто под траву ушёл, под снег.
Ушёл за свой последний след
Туда, где даже тени нет.
В поэме волею всех погибших светский воин-освободитель, «ставший памятником в Трептов-парке, сходит со своего постамента и отправляется через океан за миром для планеты, словно герой древней сказки за живой водой».
По пути он проходит кладбища погибших наших союзников и вспоминает сначала позор Дюнкерка, когда в 1940 году Гитлер великодушно позволил бравым «томми» драпать через Ла-Манш в свой туманный Альбион, и как в 1945 году советские воины спасли тех же «томми» и «янки» от второго Дюнкерка в Арденнах. Об этом на Западе не любят вспоминать.
Но вернёмся к поэме. Ранним утром он входит к президенту и говорит:
Я – чрезвычайней всех послов
И с вами говорю со слов
Не только наших – ваших всех,
Кто под траву ушёл, под снег.
Ушёл за всех живущих вас.
Предлагает президенту представить «…в памяти своей // За миллионом миллион -// Всех тех, кто был испепелён,// Расстрелян, кто ушёл ко дну…» Затем предлагает президенту: «Себя представьте мертвецом// Все двадцать миллионов раз». Предлагает представить президенту, что война идёт на территории США, и кровь льётся, и гибнут люди, разрушаются города и поселения и миллионы вдов и сирот не где-то там за океаном, а в его стране. От имени всех «тех, что в Европе полегли // От родины своей вдали» просит:
И перестаньте ж наконец
Перед лицом моей страны
Махать во имя сатаны
Ракетно-ядерным крестом…
Но дядя Сэм равнодушен к таким призывам, как самый крупный империалист он не может жить без войн как «горячих», так и «холодных», ибо, как показали Роза Люксембург и В.И. Ленин, империализму всегда требуется приток ресурсов извне.
Поэтому США постоянно ведут военные действия, стараясь чаще загребать жар чужими руками. Так в тридцатые годы прошлого столетия англосаксы скрытно науськивали Гитлера против СССР, в наше же время взрастили бандеровский фашизм на Украине и в открытую помогают ему в борьбе с денацификацией и демилитаризацией, проводимой Россией. Более того, воспользовавшись тем, что Россия первой начала боевые действия, англосаксы объявили её агрессором и возглавили крестовый поход Постзапада на уничтожение Русского мира. Это значит нас. Думается, стоит им напомнит заключительные строки поэмы:
Играет в парке детвора,
Шумит листвой зелёный вал…
А он стоит, как и стоял,
Тот славной памяти солдат,
Из бронзы с головы до пят.
Девчонка та же – у плеча,
В деснице – молния меча,
И небо вечности у глаз…
Есть, есть он, двадцать пятый час!
Человечество может избежать войн, если осуществит в жизнь утверждение И.В. Сталина, высказанное в феврале 1951 года в беседе с корреспондентом «Правды»: «Мир будет сохранен и упрочен, если народы возьмут дело сохранения мира в свои руки и будут отстаивать его до конца. Война может стать неизбежной, если поджигателям войны удастся опутать ложью народные массы, обмануть их и вовлечь их в новую мировую войну». Это мы должны помнить всегда.
Поэма «Мои осенние поля», несмотря на свой небольшой размер, очень ёмкая, образная, в ней читается глубина размышлений поэта о современности, о её связи с прошлым. Поэма предстаёт в нашем сознании нетленным памятником, созданным горячим сердцем поэта, своим землякам, павшим в боях за Советскую Родину.
Чем необычайны осенние поля? Вспомним, как писал в своё время Ф.И. Тютчев: «Где бодрый серп гулял и падал колос,// Теперь уж пусто все — простор везде…» Вот и Исаев начинает свою поэму словами:
Мои осенние поля…
Как пусто в них! Ни журавля,
Ни аиста в холодном небе,
Ни даже вздоха там о хлебе,
Давно сошедшем в закрома.
Но вот эта-то пустота и создаёт простор, и осенью так хочется побродить в поле, по оврагам и буеракам, подняться на степной курган, где ничто не мешает думать о былом, размышлять о настоящем и мечтать о будущем, а главное не чувствовать себя одиноким, ведь ты един с природой. Поэту после московских каменных джунглей так приятно побродить по милым с детства родным просторам, побыть одному:
Один, но мне не одиноко, -
Во мне самом идёт дорога
Особой меты и длины -
Дорога в память той войны
На Бобровщине боёв не было, но война оставила свой след, и бывший фронтовик Исаев вспоминает своих земляков, не пришедших домой с кровавых полей. И вдруг пред его глазами раскинулось покосное поле с работающими машинами. Но он-то помнит, что на покос выходило всё село. Оглянувшись окрест, в лесополосе увидел мужиков, присмотревшись узнал:
…всей бригадой
Они сидят, здоровяки, -
Швытковы, Шпаки, Рудаки,
Чинилины и Ивановы,
Кондрашины и Острецовы…
Безусые, но не юнцы,
Плечом и статью – молодцы…
………………………………….
Но почему здесь женщин нет,
Красавиц, в ком души не чаю?
……………………………….
Ну, а какой покос без них?
Без них покоса не бывает…
Чтобы разрешить сию загадку решил подойти и спросить у мужиков, в лицах которых
…что-то есть от фото
Тех давних, довоенных лет…
Какой-то запредельный свет?
И в разговоре с ними, точнее с дядей Стёпой Рудаком, узнаёт, что он на сорок лет уж старше их, не вернувшихся с войны. И поэт пишет:
В лицо ударило дождём, -
И я открыл глаза, опомнясь:
Была уже сырая полночь,
Шёл туч растрёпанный свинец…
И только там я наконец
Пришёл в себя и сердцем понял,
Какой же верой я наполнен
В то, что они ещё живут, -
Докосят клевер и – придут,
Придут в конце моей строки,
Всем похоронкам вопреки.
И здесь поэту можно возразить. Они никогда не уходили из дому, они жили в нём в своем повторении, в своих детях, затем внуках, затем в правнуках и так всё дальше и дальше… Память о них для нас священна и она будет вечно жить.
Об этом поэт пишет в стихотворении «Поклонная тропа»
Есть у народа общая эпоха
И есть одна солдатская судьба.
Замри, мотор, остановись, дорога,
Сойди с колес, прискорбная тропа,
И прислонись к холмам, крестам и обелискам.
Ах, как всё это далеко и как всё это близко.
Стихотворение «Баллада о приказе» вызывает противоречивые чувства, но в нём поэт показывает человеколюбие русского солдата. Вроде бы обычное дело для фронтовых будней: воинская часть «третий день, третью ночь» в пешем строю торопится на передовую. Люди устали. Командир приказывает взять лошадей у немцев. А чего стесняться, ведь
… их сыны, их зятья,
Записные вояки.
Рукава до локтей…
…………………………………………
Брали всё, что хотели, и сверху земли,
И что снизу лежало.
Брали всё подчистую скребком и ковшом
В эшелоны и ранцы.
Брали уголь и хлеб, женщин брали силком,
Потому что — германцы.
Потому что превыше всего! За людей
Нас они не считали…
Вот наши солдаты отобрали лошадей и начали грузить подводы… Какому же бюргеру понравится, что у него отбирают? Это когда ему награбленное приходило, он с удовольствием им пользовался. Но теперь сила была не с ним. Тут к старшине подошёл один из них и сказал ему: «Их бин есть коммунист!..» и показал партбилет, подписанный Тельманом. Он его пронёс через года, через испанские бригады, «Через пытки гестапо,// Через боль, через кровь, через расовый бред,// Через пламя пожарищ» и сохранил. Командование принимает решение вернуть лошадей, так как время весеннее, надо пахать и сеять, «скоро мир», «Ребятишки у них, (…) Пусть людьми вырастают…»
И опять мы идём третью ночь, третий день
В направленье заката.
Третий день, третью ночь — на рубеж, где враги.
Только так — неуклонно.
Не железные мы… Но не сбились с ноги,
Подтянулась колонна.
Только так. Только так. А в двенадцать уже
Ночью рыли окопы
На последнем своём огневом рубеже,
В самом центре Европы.
В этом стихотворении поэт показал не только нравственное превосходство русского человека и советского солдата над людьми Запада, но и их высокую ответственность за выполнение приказа, готовность проявить жертвенность ради других.
Поэзия Исаева многоплановая. Он чутко реагирует на все изменения в жизни общества и отвечает на них краткими и ёмкими стихами. Их очень много. Но очень часто в них присутствует тема войны, тесно связанная с темой человека. Например, в «Размахе журавлиных крыльев» он пишет:
…Не забывайте, что была война!
Поберегите мужика
Не знаю, как там будет, а пока
Нет на земле главнее мужика.
В любом краю и при любой погоде
Он вместе с солнцем на земле восходит.
И отрицать такое было б глупо.
Поберегите мужика, главпупы.
Исаев русский человек, и вся его поэзия – это защита русского духа, русских национальных ценностей. Он, начиная с юных лет, стоял на защите Советского Союза и в годы Великой Отечественной войны, и в годы недоброй памяти «горбистройки». Приведу лишь один пример: стихотворение «Родина», вдумайтесь, сколько в нём нежности и красоты, с какой любовью оно написано, вроде простые слова, но как трогают душу, и звучат они как клятва:
Родина. Сторонушка. Сторонка…
Синим небом полная страна,
Проливная песня жаворонка,
Самой чистой музыки струна.
Все мы, все – и взрослые и дети –
С детства дышим именем твоим.
За тебя на этом белом свете
Мы ещё, родная, постоим.
А вот в четверостишье «Земля» поэт поднялся до космического восприятия бытия и в незамысловатых строках показал единение материального и духовного миров, призванного спасти человека в человеке, а значит, и всё человечество.
Всё от неё пошло – живое от живого –
И корень злака от неё, и корень слова.
Земля для нас и воздух и вода.
Не каменейте сердцем, города.
Не случайно поэт обращается к городам, ведь именно в них рождаются идеи восходящей истории человечества, они являются движущей силой её развития, от них зависит по какому пути пойдёт Россия: по-прежнему будет преклоняться перед постзападным умственным игом или вернётся к своим национальным корня, и её граждане овладеют русскомыслием. Творчество Е.А. Исаева именно и направлено на это.
Иван Стефанович БОРТНИКОВ, публицист, г. Ленинград, май 2024 г.
