«Глубинное бурение» Сергея Крутилина

Среди мастеров слова, умевших почувствовать, осмыслить и донести до читателя неприукрашенную, предельно правдивую, но и живописную, наполненную яркой цветовой гаммой поэзию жизни, рождавшуюся из духовной сложности самых что ни на есть простых советских людей, был и Сергей Крутилин, чей столетний юбилей со дня рождения приходится на первые октябрьские дни нынешнего года.

Его причисляли к «деревенщикам», ставили в один ряд с Ф. Абрамовым, М. Алексеевым, В. Астафьевым, В. Липатовым, В. Беловым, В. Распутиным. Некоторые критики смотрели на творчество Крутилина шире: называли его имя вкупе с именами Г. Маркова, В. Фоменко, А. Калинина, Н. Шундика, О. Гончара, Й. Авижюса, Ю. Бондарева, Н. Думбадзе, Ч. Айтматова, А. Иванова, П. Проскурина.

Впрочем, многих из вышеперечисленных сегодня не только молодое поколение не знает, но порядком подзабыли и люди более старшего возраста. Увы, беспамятство становится нормой…

Книги Крутилина стали редкостью. Но светоч мысли писателя неугасим. И о нём не стоит нам забывать, тем более что нападки либеральных отщепенцев на советскую литературу и культуру остаются по-прежнему злобными и воинствующими.

Видный советский литературовед и критик А. Дымшиц как-то очень точно подчеркнул: «Сказать правду о жизни можно лишь тогда, когда она изучена, когда «глубинным бурением» добыто знание действительности…»

Свою правду, пережитую и глубоко осмысленную, Крутилин обрёл, разумеется, не сразу. У Сергея Андреевича путь в литературу был поступательным, неспешным, вдумчивым, требовавшим длительного погружения в жизнь с её взлётами и победами, проблемами и коллизиями, зигзагами и несуразицами.

Детство будущего писателя, рождённого в крестьянской семье, прошло в селе Делихово под городом Скопином на Рязанщине. Места эти исстари славились своей сказочной скопинской керамикой. Но Крутилину не суждено было пойти по пути славных мастеров-ремесленников. В 1940 году он оканчивает строительный техникум и едет работать на Дальний Восток. А с началом Великой Отечественной войны — на фронте. После тяжёлого ранения он в 1943 году был демобилизован из армии.

Жизненным призванием Крутилина, конечно же, была словесность в самом широком её понимании. Потому и пошёл он учиться на филологический факультет Московского университета, который успешно окончил в 1947 году.

Как и многие писатели, в первую очередь прозаики, Крутилин, ставший в победном 1945 году членом ВКП(б), своё прикосновение к живому слову, обращённому к читателю, начинал в качестве журналиста. Его корреспонденции в журнале ЦК ВЛКСМ «Смена» и в «Литературной газете» были не просто злободневными. В них явно просматривалось литературное дарование. Репортажи, очерки и рассказы, которые Крутилин писал по итогам своих частых творческих командировок по стране, нельзя было расценивать только как журналистские зарисовки. Они, вне всякого сомнения, претендовали на большее. В них художественная сущность явлений советской жизни начинала преобладать над чисто информационной оболочкой, являвшейся первостепенной основой большинства его материалов, публиковавшихся в периодических изданиях.

Всё явственнее обозначалась в них и главная тема, волновавшая Крутилина, — тема жизни современной деревни, правда, и с обращением в недавнее прошлое. Таковы многие произведения прозаика, в том числе его самое известное и крупное творение — роман «Липяги», за который писатель в 1967 году был удостоен Государственной премии РСФСР имени М. Горького.

Рассматривая творческий путь Крутилина, дабы всесторонне представить масштаб его личности и понять, как зарождался в нём писательский талант, думается, следует обратить внимание на работу Сергея Андреевича в периодических изданиях, ведь именно там он начинал приобретать известность у читателя. И прежде всего у читателя молодого, бывшего тогда, во второй половине сороковых и в пятидесятые годы прошлого столетия в авангарде, на передовой огромного трудового фронта, развернувшегося по всей необъятной стране.

Сегодня те очерки и рассказы, в частности печатавшиеся в «Смене», читать не только интересно, но и поучительно. В них живая канва того героического времени, сотни имён тех самоотверженных тружеников, усилиями которых страна восстанавливала народное хозяйство после войны, возводила новые гиганты промышленности, позволившие ей в кратчайшие временные сроки превратиться в крупнейшую экономически развитую державу.

Крутилин писал доступным языком, избегая заезженных штампов, без слащавости и надуманности, без чрезмерного любования своими героями, которые трудились ударно, не жалея сил, не обращая внимания на трудности, на скромный быт, довольствуясь малым. Никогда обделёнными они себя не считали, так как видели конкретные цели, к которым и стремились, жили с огоньком, дружили, любили, создавали семьи, рожали детей, возводили новые дома, парки и скверы, пели, танцевали, ходили в кино, читали книги, журналы и газеты, выходившие тогда огромными тиражами. В общем, и в публицистическо-художественных произведениях Крутилина это видно, что называется, невооружённым взглядом, они, то бишь советские люди, молодёжь, комсомольцы, были созидателями и настоящими хозяевами своей страны, которую искренне любили и в которую верили, гордясь её успехами и перспективами.

Какой-то особой теплотой проникнут его работник одного из райкомов комсомола Воронежской области Яшка Рябов из рассказа-были «Чудеса…» — неунывающий, вечно колесящий по району и не устающий удивляться чудесам, замечаемым им в конкретных молодых людях и их делах. Или буровик Саша Трофименко, один из строителей Сталинградской гидроэлектростанции из очерка «На переднем крае». А вместе с ними и многочисленные труженики Волго-Донского судоходного канала, Сталинградской железной дороги, других предприятий и колхозов, о которых писал в те годы Крутилин. Они чисты помыслами, ими движет дело, им некогда скучать и унывать.

Всему миру тогда было известно, что СССР — самая читающая страна на планете. Уважали нашу державу и потому, что у нас наряду с высокой грамотностью был и высочайший уровень художественной культуры, творцы достигали внушительных высот в своём художественном творчестве.

Старшее поколение прекрасно помнит, как советским деятелям культуры рукоплескал весь мир и как на Западе отслеживали появление новинок в советской литературе, ставшей достойной продолжательницей славных традиций русской классической литературы. В этом отношении, бесспорно, за годы Советской власти в некогда малограмотной, лапотной России свершилась величайшая культурная революция, значение которой трудно переоценить.

Крутилин и в дальнейшем, взявшись за вещи весьма объёмные, не переставал писать очерки и рассказы. В 1961 году наиболее значительные из них изданы в сборнике «За поворотом». В том же году читатели знакомятся с первым романом писателя «Подснежники», повествовавшим о молодёжи, работающей над освоением целинных и залежных земель.

И даже при том, что этот роман не имел громкой славы, он свидетельствовал о том, что Крутилину подвластны серьёзные темы, что он способен делать не только серьёзные обобщения, навеянные повседневной действительностью, но и задумываться над конкретными людскими судьбами, противоречивыми, непохожими друг на друга.

Пройдёт буквально пара лет — и вслед первому роману к советскому читателю придёт и второй роман Крутилина, вобравший в себя не только достоверные картины современности, но и лирико-публицистические раздумья, затрагивавшие широкий круг проблем повседневности и недавнего прошлого.

Написанный в форме своеобразной художественной хроники роман «Липяги» с подзаголовком «Из записок сельского учителя» стал, без преувеличения, значительным событием в литературной жизни страны. Его сразу отметили и читатели, и критики. Как одно из крупных литературных достижений последних лет его в своём докладе «Советская литература и воспитание нового человека» на II съезде Союза писателей РСФСР, проходившем в начале марта 1965 года в Москве, отмечал и председатель правления СП Л. Соболев.

Но чем же привлёк читательскую аудиторию тогда, более полувека назад, этот роман, состоящий из новелл-записок, не связанных чётким и последовательным сюжетом?

Прежде всего своей новизной и оригинальностью в изображении современной деревни и напоминанием о том историческом периоде, когда деревня оказалась на рубеже своего социального переустройства, когда новая жизнь, первые успехи, с ней связанные, начинали убеждать крестьянина в том, что объединение в колхозы неизбежно и во всех отношениях оправданно.

Каждая из новелл романа, самостоятельная сама по себе, является неотъемлемой частью общей конструкции. Писатель сконструировал своё творение прочно, потому и читаются записки сельского учителя Андрея Васильевича Андреева, повествующего о своих близких, родных, товарищах и друзьях, о буднях липяговской жизни, легко и непринуждённо, они полны лиризма и поэзии повседневности.

В то же время «Липяги» нельзя отнести к лирико-романтической прозе, в романе высвечивался целый сонм проблем, требовавших своего разрешения. Говоря о болях и утратах села на примере Липяг, пустеющих, переживающих трудности, Крутилин был далёк от пустопорожнего критиканства. Высвечивая проблемные вопросы, о которых писатель знал не поверхностно, а изнутри, выводя на страницах романа различные людские характеры, непохожие один на другой, он не ставил перед собой задачу кого-то обличать. В них также — срез повседневности, всей той народной жизни, которая интересовала Крутилина как писателя, как гражданина, как коммуниста, стремившегося сделать её лучше. При явной эпичности роман этот проникнут тёплой, доверительной интонацией. Она всегда ощущается и во всех последующих произведениях писателя.

Не связывая себя временными рамками, отдавая в романе бразды правления повествователю — сельскому учителю Андрееву и наделяя последнего фактически полномочиями третейского судьи, Крутилин не стремится что-либо навязать читателю, всмотревшемуся во внутренний мир героев, ему предстоит сделать выводы самостоятельно.

Жизнь, напоминает нам писатель, явление многосложное, в ней тесно переплетаются приобретения и утраты, добро и зло, разумное и глупое, глубинное и поверхностное. Встречаются порой на её маршрутах и потаённые тропинки. Вот история о гибели колодцев, описанная в новелле «Баллада о колодцах». Казалось бы, возле изб начинают прокладывать водопровод. Вроде бы повод для радости. Да. Но, как выясняется, есть в этой истории и оборотная сторона медали, связанная с незримой пуповиной, накрепко соединяющей родителей и детей, прошлое и настоящее. Прошлое напоминает рассказчику о детстве, когда матери целыми днями таскали вёдрами воду из колодцев, ставших таким образом живыми свидетелями многих человеческих судеб, счастливых и горьких, тех, о которых нельзя забывать.

Крутилин задавался вопросами непреходящими, и сама жизнь убедительно подтвердила обоснованность его писательских тревог. Но самому писателю, к счастью, не суждено уже было лицезреть, как страна его разрушается, как деревня стремительно деградирует и вымирает, обречённая на такую страшную участь вчерашними и нынешними нуворишами.

Внешне прост и сюжет другой новеллы липяговского цикла, названной «Ракиты». Рассказ в ней идёт о том, как последовательно разбирается старая хата. Но и тут Крутилин, верный своему писательскому методу, как бы закамуфлировал основную мысль, а она-то выводит нас на достаточно глубокие размышления.

Перед нами в этой новелле предстаёт история семьи Андреевых, просвеченная большими событиями, происшедшими в жизни страны после установления в ней Советской власти. В центре же повествования образы двух героев: деда и отца сельского учителя Андреева, который является главным действующим лицом всего романа.

Отец и сын — куда ещё роднее? А на деле-то получается так, что люди они диаметрально противоположные. Один выступает против колхоза, поражённый заскорузлой мещанской плесенью, въевшейся в его сознание, не веря, что можно жить и работать сообща. Другой в самые тяжёлые годы трудится в колхозе бригадиром, не жалея ни сил, ни времени.

В финале дед, не веривший в колхоз, так и не увидев счастья в жизни, умирает. Неожиданно, не дождавшись нового расцвета колхоза, в который искренне верил, уходит из жизни и его сын. Внуки начинают жить своей жизнью: Степан становится слесарем, Фёдор — десятником, рассказчик Андрей, получив образование, — сельским учителем в родном селе. И только брат их Митя и сестра Мария остаются работать в колхозе.

Как раз таки за этой внешней стороной Крутилин и делает разворот на сто восемьдесят градусов, показывая, что жизнь в колхозе, несмотря ни на какие трудности, не стоит на месте, а, наоборот, неудержимо движется вперёд.

Усилия отцов, говорит нам писатель, не пропали даром, их чаяния и мечты начинают осуществляться. Сельские труженики, встречающиеся нам на страницах романа, стараются налаживать колхозную жизнь, делать её краше. И сам автор симпатизирует им. Положительные его герои выписаны с несомненной теплотой, которую Крутилин для них не пожалел.

Наиболее же колоритным в романе предстаёт образ председателя колхоза Лузянина, руководящего работника нового типа, во многом схожего и с первым председателем Чугунком, но имеющего более широкий кругозор и разворачивающего несоизмеримо масштабную по размаху деятельность.

Лузянина мы видим человеком самоотверженным. Заботы колхоза у него на первом плане. Да и вообще, он наделён сильным характером, волей, ему по плечу решение многих непростых задач. А их число лишь увеличивается. Заниматься приходится не только основной задачей по подъёму сельского хозяйства на основе новых научных методов, но и строительством домов, электрификацией, культурной работой с селянами, досугом подрастаю-щего поколения и молодёжи.

Налицо и результат — село меняет свой облик, стираются грани между городом и деревней, жить в которой становится так же комфортно, как и в городской местности.

Для тех лет эти завоевания Советской власти имели колоссальное значение. Деревня в действительности преображалась, и Крутилин эти изменения видит. Но, переживая за её судьбу, прекрасно зная также и о том, что, несмотря на положительные сдвиги, многие молодые люди из села продолжали уезжать, писатель и этой проблеме уделяет должное внимание. Потому и ставил он остро вопрос о гражданской ответственности руководителей перед тружениками села. Оттого и задумывался в «Липягах» о том, каким должен быть руководитель-коммунист. Способен ли он услышать затаённую думу человека и найти ему дело по душе? По силам ли ему опереться на коллектив и, чувствуя его поддержку, организовать людей на выполнение первоочередных и перспективных задач?

Вопросы эти и в наши дни, когда уже нет колхозов, а народные предприятия, возглавляемые такими подвижниками и выдающимися хозяйственниками, как П. Грудинин, И. Казанков, И. Сумароков, подвергаются постоянным нападкам и административному прессингу, не потеряли своей актуальности. При сём незазорно было бы посмотреть и на то, а как ответили бы на них нынешние «успешные» менеджеры, глядящие зачастую на своих подчинённых, как на расходный материал. Уверен, этих вопросов им не понять. Как не понять им и человека труда, живущего совершенно отличной от них жизнью. Что и говорить, пропасть между нами — большинством населения России и ими — определённой, не такой уж и внушительной по численности прослойкой, непреодолимая. Следовательно, и ждать от них справедливого к нам отношения не стоит.

Продолжая же разговор о крутилинском Лузянине, коммунисте ленинской школы, крупном общественном работнике, руководителе мудром и душевном, поддерживаемом массами, живо откликающимися на   его начинания, важно подчеркнуть и то, что писатель выводит в романе и другой тип руководителя, кардинально отличающийся от таких, как Лузянин.

О секретаре райкома партии Парамонове, властном карьеристе, писатель рассказывает в новелле «У омута», где само название можно расценивать, как своего рода метафору. И с её помощью подчёркивается, в какой же беспросветный омут мог толкнуть этот человек колхоз, внедряя в районе порочную практику очковтирательства и показухи.

Строго придерживаясь жизненной правды, Крутилин рисует Парамонова сильной и волевой личностью. Но воля его, в отличие от Лузянина, направлена не на преодоление трудностей и созидание, не на практические дела по улучшению жизни колхозников, а на то, чтобы сделать карьеру, совершив очередной скачок по этой самой, оскомину набившей карьерной лестнице. Посему, твёрдо решив выдвинуться, он навязывает району, не считаясь с существующими реалиями и объективными условиями, завышенные обязательства, невыполнимые в принципе. Таким образом, воля его становится губительной как для дела, так и для него самого. Окружив себя подхалимами и подпевалами, он вступает на заведомо ложный путь. Итог же хотя и трагичен, но не менее и закономерен — боясь разоблачения, Парамонов кончает жизнь самоубийством.

Крутилин не был бы самим собой, если бы не вывел в романе этот образ. Поучительность его и в наши дни не вызывает сомнений. В те же годы с такими явлениями, как парамоновщина, а они, чего греха таить, не в массовом порядке, но всё же были, партия принципиально боролась. Писали о таких явлениях, а также и об острых, идейных столкновениях, возникавших между такими людьми, как Лузянин и Парамонов, многие замечательные советские писатели. Их произведения полезно прочитать и современным, особенно молодым, партийным секретарям и работникам, всем тем, кому КПРФ доверяет представлять её интересы среди широких слоёв населения. Много чего поучительного найдут они в них. Времена меняются, а людская психология во многом остаётся практически неизменной.

О буднях деревни Крутилин писал и в других своих произведениях. «Считаю ли я себя «деревенским писателем»? — говорил он литературному критику Е. Осетрову. — Нет, не считаю. Хотя после «Липягов» я написал «Старую скворечню» и «За косогором», посвящённые деревне. Но я не мог полностью замкнуться в одной, пусть и великой, теме. Жизнь сложнее и богаче, чем наши деревенские будни. Хотелось охватить её как можно полнее, глубже, шире. Да и деревню лучше понимаешь, когда глядишь на неё с разных уровней приближения».

Так, по сути, Крутилин и определил для себя дальнейшие шаги в литературе, пришедшиеся на канун семидесятых и последующие годы ушедшего столетия, взявшись за рассмотрение таких тем, как человек и природа, любовь и обязанности, труд и долг, честность и бесчестье.

Первой такой его работой стала повесть «Косой дождь», написанная в 1969 году и имевшая читательский успех не только в нашей стране, но и за рубежом, где она издавалась.

Грустная история о том, как крупный научный работник инженер Теплов, навсегда простившись с женой, всего за один первый вечер, проведённый без неё, обдумывает ход всей своей жизни. Вывод, звучащий в конце повествования, заставляет о многом задуматься: «Он, инженер Теплов, начальник отдела крупнейшего проектного института, всю жизнь оперировал огромными категориями — миллиардами кубических метров воды, сотнями тысяч гектаров затопляемых земель, миллионами тонн бетона. За это его   уважали, награждали, продвигали по службе. Но теперь вдруг Иван Антонович понял, что за всем этим не заметил, как сквозь пальцы прошла, утекла жизнь самого близкого ему человека».

Да, так бывает. Работа выдвигается на первое место, ей отдаётся чрезмерно много времени, о ней   мысли, а самые родные, близкие, как ни удивительно, отходят на второстепенные роли. Правильно ли это? Наверное, нет. Но у каждой подобной истории своя подоплёка. Так получилось и в рассказе о главном герое повести «Косой дождь». Крутилин здесь лишь предостерегает, побуждая к тому, чтобы каждый человек задумался: а всё ли возможное он делает для любимого человека, уделяет ли ему должное внимание, живёт ли его чаяниями и заботами? Да и наконец, верит ли он в него, готов ли быть для него надёжной опорой?

Универсальных ответов на эти вопросы нет. Не было их и у самого писателя. Да и не свойствен ему был мелодраматизм, наигранный и фальшивый. В жизни с человеком, убеждён Крутилин, может произойти что угодно. Необходимо, соответственно, быть готовым к различным вариантам развития событий, главное же — оставаться человеком и не терять свой людской облик, запятнать который, как выясняется, совсем не трудно.

Событиям Великой Отечественной войны писатель посвятил повесть «Лейтенант Артюхов». Тема войны звучит и в других его произведениях.

А за пару лет до ухода Крутилина из жизни выходит его роман «Грехи наши тяжкие», вновь возвращающий читателя в деревню.

Крупный русский советский писатель Сергей Крутилин — член правления Союза писателей СССР, лауреат Государственной премии РСФСР имени М. Горького, кавалер орденов Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, «Знак Почёта» — покинул этот мир рано, не дожив и до шестидесяти пяти. Но книги его продолжают жить, как они того и заслуживают.

Руслан СЕМЯШКИН

Источник: «Правда»