Герман Афанасьевич Корепанов. К юбилею композитора
30 июля 2024 года исполняется 100 лет со дня рождения великого удмуртского композитора Германа Афанасьевича Корепанова, основоположника удмуртской профессиональной музыки, создателя первой удмуртской оперы и первых образцов симфонической, камерной, инструментальной музыки, автора более двухсот песен, Заслуженного деятеля искусств Удмуртской АССР и РСФСР, Лауреата Государственной премии Удмуртской АССР, за заслуги в области культуры награждённого орденом «Знак почёта» и высшей наградой СССР – орденом Ленина.
В честь этого события мы взяли интервью у дочери композитора Натальи Германовны Корепановой.
***
В.Ф.: В интервью, которое мы брали у вас к прошлому юбилею, 95-летию композитора, вы рассказали нам, как Герман Афанасьевич стал композитором, как сумел пройти сложный путь от песен до оперы. Но сегодня я хотела бы поговорить немного о другом. 2024 год в России объявлен годом семьи. Мы знаем, что семья у Германа Афанасьевича была большая: жена, трое детей. А ещё есть такое выражение: за каждым великим мужчиной стоит великая женщина. Вы согласны с этим утверждением? Расскажите, какую роль в становлении Германа Афанасьевича как композитора сыграла его жена Людмила Николаевна.
Н.К.: С утверждением этим полностью согласна! Я думаю, именно благодаря Людмиле Николаевне Герман Афанасьевич и смог стать композитором и исполнить свою юношескую мечту – написать оперу.
Ещё будучи неженатым, убеждая маму выйти за него замуж, одним из аргументов привёл довод, что он должен написать оперу и ему нужен человек, который сможет помочь ему в этом. Думаю, для мамы этот довод оказался весьма существенным, потому что она была амбициозным человеком, и своими достижениями папа во многом обязан ей. Именно мама поддерживала его во всех начинаниях, вдохновляла при неудачах, везла на себе весь дом, чтобы отец не отвлекался на мелочи быта, заставляла всех ходить на цыпочках, когда папа работал.
В декабре 1965 года, перед очередной годовщиной свадьбы, мама написала в своём дневнике:
«О Германе я говорю и пишу много, о себе почти ничего. Жизнь моя так переплелась с его, что кажется, личного у меня совсем ничего нет, и я не существую, как я. 18 лет. Ровно 18 лет. Одна забота: чтобы Герману было хорошо, чтобы он был сыт, чист, чтобы ему было легко, спокойно, чтобы ничего ему не мешало писать. Когда ему не верили – вливать в него веру в свои силы, когда били – принимать половину ударов на себя. Когда начинал задаваться – сбивать спесь. И в промежутки между этим видеть, как он живёт только для себя и для музыки.
Школу я вынуждена была бросить (прим.: после окончания пединститута она несколько лет преподавала английский язык в школе). Школа требует полностью человека, порабощает его. У меня было другое рабство – рабство музыки. И не той, которой уже восхищаются, знают её, а той, которая только рождается. Нужно было, чтобы было тихо в доме, чтобы вовремя был готов обед, нужно было выслушивать все планы, каждая новая мелодия проходила через мои уши. Я была инородным телом в школе, попадала в чуждый мне мир. Дома же у нас было что-то вроде штаба от искусства. Собирались поэты, композиторы, певцы и музыканты, драматурги. Доходило до 15 человек в день. Я успевала только открывать дверь. Этих людей я любила. Всегда творческая обстановка, всегда споры – люди собирались с разными взглядами, вкусами».
Когда папа умер (13.04.1985 года), мамина жизнь действительно закончилась, хоть и прожила она после этого ещё двадцать шесть лет. Так и не смогла она смириться с безвременной кончиной мужа.
В.Ф.: А как они познакомились? Как Герман Афанасьевич понял, что Людмила Николаевна и есть его судьба?
Н.К.: После демобилизации в апреле 1947 года Герман возвращается на родину. Он мечтает об учёбе, но так и не может определиться с выбором, кем ему стать – писателем или музыкантом. И сперва, поддавшись на уговоры друга, Владимира Семакина, подаёт документы в пединститут.
К экзаменам нужно готовиться, и он отправляется за учебниками к своей бывшей однокласснице Жене Козловой. И встречает там её младшую сестру Люсю. Людмилу Козлову. Конечно, он её и раньше видел, учились-то они в одной школе, да и у Жени он бывал неоднократно. Но он помнил её худенькой маленькой девчонкой, а сейчас увидел юную красавицу. Девушка ему нравится. К тому же она учится в том самом пединституте, куда собирается поступать он. Есть возможность для «нечаянных» встреч.
Экзамены в пединститут сданы, Герман поступает на филологический факультет. Казалось бы, всё решилось. Но тут вмешалась судьба в лице Николая Максимовича Греховодова. Герман показал ему свои последние сочинения. И Греховодов решительно отмёл все возражения и заявил: никакого пединститута! Только – музыка!
Люся тоже решает попробовать поступить в училище. Не знаю, зачем ей это было нужно – уже перейдя на третий курс института, поступать ещё и в музыкальное училище. Бросать прежнюю учёбу она не собиралась. Хотела параллельно получить второе образование? Вот не поинтересовались мы в своё время этим фактом её биографии, а сейчас и спросить не у кого.
Но, как бы там ни было, а Люся решила попытать счастья и поступить на дирижёрско-хоровое отделение, куда собрался поступать и Герман. И жена Греховодова, преподававшая в музыкальном училище, даёт им для подготовки к экзаменам один учебник на двоих. Заниматься приходится вместе. И эти занятия их сближают, дают возможность лучше узнать друг друга.
Экзамены Герман сдаёт блестяще и его принимают сразу на второй курс.
Люся тоже поступила и даже, кажется, год проучилась, умудряясь совмещать две учёбы. К сожалению, никаких письменных свидетельств об этом не осталось.
Так или иначе, а жизненные пути молодых людей всё больше сближаются. В дневнике от 30 августа 1947 года двадцатитрёхлетний Герман пишет:
«В девятом часу вернулся от Козловых. Это – две сестры, Женя и Люда (Люся). Со старшей, Женей, я проучился в одном классе семь лет, с четвёртого по десятый. Она не потеряла время, как я, и в этом году закончила обучение в мединституте, и вот уже несколько дней числится на работе в какой-то деревеньке в десяти километрах от Ижевска. Мне очень нравится младшая – Люся. Болтунья и хохотунья, она всегда весела, насмешлива, проста и говорлива. А началось это перед зачётами в муз. училище. Она тоже поступала на дирижёрско-хоровое отделение. Полина Исаковна Кац, жена Греховодова, дала нам на двоих учебник теории музыки и сольфеджио, и мы в дни перед экзаменами виделись почти ежедневно. Мне понравился Люсин характер. Я зачастил к ней. Сегодня, как всегда, посмеялись, попели, даже потанцевали (вернее, поплясали) на прощанье. Было немного весело».
Герман не просто влюблён, он – любит всей душой, и неимоверно счастлив.
«Знаешь ли ты, что такое любовь? – спрашивает он у своей тетрадки, в которой ведёт дневник. – Нет? Тогда ты счастлива. Ты не волнуешься, не переживаешь, ты спокойна. Ты не мечешься, тебя не преследует чувство этакой, знаешь, неудовлетворённости. Ты не мучаешься, не проклинаешь.
Я был когда-то влюблён! Это было в дни далёкой, золотой юности. Боже мой, как далеки те дни, солнечные, безмятежные, окутанные романтикой дни! Невинные души, чистые, без пятнышка! Жизнь казалась широкой, солнечной, бесконечной… И я любил. Но «это было давно и неправда», как сказал некий поэт. Я думал (признаюсь, грешник) что никогда-никогда не вернутся те дни.
Они вернулись, и я в плену. В сладком, блаженном плену! Я влюблён, как некогда в юности.
Ура! О горе! Ура!
И её зовут Люськой, и она маленькая (кнопка), и она хорошая и замечательная. Если бы я был писателем, я бы обязательно написал роман. Но сейчас я не могу писать. Мне хочется сказать ей что-нибудь приятное, хочется порадовать её, сделать ей какой-нибудь подарок, – осчастливить любыми способами. Да здравствует любовь!» (запись от 2 октября 1947 года).
«Сегодня мне в голову пришла удивительная мелодия. Простая и нежная, в духе итальянской, неаполитанской песенки. И тут же навернулись и слова. Вот они:
Как хорошо нам с тобою вдвоём под луною,
Нежный твой голос так ласков и мил для меня
Девушка милая, радость моя, ты со мною!
Счастьем дышит ночная вокруг тишина!
Сердце трепещет при виде тебя, дорогая!
Сердце трепещет, и сам я от счастья не свой.
Как про любовь мне тебе рассказать, – я не знаю…
Девушка милая, счастье моё, ты со мной!
Посвящаю Люське. Но – боюсь ей спеть. А вдруг она рассердится? Страшно. Но, во всяком случае, дальнейшее покажет. Любовь… ха-ха, какая смешная штука! Одному человеку понравился другой человек, и начинается сумасхождение. Однако нужно сказать, что любовь действует облагораживающе. Именно любовь является стимулом всей жизни. И это правда. Я, например, никогда бы не написал такой простой и красивой мелодии, если бы не любовь. Честное слово, это правда. Как про любовь мне тебе рассказать – я не знаю… да и боюсь, признаться… В этом отношении я ужаснейший трус! Даже хуже…» (запись от 6 октября).
«Кнопка» – так любовно называет свою избранницу влюблённый молодой человек. Рядом с длинным и худым, как палка, Германом Люся действительно выглядела очень миниатюрно. Невысокая, с чудесной фигурой, большеглазая… И не подумаешь, какой сильный характер скрывается за этим милым видом.
В январе 1948 года они поженились. Свадьба прошла скромно, были только свои. Жить молодые остались в доме жены, где им выделили маленькую комнатку, в которой раньше жила Евдокия Капитоновна, мать Люси. Мать переехала в зал (так они называли большую проходную комнату), чем была не слишком довольна, конечно, но, поворчав немного, смирилась.
А мама написала подруге письмо о своём замужестве:
«Не делай большие глаза. Я вышла замуж. Мой муж бедный пролетарий, студент муз. училища. Длинный, тощий, некрасивый. Только он интересный, когда играет на рояле или что-нибудь пишет. Тогда лицо у него одухотворяется и становится светлым, прекрасным. Он немного пишет. Одним словом, и поэт, и композитор. Его песенки исполняют по местному радио. В армии он печатался в армейской газете.
Счастлива ли я, напишу через год, т.к. в первую неделю не может быть иначе. Всю первую неделю совсем не занимались. Ленились. Теперь начинаем раскачиваться».
Первой покупкой, которую сделали молодожёны, оказалась печная труба. И мама потом грустно шутила: «Лучше бы мы кошелёк купили. А то купили трубу, вот деньги всю жизнь в трубу и вылетали».
Да, мы всегда жили небогато, это верно. Слишком неравномерными были финансовые поступления, а расходы на семью из пяти человек требовались немаленькие. Мама получала немного, а папины гонорары были не регулярными. Да и то: симфонию или оперу за день не напишешь, а авансы за них на год не растянешь. А за песни платили мало. Впрочем, одеты были, сыты, крыша надо головой не протекала, а чего ещё нужно для счастья?
В.Ф.: По вышесказанному понятно, что Герман Афанасьевич любил свою жену. А как она относилась к нему?
Н.К.: Отвечала ему тем же. Мама всю свою жизнь положила на алтарь служения мужу. Она взяла на себя все хлопоты по хозяйству, она ездила с ним на все фестивали и пленумы, порой получая из-за этого выговоры на работе. После работы, по ночам, переписывала ноты. Копиров тогда не было, и для исполнителей каждую партию переписывали вручную. А представьте, сколько партий нужно для симфонического оркестра!
А в своём дневнике в январе 1966 года мама пишет:
«Я не могу не восхищаться Германом. Собственно, не имея никакого муз. образования (год училища и полгода консерватории), самоучкой добрался до вершин музыкальности. Ведь не каждому композитору, даже с консерваторским образованием, дано написать оперу, симфонию. Сколько нужно упорства, настойчивости, таланта! Я его в шутку иногда называю «мой гениальный». А ведь ещё истории нужно будет разобраться, насколько шутка моя не объективна. Очень и очень хочется, чтобы музыку его слушали как можно больше, чтобы полюбили её, как люблю её я. Но это пока мечта почти несбыточная».
И, к сожалению, слова эти оказались пророческими во всех отношениях. Музыка Германа Афанасьевича не потеряла своей актуальности и сейчас, она с большим успехом исполнялась и в Москве, и в других городах России, и на конкурсах исполнителей за рубежом, но вот в родной республике звучит она довольно редко. А его опер нет в репертуаре Театра оперы и балета.
В.Ф.: Благодарю за такие подробные ответы.
Н.К.: Честно говоря, я немного слукавила и хочу в этом признаться. На самом деле ответы на эти вопросы я взяла из глав своей новой книги «Листая страницы. Жизнь и творчество композиторов Корепановых». Рассказывается в ней о жизни и творчестве Германа и Александра Корепановых. Там около ста фотографий, воспоминания членов семей композиторов, документальные свидетельства: письма, дневниковые записи. Книга выйдет из печати осенью 2024 года.
В.Ф.: Замечательная новость! Будем ждать!
Интервью взяла сопредседатель Удмуртского отделения «Русского Лада» Вероника ФЕДОРОВА
