А. Новикова-Строганова. Добро без наград…

А. Новикова-Строганова. Добро без наград…

Святочный рассказ Николая Семёновича Лескова «Человек на часах» впервые был опубликован в № 4 журнала «Русская мысль» за 1887 год под названием «Спасение погибавшего». В подзаголовке автор указал точную дату описываемых событий – 1839 год. Писатель обратился к событиям 50-летней давности – периоду царствования Николая I. Однако здесь легко читается актуальный смысл изображаемого, несмотря на заверения писателя о том, что «теперь всё это уже “дела минувших дней”» (Лесков Н.С. Собр. соч.: В 11 т. – М.: ГИХЛ, 1956 – 1958. – Т. 7. – С. 58. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте с обозначением тома римской цифрой, страницы – арабской).

Писатель на протяжении всей своей творческой жизни искал и изображал героя-праведника – деятеля, бескорыстно творящего добро, – сознательно, а чаще бессознательно, по душевному порыву. В лесковском художественном мире создан целый «иконостас» святых и праведников земли русской, которой нельзя было бы устоять «с одною дрянью», с «изолгавшимися христопродавцами» (VI, 535). Только праведные спасают свою страну от окончательного упадка и гибели: «Господь сказал: если я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу всё место сие. <…> не истреблю и ради десяти» (Быт. 18: 26, 32). В предисловии к циклу рассказов о праведниках Лесков указал на древнерусское убеждение в том, что «без трёх праведных несть граду стояния», то есть ни один русский город не уцелел бы, не будь в нём хотя бы трёх праведников.

Праведники воплощают идеал, заданный Самим Христом: «Если вы знаете, что Он праведник, знайте и то, что всякий, делающий правду, рождён от Него» (1-е Ин. 2: 29). «Дети! Да не обольщает вас никто, – взывает святой Апостол Иоанн Богослов. – Кто делает правду, тот праведен, подобно как Он праведен» (1-е Ин. 3: 7).

Герой рассказа «Человек на часах» – солдат-часовой Постников – тип истинно лесковского «героя-праведника». В мучительной нравственной борьбе он сумел сделать правильный – праведный – выбор, «не солгав, не обманув, не слукавив, не огорчив ближнего и не осудив пристрастно врага» (Лесков Н.С. О героях и праведниках // Церковно-общественный вестник. – 1881. – № 129. –    С. 5).

В центре – тема самоотверженного спасения утопающего. Почти евангельский сюжет – чудо спасения на водах – очень подходит для святочного повествования. Святочный рассказ, события которого разворачиваются на святки – от Рождества до Крещения – был излюбленным жанром Лескова. Он создал целый цикл «Святочных рассказов». И хотя рассказ «Человек на часах» писатель не обозначил как «святочный», важнейшие элементы сакрального святочного повествования: чудо, спасение, дар – здесь налицо. Очевидна также и святочная приуроченность: дело происходит «зимою, около Крещения», а «событие», рассказ о котором «предлагается вниманию читателей, трогательно и ужасно по своему значению для главного героического лица пьесы» (VIII, 154).

«Человека на часах» можно определить именно как крещенский рассказ. Спасённый и спаситель в крещенскую ночь погружаются в «иорданскую прорубь» (VIII, 156).

Постников – фамилия героя – солдата-часового – представляет собой многозначную смысловую контаминацию: во-первых, указывает на военный пост у охраняемого объекта; на то, что это солдат на посту; во-вторых – пост как церковное установление и производное от него: постник. Солдат по-своему проявляет постничество – аскетизм, самоотвержение ради заповеданной Христом любви к ближнему.

Пост у солдата более чем ответственный – он охраняет Зимний дворец. Но неожиданно со стороны темнеющей Невы доносятся крики о помощи. Герой, по словам Лескова, совсем «истерзался сердцем» (VIII, 157). Часовому пришлось пережить сложную внутреннюю борьбу между официальным долгом службы, животным ощущением самосохранения и истинно человеческим чувством сострадания к ближнему. Христианское милосердие берёт верх, и, слыша стоны утопающего, солдат оставляет свой пост и бросается на помощь человеку в ледяной воде. При этом Постников отчётливо сознаёт, что за этот служебный проступок «сейчас же последует военный суд, а потом гонка сквозь строй шпицрутенами и каторжная работа, а, может быть, даже и “расстрел”» (VIII, 157).

Совершив свой подвижнический выбор, солдат как бы вновь «окрестился Духом святым», стал истинно сыном Божиим. Этот самоотверженный «святой порыв любви и не менее святое терпение смиренного героя» (VIII, 173) – мученика, претерпевшего за свой христианский подвиг тяжкие страдания, соотносится с подвигом Спасителя человечества. Скромный герой в рассказе Лескова также стал спасителем, погрузившись в ледяную купель – «окрестившись во Иордане» в ночь Богоявления.

«Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение: Родителев бо глас свидетельствоваше тебе, возлюбленнаго Тя Сына именуя, и Дух в виде голубине, извествоваше словесе утвержденне. Явлейся, Христе Боже, и мир просвещей, слава Тебе», – воспевается в богоявленском тропаре. Крещенская вода смывает всю нечистоту, очищает тело, освящает душу новокрещённого: «Во Христа креститеся, во Христа облекотеся»…

Человек (это слово акцентировано в названии лесковского рассказа) не только принял «образ-подобие» Божие, но свершил именно божеское дело жертвенной любви, исполнил своё высшее предназначение, выполнил Божий завет. Это недвусмысленно заявлено в авторской позиции и в общей христианской концепции произведения: «я, может быть, дерзнул бы дозволить себе предположение, что, вероятно, и Сам Бог был доволен поведением созданной Им смирной души» (VIII, 173). И об этом неприметном сыне Своём Господь мог бы изречь слова, сошедшие с небес при крещении Иисуса Христа: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3: 17).

В рассказе «Человек на часах», как и во многих произведениях Лескова, мы видим единение нравственного человеческого усилия и Божественной воли, синергийное богочеловеческое сотрудничество. О слиянии божественного и человеческого, воплощаемом при Крещении, вдохновенно говорит св. Иоанн Златоуст: «О новое чудо! О неизреченная благодать! Христос совершает подвиг, а я получаю почесть <…> Он крестится, а с меня снимается скверна; на Него сходит Святой Дух, а мне подаётся оставление грехов; о Нём Отец свидетельствует как о Своём Сыне, а я становлюсь Сыном Божиим ради Него; Ему отверзлись небеса, а я вхожу в них» (Цит. по: Праздники. Жития святых. Молитвы. Апостольские и Евангельские чтения. Толкования святых Отцов Церкви. – М.: Онега, 1998. – С. 16).

Казалось бы, герою, оставившему пост ради спасения человеческой жизни, обеспечена «презумпция невиновности». Однако размягчающие сердце привычные святочные мотивы всеобщего благоволения, милости и благодати в этом рассказе Лескова получили нетрадиционное воплощение. Развитие реалистического сюжета не подчиняется сказочной формуле, согласно которой добрые дела всегда вознаграждаются.

Писатель постоянно искал ответ на «русскую загадку» и не уставал подчёркивать алогизм, парадоксальность, непредсказуемость российской действительности, её «метаморфозы», «сюрпризы и внезапности» («Язвительный», «Смех и горе», «Железная воля», «Левша» и др.) Так и здесь – «развязка дела так оригинальна, что подобное ей даже едва ли возможно где-нибудь, кроме России» (VIII, 154). В этой развязке главную роль сыграли казённо-бездушные отношения на воинской службе и марионеточная «социабельность» «чёртовых кукол» – как именовал Лесков бездуховных чиновников и администраторов высшего эшелона власти.

Важно заметить, что в крещенских главах Евангелия о том, как следует жить, вопрошали Иоанна Крестителя люди разного рода занятий, в том числе и «воины»: «Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Мф. 3: 14).

Офицеры в рассказе Лескова не последовали евангельскому правилу. Чтобы скрыть «служебное преступление» Постникова, который поступил именно как человек на часах, а не как солдат-часовой, офицеры и чиновники, и даже «тихоструйный» владыка объединились на лицемерно-иезуитской основе. Это сплочение – в отличие привычного для святочного рассказа христианского единения духовно близких людей – оказалось анти-рождественским. Выстраивается целая пирамида лжи и административных уловок, только бы не вышла наружу правда о нарушении устава. Происшествие сумели скрыть и от государя. Посторонний человек получил медаль за спасение утопающего, а «сердобольный» солдат Постников во «избежание мягкости, не идущей военному человеку», получил двести розог, чем остался «доволен», потому что ожидал наказания гораздо более сурового.

Это античеловеческий, механистический подход «чёртовых кукол» к живой жизни. Отсюда ещё более углубляется смысловая оппозиция, заложенная в заглавии лесковского рассказа. Вместо марионеточной фигурки игрушечного солдатика, вовремя отдающего честь в заведённом часовом механизме, на часах в крещенскую ночь оказался именно человек.

«Героическое» лицо «человека на часах» противопоставлено и «казённым» лицам-маскам военных и статских службистов, и «личине» церковного иерарха. Если Постников являет истинный аскетизм, высокое самопожертвование, то постничество владыки, о котором отзывался Лесков: «одну просфору в день ел, да целым попом закусывал» (VIII, 577), – иного рода.

По свидетельству сына писателя – Андрея Лескова – «в лице архиерея, оправдывающего жестокое телесное наказание благородного рядового Постникова в рассказе “Человек на часах”» (Лесков А.Н. Жизнь Николая Лескова: По его личным семейным и несемейным записям и памятям: В 2-х. т. – М.: Худож. лит., 1984. – Т. 2. – С. 186), выведен митрополит Филарет Дроздов. Современник С. Уманец вспоминал о Филарете: «Говорил он очень тихо, почти шептал (этот шёпот очень удачно назвал Лесков “тихоструй”), но не от слабости голоса, а нарочно, с расчётом, желая произвести впечатление вконец изнурённого постом и молитвой. Говорю так потому, что при мне он довольно-таки покрикивал на келейника и забывал о своём тихоструе» (Уманец С. Мозаика (из старых записных книжек) //Исторический вестник. – 1912. – Декабрь. – С. 1056).

Речь архиерея – «тихоструй» – явно не из святого источника, поскольку утверждает несправедливость, фарисейски опираясь на букву, но не на дух Священного Писания: «Воину претерпеть за свой подвиг унижение и раны может быть гораздо полезнее, чем превозноситься».

Отрицая антиидиллию, псевдосплочение на ханжески-иезуитской основе, Лесков утверждает высокий евангельский идеал. Финал рассказа «Человек на часах» сходен с концовками многих сочинений писателя, содержит недвусмысленную «мораль» и по своему тону, христианскому пафосу напоминает святочную проповедь – прямое авторское обращение к читателю: «Я думаю о тех смертных, которые любят добро просто для самого добра и не ожидают никаких наград за него где бы то ни было» (VIII, 173).

Алла Анатольевна НОВИКОВА-СТРОГАНОВА – доктор филологических наук, профессор

Читайте также

В «Библиотеке» сайта размещена новая книга В.Н. Федоткина В «Библиотеке» сайта размещена новая книга В.Н. Федоткина
В разделе «Библиотека» сайта ВСД «Русский Лад» размещена книга председателя Рязанского отделения нашего движения, доктора экономических наук Владимира Николаевича Федоткина «Славянофилы и западники – ...
30 октября 2024
В. Варава. Два типа русской святости – один тип русского человека В. Варава. Два типа русской святости – один тип русского человека
Русская святость предстает в двух видах: как религиозная святость и как святость нравственная. На самом высшем божественном уровне святость едина. Но, нисходя в дольние обители мира сего, святость обр...
30 октября 2024
Место для легенды Место для легенды
16 августа 1969 года ушел из жизни Марк Наумович Бернес, легенда советской эстрады, исполнитель самых задушевных песен, подаривший советским людям десятки популярных песен, талантливый актер. Его песн...
30 октября 2024