А.Н. Радищев в Сибири. К 220-летию со дня смерти писателя
Александр Николаевич Радищев был выслан в Сибирь за книгу «Путешествие из Петербурга в Москву». Она была отпечатана в количестве всего 650 экземпляров в собственной типографии писателя, в его доме в Санкт-Петербурге по улице Марата, 14. Это было неслыханным делом – в глухую Сибирь за книгу!
На экземпляре, который попал во дворец, Екатерина на полях делала пометки. Одна из них: «бунтовщик хуже Пугачева». По ее приказу писателя должны были казнить. Радищеву даже дважды вынесли смертный приговор, а спустя две недели утвердили в Сенате, уже уточняя, как провести казнь: «отсечь голову». Писатель трижды за короткий срок, где-то около полутора месяцев, выслушивает приговор, сначала о страшной казни, потом о ссылке на север Сибири на 10 лет! Еще раньше появился приговор: лишить всех чинов и званий, дворянства, заковать в кандалы, выслать в Нерчинск на каторжные работы.
А еще Екатерина на странице книги написала: «Французский яд», но была не права. В русском народе стремление к воле, независимости, справедливости заложено генетически. И только колоссальное терпение нередко спасало от взрывов негодования против несправедливости и рабства. Любимый герой Радищева Ломоносов («Слово о Ломоносове» – последняя глава в «Путешествии») сказал на смертном одре: «Если не пресечете, великая буря будет…»
Без сомнения, Радищев был знаком со взглядами на русскую историю Ломоносова, которого Екатерина боялась. До сих пор этот труд Ломоносова неизвестен широкому читателю! И если бы не общественное мнение, трудно сказать, заменила бы она казнь ссылкой в Сибирь, но крамольную книгу казнила, приказав ее уничтожить. Книги сжигали в костре, но часть тиража разошлась таинственным образом и даже оказалась раньше самого писателя в Сибири. Уже в Тобольске он узнал, что его читают и хорошо знают. Книга, где впервые не абстрактно говорилось о добре и зле, а на конкретном материале русской жизни показаны пороки самодержавия, книга, разбудившая умы лучших людей России, книга, на которой выросла вся русская литература, была и в Тобольске, и в Кунгуре, и в Иркутске.
Заметим, Радищев давно мечтал попасть в Сибирь, но не так и не тогда: «С малолетства во мне жила страсть к дальним путешествиям; мне давно хотелось повидать Сибирь», в первую очередь, наверное, потому, что там жил его друг С.Н. Янов, который написал сочинение «Описание Тобольского наместничества», и Радищев готовил его к печати. И даже дал ему ответ в форме письма: «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске по долгу звания своего». Еще до ссылки прочитывал книги и статьи о Сибири.
Судя по всему, он надеялся, что ссылка будет недолгой. В то время он был отцом четверых детей, вдовцом, похоронившем любимую жену. Вполне возможно, он просчитывал и такой вариант: детей разрешат взять с собой, а их опекун Елизавета Рубановская, сестра жены, поедет с ними. К тому же к Радищеву были применены меры, противозаконные: дворянин не должен был подвергаться телесному наказанию, а его сразу же заковали в кандалы и, между прочим, отправили в далекий тысячекилометровый путь в этих самых кандалах. У писателя не было адвоката. Защищая себя сам, он защищал свою книгу, своих детей, свои убеждения.
Многие современники оценили «Путешествие» Радищева как подвиг, не сомневаясь в том, что тот шел на него сознательно, зная, что может ему за это грозить. Пушкин в «Путешествии из Москвы в Петербург» завуалировал свои истинные чувства сомнением, написав для цензоров и определенной группы читателей: «Может быть, сам Радищев не понял всей важности своих безумных заблуждений…» На самом деле он понимал, что это не заблуждения, а убеждения. Известно, что он даже повторил путь писателя из Москвы в Петербург. Так же думал и А.И. Герцен, говоря об осознанном поступке Радищева: «дорого заплатил за то, что пожалел черную Русь», был уверен, что сумеет в современниках разбудить совесть и жалость к угнетенному народу.
Александр Николаевич добирался до места ссылки более года, останавливаясь по разным причинам на наиболее крупных станциях Московского тракта. Три месяца прожил в Тобольске из-за болезни, которая была, скорее всего, прикрытием – узнал, что к нему с детьми собирается его свояченица. Елизавета Васильевна Рубановская с младшими детьми Радищева Екатериной девяти лет и Павлом восьми лет действительно приезжает в Тобольск в самом начале 1791 г. Старших не было возможности взять с собой: Василия и Николая отдали на воспитание и обучение родному дяде, который был в то время советником таможни. Елизавета стала второй женой писателя, предварив подвиг женщин, отправившихся в изгнание вместе с мужьями, братьями, показав и женам декабристов пример. Есть сведения о том, что она и раньше, в юности, была влюблена в Радищева. В ссылке родила ему троих детей: дочерей Анну, Феклу и Афанасия. Помогла справиться с нелегкими проблемами сибирского быта, но на обратном пути в том же Тобольске, простудившись, 7 апреля 1797 г. скончалась.
В Иркутск семья прибыла 8 октября 1791 г. Иркутск в то время уже был довольно большим городом. Работало Народное училище, был построен второй Гостиный двор по проекту итальянского архитектора Джакомо Кваренги. Открыта Публичная библиотека, любительский театр, активно застраивалась Морская улица (ныне ул. Ленина). Уверена, бывал в Духовной семинарии на Набережной, построенной еще в 1780 г. В 1791 г. в Иркутске было 9532 жителя, 1508 домов.
Вот его первые впечатления: «Нигде толико не находил я, с тех пор, как оставил Петербург, как здесь в Иркутске, от начальников милости, снисхождения, от всех благоприятства и ласки». О том же и Елизавета Рубановская: «Это возвратило мне здоровье, которое было в очень плохом состоянии, в особенности в Томске…» Граф Воронцов, непосредственный начальник Радищева, вынужденный выйти в отставку, находит способы поддержать друга. Известно, что Александр Романович обратился в Иркутск с просьбой к генерал-губернатору И.А. Пилю встретить ссыльного, наладить беспрепятственную переписку с родными. И даже уже отправил с приказчиком М. Голикова, компаньона Григория Шелихова, «четыре места, в коих уложены барометры и термометры для Александра Николаевича Радищева».
Более того, и Пиль начинает общаться с высоким покровителем ссыльного. Так он сообщил Воронцову о получении этой посылки еще до приезда семьи и даже переслал в Тобольск Радищеву его письма. Такая забота генерал-губернатора поражает. В Иркутске он принимает «преступника» у себя, знакомит с семьей, и оба супруга вступают в переписку с Воронцовым. Основная тема – здоровье невольных путешественников, подготовка к отъезду и просьба посодействовать в получении разрешения зятю, военному, приехать в Иркутск на время отпуска к семье.
В Иркутске проживали давние знакомые Радищева. Здесь он увиделся со знакомым по Петербургу вице-губернатором Андреем Сидоровичем Михайловым. Хорошо знал и надворного советника Ивана Лукьяновича Долгополова. Встретился с семьей Дитмара, а также с П.Д. Вонифатьевым, его петербургским знакомым по коммерц-коллегии. Он вместе с Л. Нагелем вел переговоры о возобновлении кяхтинской торговли.
И, конечно, особенно приятной была встреча с Алексеем Сибиряковым. Когда-то, точнее в 1776 г., Алексей служил в чине офицера-прапорщика и был вхож в дом Радищева. Общался с местными жителями, чиновниками, имеющими возможность достать необходимые сведения из архивов, получал из России для исследований приборы и препараты, инструменты и книги. В Иркутске он получил заряд энергии, вдохновение, которого хватило на долгие шесть лет ссылки.
Кстати, Иркутск в эти годы нередко называли «сибирским Петербургом». Здесь работали учёные, прославившие Россию на весь мир: ученый-ботаник Сиверс, ученик Линнея натуралист Карамышев и др. Отсюда снаряжались экспедиции Беринга и Чирикова, Биллингса и Шелихова. В городе некоторое время проживали и работали исследователи Эрик Лаксман, Паллас, Георги, Лепехин. Особо он дорожил знакомством с Григорием Шелиховым, которое произошло 14 ноября. Книгу «Российского купца Григория Шелихова странствование в 1783 году из Охотска по Восточному океану к американским берегам» знал еще до ссылки, да и документы-отчеты мореплавателя мог читать по долгу службы. В Иркутске при личной встрече обсуждались многие проблемы, в том числе и китайский торг, тем более что в проходивших в Кяхте переговорах с китайцами Шелихов принимал активное участие.
В «Сокращенном повествовании о приобретении Сибири» Радищева есть строки о национальном русском характере, который он подсмотрел, в частности, у Шелихова: «Твердость в предприятиях, неутомимость в исполнении суть качества, отличающие народ Российский… О народ, к величию и славе рожденный, если они обращены в тебе будут на снискание всего того, что соделать может блаженство общественное!»
Был заочно знаком с учёным Эриком Лаксманом, они разошлись в дороге, но письмо от него Радищев получил. В Иркутске до 1792 г. была таможня. А это его профессиональный интерес. Писал Воронцову: «Надлежало бы мне долее пробыть в Иркутске, нежели как мне там быть случилося».
С Иркутском он связывал большие надежды на будущее России: «Иркутск есть город, особливо благодаря торговле, заслуживает внимания отменного. Он есть склад всего торгового дела сей губернии, исключая те товары, что, не попадая в него, идут из Якутска прямо в Енисейск». И в другом месте: «Иркутск, будучи теперь истинным центром сибирской торговли, будет распространяться паче и паче и, если можно проницать слабыми нашими взорами в будущее, он по положению своему определен быть главою сильныя и обширныя области». Из Иркутска Радищев с семьей выехал в декабре, пробыв в городе два месяца.
В Илимский острог Радищев прибыл в начале 1792 г. В то время там было всего 45 домов, проживало не более 250 человек.
Самые первые дни жизни Радищева в Илимске были нерадостны. Семью поселили в бывшем воеводском доме, холодном и мало приспособленном к жилью. В одном из писем читаем: «Сначала мое пребывание здесь было весьма тягостным. Моя сестра уже две недели как болеет и лежит в постели. Дети тоже по очереди болели, хотя и не опасно, а как у меня голова всегда слабая была, я каждый день угораю. Наше жилище тому способствует, а еще более стужа». Но когда дом был утеплен и появилась возможность заниматься, всё плохое было забыто.
В Илимске он стал народным врачом, сделавшим первым в мире прививку от оспы, лечил, делал настои на лекарственных травах. Был первым учителем для детей местных жителей, обучал вместе со своими. Оказывал юридическую помощь.
С детьми нередко совершал походы по горам, изучая виды и свойства полезных ископаемых. Добирается до устья Илима «для приобретения некоторых нужных познаний». Стал первым химиком, определившим в своей домашней плавильной печи состав «медных руд и металлов». В своей лаборатории занимался анализом проб, взятых в минералах, найденных поблизости, став первым в Илимске минералогом, собравшим со своими сыновьями большую коллекцию минералов. Изготавливал лекарства из растений, спирт, купоросное масло. Был и первым илимским ботаником, составившим уникальный гербарий.
Радищев был также и первым краеведом, этнографом, изучавшим быт и нравы тунгусов – по его просьбе эвенки на стойбище под Илимском выполнили полностью шаманский обряд. В письме к Воронцову даёт подробную характеристику экономике, промыслам, населению… А ещё стал первым серьезным огородником и садоводом, что особенно было значимо для илимчан (до него они выращивали только капусту, огурцы и репу). Любил ходить на охоту, с увлечением рыбачил.
Он был также и первым историком, собравшим материалы о Ермаке, о первопроходцах. Настойчиво искал сведения о Хабарове, нашел его могилу на Илиме (по местным преданиям). С большим тщанием собирал крупицы сведений об участниках кругосветной экспедиции Биллингса. Сам мечтал найти пути через льды Северного Ледовитого океана в Европу и в любой момент был готов отправиться туда с экспедицией. Замечу, М. Ломоносов называл его «Сибирским океаном». Много страниц посвящено Сибири в записках, которые создавались по дороге в ссылку и обратно.
Ссылка закончилась только в 1797-м, раньше на несколько лет (через 5 вместо 10) и только потому, что умерла Екатерина, а «поперечный» сын Павел решил проявить свою волю и власть. Семья выехала из Илимска 20 февраля. Еще долгие годы жители Илимска и Иркутска помнили об необычном ссыльном.
Всенародную любовь и светлую память А.Н. Радищев заслужил не только у своих современников, но и у потомков. В Железногорске-Илимском есть школа № 5 имени писателя, в её школьном музее скульптура (во весь рост) и портрет Радищева работы В.А. Рюпина, он же автор макета Илимского острога, находящегося в краеведческом отделе музея Нижнеилимского района. Имя писателя носит и районная библиотека. В Усть-Илимске в мае 1991 г. поставлен памятный знак в виде кандалов. А в Иркутске есть улица его имени, так называемое Радищевское кладбище и большой микрорайон – Радищевское предместье.
Однако до сих пор на иркутской и илимской земле нет достойного памятника этому великому человеку, два с половиной месяца, пять лет и всю оставшуюся жизнь посвятившему изучению быта, нравов, подвигов сибиряков.
Лилия КОБЯКОВА
